Исаак Башевис Зингер
   Тойбеле и ее демон

---------------------------------------------------------------
   -->
---------------------------------------------------------------

     Место действия: еврейское местечко Фрамполь в Польше
     ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
     СЦЕНА 1
     Декорации  на  сцене обозначают  комнату  в  доме  ТОЙБЕЛЕ с бакалейной
лавкой за стеной, и участок улицы с колодцем.
     Когда поднимается занавес, мы видим ТОЙБЕЛЕ, очень красивую женщину лет
тридцати, читающую книгу.  Возле  колодца -  АЛХОНОНА,  не сводящего  глаз с
ТОЙБЕЛЕ.  На вид ему лет тридцать,  типичный (...)  учитель,  неухоженный  и
немного не от мира сего. Появляется МЕНАША. На вид  немного моложе АЛХОНОНА,
за плечами корзинка уличного торговца.
     МЕНАША: Ты  опять  здесь,  Алхонон?  Можно  подумать, ты решил навсегда
поселиться у колодца?
     АЛХОНОН: Никому не запрещено испытывать жажду.
     МЕНАША: Жажду!  Что  за пожар у тебя  в  желудке?  (похлопывая себя  по
карману) Ладно, попробуй-ка настоящего напитка.
     АЛХОНОН: Прямо здесь, на улице?
     МЕНАША: А что, нас кто-нибудь видит?
     АЛХОНОН: Тойбеле. Она только что была здесь.
     МЕНАША  (пожимает  плечами):  Тойбеле.  Агуна.  Висит груша,  да нельзя
скушать. Жена,  брошенная  мужем,  как свеча, зажженная нв  Хануку: горит, а
пользы никакой, (показывает на бутыпку) Выпьешь?
     АЛХОНОН: Не сейчас, Менаша. Неужели ты не можешь без водки?
     МЕНАША: Без  водки  в  такой  дыре,  как эта, помрешь мо ло деньким  от
скуки.
     АЛХОНОН:  Мне  самому тоскливо. Летом  еще терпимо.  зимой, когда  ночи
такие длинные, я думаю, как это я еще.не свихнупс:я.
     МЕНАША: Тут  и  думать нечего: ты свихнулся - это любому  видно. Я хоть
могу  в  этой  дыре  на жизнь  заработать. А ты -  ученый, знаток Каббалы, и
служишь  помощником  у  задрипанного  учителя. Это  все  равно,  что  заживо
закопать себя в могилу.
     АЛХОНОН: Я  жил и учился  в Люблине, и  если уж  на то  пошло, Люблин -
такое  же  болото, как  и  Фрамполь.  Здесь мне  хоть  повезло,  что ты  мне
встретился - есть, с кем словом перемолвиться. Дружба залечивает раны.
     МЕНАША: Жаль,  что я не могу стать тебе  настоящим другом.  Жизнь  моя,
конечно, не сахар,  но  торгуя этими  побрякушками,  я не знаю  недостатка в
женщинах. На прошлой неделе такую подцепил - пальчики оближешь. Восемнадцать
лет от роду и муж  слабоумный. Мне она обошлась в одну нитку стеклянных бус.
Уж она меня целовала и кусалась, как дикий волчонок. И-эх! (Оба смеются)
     АЛХОНОН: Везунчик!
     МЕНАША: Я тебе девок  добуду сколько душе угодно. Пойдем  как-нибудь со
мной. Ты ведь сам из себя видный парень.
     АЛХОНОН: Я не  торговец. Это во-первых. А во-вторых я  не могу  лечь  с
первой крестьянской девкой, которая согласится. Мне  нужно полюбить женщину.
Женщина  дана, чтобы услаждать и душу и  плоть.  Когда я люблю  женщину, моя
душа возносится на вершину блаженства, а  тело сгорает в адском пламени. Бог
и сатана сливаются в вечной страсти.
