ежища, потому  что
возвращаться домой после заявления ТАСС я стремничаю!
   Пока японцы переваривали слово "стремничаю", которое означало в  дан-
ном случае "опасаюсь", Панасоник ко мне подбежал, кулаками размахивает.
   Я быстренько навел на него дудочку, зафиксировал центр шара,  отпрыг-
нул и - снова свистнул!
   Панасоник тоже в Москве оказался. Будет знать, как предавать  Родину.
На полу сцены еще одна дыра образовалась. Сильно я им зал для пресс-кон-
ференций попортил. А что делать?
   - Ну, кто еще хочет?! - заорал я, размахивая дудочкой,  как  пистоле-
том.
   Главный японец ручки сложил, умоляет:
   - Бабася-сан, успокойтесь! Сядьте на место, я вас прошу.
   - Кончай, Бепс, - тихо сказала Тимошина.
   - Разошелся.
   Мне сразу стыдно стало. Веду себя, будто я из самого  Центра  Вселен-
ной. Такого себе даже Марцеллий не позволял.
   Я занял свое место. Японец  успокоил  журналистов.  Пресс-конференция
дальше потекла. Дыры в полу прикрыли пластиком.
   Поднимается женщина. Говорит, что она из итальянского  телевидения  и
очень хотела бы знать, каким образом я собираюсь  хранить  планету?  Что
входит в мои функции?
   Вот и дождался я этого вопроса. Больше всего боялся.  Думал,  проско-
чат. Но отвертеться не удалось.
   В зале опять все притихли. Я на микрофон смотрю. Микрофон молчит.
   - Понимаете, - говорю. - Я как раз над этим и думал.
   - Вот как? - она удивилась. - : У нас, например, когда назначают  лю-
дей на должность, дают инструкцию. Или работник  сам  вырабатывает  свою
программу. А у вас?
   - И я сам вырабатываю, - сказал я. - Я ее обязательно  выработаю,  вы
не волнуйтесь. Планете плохо не будет. Только вы верьте мне, пожалуйста.
Если верить не будете, то я с работой не справлюсь. Когда люди друг дру-
гу верят, они дружить могут. Вот как мы с Катюшей. А Панасонику я не ве-
рю, так я с ним и не дружу... Вообще, вы знаете, для меня это работа но-
вая. Планету хранить... Но она и для всех  новая.  Мы  раньше-то  ее  не
очень хранили. А теперь видим - от нее рожки да ножки остались. Надо бе-
речь... Надо потихоньку к свету стремиться, как в Центре,  у  Марцеллия.
Хватит про себя только думать, надо и про зверей, и про  птиц.  Мы  ведь
летим куда-то. Некоторые думают, что никуда. Просто  в  пустоту.  А  мне
больше нравится, если к цели. Вот я вам и говорю как Хранитель - давайте
лететь к свету!
   - И к любви! - это Катюша как крикнет! Не ожидал от нее.
   Корреспонденты вспышками засверкали.
   Аплодируют.
   Я вдруг почувствовал, что устал страшно. Будто мешки с ватой  грузил.
И сам стал ватный.
   - Пресс-конференция объявляется закрытой, - сказал японец. - Храните-
лю планеты необходимо отдохнуть.

   Глава15 ЗАМАНЧИВЫЕ ПРЕДЛОЖЕНИЯ
   На следующее утро Тэйко-сан опять  появилась  с  пачкой  газет  -  не
только японских, но и наших.
   - Бабася-сан, почитайте "Известия", - говорит.
   Я раскрыл "Известия" за вчерашнее число, а там на второй странице,  в
полный рост - "Заявление ТАСС", что вчера  Бубликов  читал,  комментарии
специального корреспондента Японии, а чуть ниже - письмо моей мамы в ре-
дакцию! Так и подписано "С. Быстрова".
