Владимир Кунин
   Киноповести

   Чокнутые
   Трое на шоссе
   ИНТЕРДЕВОЧКА


   Чокнутые

   киноповесть

   В тридцатых годах прошлого столетия в Вене, рядом с  собором  Cвятого
Стефана, существовал польский кабачок "Корчма Краковска".
   Было раннее-раннее утро. У входа в еще закрытый кабачок стоял  снаря-
женный к дальнему путешествию фиакр. На козлах дремал кучер.
   Внутри кабачка, по обе стороны буфетной стойки, со стаканами в  руках
стояли Адам Ципровски - шестидесятилетний хозяин "Корчмы  Краковской"  и
сорокалетний Отто Франц фон Герстнер в дорожном костюме. Он  прихлебывал
вино и говорил Адаму:
   - Я отказался от места профессора в Праге, Адам... Я объездил Англию,
Швейцарию, Францию, Бельгию и понял, что  по-настоящему  как  инженер  я
смогу реализовать себя только в России! В стране, где есть  спасительное
самодержавие, а не наша слюнтяйская западная парламентская система...  И
если я представлю русскому императору проект железных дорог, соединяющих
Черное море с Каспийским, а Балтийское с Белым, - у него  голова  закру-
жится от счастья! Только в России талантливый иностранец может  добиться
свободы творчества, славы и денег! Прозит!
   Герстнер приподнял стакан.
   - Прозит, - Ципровски тоже поднял стакан. - Может быть, вы  и  правы.
Но жить в чужой стране... Я - поляк, проживающий в Австрии. Я десять лет
прослужил во французской армии. Я не погиб под  Смоленском  и  умудрился
остаться в живых при Бородино. Я восемь лет прожил в  русском  плену!  У
меня до сих пор есть одно маленькое дельце в России, с которого я по сей
день имею небольшой дивиденд. За тот год, что я занимался с вами русским
языком, я очень привязался к вам, и мне было бы жалко...
   - Я тоже искренне полюбил вас, Адам. Но в Австрии меня ничто не удер-
живает. Я ведь даже не австриец Отто Франц фон и так далее. Я чех. Анто-
нин Франтишек.
   - Господин Герстнер! По тому, как вы быстро усвоили русский  язык,  я
это понял еще полгода назад. Тем более что я тоже не очень-то Адам  Цип-
ровски. Уже если говорить честно, то я скорее Арон Циперович. Но  вы  же
понимаете, в какое время и в какой стране мы живем...
   Циперович посмотрел на часы:
   - Идемте, мне скоро открывать заведение. И вам пора уже ехать, безум-
ный вы человек...
   Хромая, Циперович повел Герстнера к выходу. У фиакра сказал:
   - Учтите, Антонин, там вам будет очень нелегко. Россия - страна  бес-
конечных и бесполезных формальностей.
   - Не пугайте меня, Арон. Эта поездка должна стать делом всей моей ос-
тавшейся жизни. Прощайте!
   - Да поможет вам бог, - печально проговорил Арон.
   Как только запыленный фиакр Герстнера пересек русскую границу, он тут
же некрасиво и неловко заскакал по выбоинам и ухабам. Изящная  конструк-
ция экипажа угрожающе трещала при каждом подскоке, и  когда  потрясенные
австрийские лошади встали, произошло маленькое  чудо:  что-то  в  фиакре
лопнуло с томительным стоном и он, уже стоявший без движения, развалился
на мельчайшие части, погребая под своими обломками Герстнера, его  багаж
и берейтора со щегольским шамберьером!
   А из слухового чердачного окна постоялого двора за всем этим наблюдал
в подзорную трубу тайный агент  Третьего  жандармского  отделения  Тихон
Зайцев...
   В Петербурге, на Крестовском острове, в загородной  резиденции  князя
Меншикова шло экстренное совещание.
