Александр Житинский
   ХЕОПС И НЕФЕРТИТИ


   * Бессловесная тварь
   * Новая тема
   * Кембридж
   * Отдел координации
   * Аветик Вартанович
   * Монтаж Нефертити
   * Испытания
   * Процесс обучения
   * Контакт
   * Побег
   * Тихон

   Бессловесная тварь
   В детстве я мечтал стать ветеринарным врачом. Желание, прямо  скажем,
необычное для мальчика. Да и для девочки тоже. Как правило в нежном воз-
расте влеет к подвигам. Хочется что-нибудь покорить,  куда-нибудь  взоб-
раться и долго не слезать оттуда или же выслеживать закоренелых преступ-
ников.
   Я любил животных в особенности зверей, и имел  несамостоятельный  ха-
рактер. Сейчас я объясню, как связаны между собой эти качества.
   Начнем с несамостоятельности.
   Когда мне говорят "иди" - я иду. "Стой" - я стою. Я стараюсь  идти  в
ногу и стоять в строю не шелохнувшись. Это совсем не означает,  что  мне
так хочется. Но выделяться я не могу. Мне кажется это  постыдным.  Когда
кто-нибудь поблизости выделяется, я завидую ему, но мне за него  неудоб-
но. Например, петь в одиночку перед людьми, считая что у  тебя  красивый
голос, - это заманчиво, но стыдно. Я всегда пою в хоре.
   Мама говорила, что я привык ходить на поводу.
   Между прочим, она сама сконструировала мне этот поводок и успешно  им
пользовалась до недавнего времени. Моя мама обладает непреклонным харак-
тером и стальной волей. Именно потому, как я теперь понимаю, она расста-
лась с папой, когда мне было семь лет. Моя мама - художница. Она работа-
ет с тканями. Из цветных лоскутков она создает замечательные  полотна  -
портреты друзей, натюрморты и батальные сцены. Она шьет их  на  машинке.
Портреты и натюрморты забирают друзья, а батальные сцены висят на  стене
в маминой комнате и пылятся. Я раз в месяц чищу их пылесосом. Мама  счи-
тает, что творчество должно быть свободным и независимым. Всякая  помеха
ему рассматривается мамой как выпад против ее личности.
   С семи лет я мою посуду. С  двенадцати  -  готовлю  обеды  и  стираю.
Раньше это делал папа. Промежуток в пять лет между мойкой посуды и стир-
кой, когда папа ушел вести хозяйство к другой жене, я вспоминать не люб-
лю. Мама сидела за швейной машинкой, прострачивая батальные сцены,  а  я
жарил яичницы - по три сковородки в день и осваивал стиральную машину.
   В общем, я шел на поводу у мамы.
   Другими словами, я чувствовал себя  безответным  щенком,  попавшим  в
умелые руки дрессировщицы. Понятна теперь моя любовь и  привязанность  к
собакам, а потом уже и ко всем бессловесным тварям -  лошадям,  коровам,
козам, зайцам, медведям, тиграм, слонам, крокодилам и жирафам. Я сам был
бессловесной тварью. Я мало и редко говорил, а если говорил, то неубеди-
тельно и неумело. Я не любил говорить.
   Звери понимают друг друга без слов. Поразительные единение и  органи-
зованность звериного стада! Представьте себе, что они стали бы  дискути-
ровать, дебатировать и декларировать. Они бы просто погибли.
   Звери также не умеют врать.
   Поэт Есенин когда-то назвал зверей "меньшими братьями" и сообщил, что
он никогда не бил их по голове, хотя такая постановка вопроса меня лично
удивляет. Почему их непременно нужно бить по голове? На самом  деле  они
наши старшие братья. И эволюционно, и нравственно. А меньшие и  изворот-
ливые братья - это мы. Впрочем, стихи безусловно прекрасные.
   Только в одном случае я жалею о том, что звери лишены языка.  Они  не
могут пожаловаться на боль. Звери тоже болеют, но лечить их  тррудно.  У
льва болит зуб, но знает об этом один лев. Дрессировщик об этом не  зна-
ет. Он видит, что со львом что-то неладное, и дает ему лекарство от  же-
лудка. И лев мучается дополнительно.