     МЕНАША:  Чтоб  такое  случилось  у  нас  во  Фрамполе?  Разве что  чудо
свершится.
     АЛХОНОН:  Великая любовь  способна творить великие чудеса. Скоро  жизнь
моя изменится.  Достигнув дна пропасти, волей-неволей приходится карабкаться
вверх.
     МЕНАША: Золотые слова. Откуда это? Из Каббалы?
     АЛХОНОН: Из Каббалы, но в моем вольном изложении.
     МЕНАША: Ты все время о чем-нибудь думаешь.
     АЛХОНОН: Есть мысли, которые меняют жизнь человека.
     МЕНАША:  Рядом с таким ученым, как ты я чувствую себя полным  невеждой.
Но прежде  чем  начнут свершаться  все  эти чудеса, давай сходим в кабак.  Я
расскажу тебе кое-что еще про мою гойку.
     АЛХОНОН: Уж не влюбилоя ли ты в нее?
     МЕНАША: Нет. Я, конечно, грешник,  но храню веру  в нашего Бога. И если
уж мне суждено гореть в аду, пусть это будет еврейский ад.
     АЛХОНОН:  В обществе хорошеньких  еврейских девушек и парочкой  гоек на
десерт?
     МЕНАША: Вот именно! Так что, в кабак?
     АЛХОНОН: Нет.
     МЕНАША:  И  что  ты будешь делать? Стоять здесь и стеречь  колодец? Или
может,  ждать  пока  пророк Илия  спустится  на своей огненной  колеснице  и
подарит тебе царицу Савскую?
     АЛХОНОН: Всякое может случиться.
     МЕНАША: Во Фрамполе? АЛХОНОН: Даже во Фрамполе.
     МЕНАША: Этой ночью?
     АЛХОНОН: Даже этой ночью.
     (АЛХОНОН уходит, махнув МЕНАШЕ  на  прощание  рукой.  МЕНАША  уходит  в
противоположном  направлении.  Комната ТОЙБЕЛЕ наполняется светом. ТОЙБЕЛЕ и
ГЕНЕНДЕЛЬ рассматривают какую-то ткань. ГЕНЕНДЕЛЬ примерно одного возраста с
ТОЙБЕЛЕ, по-своему тоже привлекательная)
     ГЕНЕНДЕЛЬ: Как раз  то, что я хотела, Тойбеле! Из нее выйдет прелестная
блузка.
     ТОЙБЕЛЕ: Когда обряд обрезания?
     ГЕНЕНДЕЛЬ: Послезавтра. Такое впечатление, что  этой осенью все женщины
рожают. Был бы жив мой Зора, у нас был бы полон дом детей.
     ТОЙБЕЛЕ:  А  ты слышала про  ведьму  Шибтах? Она  крадет  новорожденных
детей. Кормящая мать  не должна выходить поздно  из дому,  потому что ведьма
Шибтах наверняка притаилась где-то рядом.
     ГЕНЕНДЕЛЬ: Я им скажу.
     ТОЙБЕЛЕ:  Такое может случиться.  Боже  упаси! Я  прочла  в Библии, что
каждого человека  окружают демоны - тысяча с левой  стороны и десять тысяч с
правой. И куда ты  не идешь,  демоны всюду следуют за тобой. И даже в могиле
они не оставляют тебя в покое.
     ГЕНЕНДЕЛЬ: Демоны бессильны, если на пороге дома лежит священный свиток
Мецуцы.
     ТОЙБЕЛЕ: Мецуца не всегда помогает,  Генендель. Если злой  дух вырвался
на свободу,  женщина должна  носить два  передника  -  один  спереди, другой
сзади. А иначе и глазом не успеешь моргнуть, как злой дух проникнет в тебя с
той или с другой стороны.
     ГЕНЕНДЕЛЬ: А через рот он не может проникнуть?