   - Я пригласил вас, господа, чтобы сообщить вам  пренеприятное  извес-
тие, - сказал светлейший князь Меншиков собравшимся у  него  в  кабинете
князю Воронцову-Дашкову и графам Бутурлину, Татищеву и Потоцкому. - Один
из наших компаньонов, тайно сотрудничающий с Третьим отделением...
   Тут светлейший углядел, как Воронцов-Дашков поморщился.
   Не извольте морщиться, князюшка! И почитайте за благо, что мы сегодня
имеем информацию, которая завтра бы могла свалиться нам как снег на  го-
лову!.. Так вот, граф Бенкендорф получил шифровку из Вены:  к  нам  едет
австрийский инженер Отто Франц фон Герстнер. Он же чех  Антонин  Франти-
шек. Без всякого "фон", фамилия та же. Он намерен  представить  государю
проект устройства в России железных дорог и передвижения по оным при по-
мощи паровых машин.
   - Кошмар! - Все, кроме Потоцкого, были потрясены сообщением.
   - Александр Христофорович, правда, распорядился установить за ним не-
усыпное наблюдение, но, как вы понимаете, из соображений  чисто  полити-
ческих. Мы же со своей стороны...
   - А нам-то что? - беззаботно удивился Потоцкий.
   - Нам?! - возмутился Меншиков. - Да наше с вами акционерное  общество
почтовых колясок и дилижансов имеет от извозного промысла более ста мил-
лионов рублей в год! И железные дороги Герстнера попросту лишат нас это-
го дохода! Это вы можете понять, граф?!
   - Если разорятся владельцы постоялых дворов - с кого вы будете  полу-
чать отчисления? - спросил Бутурлин.
   - Боже мой... Погибнут мои конные заводы!.. Овес и  сено  катастрофи-
чески упадут в цене... - вздохнул Воронцов-Дашков.
   - Да что там овес! Вылетят в трубу все придорожные  питейные  заведе-
ния! Трезвость станет нормой жизни, и мы только на этом потеряем миллио-
нов пятьдесят!.. - ужаснулся Татищев. - А его величество  так  падок  до
всяких новшеств!
   - Австрийца нельзя допускать до государя ни в коем случае! - вскричал
Татищев.
   - Правильно! - сказал светлейший. - Мы должны купить  Герстнера.  Ку-
пить и отправить его с полдороги обратно в Австрию с деньгами, ради  ко-
торых он наверняка и прибыл в Россию! Это единственный способ  сохранить
доходы нашего акционерного общества. Так что  придется  раскошеливаться,
господа!
   - Я готов. - Потоцкий выложил на стол банкнот.
   - Что это? - брезгливо спросил светлейший.
   - Сто рублей!
   - Щедрость графа не уступает его уму, - заметил Татищев.
   - Сто тысяч надо собрать!!! - заорал Меншиков на Потоцкого. -  И  эти
деньги Герстнеру повезете вы, граф! Сегодня же! Сейчас же!..  Вы  помчи-
тесь ему навстречу, вручите ему деньги и объявите наши условия! И  прос-
ледите за его возвращением!..
   Застряла пролетка Герстнера в непролазной грязи. Да не одна,  десятка
полтора - и телеги с грузами, и коляски, и дилижансы...  Крики,  ругань,
ржание лошадей! Где мужик? Где барин?..
   По колено в грязи, Герстнеру помогает толкать пролетку молодой  чело-
век очень даже приятной наружности.
   - Эй, как тебя?!.. Погоняй, сукин кот! Заснул? - кричит он  кучеру  и
командует Герстнеру: - Поднавались!.. Не имею чести...
   - Отто Франц Герстнер. Инженер... - задыхается Герстнер.
   Молодой человек, по уши в грязи, хрипит от натуги:
   - Отставной корнет Кирюхин Родион Иванович.
   - Очень приятно... - любезно сипит грязный Герстнер.
