Эрленд ЛУ 
   НАИВНО. СУПЕР 
 
 
   ONLINE БИБЛИОТЕКА tp://www.bestlibrary.ru 
 
СТЕНА 
 
   У меня есть два друга. Хороший и плохой. А еще у меня есть брат.
   Мой брат, может быть, не такой  симпатичный,  как  я,  но,  в  общем,
нормальный.
   Сейчас, пока он в отъезде, я занимаю его квартиру. Квартира отличная.
Мой брат - денежный человек. Бог его знает, чем  он  там  занимается.  Я
как-то не очень  этим  интересовался.  Не  то  покупает  что-то,  не  то
продает. А сейчас уехал по своим делам. Он говорил мне, куда едет.  И  я
даже записал. Кажется, это в Африке.
   Он оставил мне номер факса и велел, чтобы я пересылал  ему  по  факсу
почту и сообщения. Такая вот у меня работенка. Простая и непыльная.
   За это он позволил мне здесь пожить.
   Я очень ценю такую возможность.
   Именно это мне сейчас и нужно. Немного покоя, чтобы прийти в  себя  и
опомниться.
   В последнее время в моей жизни произошла странная вещь. Я вдруг дошел
до точки, все потеряло для меня интерес.
   Мне стукнуло двадцать пять. Это случилось пару недель тому назад.
   Мы с братом обедали у родителей. Было  много  всего  вкусного.  После
обеда - пирожные. Разговаривали о том о сем. И вдруг я  поймал  себя  на
том, что  упрекаю  родителей,  почему  они  не  заставили  меня  всерьез
заниматься спортом. Непонятно, что на меня нашло.
   Я  молол  какую-то  чепуху,  что  был  бы   сейчас   профессиональным
спортсменом. Имел бы высокий рейтинг и был бы  при  деньгах.  Я  бы  все
время путешествовал. Договорился даже до того, что  это  по  их  вине  я
ничего не достиг и веду скучную и бесцельную жизнь.
   Потом я перед ними извинился.
   Однако на этом дело не кончилось.
   Вечером мы с братом  стали  играть  в  крокет.  Это  бывает  нечасто.
Принадлежности для крокета, брошенные  под  сараем,  совсем  сгнили.  Мы
объездили  несколько  заправок  в   поисках   нового   комплекта.   Брат
расплатился по одной  из  своих  кредитных  карточек.  Потом  мы  шагами
отмерили в  родительском  саду  расстояния,  вбили  в  землю  воротца  и
колышки. Я выбрал красный цвет, мой брат - желтый. Не помню, те же цвета
мы выбирали в детстве или нет. Забыл.
   Мы начали играть, и некоторое  время  все  шло  прекрасно.  Я  быстро
прошел первые и вторые воротца. Заработал дополнительный ход и продолжил
игру. Я брал верх. Из нас двоих я первый  начал  разбойничать.  Я  отвел
свой красный шар за дерево и стал поджидать, когда брат окажется  рядом.
Я все время шутил и смеялся. А потом зарвался.
   К тому времени, когда брат начал примериваться, поглядывая на  кусты,
веселое настроение уже несколько минут как прошло.
   Я видел, что он задумывает.
   - Вот это уж лишнее, - сказал я.
   Но я уже понимал, что он не собирается  меня  жалеть.  Прижав  правой
ступней собственный шар, он  долго  примеривался,  прежде  чем  ударить,
чтобы посильнее мне навредить. Он нацелился в дальний угол сада. В самый
конец сада. Туда, где трава уже не просто трава, а болотная  зелень.  Он
сделал несколько легких пробных замахов, убедился, что может  вложить  в
решающий удар всю силу и не попасть при  этом  молотком  по  собственной
ноге, совершив самый унизительный из всех возможных промахов, и  наконец
запулил мой шар в самую гущу разросшегося куста. Мой шар так и влетел  в
кусты, в самую середку.
