Илья СТОГOFF
   КАМИКАДЗЕ



Предисловие автора

   11 сентября 2001 года я протянул дрожащую, с грязными ногтями руку  и
включил телевизор. Каждые десять секунд "Боинги" на  экране  вырывали  у
Америки ее сердце и  в  пыли  и  пламени  рушились  башни  нью-йоркского
Торгового центра.
   Дежа вю?
   Незадолго до этого у меня родился сын. Глупо было бы не запить,  и  я
запил.  Запой  получился  не  очень  долгим...  дней  десять-двенадцать.
Соображалось после него все равно туго.
   Тем не менее внятную мысль я сформулировал.
   Мысль сводилась к тому, что раз уж все центральные телеканалы  решили
экранизировать мой роман "Камикадзе", то неплохо было бы с  них,  с  сук
телеканальных,  получить  гонорар,  потому  что  деньги  кончились   еще
третьего дня, а копирайты на экранизацию никто ведь не  отменял...  ведь
так?

***

   Читать собственные юношеские романы - все равно что пытаться выдавить
прыщик на собственной школьной фотографии.  Ты  вырос.  Прыщик  остался.
Поздняк метаться.
   Роман "Камикадзе" - это именно ЮНОШЕСКИЙ  роман.  Если  быть  точным:
вторая по счету книга, которую я умудрился дописать до конца.
   Никогда в жизни я не писал книг дольше, чем месяц. На роман,  который
вы держите в руках, у меня ушло три недели. Одна неделя в  апреле  (пять
глав) и еще две - в июле (четырнадцать глав).
   Это было время, когда правильно поставить ударение в  слове  "дефолт"
могли исключительно умники из  политизированных  фондов.  Фамилия  Путин
тогда ничего не говорила даже им.
   В Петербурге "Камикадзе" продавался очень  бойко.  Добрался  даже  до
первого места в книжном чарте - правда, не очень престижном.
   А вот критики его не заметили. Лично  я  видел  всего  две  рецензии.
Автор одной решил, что в романе я вывел  его,  и  пообещал  при  встрече
ткнуть в бок ножом. Автор второй утверждал, что "Илья Стогов" -  это  не
реальный  человек,  а  бренд,   за   которым   скрывается   таинственная
писательская команда.
   Понятия не имею, откуда оба рецензента все это взяли.
   Момент расплаты с издателем совпал с августовским  кризисом-98.  Мимо
денег я пролетел. Одновременно у меня начался жуткий геморрой  в  личной
жизни.
   В общем, так себе было времечко.

***

   Только ленивый не брался до сих пор порассуждать, что, мол, романы...
это такая штука... иногда они СБЫВАЮТСЯ... иногда -  как  напишешь,  так
дальше и заживешь.
   Ничего, если я тоже скажу пару слов о том же самом?
   Когда я написал "Камикадзе", мне было двадцать семь. По инерции я все
еще  работал  журналистом.  Вернее,  даже   главным   редактором   одной
газетенки. Часы на руке Господа дотикивали последние  секунды  ТОЙ  моей
жизни.
   В "Камикадзе" у героя есть возлюбленная. Каждую ночь того года голова
описанной в "Камикадзе" девушки лежала на одной подушке  с  моей.  Потом
перестала лежать.
   Странно, до чего же все, что начало вдруг  со  мной  твориться,  было
похоже на то, о чем я написал в этом романе.
   Обнаружив себя со вспоротыми венами в больнице...  чувствуя,  что  НА
САМОМ ДЕЛЕ схожу с ума... глядя,  как  жизнь  моя  расползается,  словно
сгнившая дыня... я сто раз подряд понимал, что книжки писать нужно  было
не про несчастную, блядь, любовь... а детские  сказки...  про  ежиков  и
лисичек... причем чтобы в конце все они между собой переженились.
   Еще в "Камикадзе" есть герой,  написавший  документальную  книгу  про
русских террористов. Я тоже написал  такую.  Моя  называется  "Революция
сейчас!".
   Кое-где наши с ним книги совпадают  дословно.  Не  упрекайте  меня  в
плагиате. Упрекните лучше  тех,  кто  реализовал  сюжет  "Камикадзе"  11
сентября 2001 года в Нью-Йорке и Вашингтоне.
   А вообще - этот роман  я  взялся  написать  лишь  ради  тысячи-другой
халявных долларов США. Кто мог подумать,  что,  бумерангом  возвращаясь,
книга столько времени будет бить меня по башке?
   Впрочем, сейчас все это в прошлом.
   Недавно я случайно встретил ТУ девушку на улице. Посмотрел на  нее  и
поразился. Неужели из-за этой... чужой девицы...  неужели  из-за  нее  я
каждый день умирал?.. каждую ночь, как Иов, стенал и плакал... хотя даже
детям известно, что мачо - не плачут?