   Вот почему в детстве меня тянуло в ветеринарные врачи. Я посещал кру-
жок биологии, которым руководил Аветик Вартанович Папазян. Он был  похож
на грустного бегемота - с маленькими черными глазами, с большим  животом
и синеватыми круглыми щеками. Из недр Папазяна исторгались шумные  вздо-
хи. Папазян был одинок и неухожен. Мы выращивали морских свинок в огром-
ных количествах. Кроме свинок мы квлекались хомяками, черепахами и аква-
риумными рыбками. Папазян брал черепаху короткими волосатыми пальцами  и
клал себе на живот. Черераха ползала по животу Папазяна, как по  земному
шару, пока Аветик Вартанович сидел не шевелясь,  откинувшись  на  стуле.
Потом Папазян крупно вздыхал, напоминая черепахе землетрясение, и  гово-
рил с удивительной нежностью старого армянина:
   - Черепаха слышит тепло...
   И мы тоже слышали тепло Папазяна. Между собой мы звали его папой  Зя-
ном. Папазян был одинок вдвойне - у него не было жены, а родная  Армения
находилась так далеко, что черепаха не доползла бы до нее  за  всю  свою
жизнь. А живут черепахи долго.
   Получилось так, что Аветик Вартанович в некотором смысле заменил  мне
отца, сбежавшего от стрекотания маминой творческой машинки.  Одно  время
мне хотелось, чтобы мама вышла за него замуж. Я даже познакомил  их.  На
следующий день мама мне сказала:
   - От него пахнет морской свинкой.
   И я понял, что мой номер не удался. Хотя морские  свинки  не  пахнут.
Кошки пахнут значительно хуже. Моя мама из всех животных признает только
кошек. Может быть, поэтому я их не люблю - единственных из всех  зверей.
Таким образом, если вырвжвться математически, я люблю все множество зве-
рей, исключая одну точку - кошек. Эту точку любит мама. Значит, мы с ма-
мой любим все множество.
   Эту несложную теорему я ощущаю на своей шкуре  каждодневно.  В  эпоху
папы у нас было две кошки. После него появился еще кот, которого мама  в
память об ушедшем папе назвала Пуританином. У мамы  странный  юмор.  Она
считала папу излишне аккуратным и благовоспитанным. Ее удивляло, что  он
страдал от обилия цветных пыльных тряпок.
   К сожалению, эта папина черта передалась мне.
   Так или иначе, я каждый день ухаживаю за  престарелым  Пуританином  и
кормлю его, испытывая смешанное чувство жалости и  неприязни.  Мама  при
всей своей любви не знает, чем и как питается Пуританин. Она  любит  ле-
жать с ним на тахте и чесать ему белое брюхо.
   Я никогад не выражал своего недовольства. Оно утопало во мне вместе с
внутренними криками о помощи.
   Кстати, я не сообщил о себе самого главного. Меня зовут Тихон.
   Как я ненавидел это имя! Как я ненавидел себя  -  тихую  бессловесную
тварь!
   Имя мне, естественно, выбрала мама. Она решила, что так будет  просто
и оригинально - Тихон. Она была права: я ни разу не встречал живого  че-
ловека с таким именем. Только в литературе прошлого века. Так я и жил  с
маминой оригинальностью. Можете себе представить,  каково  мне  приходи-
лось. Вообразите хотя бы на минуту, что вас зовут Тихон, - и прощай ваша
судьба, ваше счастье и надежды. Прощай все!
   Мало того, мама не дала мне отцовской фамилии, а присвоила свою.  Ко-
нечно, фамилия у отца была не очень благозвучная - Ворсиков. Мама сказа-
ла, что Тихон Ворсиков - это вызывающе смешно, это неблагоприятно  отра-
зится на судьбе и может привести к несчастью. В результате она  подарила
мне свою роскошную дворянскую фамилию, хотя я полагаю, что Тихон Первоз-
ванский - это еще хуже, чем Тихон Ворсиков. Чувствуется неумелая и  жал-
кая попытка переломить судьбу. Таким идиотским способом ее не  сломаешь,
я уже знаю.
   Так я и жил Тихоном Первозванским, непрерывно помня, что  я  -  Тихон
Ворсиков.
   Не стоит и говорить, что моя любовь к животным от этого только  креп-
ла. Они тоже не выбирают себе имя, в носят то, что дают.
   Также не буду говорить о том, каким страданиям я подвергался в школе,
нося такое имя. Даже учителя не могли крыть улыбку, знакомясь  со  мною.
Мои сотоварищи не улыбались. Они глумились. Ну скажите - что смешного  в
имени Тихон? Юмора здесь не больше, чем в Михаиле, к примеру. Вдумайтесь
только - Миха-ил! Это же почище Тихона будет! Однако  над  Михаилами  ни
кто не смеется. Они законны и уважаемы.