     ТОЙБЕЛЕ:  Они  любят срамные  места. Когда у  женщины месячные,  демоны
прямо стаями слетаются. Поэтому мужчина к  такой  подходить ни в коем случае
не должен, прежде чем она не совершит Михву - священный обряд омовения.
     ГЕНЕНДЕЛЬ: Михва тоже не всегда помогает.
     ТОЙБЕЛЕ: Да, с этими демонами нужен глаз да глаз.
     ГЕНЕНДЕЛЬ:  Моя тетка Риша  рассказывала мне про демона, который  жил с
женщиной, как с женой, и она родила ему пятерых детей.
     ТОЙБЕЛЕ: Я  читала  про  нее.  Вот здесь  в  Мере  Праведности (идет  к
кровати, достает из-под  подушки  книгу и  протягивает  ее  ГЕНЕНДЕЛЬ).  Эта
женщина  была замужем  за  ювелиром. Он  почти  все  время  был  в  отъезде,
разъезжал по  дворцам  разных вельмож и  продавал золотые цепочки,  кольца и
браслеты для их  жен и любовниц. Вернется бывало домой на один день, а потом
опять месяцами нет его. И однажды когда жена его лежала в  постели, стали ее
одолевать греховные мысли. Л демон тут как тут - раз и овладел ею.
     (На  улице  проходящий мимо  АЛХОНОН  слышит  этот  раговор. Прежде чем
ТОЙБЕЛЕ заканчивает свою реплику, он быстро уходит)
     ГЕНЕНДЕЛЬ: Почему же она не прочитала молитву Шъма Изразль?
     ТОЙБЕЛЕ: Прочесть-то  она прочла. Но  он все равно овладел ею  и сделал
своей женой. Два раза в неделю он приходил к ней, и они миловались в подвале
ее дома. Она забеременила и родила ему пятерых чудовищ.
     ГЕНЕНДЕЛЬ: У нее наверное был огромный живот?
     ТОЙБЕЛЕ:  Нет.  Их выродки были  наполовину из  воздуха, наполовину  из
пены. Люди их видеть не могут. Только слышат иногда.
     ГЕНЕНДЕЛЬ: Ой, теперь мне страшно идти домой.
     ТОЙБЕЛЕ: Если Боже упаси, что нибудь случится, есть такое заклинание.
     В черном море камень черный
     Кость торчит в вороньем горле
     Жир сочится из свиней
     Пива и вина не пей
     Вот летит Гурмизах
     Там где люди не стояли
     Где скотину не гоняли
     Где железная земля
     А Небо из меди.
     Спаси меня, Зедикиель,
     Сохрани меня, Тафтифьях,
     Душа моя в деснице Твоей.
     Ты спас меня, Бог истинный. Амен
     ГЕНЕНДЕЛЬ: Мне чтобы все это выучить год понадобится и еще среда.
     ТОЙБЕЛЕ: Ш-ш! Не поминай среду.  Среда  и суббота это дни, когда демоны
выходят на свободу. Об этом сказано во всех книгах.
     ГЕНЕНДЕЛЬ: Мне стыдно, Тойбеле. Ты такая начитанная.
     ТОЙБЕЛЕ:  А что еще мне остается  делать?  Дай я тебе  кое-что  покажу.
(ТОЙБЕЛЕ идет к буфету, берет маленькую коробочку, достает из нее талисман и
протягивает  ГЕНЕНДЕЛЬ) Этот  талисман достался мне от матери.  Она сказала,
что  его нужно носить промеж грудей, чтобы защититься от злых духов во время
беременности.  (кладет талисман  обратно в  коробочку)  Теперь,  когда Мойше
Маттис бросил  меня, Бог повесил на  мое  чрево замок. Ты  еще сможешь выйти
замуж, Генендель, если встретишь достойного жениха, а я - агуна. У брошенной
жены нет будущего.
     ГЕНЕНДЕЛЬ: Как мог Мойше Маттис бросить тебя, не понимаю.