***

   Честно сказать,  мне  не  хотелось  переиздавать  "Камикадзе".  Но...
поймите меня правильно. Та самая тысяча-другая халявных  долларов.  Плюс
почти решенный  вопрос  с  продажей  романа  в  Европу...  а  я  человек
жадный... вернее, бедный. Впрочем, это одно и то же.
   С  каждой  купленной  вами  книжки  в  мой  карман  капает  копеечка.
Разумеется, не в буквальном значении слова "копеечка".
   Если эти строки вы  читаете,  стоя  в  книжном  магазине,  -  большая
просьба: дойдите до кассы и купите роман.
   В конце концов, если он вам не понравится, найдите меня, мы  потратим
вырученные деньги вместе.
   На пару пива нам хватит, а если нет - я поговорю со своим издателем и
он напечатает еще какую-нибудь мою старую книгу.

   Илья Стогоff,
   Ноябрь 2001

   ...Все ходили грязные,
   Оттого сделались похожие,
   А под дождем оказались разными,
   Большинство - чистые, хорошие...
   Александр Башлачев

   ...Объективная реальность - это бред,
   Вызванный недостатком алкоголя в крови.
   Народная мудрость

23 сентября. Около полудня

   Дверь обменника хлопнула, и оттуда вышли сразу несколько человек.
   Даниил прищурился и пересчитал: четверо.
   Если до этого он нигде не сбился, значит, внутри не осталось  никого,
кроме охранника и молоденькой кассирши.
   Он выкинул недокуренную сигарету. Руки дрожали.
   С того места, где сидел Даниил, ему были видны лишь небольшой кусочек
дома с дверью и два кота неподалеку. Коты сосредоточенно и молча  делали
секс.
   Люди, проходившие мимо Даниила, тоже были сосредоточенны и молчаливы.
Широкоскулые лица. Плохая, нечистая кожа. Потерявшая  определенный  цвет
одежда.
   Над дверью  обменника  висела  табличка:  "Банк  Дорпетинвест.  Обмен
валюты". Закопченные кирпичные стены... годами не вывозившийся  мусор...
чуть дальше, за обменником, улица превращается в пустырь.
   На  пустыре  раскуроченной  банкой  лежал  сожженный  троллейбус.  Ни
единого дерева, ни  намека  на  траву.  Грязный  асфальт,  серый  бетон,
зияющие пустоты расписанных пульверизатором подворотен...
   Как вам место для пункта обмена валюты?
   Последние сорок минут Даниил сидел и по  головам  считал  посетителей
обменника. Вошло трое, вышел один... Вошла девушка, двое мужчин вышло...
Пауза - еще один вышел... Вошло двое, никто не вышел...
   Остальные члены группы остались в машине. Им было тепло. Они  слушали
радио...
   В кармане дурацкой, на пару размеров больше, чем нужно, куртки у него
лежала запасная обойма и сигареты. В эти бесформенные куртки  им,  перед
выходом, велел нарядиться Густав.
   Он сказал, что в том виде, как они обычно ходят по  улицам,  идти  на
акцию - значит не прогулять на свободе и суток. Вчера  он  принес  в  их
квартиру ворох этого тряпья и с  утра  напомнил,  чтобы  они  не  забыли
переодеться.
   Они не забыли.
   За последние пять минут  в  дверь  обменника  зашли  три  человека  -
девушка и двое мужчин. А вышли двое - здоровенный  парень,  проторчавший
внутри минут пятнадцать, и средних лет мужчина. И вот теперь вышли сразу
четыре человека. Значит, внутри не осталось никого.