   Но если бы дело ограничилось именем и фамилией! Мама  выбрала  мне  и
профессию. О ветеринарстве речи быть не могло. Мама не хотела слышать  о
ветеринарах. Даже нейтральная профессия биолога не устраивала маму, пом-
нившую о Папазяне. Поскольку она считала, что  творческими  талантами  я
пошел в своего папу Ворсикова, то есть был лишен их начисто, то  предло-
жила мне модную в то  время  специальность  кибернетика.  Мама  довольно
приблизительно представляла себе ее сущность, но слышала по  радио,  что
кибернетики занимают передовые рубежи науки. И мама, недрогнув,  послала
меня на эти рубежи, когда я без блеска закончил школу.
   Теперь вы понимаете, почему я иногда выражаю свои мысли  математичес-
ким языком.
   Мне удалось слегка обмануть маму, выбрав оригинальную область  кибер-
нетики, называемую бионикой. Мама клюнула на оригинальность и пропустила
мимо ушей биологический корень названия этой науки. Таким образом я стал
биоником, хотя до сих пор не знаю, что это такое.  Согласно  официальным
представлениям, бионика - это наука,  изучающая  процессы  управления  и
связи в живых организмах и применяющая их принципы на практике.
   Возможно, это и так. Но после окончания института я поступил работать
в конструкторское бюро инженером-конструктором и стал собирать  схемы  и
настраивать их. Общим изучением летучих мышей, пчел и бабочек занималось
начальство, я доводил до ума техническое воплощение  отдельных  органов.
Скажем, схему, имитирующую работу хоботка пчелы. Хоботок собирались при-
менить для лабораторных анализов пыльцы различных растений.  Техническое
воплощение всей пчелы занимало несколько железных  шкафов.  Мой  хоботок
один весил пять килограммов и работал средненько - на уровне  ординарной
пчелы.
   Надо сказать, что в нашем небольшом городе есть две крупные достопри-
мечательности. Это наше конструкторское бюро  кибернетики  и  бионики  -
сокращенно КБКБ, или КБ-квадрат, так мы его называем, и большой зоологи-
ческий сад, именуемый также зоологическим  парком.  Зоопарк  достался  в
наследство от прошлых времен. Он был основан одним  известным  зоологом,
уроженцем нашего города. За последние годы зоопарк вырос  и  расширился.
Ассортимент животных, как выражаются в местной прессе,  значительно  по-
полнился. У нас есть даже австралийский медведь коала.
   Вероятно, КБ-квадрат возникло в нашем городе не случайно. Было приня-
то во внимание, что зоопарк послужит базой для изысканий в области  био-
ники. Наблюдая за поведением австралийского медведя и  гималайских  тиг-
ров, молодые бионики могли извлечь пользу для науки.
   Начальником КБ-квадрат со дня его основания был Карл Карлович  Монзи-
евский. На манер французских королей он носил неофициальный  титул  Неп-
редсказуемый, благодаря особенностям своего характера и творческого  ге-
ния.
   Послле окончания института в Москве, где я несколько отдохнул от  Пу-
ританина и маминой машинки, я распределился в родной  город  и  поступил
под начало Карла Карловича. Хоботок пчелы был моей первой научной  побе-
дой.
   Я узнал, что директором зоопарка в мое отсутствие стал Аветик  Варта-
нович Папазян. Я часто ходил смотреть зверей  из  интереса  и  по  долгу
службы, но к Папазяну не заглядывал. Я опасался, что он меня не  помнит,
а если помнит, то вкупе с мамой, чего мне бы не хотелось. Прошло  десять
лет с тех пор, как я посещал биологический кружок.
   Вернувшись домой, я снова стал жить с мамой и кошками в нашей  старой
коммунальной квартире. Мы занимаем две комнаты, а в остальных двух живут
старый бухгалтер Иван Петрович Грач и молодая продавщица гастронома  Ли-
дия, фамилии которой я узнать не успел. Она появилась в  квартире  после
того, как у Ивана Петровича умерла жена и его слегка уплотнили.
   В квартире более или менее спокойно. Комнаты большие,  с  высоченными
потолками. Коридор широкий. Соседи относятся  к  нам  сносно.  Бухгалтер
Грач любит наших кошек, а Лидия бывает дома  преимущественно  по  ночам,
причем чувствуется, что проблемы кошек в это время от нее далеки.