     ТОЙБЕЛЕ: Я почти забыла, как он выглядит. Еще когда мы жили вместе, его
так часто не было дома. Все ходил паломником ко всяким святым людям. У  него
это было прямо как болезнь.  Может и грешно  говорить так, но  ему не  нужна
была жена. Полгода прошло, прежде чем он лишил меня невинности.
     ГЕНЕНДЕЛЬ: Ты думаешь, он все еще жив?
     ТОЙБЕЛЕ: Кто его знает...
     ГЕНГНДЕЛЬ: Если  бы он был  жив, то прислал бы тебе  бумагу  на развод.
(вздыхает) Однако если  я хочу успеть  с  этой блузкой, мне  пора трогаться.
Спокойной ночи. (они целуются) Дружба с тобой, Тойбеле, мое спасение.
     ТОЙБЕЛЕ: И  я испытываю к тебе те же чувства. Этот Фрамполь, да простит
меня Бог, настоящая пустыня.
     ГЕНЕНДЕЛЬ: Спокойно ночи. Я прямо вся дрожу от твоих рассказов.
     (ГЕНЕНДЕЛЬ уходит. ТОЙБЕЛЕ готовится лечь в постель)
     ТОЙБЕЛЕ: Две одинокие  души... Только чудо спасет нас.  (раздевшись  до
сорочки,  она  читает молитву) Во  имя Господа нашего  Бога  Израиля,  пусть
архангел  Михаил  будет  по  мою  правую руку,  а Гавриил  по левую.  Уриель
спереди, Рафаил сзади, а над головой моей да пребудет Господь Всевышний.
     (Задувает свечу,  ложится под одеяло в постель, несколько раз вздыхает,
потом засыпает. В темноте чья-то фигура приближается к кровати. Это АЛХОНОН,
едва  различимый  в  темноте  и  переодетый  демоном. Неожиданно кровать, на
которой  спит  ТОЙБЕЛЕ  слегка приподнимается,  а  потом  с  грохотом  снова
опускается на пол. ТОЙБЕЛЕ вскрикивает)
     АЛХОНОН:  Не кричи, Тойбеле. Если  будешь кричать, я  уничтожу  тебя. Я
демон Гурмизах, повелитель тьмы, дождя, грома и града, царь диких зверей.  Я
злой дух, женившийся на женщине, о которой ты рассказывала  сегодня вечером.
И столь явно наслаждалась ты, рассказывая эту историю, что я услышал тебя на
дне  пропасти  и  преисполнился  страсти  овладеть твоим телом.  Не  пытайся
противиться  мне. Ибо  тех,  кто противится  моей воле,  я уношу  с собой за
Темные Горы. В пустыню,  где люди не стояли, где скотину не гоняли, где одни
лишь  гадюки  и скорпионы.  И там  их кости стираются в пыль и они  навсегда
исчезают в подземных глубинах. Но если ты исполнишь мое желание, клянусь, ни
один волос  не упадет  с твоей головы,  и во всем тебе  будет  сопутствовать
успех.
     ТОЙБЕЛЕ: Чего ты хочешь от меня? Я замужняя женщина.
     АЛХОНОН: Твой муж мертв.
     ТОЙБЕЛЕ: Как? Когда?
     АЛХОНОН:  Уже год  прошел  и семь месяцев. Он умер от холеры  в  городе
Лейпциге и я вместе с другими демонами следовал за его гробом.
     ТОЙЕЕЛЕ: С демонами!
     АЛХОНОН: Злые дела порождают демонов. Мы дети греха.
     ТОЙБЕЛЕ: Мойше Маттис не грешил. Он был праведником.
     АЛХОНОН:  Мужчина,  бросивший  жену,  не  может  быть  праведником.  Он
отплясывал со своими Хассидами, вкушал aqua vitae, а тебя бросил одну. Он не
касался твоего тела ночью, после того, как  ты  совершила омовение. А если и
касался,  то не мог удовлетворить тебя. Он грешил Онаном, и от  каждой капли
его семени рождался  дьявол. Когда он умер, все они устремились за его телом
и называли его отцом. Так он был опозорен.