   Я, конечно, сразу же на мамино письмо накинулся, читаю.  А  в  письме
написано, что ее сын, Борис Быстров, то есть я, в последнее время  стра-
дал нервным расстройством. И даже были случаи психических припадков. Ну,
заскоки, понимаете? Мама не сомневается, что, пользуясь этим,  реакцион-
ные силы вывезли ее сына в Японию. И Катю Тимошину прихватили. Мама  вы-
ражала протест и требовала вернуть сына на Родину.
   Я чуть не заплакал. Во-первых, от жалости, во вторых, от обиды.  Маму
было жалко, а обидно за себя. Конечно, она все своей психиатрией меряет.
Ее научили, что у нормального человека не может быть  такого  желания  -
хранить планету. А если кто чуть-чуть выделяется, то он - псих! Да разве
ж так можно? Тогда и Пушкин - псих! И этот... опять забыл... Данте, вот!
   - Тэйко-сан, - кричу, - ну скажи, похож я на психа?!
   - Нет, но вы похож на немножко не в себе, - отвечает.
   Читаю дальше. Комментарий корреспондента.  Он,  оказывается,  был  на
пресс-конференции и все успел передать, пользуясь разницей  по  времени.
"Не подлежит сомнению, - пишет он, что Борис Быстров страдает аномалиями
умственного и душевного развития, плохо контролирует свое поведение, хо-
тя некоторые его способности не до конца объяснены наукой...".
   Ну, это он имел в виду, когда я Бубликова с Панасоником на Родину за-
кинул.
   Короче говоря, корреспондент предлагал не портить дружественных отно-
шений и быстрее вернуть больного мальчика родителям, чтобы они его  под-
лечили. Понимаете?
   Я помрачнел.
   - Что Катя делает? - спрашиваю.
   - Катюша-сан передает котенка в дар Обществу охраны животных -  гово-
рит Тэйко-сан.
   - Молодец, - похвалил я.
   Вскоре приходит Катька, а с нею вместе входят  в  номер  три  японца,
один из них - в военной форме. Ладошки складывают перед грудью и  кланя-
ются мне. Я тоже ладошки сложил, поклонился.
   - Это кто такие? - шепчу Тэйко-сан.
   - А это, - говорит, - представители фирм и министерства обороны.
   - Ага, понятно. Кать, ты посиди пока, - говорю  Катьке.  -  Я  слушаю
вам, господа.
   Первым военный заговорил. Тэйко-сан переводит Я сначала ничего не по-
нимал, потом вник. Японцев надо уметь слушать. Они каждую мысль обклады-
вают гарниром вежливых оборотов. Военный японец  говорил  минут  пятнад-
цать, а мысль была очень простая: не продам ли я ихнему министерству ду-
дочку, поскольку мне она ни к чему и даже опасна? А заплатить они готовы
три миллиарда иен.
   И чековую книжку показывает.
   Конечно, упаковал он все это красиво: "Вы не сочтите... Если нам  бу-
дет позволено... Бабася-сан может не сомневаться.,.". Короче,  лапшу  на
уши вешал.
   - А зачем вам дудочка? - спрашиваю.
   - Видите ли, нашим экспертам показалось, что этот  прибор  можно  ис-
пользовать в целях всеобщего и полного разоружения...
   "Ага, разоружения! - думаю. - А сами небось космическую энергию хотят
себе захапать, чтобы потом нас пугать..."
   - Нет, - говорю. - Рад бы, но не могу.
   - Пять миллиардов иен, - набавляет цену японец. Тэйко-сан тут же  по-
яснила, что на эти деньги я могу купить пару  миллионов  видеомагнитофо-
нов, дом, земельный участок, а на остальное хорошо пообедать в ресторане
с русской кухней.
   - Зачем же мне столько видеомагнитофонов? -  говорю.  -  Нет-нет,  не
просите. Не продам. Это подарок.
   Это он сразу понял. Подарок есть подарок, даже в Японии.
   Начал говорить второй. Он сказал, что понимает мои чувства по отноше-
нию к другу, подарившему мне дудочку, поэтому не  просит  ее  продавать.