   Даниил поднялся  со  скамейки  и  условным  жестом  поправил  вязаную
шапочку.
   Улица была пуста. Припаркованный в стороне "Москвич"  мигнул  фарами.
Из него выбрался Гребень. Тоже одетый в нелепую куртку.
   Гребень хлопнул дверцей, перешел дорогу  и  направился  к  обменнику.
Машина начала разворачиваться. Еще раз - по  возможности  незаметно,  но
без особых шпионских ужимок - оглядевшись по сторонам, Даниил зашагал  к
дверям.
   Заткнутый за ремень "ТТ" больно врезался ниже ребер.
   Этот обменник они выбрали больше двух недель тому назад. Из всех, что
они присмотрели, этот был самым удобным. Пустынная улица в новостройках.
Ближайшее отделение милиции в двадцати минутах езды.  А  вот  выручка  -
приличная.
   "Один  из  семи  смертных   грехов   городского   партизана   -   это
неподготовленность, - сказал  им  Густав.  -  Подверженный  этому  греху
думает, что враг глуп, и считает, будто экспроприация - это просто. А  в
результате он проваливает операцию, которая важна для  нашего  дела.  Вы
понимаете, о чем я?"
   Они ответили "понимаем" и принялись готовиться  к  тому,  что  должно
было произойти сегодня.
   Сперва, несколько дней подряд, все четверо  членов  Боевой  группы  -
Даниил, Лора, Гребень и Артем, - меняясь каждые два часа,  наблюдали  за
обменником. Через несколько дней им было известно, во сколько  приезжают
инкассаторы и сколько их, инкассаторов. Когда в банке  наплыв  народа  и
когда там никого нет.
   Они знали даже, что дежуривший день через два  толстомордый  охранник
вечерами провожает симпатичную кассиршу до дому.
   Решив, что информации достаточно, они перешли ко второй  фазе.  Вчера
вечером, уехав на другой конец города, Лора и Гребень угнали  каждый  по
автомобилю,  которые  затем  в  темпе   и   не   особенно   заботясь   о
правдоподобности перекрасили и перегнали поближе к обменнику.
   Густав лично осмотрел их оружие, приказал всем хорошенько выспаться и
добираться до места поодиночке.
   - Дальше действуете сами. Все всё помнят?
   Они все помнили.
   Перед  самой  дверью  Даниил  надвинул  вязаную  шапочку  на   глаза.
Посетителей внутри не было. В  углу  на  старом  стуле  развалясь  сидел
охранник. Тот самый, что вечерами провожал до дому кассиршу.
   Два дня назад, чтобы осмотреться на месте, Даниил, в обнимку с Лорой,
заходил сюда поменять $20. В тот раз  охранник  сидел  точно  так  же  -
привалясь всей спиной к спинке стула. Жирные  ноги  широко  расставлены.
Рука - лениво на кобуре.
   "С этим проблем не будет. Ведь правда?" - сказала тогда Лора.
   Гребень, похожий в своей куртке на мелкого  жулика,  уже  пристроился
возле окошка кассирши. Он как-то сосредоточенно рылся в бумажнике. То ли
документы не мог найти... то ли так и  не  решил,  сколько  денег  хочет
поменять.
   В помещении было душно. Дверь в бронированную кабинку  кассирши  была
приоткрыта. Краем глаза Даниил видел, как  Гребень  передвигает  ногу  в
сторону дверной щели.
   Сейчас... вот сейчас... сейчас Лора  вырубит  им  сигнализацию,  и  в
дверях появится Артем... Даниил скользил ничего не видящими  глазами  по
строчкам  обменной  таблицы.  Зеленые  цифры  скакали  в   глазах,   как