   Туда, куда никогда не проникает солнечный свет.
   Удар получился на  редкость  удачным.  Я  не  собираюсь  его  за  это
упрекать. Я бы и сам на его месте сделал точно так же.
   Но вот то, как я на это прореагировал! Я даже  сам  удивился,  потому
что не ожидал.
   Мой замысел был очень простым и в общем-то  трусоватым.  Я  собирался
подстеречь брата, затаившись неподалеку  от  кона,  а  потом  неожиданно
отбить его шар далеко в сторону. Если бы я промахнулся, это мне ничем не
грозило, потому что он еще не прошел до конца весь круг. Зато если бы  я
отбил его шар, то ему ни  за  что  было  бы  не  наверстать  потерянного
времени, а в довершение всего, когда он предложит сыграть еще  разок,  я
ответил бы "нет".
   Теперь все эти надежды растаяли.
   Я не  рассчитал  и  допустил  решающий  промах.  Пришел  черед  брата
разбойничать на площадке, и вот уже мой красный  шар  закатился  в  гущу
разросшегося куста.
   Но я не сдавался. Я решил, что еще возьму свое и загоню его  шар  под
машину. Только одна мысль и помогала мне держаться: вот сейчас  я  задам
ему жару! Лишь бы его шар застрял под машиной! А я полюбуюсь на то,  как
он будет ползать на карачках или  на  брюхе,  весь  измажется  и  начнет
ругаться.
   Но сперва надо было самому как-то выбить свой  шар  из-под  куста.  Я
приподнял ветки и раздвинул  листву.  Потом  стал  водить  туда  -  сюда
зажженным фонариком. В самой середине я увидел свой шар. Под  кустом  не
разглядеть было цвета, но  шар,  несомненно,  мой,  красный.  А  братец,
конечно, стоит себе и смеется.
   Я зажал  фонарик  в  зубах  и  полез  под  куст.  Там  было  сыро,  и
температура, похоже, близка к точке замерзания.  Я  всю  жизнь,  сколько
себя помню, всегда ненавидел этот куст. Ничего, сейчас мой черед бить. Я
прицелился. Вот так должно получиться!  Я  был  совершенно  уверен,  что
скоро опять вырвусь вперед, что это вопрос нескольких секунд.
   Уж я покажу братику, сейчас он у меня попляшет, черт его дери!
   Но мне потребовалось три хода, чтобы выбраться из куста. И в то время
как я, все еще держа фонарик в зубах, отряхивался от листьев и от земли,
брат снова забил мой шар в тот же куст.
   Вот этот случай и заставляет меня в  глубине  души  подозревать,  что
брат, вероятно, менее симпатичная личность, чем я. Я бы не стал два раза
подряд забивать его шар в кусты. Один раз, наверное, да. Но дважды  вряд
ли.
   Я снова зажег фонарик и во  второй  раз  выбил  шар  из  куста.  Брат
приготовился проделать со мной тот же фокус в третий раз, но промазал, и
уж тут я принялся за его шар. Я совсем было нацелился  послать  его  под
машину, но стукнул неточно, и шар полетел не туда. Наверное,  я  слишком
разгорячился.
   После этого он в два счета расправился со мной. Один точный  удар,  и
игра кончилась.
   Сначала  я  стал  спорить.  Я  придрался  и  стал  говорить,  что  он
сжульничал,  мы  перечитали  правила  и  снова  заспорили.  При  этом  я
договаривался до совершенно диких вещей.
   Кончилось тем, что брат стал спрашивать, в чем дело.
   - Что это на тебя нашло? - спросил он меня.