Дудочка останется у меня. Но я могу с  помощью  его  фирмы  организовать
свой концерн. Фирма меня финансирует, а  прибыль  будем  делить  вместе.
Японец предложил назвать концерн "Бабася инкорпорейтед".
   - А чем он будет заниматься, этот концерн? - спросил я.
   - Грузовыми и пассажирскими перевозками, - отвечает. он,  не  моргнув
глазом. - Мы уже имеем известия, что ваши  соотечественники  Бубликов  и
Скворцов благополучно оказались в Москве. Сейчас оба в больнице - с неп-
ривычки. Но состояние их удовлетворительное. Наши эксперты полагают, что
помощью вашего прибора можно доставлять людей и грузы в любую точку Зем-
ли за минимум времени.
   - Это они правильно полагают... Но я капиталистом никогда не буду,  -
сказал я.
   - Простите, а как же вы будете жить здесь, на какие средства? - спра-
шивает он вежливо.
   - А я здесь жить и не собираюсь. Мы домой вернемся, правда,  Катя?  -
говорю Тимошиной.
   - А то нет! - отвечает она, листая в кресле японский журнал.
   - Разве вы не понимаете, что после письма вашей мамы-сан,  -  тут  он
кивнул на "Известия", - вас на Родине отправят в лечебницу?
   Я вздохнул. Есть такая вероятность.
   - Кроме того, учтите, - продолжает он, а сам улыбается сладко-сладко,
- вы незаконно пересекли границу с неизвестным нам оружием. Только  наша
врожденная вежливость позволяет нам вести с вами переговоры и предлагать
выгодные условия. Но наше терпение не беспредельно...
   "Ага! Пугать начал, - думаю. - Дело дрянь. Отобрать у меня дудочку  -
пара пустков. Даже каратиста присылать не надо. Втроем они вполне  спра-
вятся".
   - Ну, а вы что хотите предложить? - спрашиваю у третьего, чтобы время
выиграть.
   - Я продюсер, - говорит. - Предлагаю вам контракт на гастроли по Япо-
нии, Европе, США и Канаде. С вашей дудочкой.  Тимошина-сан  будет  вашей
ассистенткой...
   - Фокусы, что ли, показывать? - спрашиваю.
   - Вот именно. Оплата в долларах. Полмиллиона в месяц.
   Я на Катьку посмотрел. Она в журнал уткнулась,  делает  вид,  что  не
слышит.
   - Подумайте, Бабася-сан, - сказала переводчица.
   При этих словах в номер вошли двое могучих японцев с бицепсами. Оста-
новились у дверей, руки скрестили и на меня смотрят. Покачиваются слегка
с пятки на носок. Натуральные японские гангстеры. Как я не подумал!  Эти
господа сами у меня дудочку отнимать не станут.  Можно  в  международный
скандал влипнуть. Вот они мафию и наняли.
   - Я согласен вести переговоры об использовании прибора только с  фир-
мой "Тошиба", - говорю. - Желательно с господином Мацуката.
   Катька на меня радостный взгляд кинула. Поняла с ходу.
   - Что ж, ваше право, - японцы говорят. - Мы подождем пока.
   Ладошки перед собой сложили, поклонились, попятились задом в коридор.
   И мафия попятилась.
   Тэйко-сан сняла телефонную трубку и стала связываться с "Тошибой".

   Глава 16 ОБРАТНЫЙ ПУТЬ
   Когда ехали в машине на фирму "Тошиба", мне грустно сделалось. Вспом-
нил мамино письмо в редакцию. Конечно, мама меня  любит,  о  чем  разго-
вор... Но если любишь, то надо же человеку верить, правильно  я  говорю?
Написала бы она: "Мой сын - Хранитель планеты, и отстаньте все от  него!
Попал в Японию, значит, так нужно!". Вот это было бы да...
   Катюша рядом сидела. Сразу заметила, что я губы надул. Девчонки вооб-
ще чуткие. Придвинулась ко мне, шепчет:
   - Ничего, Бепс, вот вернемся, мы им покажем, как планету хранить!