   Упрямо ползет пролетка по раскисшей колее. А внутри с  босыми  ногами
сидят Герстнер и Родион Иванович -  отогреваются  при  помощи  дорожного
штофа.
   Герстнер распаковал баул, показывает  Родиону  Ивановичу  изображения
паровоза Стефенсона, чертежи вагонов, профили железных шин,  по  которым
все это должно двигаться. Родион Иванович в восторге:
   - Боже мой! Антон Францевич! Да я всю жизнь мечтал о таком деле! Да я
из кожи вылезу!.. Наизнанку вывернусь!.. Это же грандиозная идея!!!
   Схватил двумя руками гравюру с паровозом, впился в Герстнера  горящим
глазом, сказал торжественно, словно присягу принял:
   - Вы без меня, Антон Францевич, здесь пропадете. А я клянусъ вам слу-
жить верой и правдой во благо России-матушки, для ее процветания и прог-
ресса.
   Истово перекрестился и поцеловал гравюру будто икону...
   Карета графа Потоцкого с лакеем на запятках катила по дороге.
   В карете граф открыл ларец, оглядел толстую пачку  ассигнаций  в  сто
тысяч рублей, вынул из ларца добрую треть и спрятал ее в  задний  карман
камзола...
   Уютно закопавшись в придорожный стог, Тихон Зайцев проследил за  про-
леткой Герстнера и Кирюхина в подзорную трубу, вынул бумагу,  чернильни-
цу, гусиные перья и стал писать донесение:
   "Сикретно, Его сиятельству графу Александру Христофоровичу Бенкендор-
фу. Сего дни, апреля девятого числа в екипаж господина Герстнера  помес-
тился отставной корнет Кирюхин Родион сын Иванов двадцати шести  лет  от
роду. По части благонадежности упомянутого Кирюхина..."
   Герстнер и Родион Иванович обедали в придорожном трактире.
   Неподалеку, за угловым столиком, Тихон хлебал щи, слушал.
   - Шестнадцатилетний корнет... Мальчишеский восторг! Подъем чувств!  -
говорил Родион Иванович. - "Души  прекрасные  порывы..."  Долой!  Ура!..
"Свобода нас встретит радостно у входа..."
   - 0, вы поэт, - вежливо заметил Герстнер.
   - Это не я. А как начали вешать  за  эту  "свободу",  как  погнали  в
тюрьмы да в Сибирь... До смерти перепугался! Счастье, что меня тогда  по
малолетству не сослали, не вздернули. И понял я -  кого  "долой"?  Какая
"свобода"'? Сиди и не чирикай. Разве в этом  государстве  можно  что-ни-
будь... Да она тебя, как клопа, по стенке размажет!..
   - Ах, Родион Иванович...
   - Просто Родик.
   - Ах, Родик! Как я вам сочувствую!
   Но Родик успокоительно подмигнул ему:
   - Отдышался, огляделся... Батюшки! А ведь  государство  тоже  не  без
слабостей!.. И оказалось, что если эти  слабости  обратить  в  свою  ма-
ленькую пользу - и у нас можно жить очень припеваючи! - Чем же вы сейчас
занимаетесь, Родик? - спросил Герстнер. - Путешествую, как видите.  Ску-
паю мертвые души, исключительно для положения в  обществе.  Чтобы  иметь
достойное реноме. Изредка в провинции принимают за ревизора... Время  от
времени представляюсь внебрачным  сыном  великого  полководца  Голенище-
ва-Кутузова... Сюжеты из собственной жизни за  умеренную  плату  уступаю
многим литераторам. Посредничаю... Но все в пределах  правил.  В  рамках
государственных законов, кои необходимо знать досконально!
   К трактиру подкатила карета Потоцкого. Граф вышел из кареты, прижимая
ларец к толстенькому животику.  Навстречу  богатому  господину  выскочил
трактирщик. Граф что-то спросил у  него.  Трактирщик  сразу  провел  его
внутрь заведения и указал на столик Герстнера и Родика.