     ТОЙБЕЛЕ: Что он делал в Лейпциге?
     АЛХОНОН: Раввин из Туриска счел его неблагочестивым человеком и отослал
прочь. Тогда он украл у раввина коробку с прянностями и подался на ярмарку в
Лейпциг.
     ТОЙБЕЛЕ: Но зачем?
     АЛХОНОН: Ходячие трупы любят гулять на ярмарках.
     ТОЙБЕЛЕ: Должна ли я оплакивать его?
     АЛХОНОН: Нет. Прошло слишком много времени.
     ТОЙБЕЛЕ: Значит, я теперь могу снова выйти замуж?
     АЛХОНОН:   Никогда!   Я   не  могу   засвидетельствовать   его  смерть.
Свидетельство  демона  ничего не стоит. Но я не лгу. Твой муж умер. И  давно
уже кормит червей.
     ТОЙБЕЛЕ: Откуда ты знаешь?
     АЛХОНОН: Я знаю. Я ребе демонов.
     ТОЙБЕЛЕ: О силы небесные!
     АЛХОНОН:  Они тебе  не помогут. Мессия на  белом осле еще не явился.  А
Судного дня еще ждать по меньшей мере шестьсот восемьдесят девять тысяч лет.
     ТОЙБЕЛЕ: Шъма Израэль...
     АЛХОНОН: Молчи! Попробуй только сказать эти слова еще раз, и вырву твой
язык, выколю глаза и откушу соски на твоих грудях.
     ТОЙБЕЛЕ: Сжалься! Сжалься!
     АЛХОНОН: Мы не знаем, что такое жалость.
     ТОЙБЕЛЕ: Только прикоснись ко мне, и я умру.
     АЛХ0Н0Н:  Ты не умрешь. Я  столько лет желал тебя. И  мне  известны все
твои тайные помыслы. Я следовал за тобой, когда ты шла совершать омовение. Я
не мог оторвать глаз от твоего  тела. Не надо  меня стыдиться. Я  видел тебя
голой много раз. У тебя белые груди и красные соски, ведь так?
     ТОЙБЕЛЕ: Так.
     АЛХОНОН:  Тогда  я еще не имел власти  над тобой, но я говорил  с тобой
безмолвно и щекотал тебя в нежных местах.
     ТОЙБЕЛЕ: Что ты хочешь от меня? Душа моя будет гореть в вечном пламени.
     АЛХОНОН:  Ничего с твоей душой не будет.  Многие  благочестивые женщины
совокуплялись с нашим братом, а сегодня все они восседают на золотых скамьях
в раш. Я  сам держал в объятиях  не одну дочь рода человеческого, и все  они
были прекрасны и благочестивы. Я спал и с Ходл, дщерью Ваалсхома, и с Сарой,
чья мать была сама Добродетель.
     ТОЙБЕЛЕ: С Сарой?
     АЛХОНОН:  Она называла  меня всякими святыми  именами,  чтобы завлечь к
себе  в  постель. Я  спал с Батшебой задолго до того,  как  Давид увел ее от
Урии,  и  царицей Эсфирью после того, как Лшазуэр ввел ее в  свой дворец. Об
этом говорится в Талмуде.
     ТОЙБЕЛЕ:  Мое чрево  еще  может  плодоносить.  Я  могу  забеременеть  и
тогда...
     АЛХОНОН: Да покинет тебя печаль. Я облек себя в тело человека, чтобы ты
не боялась. На тебя не ляжет тень позора. Я буду тебе мужем, братом и отцом.
Я  мог бы силой  тебя заставить, но я  хочу,  чтобы ты сама, по  своей  воле
раскрыла мне свои объятия.
     ТОЙБЕЛЕ: Мне страшно, страшно!