   - А может, остаться хочешь? - шепнул я. -  Накупим  электронных  игр,
будем с утра до ночи играть...
   Она как отпрыгнет от меня. Глаза круглые.
   - Да ты что! А мама?!
   - Мама думает, что я больной.
   - Передумает. Маму не выбирают. Какая есть, такая есть... Ничего,  мы
им простим... - Катька отвечает рассудительно.
   Мы друг к дружке склонились и стали план вырабатывать. Тэйко-сан впе-
реди сидела. Ушки свои японские навострила, но мы тихо шепчемся, она ни-
чего не слышит.
   Самое главное, надо было сработать четко. Я незаметно еще в машине на
дудочке координаты Ленинграда поставил и положил дудочку в  карман,  под
руку.
   - Следи за мной, - наставляю Катьку. - Как только я скажу "гуд бай" -
ты уж ни секунды не медли.
   - За меня не бойся, - Катька говорит.
   Приехали на фирму. Японцы к дверцам подбегают, распахивают, ведут ку-
да-то... Я дудочку в кармане сжимаю, даже пальцы вспотели.
   Представляют нас директору, или кто там он у них  -  не  знаю.  Снова
вежливые обороты. А я их уже не слушаю, мне бы только до  ПИНГВИНА  доб-
раться.
   - Хочу говорить с господином Мацуката, - заявляю.
   Опять нас ведут по коридорам и приводят  в  электронную  лабораторию.
Наконец я этого Мацукату увидел. Маленький такой японец, довольно  моло-
дой.
   - Я намерен с вами сотрудничать, - говорю ему. - Только покажите сна-
чала, над чем вы работаете.
   Катька рядом со мною, ни на шаг не отходит. Но и сопровождающие  тоже
не отходят ни на шаг.
   Мацуката повел нас в соседнюю комнату. Смотрю, а там  на  пластиковом
столе, в окружении каких-то приборов, топчется мой Глюк.  Исхудал,  бед-
ный, глаза тоскливые и нервные. Японцы его  рентгеном  просвечивают.  На
экране - что-то невообразимое. Какая-то электронная схема, сложней,  чем
в телевизоре.
   - В настоящее время, -  говорит  Мацуката,  -  мы  исследуем  сложный
электронный прибор. Судя по всему, это некий  передатчик,  но  зачем  он
сделан в форме пингвина и на каком принципе работает - пока загадка.
   - А где вы его взяли? - спросил я как бы между прочим.
   - Мы Получили его по обмену от дружественной фирмы, - ответил Мацука-
та.
   "Вот врет! - думаю. - Это Панасоник-то у них - дружественная фирма?!"
   - Мы могли бы, - говорит, - заняться также исследованием вашего  при-
бора...
   - Ну что же, господа, - начал я важно, а сам ближе к ПИНГВИНу  подби-
раюсь. - Ваши деловые предложения очень заманчивы.  Они  вполне  в  духе
японского гостеприимства. Однако, вы сами понимаете, их надо хорошо  об-
думать...
   Я уже был рядышком со столом, на котором стоял  ПИНГВИН.И  не  успели
японцы опомниться, как я схватил ПИНГВИНа в охапку и прокричал  скорого-
воркой:
   - Я у себя дома подумаю, хорошо? ПИНГВИН мой, учтите! Спасибо за вни-
мание! Гуд бай!
   Катька ко мне бросилась, я ее сграбастал, мы пригнулись к полу,  сжа-
лись в комочек. Я молниеносно выхватил дудочку и дунул в нее...
   Радиус пространства, которое я хотел отправить домой, был совсем  ма-
леньким. Я его заранее выставил, чтобы не дай бог, кого-нибудь из  япон-
цев не прихватить. Или кому-нибудь ногу не оттяпать. Поэтому мы и сгруп-
пировались.
   Раздался шип, треск, грохот. Прощай, Япония! Прощай, котенок! Я успел
увидеть перекошенное лицо Тэйко-сан - и мы исчезли.  Очень  бы  хотелось
посмотреть на японцев, как они на это среагировали, но - увы!  Мы  домой
отправились.