   Я еще не женился. Я ждал, когда скажет мама. Пока она  говорила,  что
рановато. Нужно опериться и встать на ноги. Таким образом,  я  продолжал
идти на поводу у мамы. Я ухаживал за кошками и не ухаживал за девушками.
Я успокаивал себя тем, что еще успею.
   Теперь я сообщил все необходимые и достаточные условия, чтобы  начать
рассказ о той истории, которая взбудоражила не только КБ-квадрат и  нашу
квартиру, но и весь наш небольшой старинный городок.

Новая тема
   Я проработал в КБ-квадрат полтора года, и тема "Пчела"  себя  оконча-
тельно исчерпала. Мы выжали из нее все возможное. Наш имитатор  пчелы  в
трех железных шкафах давал мед, нектар и воск, а также производил анализ
пыльцы. В отличие от пчел он не летал и не роился, но гудел, как сто ты-
сяч пчел, а также грелся. Каждое утро мы  загружали  в  приемный  бункер
тонну полевых цветов, из которых устройсво изготовляло мед. Было подсчи-
тано, что имитатор окупит себя за семьдесят шесть лет.
   Начальство, как водится, получило денежную премию, но государственной
не дали. На совещании Карл Карлович сказал, что  пришла  пора  укрупнять
тематику. Его потянуло на орден.
   Однако плодотворной идеи не было. Месяцев пять мы хватались за всякую
халтуру - делали автоматическую змею, заменявшую медицинскую  сестру,  и
соловья, управляемого по радио. Заправленная антибиотиками змея ползла в
местной больнице и делала уколы больным, а соловей пел в приемной  пред-
седателя горисполкома. Вскоре от больных стали  поступать  жалобы.  Змея
пугала их значительно больше медсестры своим  бесшумным  подползанием  и
произвольным выбором места укола. Соловей работал исправно.
   До рядовых работников КБ-квадрат стали доходить слухи. Они спускались
сверху, как летающие тарелки, и были такими  же  загадочными.  Говорили,
что министерство отвалило организации три миллиона на разработку принци-
пиально новой темы. Карл дважды летал в Москву, а потом выступил на  об-
щем собрании коллектива.
   - Нам поручена новая ответственная тема, - сказал Непредсказуемый.  -
Вы понимаете, что я не могу во всеуслышание вдаваться  в  подробности  и
оглашать характер будущей работы. Отделы и лаборатории получат техничес-
кие задания и будут работать по ним. Скажу только, что потребуются прин-
ципиально новые решения, а сроки сжатые...
   Ну, сроки всегда сжатые. Это мы понимали.
   - Как называется тема? - спросили с места.
   - Мы решили дать ей кодовое название "Нефертити", - сказал Карл с та-
ким видом, будто сообщал нам государственную тайну. - Вы  помните,  была
такая древнегреческая царица...
   - Древнеегипетская! - выкрикнул тот же голос, что спрашивал о теме.
   - Возможно... Так вот, была  такая  греческая  царица  необыкновенной
красоты. Этим кодовым названием мы хотели подчеркнуть, что вопросы  тех-
нической эстетики будут играть очень серьезную роль при разработке новой
темы.
   - А что она будет делать, эта Нефертити? - снова спросил дотошный го-
лос. Тут я разглядел его обладателя. Это был  начальник  отдела  третьих
сигнальных систем Елеходов. Он в свое время открыл эти  системы  и  стал
руководителем направления.
   - Машина будет делать все, что предусмотрено министерством, -  сказал
Карл. - А если понадобится, и больше.
   Если бы Непредсказуемый знал, насколько он был близок к истине, гово-
ря последние слова!
   На этом собрание закончилось, и все разошлись  заинтригованные.  Было
ясно, что надо делать красивую машину, но не более.
   Блок-схему машины и технические задания на  отдельные  узлы  и  блоки
разработал сам Карл. Нам были спущены параметры элементов, характеристи-
ки сигналов на входе и выходе и габариты.
   Наша группа занялась узлом, представлявшим собою по внешнему виду до-
вольно объемистый цилиндр с диаметром основания сантиметров пятьдесят  и
высотою около полутора метров. Цилиндр  должен  был  испытывать  большие
нагрузки на сжатие - около тонны. В днище цилиндра размещались  датчики,
от которых шли вверх разные сети - энергетическая, сигнальная и обратной
связи.
   Мы стали гадать, что это такое.