   Я уже собирался ответить, что ничего особенного, как вдруг что-то  во
мне перевернулось, и тут на меня нахлынуло все сразу. Это было мерзко  и
непреодолимо. Я никогда ничего подобного не испытывал и  сейчас  не  мог
выговорить ни слова. Я только  сел  на  траву  и  потряс  головой.  Брат
подошел ко мне и опустился рядом. Он положил руку мне на  плечо.  Раньше
мы так никогда не сидели. Я расплакался. Прошло, наверное, несколько лет
с  тех  пор,  как  я  в  последний  раз  плакал.  Брат   растерялся   от
неожиданности. Он принялся просить прощения за  то,  что  вел  себя  так
грубо во время игры.
   Для меня все вдруг утратило смысл. Как-то внезапно.
   Моя жизнь, жизнь других людей, жизнь животных и растений -  все,  что
ни есть в мире. Все распалось на бессвязные кусочки.
   Я поведал об этом брату. Но ему не дано было меня понять. Он встал  и
сказал: "Ладно, пошли! Shit happens!! Все будет хорошо!"  Он  стал  меня
подымать, ткнул по - братски несколько раз кулаком в живот. Брат у  меня
играл раньше в хоккей с  мячом,  так  что  привык  работать  кулаками  у
бортика. Я сказал, чтобы он выслушал меня спокойно. Сказал, что дело тут
серьезное. Брат снова сел и стал терпеливо слушать.
   Мы долго проговорили. Я плел что-то несуразное. Мы  оба  не  очень-то
много поняли из того, что я наговорил. Но брат отнесся к этому серьезно.
Надо отдать ему должное. Я заметил, что он встревожен. Он еще никогда не
видел меня таким.
   Он сказал, что каждый день тысячи  людей,  наверное,  сталкиваются  с
тем, когда перед ними словно бы выросла стена. Многим, наверное,  бывает
от этого тяжело, но потом это проходит. Брат у меня оптимист.  Он  хотел
мне помочь.
   А я подумал, что провалился на самое дно. Мне стало страшно, что  вот
я уже пресытился днями и ничто больше не вызовет у меня воодушевления.
   Тут брат и сказал, что он уезжает. Отъезд был назначен  на  ближайшие
дни, и он вернется только через два месяца. Он предложил мне пожить  это
время в его квартире. Я сказал: "Спасибо!" - и потом мы помолчали,  пока
брат не взглянул на часы  и  не  обнаружил,  что  уже  начались  новости
спорта. Он спросил, как я посмотрю на то, чтобы вернуться в  дом.  Тогда
был мой день рождения, и на столе опять стоял торт.
   Проснувшись утром, я понял, что дальше так не может  продолжаться.  Я
остался в постели и стал думать.
   Дело было не в крокете. Это я знал точно.
   Крокет - это пустяки, а тут было что-то важное.
   Меня почти сразу осенило, что оно имеет непосредственное отношение  к
тому, что мне исполнилось уже двадцать  пять  лет.  Именно  это  меня  и
мучило.
   Мысль  о  взрослении  почему-то  всегда  вызывала  у  меня  тревожное
чувство.
   Пространство меня, в общем-то, мало волнует, но  вот  со  временем  у
меня проблемы.
   Пока я одевался, мне стало ясно, что я не могу потратить этот день на
то, на что обычно тратил другие дни.
   Дни надо проводить иначе.
   А также и ночи.
   Я постоял у окна, глядя на улицу.
   И вот принял решение.
   Я сел на велосипед,  отправился  в  университет  и  сообщил,  что  по
некоторым обстоятельствам не могу сейчас сдать специальность. Секретарша
кафедры поинтересовалась, не случилось  ли  чего-то  непредвиденного,  и
спросила, не может ли она чем-то помочь. Я отметил  про  себя,  что  она
проявила  трогательное  участие,  но  мне   не   хотелось   ни   с   кем
разговаривать. Я коротко поблагодарил ее за внимание и  сказал  "да"  на
первый вопрос, а на второй - "нет".
   После этого я снова сел на велосипед, вернулся в город и свернул  все
дела, связанные с моим прежним существованием. Я побывал в газете,  куда
от случая к случаю сдавал свои материалы, и сказал, что на время  бросаю
писать, а может быть, и вообще навсегда. Я отказался также  от  комнаты,
которую снимал, от телефона, рассчитался за телевизор и отменил газетную
подписку.