   Прилетаем через секунду в Ленинград и - попадаем в шкаф!
   Во дела! Тут нам повезло меньше, чем в "саду камней".  Барахтаемся  в
каких-то тряпках, платьях,  костюмах...  Ничего  не  понимаем,  темно...
Вдруг дверца распахивается, мы вываливаемся на пол. И  тут  же  -  дикий
крик!
   Кричала девочка лет шести. Она сидела за столиком  рядом  со  шкафом,
что-то рисовала, а тут мы вывалились с ПИНГВИНОМ. Каждый бы испугался.
   Смотрю - квартира незнакомая, девочка тоже мне абсолютно  неизвестна.
И орет вдобавок. Не успели мы опомниться, как в комнату вбежал человек в
брюках и в майке. Наверное, папа девочки.
   - Что такое? Почему ты...
   Тут он нас увидел. И остолбенел, конечно.
   - Вы кто такие? Что здесь делаете?
   А я так обрадовался, что он на русском говорит, а  значит,  мы  дома,
что даже хотел его расцеловать. Бросился к нему, руку протягиваю.
   - Мы из шкафа! - кричу. - То есть из Японии! Понимаете?
   Тут его тоже перекосило, как Тэйко-сан. На ПИНГВИНа обалдело  посмот-
рел, к шкафу кинулся. Распахнул обе дверцы, а там - ужас! Весь их гарде-
роб сильно попорчен. Ведь мы же своим пространством  ихнее  пространство
выжгли! А в нем костюмы были, платья. Остались одни ошметки. Причем  ви-
сящие на плечиках. Полпиджака, кусок свитера, юбка с выжженным полумеся-
цем...
   Дядька аж зарычал! Кинулся к двери, кричит:
   - Ксения, вызывай милицию! Быстро! Я их подержу!
   - Что случилось?! - откуда-то женский крик.
   В общем, переполох. Прибежала тетенька, заголосила, потом она  приня-
лась по телефону милицию вызывать. Дядька нас сторожит,  жена  в  трубку
объясняет, что у них в шкафу завелись преступники из  Японии...  Девочку
они, слава богу, увели в другую комнату.
   Вскоре приехали милиционеры, осмотрели шкаф с одеждой, спросили,  от-
куда мы взялись. Я сказал, чтобы они позвонили в министерство  иностран-
ных дел. Что там про нас знают.
   - Ладно, поехали в отделение, - лейтенант вздохнул. -  Покою  нет  от
этих неформалов.
   Очень обидно мне стало. Почему-то казалось, что на Родине должны цве-
тами встретить. Ведь мы с победой вернулись. ПИНГВИН снова наш, и  можно
спокойно хранить планету! А тут опять разборки начинаются!
   - Смываться будем, - шепчу Катьке. - Не отходи от меня.
   А сам уже дудочку в кармане настраиваю на отклонение гравитации.  Вы-
вели нас во двор. Стоит милицейская машина. Нас  подвели  к  ней  сзади,
стали дверцу открывать. И тут я достал дудочку, Катька  сделала  ко  мне
шаг, и я свистнул.
   Мгновенно вокруг нас с Катькой возник светящийся шар.  Мы  оторвались
от земли и в этом шаре поплыли.
   - Стой! - лейтенант закричал.
   Но было уже поздно. Мы поднимались все выше. Милиционеры задрали  го-
ловы, у них даже фуражки попадали - мы были на уровне восьмого этажа.
   Приятно лететь в невесомом шаре! Правда, страшновато  немного.  Внизу
дворы и улицы, дома, деревья, а ты плывешь, как  семечко  одуванчика  по
ветру, и светящийся мир слегка потрескивает электричеством.
   - Куда полетим? - спросила Катя.