   Зайцев насторожился, вытянул шею...
   Карета ждала Потоцкого у самых дверей трактира. Лакей услужливо  дер-
жал дверцу кареты распахнутой.
   И тогда раздался голос секретного агента Тихона Зайцева:
   - "Секретно. Его высокопревосходительству графу Александру  Христофо-
ровичу Бенкендорфу.  Настоящим  имею  сообщить,  что  в  пути  господина
Герстнера посетили их сиятельство граф Потоцкий. Имели непродолжительную
беседу. В суть оной беседы проникнуть не  удалось,  кроме  как  наблюдал
проводы их сиятельства..."
   С треском распахнулись трактирные двери, и Потоцкий, вместе с ларцом,
по воздуху влетел из трактира прямо в собственную карету с такой  силой,
что пролетел ее насквозь и выпал на проезжий тракт через противоположную
дверцу.
   Встал, отряхнулся и, как ни в чем не бывало,  светски  раскланялся  с
проезжавшей мимо дамой. Потом влез в карету и крикнул:
   - Трогай!
   В карете граф вытащил из заднего кармана заначку тысяч в тридцать и с
великим сожалением вернул ее в ларец...
   Дорогу пересекала быстрая неширокая речушка. Через нее было перекину-
то некое строение, напоминающее мост. На берегу у моста стоял  шалаш.  У
шалаша человек могучего телосложения доил грязную козу диковатого  вида.
Рядом лежали два мельничных жернова, соединенные длинным железным ломом.
   Но вот гигант услышал скрип колес, чавканье лошадиных копыт, вскрики-
вание ямщика и сказал козе:
   - Вот, Фрося, и наш рупь едет. Надо размяться.
   Он встал, присел пару раз, легко выжал над головой чудовищную  штангу
из жерновов и отхлебнул козьего молока.
   Из-за поворота показалась пролетка Герстнера и Родика. У моста  ямщик
осадил лошадей.
   - Что встали? - поинтересовался Родик.
   - Дальше никак, барин. Дальше - рупь, - пояснил ямщик  и  крикнул:  -
Эй, Федор!
   - Чаво?
   - Не видишь "чаво"? Это, ваши благородия, Федор. При  мосте  живет  и
при [cedilla]м кормится. Потому как без его ни в жисть не проехать.
   - Вот уж точно - кошелек или жизнь, - вздохнул Родик.
   - Не, барин, ему только рупь нужон, - сказал ямщик.
   Герстнер полез было за кошельком, но Родик остановил его:
   - У меня для таких дел специально рубль припасен, Антон Францевич.  -
Вытащил серебряный рубль: - Держи, Голиаф!
   Федор поймал рубль, засунул его за щеку, сбросил портки, рубаху  и  в
одних подштанниках полез в воду.
   Зашел под мост и принял его на свои могучие плечи.
   - Ехай живее! Закочанеешь тут! - крикнул он из-под моста.
   Лошади опасливо ступили на неверный настил. Когда  пролетка  достигла
середины моста, Федору пришло в голову проверить рубль на зуб. Он  выта-
щил его изо рта, прикусил и завопил возмущенно:
   - Фальшивый!!!
   Зашвырнул неправильный рубль далеко в воду и вышел из-под моста.
   Мост рухнул, а вместе с ним в воду полетели лошади,  повозка,  багаж,
Отто Франц фон Герстнер, возница и отставной корнет Родион Иванович  Ки-
рюхин...
   Деревянные обломки моста плыли по реке. Бились в воде лошади.
   Герстнер уцепился за колесо перевернутой кибитки - колесо  вертелось,
и Герстнер судорожно перебирал спицы.
   Неподалеку вынырнул Родик, захлебываясь, восторженно прокричал:
   - Антон Францыч!.. Я вот о чем подумал... Такой  человек  нам  просто
необходим!..