взбесившиеся пони.  Внутри,  ниже  диафрагмы,  у  него  не  было  больше
ничего... только мерзкая, парящая пустота.
   (го-спо-ди!)
   Он чувствовал,  что  не  может  даже  нормально  вздохнуть.  Потом  -
у-у-у-пуххх... - хлопнула дверь.
   Еще до того, как она успела закрыться за спиной Артема, тело  Даниила
почти против его воли  пришло  в  движение.  Левая  рука  -  вокруг  шеи
охранника. Правая - рывком внутрь куртки за пистолетом. Губы уже  шипели
сотню раз отрепетированную фразу насчет того, что, если парень  вздумает
шевельнуться, - он труп.
   Чтобы охранник не сомневался, Даниил громко передернул затвор.
   - Руки!.. Руки, с-с-сука,  на  колени  положил!..  Чтобы  я  видел!..
Теперь на пол... Медленно. Рыпнешься - пиздец тебе...
   Охранник медленно, всей тушей, сполз на пол и лег лицом вниз.  Даниил
поставил колено ему на  спину  и  потянул  на  себя  воротник  форменной
рубахи. Второй рукой он вдавил дуло чуть ниже уха.
   - Лежишь?! Блядь! Я не слышу - лежишь?!
   Задохнувшийся охранник  мотнул  головой.  Типа  -  да,  лежу.  Даниил
расстегнул его кобуру и переложил пистолет к себе в карман куртки.
   (оружие городской партизан добывает себе сам. много этого  оружия  не
бывает никогда.)
   Только после этого Даниил оторвался от охранника и поднял глаза.
   Артем перекрывал вход и низко, у самого брючного ремня, двумя  руками
держал  автомат.  Расплющенному,  задохнувшемуся  под  коленом   Даниила
охраннику автомат был виден. Он даже не пытался шевелиться.
   Нависая над девицей-кассиром, Гребень орал:
   - Ключи от кассы!.. Быстро!
   Девица молча и внимательно смотрела ему в глаза.
   - Оглохла, сучка?! Ключи, я сказал!
   Девица продолжала молчать. Глаза ее открывались все шире... и шире...
и шире... потом это стало казаться почти нереальным.
   Гребень коротко, без замаха, ударил ее по лицу. Девица,  мелькнув  на
мгновение белым в разрезе  юбки,  с  грохотом  повалилась  со  стула.  В
бронированной кабинке было  тесно.  Гребень  за  волосы  выволок  ее  на
середину зала.
   Коленом, упертым в спину  охранника,  Даниил  почувствовал,  как  тот
напрягся. Даниил еще сильнее потянул на себя ворот его рубахи... еще  на
сантиметр вдавил пистолет ему в загривок.
   Гребень держал девицу за волосы. Дуло его пистолета упиралось ей чуть
левее носа.
   - Считаю до трех, и твои мозги забрызгают все стены.
   С ноги девицы свалилась туфля. Даниил видел, что  на  большом  пальце
ноги у нее порваны колготки. Она запрокинула голову, стараясь как  можно
дальше отодвинуться от дула пистолета. Челюсть и руки дрожали,
   - Раз... Два... что ты там пищишь, а?!
   - Н-н-э-э... Н-нэ-э... Он-на н-не зак-к-крыт-та...
   - Кто не закрыта? Я не слышу! Кто, блядь, не закрыта, а?
   - К-к-касса... Н-н-не зак-крыта...
   Гребень выпустил ее волосы. Не ожидавшая этого девица гулко ударилась
головой об пол. Гребень переложил "стечкин" в  левую  руку,  вытащил  из
кармана большую сумку из нервущейся ткани и нырнул в кабинку.
   Из-за тяжелой двери его не было  видно.  Время  тянулось  мучительно.
Даниил  скрипел  зубами  и  чувствовал,  что  непроизвольно  все  глубже