   - Летим к Дмитрию Евгеньевичу. Надо все разузнать, - сказал я и  нап-
равил кончик дудочки к Петроградской стороне, а мы в этот момент над Ва-
сильевским островом летели. Мимо нас проплыл золотой ангел на шпиле Пет-
ропавловской - вблизи он оказался огромным. Я  направил  кончик  дудочки
вниз, и мы приземлились в парке вблизи памятника "Стерегущему".
   В парке было пусто и темно. Мои часы с телевизором показывали ПОЛОВИ-
НУ девятого вечера.

   Глава 17 РАЗГОВОР С ИСТОРИКОМ
   Дмитрий Евгеньевич чуть не прослезился, когда нас увидел. Засуетился,
пальтишко с Катьки снимает.
   - Дети вернулись... - бормочет. - Счастье-то какое! Я так за вас вол-
новался. Живы-здоровы... И с ПИНГВИНом...
   Он проводил нас в кабинет, крикнул жене и дочери, чтобы нас покормили
быстренько. В кабинете поставил перед ПИНГВИНом  книгу  "Наполеон  Бона-
парт", чтобы птицу подпитать информацией. Нас с Катькой, на  диван  уса-
дил.
   - Ну рассказывайте! Здесь ходят дикие слухи.
   А жена с дочкой уже котлеты несут с макаронами, чай, бутерброды с сы-
ром... Мы с Катькой как накинемся! Давно нормальной  еды  не  видали.  В
Японии все крабы да кальмары.
   - В общем, все в .порядке, - говорю я, а сам жую. - Японцы  отнеслись
к нам неплохо, хотя и пытались купить с потрохами...
   - Вот-вот! Этого я и боялся! - воскликнул Дмитрий Евгеньевич.
   - Но мы не поддались и удрали! - сказал я.
   - Они со мной тоже долго беседовали, чтобы я  на  Бепса  повлияла,  -
вдруг призналась Тимошина.
   - Что же ты им отвечала? - заинтересовался историк.
   - Я сказала, что лучше у себя дома в бетонной трубе сидеть, чем у них
в Японии - в видеобаре!
   - Это ты правильно, Катюша... Хотя и дома лучше было бы - не в  трубе
сидеть. Надоели эти трубы... - проворчал Дмитрий  Евгеньевич.  -  Давай-
те-ка рассказывайте подробно. С самого начала.
   И я ему рассказал с самого начала: и про "сад камней", и про отель, и
про пресс-конференцию...
   Смотрю, у нашего Дмитрия Евгеньевича глаза опять стали  влажными.  За
платком в карман полез.
   - Я читал твои слова в "Морнинг стар", - говорит. - Это  газета  анг-
лийских коммунистов, я ее регулярно читаю. Порадовался за тебя. Действи-
тельно, дело это новое - планету хранить. Не грех и поучиться...
   - А в наших газетах печатали? - спрашиваю.
   - Нет пророка в своем отечестве, - опять вздохнул историк.
   - Чего? - спросили мы с Тимошиной разом.
   - Пока не видел, - сказал он.
   Ну, я дальше рассказываю, как отправил домой Бубликова с Панасоником,
японцам сцену попортил... Дмитрий Евгеньевич улыбается, головой  качает.
Я и про фирму "Тошиба" рассказал, как мы оттуда деру дали,  и,  наконец,
как от милиции улетели.
   - Вот мы и здесь, - говорю. - А у вас какие новости?
   Дмитрий Евгеньевич нам поведал, что после нашего отлета в Японию тру-
бы с пустыря убрали. Включая и ту, нами испорченную, из которой мы кусок
прихватили. В школе со всеми беседовали - с  учителями  и  ребятами:  не
имел ли я намерений бежать за границу. Когда узнали из  японских  газет,
что мы с Тимошиной там, маму срочно попросили написать письмо  в  редак-
цию...
   - А что я больной, ее тоже попросили написать? - спросил я.
   - Нет, это она сама, - сказал Дмитрий Евгеньевич.
   У меня на душе совсем муторно стало. Как представил, что  опять  при-
дется всем доказывать, что я не верблюд... Ох-хо-