     АЛХОНОН: Всем им было страшно. Но  потом они все любили меня страстно и
нежно, желали меня и шептали во сне мое имя.
     ТОЙБЕЛЕ: Почему ты выбрал меня?
     АЛХОНОН: Я полюбил тебя, как только впервые увидел.
     ТОЙБЕЛЕ: Когда? Где?
     АЛХ0Н0Н: В  твою первую  брачную  ночь. Твой муж Мойше  Маттис пришел к
тебе,  но  он даже не  знал,  как раздеть тебя. Он жужжал как  пчела в своей
беспомощности, а в  конце концов извергнул семя тебе на бедра. Я лег  в твою
постель, и  твое тело жгло меня, как огонь. Я  лизнул языком твое ухо и стал
нашептывать тебя сладкие тайны.
     ТОЙБЕЛЕ (почти кричит): Нет!
     АЛХОНОН: Ты моя!
     (Бросается на нее. Затемнение.  Потом  сцена вновь медленно наполняется
светом)
     АЛХОНОН: Ты все еще боишься меня?
     ТОЙБЕЛЕ:: Да...
     АЛХОНОН: Я заставил тебя страдать? Говори только правду.
     ТОЙБЕЛЕ: Нет.
     АЛХОНОН: Тебе было хорошо? (ТОЙБЕЛЕ молчит) Да или нет?
     ТОЙБЕЛЕ (неуверенно): Да, но...
     АЛХОНОН: Но что?
     ТОЙБЕЛЕ: Это грех.
     АЛХОНОН: Здесь нет греха. Ты не замужем. Я пришел, чтобы доставить тебе
радость, а не пугать тебя. Я слышал, как ты плачешь по ночам. Я знал, что ты
тоскуешь.
     ТОЙБЕЛЕ: Да. Да. Да.
     АЛХОНОН:  Ну  что  ты все  бормочешь: да, да, да? Говори со  мной,  как
женщина с мужчиной.  Поцелуй меня.  (ТОЙБЕЛЕ  не  двигается)  Поцелуй меня в
губы.  (ТОЙБЕЛЕ  целует) Поцелуй  как следует. (целует  ее) Как  сладки губы
твои. Я самый счастливый демон во всем Фрамполе. Ты лучше всех моих жен.
     ТОЙБЕЛЕ: Жен?
     АЛХОНОН:  Да, жен.  Не  ревнуй к  ним. Они  все дьяволицы,  а  ты  дочь
человеческая. Кроме тебя, у меня нет других земных женщин.
     ТОЙБЕЛЕ: Раз у тебя есть жены, зачем тебе я?
     АЛХОНОН: Они наглые и грубые. А ты тихая и скромная. Их тела из воздуха
и паутины, а твое из плоти и крови.
     ТОЙБЕЛЕ: Сколько их у тебя?
     АЛХОНОН: Семь.
     ТОЙБЕЛЕ: Семь!
     АЛХОНОН: Семь дьяволиц. Значит, так: Наама, Махлат,  Аф, Шаймах, Злуха,
Нафка и Чулдах.
     ТОЙБЕЛЕ: Ну и имена!
     АЛХОНОН: Я покинул их и явился к тебе.
     ТОЙБЕЛЕ: Почему?
     АЛХОНОН: Потому что ты, сама  того не ведая, любила меня. Ты обнажалась
передо мной, ласкала мой хвост и даже лизала его языком. (смеется)
     ТОЙБЕЛЕ: Я? Как это? (пауза) А что, тебе мало ласк твоих жен?
     АЛХОНОН: Они спят с каждым из нас, а ты отдаешься только мне одному.
     ТОЙБЕЛЕ: Они изменяют тебе? Зачем же ты живешь с ними?
     АЛХОНОН: Такова наша природа. Мы совокупляемся в темноте, сами не зная,
кто с кем. Каждая  ночь - наша черная свадьба. Но поскольку все мы сотворены
из бедра Адама, нас тянет к его дочерям.