   Тайный и очень озябший агент Тихон Зайцев сидел за кустом и  наблюдал
в подзорную трубу за колымагой, на  запятках  которой  была  приторочена
штанга силача Федора.
   Колымага проехала. Тихон отвинтил окуляр у подзорной трубы,  налил  в
него из трубы порцию водки и выпил для согрева. Закусил близвисящим лис-
точком и стал писать донесение:
   "Сикретно. Его сиятельству графу Бенкендорфу. Настоящим доношу, что в
экипаж господина Герстнера был взят вольноотпущенный  крестьянин  Федор.
Служил в батраках на мельнице. Из-за неуплаты ему заработанных денег по-
бил мельнику лицо, забрал в счет жалованья мельничные жернова и совмест-
но с козой Ефросиньей открыл собственное дело при разрушенном мосте..."
   Теперь в колымаге ехали четверо - Герстнер, Родик, Федор и коза  Фро-
ся. Коза злобно блеяла и пыталась кого-нибудь укусить.
   - Не коза, а стерва какая-то! - в сердцах сказал Родик.
   - Не, Родион Иваныч, она вообще-то животная  добрая.  -  Федор  мягко
погладил Фросю. - Только нервная очень. Шутка ли, два года мы с  ей  при
этом мосте состояли! Поневоле озвереешь. Таперича ей повеселее  будет  -
как вашу железную дорогу соорудим, я сразу же в цирк подамся -  "Силовой
аттракцион Джакомо Пиранделло"...
   - Как?! - поразился Герстнер.
   - Джакомо Пиранделло. Это мне один проезжий барин такое звание  сочи-
нил. Так, говорит, будет красивше. Я его за это без рубля через мост пе-
реправил.
   - А коза тебе зачем, Пиранделло? - спросил Родик.
   - Козье молоко силу дает, Родион Иваныч. И потом,  с  ей  не  скушно.
Все-таки живая тварь рядом...
   - А Герстнер едет и едет в Петербург! -  Князь  Меншиков  раздраженно
передвинул флажок на карте. - По нашим дорогам, в наших экипажах, на на-
ших лошадях! Фантастика!.. Вот и Потоцкий вернулся ни  с  чем.  Спасибо,
что деньги привез обратно...
   - За кого вы меня принимаете? - возмутился Потоцкий.
   - Быть может, не давать Герстнеру лошадей? - спросил Татищев.
   - Он иностранец, - возразил Бутурлин. - Или вы хотите,  чтобы  о  нас
там говорили черт знает что?
   - Боже мой! - вздохнул Воронцов-Дашков. - До каких же  пор  мы  будем
вылизывать задницы итальянским тенорам и в пояс кланяться заезжим немец-
ким парикмахерам? Откуда же в нас это отвратительное, унизительное,  от-
нюдь не русское качество?! Все боимся, что про нас "там"  кто-то  что-то
скажет! Ну нельзя так, господа! Ну побольше к себе уважения...
   - И в кнуты его!!! - закричал Потоцкий. - Да так, чтобы живого  места
не осталось!..
   - Вы, граф, в своем уме? - спросил его Бутурлин.
   Но светлей ший отреагировал несколько иначе:
   - А что? Не грех басурмана и попугать. А может быть, и поучить  слег-
ка. Для острастки. И по всему пути его следования распорядиться -  лоша-
дей не давать. Глядишь, безлошадный да пуганый  -  и  повернет  обратно!
Неплохо, неплохо...
   Катила наша колымага сквозь лес по проселку, и вдруг прямо перед  ло-
шадиными мордами рухнуло огромное дерево и перегородило дорогу. С криком
и улюлюканьем выбежали десятка два мужиков с бандитскими мордами. У каж-
дого за поясом ямщицкий кнут, в руках вилы, колья...
   - А ну, вылазь, сучье племя! - закричал главарь.
   Из кареты вылезли Родик, Герстнер и Пиранделло с козой.
   - Который? - спросил главарь у ямщика.