   - Элемент дождевого червя, только в увеличении, - сказал Мыльников. -
Структура однородная, органов слуха и зрения нет.
   - А зачем? - спросил я.
   - Рыть туннели для прокладки кабелей, - предположил Мыльников. - Соп-
ротивление почвы большое, отсюда нагрузки.
   - Ерунда! - сказал я. - Это осязательный усик бабочки.
   - Вот так усик! - сказал Андрюша. - Ничего вы, мужики, не  петрите  в
бионике. Это обыкновенное дерево. Мы занимаемся нижней частью ствола.  С
деревьями сейчас туго, нужно снабжать атмосферу кислородом.
   - Похоже, он прав, - задумчиво сказал Мыльников. - Запустим в серию и
будем сажать в крупных городах. Поэтому требуется эстетика.
   И мы сошлись на том, что делаем дерево. Через  пару  недель  прислали
дополнение к ТЗ. Выяснилось, что в середину цилиндра требуется  вставить
шарнирное сочленение. Сначала о нем забыли. Версия дерева оказалась  под
угрозой, но Андрюша ее спас.
   - Дереву нужно гнуться под ветром и шелестеть листвой, - сказал он. -
В конце концов, это не телеграфный столб.
   Мы молчаливо согласились, потому что других версий  просто  не  было.
Попутно мы осторожно стали выяснять в курилке, кто чем  занимается.  Это
было запрещено, но любопытство сильнее инструкций.
   Лаборатория 1 13 делала что-то длинное и гибкое с сетями внутри.  От-
дел первых сигнальных систем - вернее, та его часть, что  находилась  на
нашем этаже, - занимался плоским эластичным элементом размером  с  наво-
лочку. Мы решили, что это соответственно корни и листья будущего  дерева
"Нефертити".
   - Красотища! - сказал Андрюша. - Ты представляешь, какие лопухи будут
на ветках. Сколько кислорода! Как они будут шелестеть!
   - Ты сам поменьше шелести, - сказал Мыльников.
   Остальные отделы и лаборатории занимали другие этажи, куда доступа мы
не имели. КБ у нас ддесятиэтажное. Это самое крупное  здание  в  городе.
Оно даже выше церкви. Его видно из любой точки города. Второй этаж адми-
нистративный, на него может попасть каждый  сотрудник.  Остальные  этажи
закрыты для посторонних. Стали мы лепить нижнюю  часть  ствола.  Андрюша
занимался датчиками, Мыльников продумывал общую компоновку, а я  рассчи-
тывал сети.
   Прошло около месяца. Наш этаж благодаря  убеждениям  Андрюши  оконча-
тельно уверился в том, что "Нефертити" - искусственное дерево. Между со-
бой мы называли инженеров  лаборатории  N  13  "корневиками",  первосиг-
нальщиков - "листовиками", мы же именовались "ствольниками".
   Непредсказуемый заходил к нам несколько раз и интересовался ходом ра-
боты. Он появлялся в своей обычной манере - будто конденсировал из  воз-
духа. Только что никого не было - и вдруг рядом с трансформатором  высо-
кого напряжения стоит Карл. Но мы к этим штучкам привыкли и уже не удив-
лялись. Монзиевский без лишних слов брал схему  и  оглядывал  ее  сверху
вниз и слева направо в течение пяти секунд. Так разведчик  запечатлевает
в памяти документ.
   - Вот здесь необходимо V-образное сочленение,  -  говорил  он,  тыкая
ногтем мизинца в схему, и испарялся. Мы  даже  не  успевали  расспросить
подробнее, но потом убеждались, что Карл прав.
   Лишь однажды Андрюша успел крикнуть вслед исчезающему Карлу:
   - Карл Карлович, а кто занимается корой?
   Тонкий вопрос! Андрюша хотел показать, что нам уже известно о дереве,
и продемонстрировать догадливость. Будто нас мучает только один вопрос -
кто занимается корой нашего ствола.
   Карл слегка сгустился и строго спросил:
   - Откуда вам известно о коре больших полушарий?
   Андрюша застыл с открытым ртом.
   - Древесная кора... - залепетал он. - Покрытие нашего ствола...
   Непредсказуемый радостно взвизгнул - он таким образом смеялся - и ис-
чез окончательно. Больше мы его не видели.
   На некоторое время меня отвлекли домашние дела, и я  перестал  непре-
рывно думать о Нефертити.
   Дело в том, что Иван Петрови