     ТОЙБЕЛЕ: Что в нас такого хорошего?
     АЛХОНОН:  Я  говорю  только о тебе. Дьяволицы  все  ненастоящие,  а  ты
настоящая. При  всем  их притворстве  и  хитрости, у них нет плоти. Они лишь
тени ядовитых грибов. У них нет чрева. Их груди - пена и тлен. Дотронешься -
и они растворяются. А тебя можно ласкать, можно ущипнуть. (щиплет ее)
     ТОЙБЕЛЕ: Больно! (хихикает)
     АЛХОНОН: Они  могут только  лаять, а ты  умеешь плакать,  (целует ее  в
глаза)
     ТОЙБЕЛЕ: Слезы высохли. Расскажи  мне  о твоих женах. Вот  Наама. Какая
она? (По мере его рассказа ТОЙБЕЛЕ приходит все в более сильное возбуждение)
     АЛХОНОН:  Наама,  она  ужасна.  Когда  мы  ссоримся, она плюет  в  меня
ядовитой слюной, и из ноздрей ее полыхает пламя.
     ТОЙБЕЛЕ: Какой ужас!
     АЛХОНОН:  У Махлат  губы как  у  пьявки, и  если  хоть  раз присосется,
оставит клеймо на всю жизнь.
     ТОЙБЕЛЕ: На тебе есть клеймо?
     АЛХОНОН: Да, шрам на животе. Потрогай.
     ТОЙБЕЛЕ: Нет, нет. (резко отстраняется от него)
     АЛХОНОН: Аф  украшает  себя изумрудами,  алмазами  и серебром. Ее  косы
заплетены золотыми  нитками. А на щиколотках у нее  колокольчики и браслеты.
Когда она  танцует  голая  перед нашим  повелителем  Ашмодеем,  вся  пустыня
наполняется звоном.
     ТОЙБЕЛЕ: .Голая? Перед Ашмодеем?
     АЛХОНОН: Она моя жена и его наложница.
     ТОЙБЕЛЕ: Она живет с вами о5оими?
     АЛХОНОН:.Со всем нами.
     ТОЙБЕПЕ: Какое бесстыдство!
     АЛХОНОН: Шаймах единственная., с кем я могу говорить. Но она все  время
спит, и просыпается лишь один раз в году в ночь зимнего  солнцестояния. Мы с
ней  славно  проводили  время  на  кладбище,   закусывая  свежезахороненными
младенцами.
     ТОЙБЕЛЕ: Все! Я больше не хочу слушать.
     АЛХОНОН: Злуха - враг  всех невест. Стоит невесте  выйти| из дома ночью
во время Семи Свадебных Благословлений, как Злуха тут же впивается в  нее, и
с невестой случается столбняк.
     ТОЙБЕЛЕ: Что за радость жить с таким чудовищем?
     АЛХОНОН:  У  нас в  подземном мире берут  что  дают. (пауза) Скольких я
назвал?
     ТОЙБЕЛЕ: Пятерых.
     АЛХОНОН: Да. Кто там у нас дальше?
     ТОЙБЕЛЕ: Нафка.
     АЛХОНОН: Нафка самая распутная из моих жен. Когда она говорит, кажется,
что  это  шипит древний змей. Она виоит на ветке  Древа Смерти вниз головой,
как летучая мышь, и вопит от неудовлетворенной похоти.
     ТОЙБЕЛЕ: Кошмар!
     АЛХОНОН:  У Чулдах тело  кошки. А глаза зеленые, как  у чайки. Когда мы
совокупляемся, она грызет печень медведя.
     ТОЙБЕЛЕ: Какая мерзость!
     АЛХОНОН: Вот почему, Тойбеле, когда я увидел тебя в ту несчастную  твою
первую брачную ночь, увидел твои груди, твой живот, твои бедра, т