вдавливает дуло пистолета в беззащитную шею охранника.
   Потом он подумал, что вот  ведь  она,  сила  тренировки:  что  бы  ни
происходило, никто из группы так  и  не  назвал  друг  друга  по  имени.
Похоже, Густав вбил в них это правило до уровня рефлекса.
   Больше он не успел подумать ничего.
   С улицы послышался звук...  бибикнула  машина.  Все  замерли.  Даниил
вопросительно посмотрел на Артема. Тот закатил глаза и прислушался.
   Сигнал повторился: длинный гудок и два коротких.
   - Это нам?
   - Твою мать!
   - Ну? Что там?
   - Ч-черт!
   - К нам?
   - Похоже на то...
   - Б-блядь! Много?
   - Тетка... Вроде одна...
   Даниил  рванул  на  себя  ворот  рубашки  охранника  и  заставил  его
подняться на колени. Наклонившись к самому лицу, он внятно проговорил:
   - Не вздумай шевелиться. Застрелю, на хуй!
   Парень был на грани обморока. Он даже не пытался  шевелиться.  Даниил
слегка отпустил воротник. Парень судорожно втянул в себя воздух.
   Даниил видел, как на лице у него  выступают  капли  тяжелого  пота...
сотни, тысячи капель.
   Повисшая тишина давила на  уши.  Артем,  не  шевелясь,  смотрел,  что
происходит снаружи. Автомат он перекинул себе на плечо. Правой рукой  он
подал знак, чтобы никто не вздумал шуметь.
   - Точно! К нам! Заткнитесь все...
   Гребень за волосы оттащил кассиршу с середины зала. Она страдальчески
скривила лицо. Словно насекомое, быстро-быстро заперебирала ногами.
   Гребень что-то шептал ей на ухо и придавливал голову  к  стене.  Дуло
пистолета он держал прямо у ее виска.
   За дверью послышались шаги. Даниил глотнул  воздуха  и  почувствовал,
что в животе опять муторно заворочалось. Неужели  он  действительно  все
это делает? Неужели все это действительно происходит?
   (нас всех поймают... нас поймают... иначе это никогда не кончится...)
   Артем густым басом проговорил:
   -  Закрыт  обменник,  мамаша.  Не  работаем  мы  сегодня.   Нет,   не
работаем...
   Тетка за дверью что-то у него спросила. Артем ответил, что  кончились
рубли.
   - Нет. Нет, мамаша, не знаю, когда будут...
   Щель в дверях он оставил совсем маленькую и  целиком  загораживал  ее
спиной. Даниил слышал прерывистое дыхание Гребня.
   - Ага... ага... заходите еще. Завтра? Ну, может, и завтра...
   И тут он совершил ошибку. Вместо того  чтобы  сперва  закрыть  дверь,
Артем, не утерпев,  бросил  быстрый  взгляд  внутрь...  а  тетка,  решив
спросить что-то еще, сунула голову прямо в щель... в просвет между краем
двери и плечом Артема. Даниил отчетливо увидел  ее  лицо...  одутловатое
лицо немолодой, помятой женщины... и  на  этом  лице  он  прочел  сперва
хмурую озабоченность... потом непонимание...  потом  от  вида  парней  с
пистолетами, прикрывающимися как щитами охранником и кассиршей, у  тетки
отвалилась челюсть и округлились глаза.
   - Бери ее! - срываясь, крикнул Гребень, и Артем, вытянув руки вперед,
бросился на тетку.
   Она отшатнулась. Артем успел схватить ее  за  серый  плащ  и  потащил
внутрь. Теткина сумочка упала, тетка хваталась за косяк... но Артем  был
выше ее на голову и вдвое шире в плечах.