   Тот предательски показал на Герстнера и усмехнулся.
   Родик мгновенно выхватил из-под камзола два пистолета:
   - Назад!!!
   Толпа испуганно попятилась. Главарь сказал Родику:
   - Мы тебя, барин, не тронем. Нам немец нужен.
   - Я не немец, - возразил Герстнер. - Я австрийский чех...
   Нам без разницы. Нам тебя велено поучить и попугать, чтобы ты  у  нас
дороги из железа не делал, а вертался бы к себе обратно.
   - Один шаг - и стреляю!.. - звонко прокричал Родик.
   - Как вам не стыдно, Родик! - строго сказал Герстнер. -  Ни  одну  из
самых светлых идей нельзя утверждать силой оружия...
   Он встал на подножку кареты и, широко улыбаясь, начал:
   - Дорогие друзья! Железные дороги - это спасение от  расстояний!  Же-
лезные дороги - это развитие торговли и рост благосостояния народа!..  А
перевозка пассажиров по железной дороге - есть самое демократическое уч-
реждение, какое только можно придумать для преобразования государства!..
   Но тут главарь банды поднял большую лесную лягушку и  запустил  ее  в
физиономию Герстнера. Инженер растерянно замолчал.
   - Мерзавец!!! - Родик вскинул пистолет.
   - Стой, стой, Родион Иваныч! - испугался Пиранделло. - Опусти  писто-
лет, Христом богом молю! Неровен час выстрелит. Грех на душу...
   Он передал поводок Герстнеру и сказал:
   - Держи Фросю крепче, Антон Францыч. А то она их всех порвет.
   Подошел к главарю, за спиной которого теснилась вся банда.
   - Чего балуешь?
   - А те чо? - Главарь легонько пихнул Федора в грудь.
   - А ничо. - Федор тоже его пихнул.
   - А ты кто такой? - И главарь пихнул Федора посильнее.
   - Я? - Федор на секунду задумался. - Я - Пиранделло!
   Банда оскорбительно захохотала. Главарь усмехнулся:
   - Кто-о-о?!.. - И снова пихнул Федора в грудь.
   - Пиранделло я!!! - обиженно крикнул Федор и так пихнул главаря,  что
тот отлетел на несколько метров, врезался в свою банду и свалил на землю
всех до единого.
   Федор вышел на дорогу, легко поднял огромное дерево  и  понес  его  к
обочине. Но в это время банда уже очухалась и бросилась на него, вздымая
колья и вилы.
   Держа в руках пятисаженное дерево в обхват толщиной, Федор просто по-
вернулся вокруг своей оси и этим деревом шарахнул банду так, что вся она
с воем улетела в придорожный лесок. А главарь оказался висящим  на  бли-
жайшей березе. И шапка главаря упала с его головы на землю.
   Тут Герстнер не сдержал Фросю, и та со злобным кобелиным лаем  броси-
лась вслед за бандой...
   Со штангой на запятках колымага ехала вдоль берега небольшого озерца.
Вместо сбежавшего кучера лошадьми теперь правил Пиранделло. Рядом на об-
лучке сидела коза Фрося в трофейной шапке главаря.
   С дерева, висящего прямо над озером, за колымагой следил  Тихон  Зай-
цев. Когда колымага проехала под ним, Тихон засуетился, ветка, на  кото-
рой он сидел, обломилась, и тайный агент с воплем ужаса полетел в воду.
   - Помогите!.. - услышал Пиранделло и резко осадил лошадей.
   Родик и Герстнер тревожно выпрыгнули из колымаги...
   В ожидании лошадей они сидели на постоялом дворе и отпаивали  горячим
козьим молоком мокрого, дрожащего, закутанного в клетчатый  плед  Тихона
Зайцева.
   - Как же это ты, секретный агент тайной полиции, плавать не умеешь? -
спросил Родик.
   - Да когда было плавать-то учиться, ваше благород