   Он еще раз рванул ее на себя, и, перелетев через порог, тетка рухнула
на пол.
   Теперь орали уже все. Тетка протягивала руки в сторону  двери.  Артем
матерно рычал. Кассирша,  выпав  из  реальности,  на  грани  ультразвука
голосила.
   - Заткни ей пасть! Быстрее!
   Спустя еще секунду:
   - Мочи ее!
   Носком тяжелого ботинка Артем, не целясь,  пнул  женщину  в  грудь  и
сдернул автомат с плеча. У женщины  было  некрасивое  старое  лицо...  и
некрасивые старые руки... этими руками она пыталась закрыться  от  пуль,
вылетевших из автомата Артема.
   Дуло  вздрогнуло  всего  несколько  раз.  Больше  четырех   одиночных
выстрелов позволить он себе не мог.
   (мы не власть. не армия и не менты. городской партизан  сам  добывает
себе боеприпасы. и добывать их приходится большим потом и кровью.)
   Тело  женщины  дернулось,  съехало  со  ступенек,  и  больше  она  не
шевелилась.
   Даниил прекрасно понимал, что это означало. Теперь они  должны  будут
убить их всех.  Гребень,  отвернув  лицо,  чтобы  не  видеть,  два  раза
выстрелил кассирше в голову. На стену брызнуло.
   Артем, стоя в дверях, орал:
   - Уходим! Быстро, быстро уходим!
   Ногой он придерживал дверь и,  скалясь,  будто  у  него  свело  лицо,
смотрел на Даниила. Гребень уже бежал к выходу, на  ходу  заталкивая  за
пазуху сумку с деньгами.
   - Ну же! Ноги! Ноги!
   Перед глазами у Даниила плыли красные пятна. Он  чувствовал  ядовитый
запах собственного пота.
   Он должен был выстрелить. Просто напрячь  указательный  палец  правой
руки... и сделать шаг в сторону... чтобы не испачкаться кровью... больше
ничего.
   Он должен был выстрелить. Но он не выстрелил.
   - Писатель!.. Твою мать!.. Кончай его!..
   Он все еще стоял и держал свой пистолет  возле  головы  парня.  Левой
рукой он все  еще  душил  охранника  воротником.  Тот  даже  не  пытался
пошевелиться.
   Артем в последний раз крикнул: "Ну?!"
   Даниил смотрел Артему в глаза. Он знал, чтоґ  сейчас  произойдет.  Он
вообще удивительно четко и  ясно  все  понимал.  Он  чувствовал  горячую
мокрую кожу охранника под своей рукой. Тетка хотя бы пыталась защититься
от выстрелов руками. Парень же просто стоял на коленях... и дышал.
   "О'кей..." - произнес Артем. Большим пальцем  он  сдвинул  рычажок  с
отметки "одиночный выстрел" на "стрельбу очередью".
   Звякнув о стену, гильзы градом посыпались на пол.  В  воздухе  поплыл
кислый запах пороха. Только спустя секунду
   (секунду?)
   От рук до головы Даниила дошло ощущение того, какими тупыми  толчками
входят пули в упругое... жаркое тело охранника.
   Три... шесть... восемь пуль... потом он перестал считать.
   Артем  все  еще  стоял  в  дверях.  Он  словно  застыл   в   странном
танцевальном па.  Охранник,  взбрыкнув  ногами  и  дернув  рукой,  начал
заваливаться. Прямо на Даниила.
   Даниил все так же ясно  понимал,  что  происходит  вокруг  него,  вот
только сделать хоть малейшее движение... хотя бы шагнуть в сторону, хотя
бы снять руку с шеи парня он был не в состоянии. Его ладонь все еще была
засунута за воротник охранника.
   Когда тот навалился на него всей тяжестью своег