   Все остальное,  что  у  меня  было,  поместилось  в  рюкзаке  и  двух
картонных коробках. Коробки я поставил к родителям на чердак,  а  рюкзак
закинул за спину, взял велосипед и поехал на квартиру своего брата.
   Приехал весь в поту, сел и сижу. Вот я и совершил  наконец  настоящий
поступок.
   Это вам не шуточки!
   Не какое-нибудь там ТВ-2.
 
МЯЧ 
 
   Прошло недели две.
   Я так и сижу в квартире брата.
   Раз в день выхожу  купить  какой-нибудь  еды.  Если  приходит  почта,
вскрываю конверты  и  пересылаю  письма  брату  по  факсу.  Номер  факса
какой-то необыкновенно длинный. Я почти уверен,  что  брат  находится  в
Африке. Я пытался искать записку с его адресом, но так и не нашел.
   Кроме этого, я почти ничего не делаю.
   Иногда листаю газету или полеживаю на диване, глядя в пустоту.
   У меня никаких планов.
   Ощущение бессмысленности всего сущего продолжается.
   Это не очень-то воодушевляющее состояние.
   Я сбавил темп до предела. До нуля.
   Мне  кажется,  что  надо  начать  все  сначала.  Интересно,  как  это
сделать?
   Вчера я составил список того, что у меня есть и чего нету.
   Вот что у меня есть:
   - хороший велосипед,
   - хороший друг,
   - плохой друг,
   - брат (в Африке?),
   - родители,
   - дедушка с бабушкой,
   - крупный кредит на учебу,
   - степень бакалавра,
   - фотоаппарат,
   - немного взятых взаймы денег,
   - пара почти что совсем новых кроссовок.
   А вот то, чего у меня нет:
   - планов,
   - воодушевления,
   - девушки,
   - чувства, что все как-то связано и должно хорошо кончиться,
   - обаяния,
   - часов.
   Просматривая сегодня списки, я обратил внимание  на  то,  что  список
имеющихся у меня вещей длиннее, чем список того, чего у меня нет. У меня
есть одиннадцать  вещей.  Нету  шести.  Это  должно  бы  настраивать  на
оптимистический лад.
   Но при внимательном изучении списков я обнаружил их  неравноценность.
Такое уравнение не решается.
   В списке имеющихся вещей были такие, без которых я мог бы обойтись, а
несколько вещей из списка отсутствующих  представляются  мне  совершенно
необходимыми для того, чтобы жить так, как мне бы хотелось.
   Так, например, я бы с удовольствием согласился отдать  моего  плохого
друга, чтобы взамен обрести немного воодушевления. Или девушку.
   Это пожалуйста, хоть сейчас!
   К сожалению, всем известно, что так не бывает.
   Для развлечения я сложил количество пунктов в обоих списках: 11+6.
   Получилось  17.  Довольно-таки  большая  цифра,  когда  речь  идет  о
существенных,  жизненно  важных  вещах.  На  несколько  секунд  я   даже
преисполнился гордости. Но нет,  смысла  в  этом  ни  на  грош.  Что  за
глупость складывать то, что имеешь, и то, чего у тебя  нет.  К  тому  же
некоторые из этих вещей не имеют большого значения. Например, часы.  Мне
бы  хотелось  иметь  часы,  но  не  могу  утверждать,  что   они   имеют
существенное значение. Конечно, я бы не прочь обзавестись часами.  Тогда
я всегда мог бы узнать, сколько прошло времени. Как я  уже  говорил,  со
временем у меня проблемы, и,  как  мне  кажется,  лучше  смотреть  своим
проблемам в лицо, чем притворяться, будто ты их не замечаешь. И все-таки
разве часы - это существенно? Вряд ли.
   То  же  самое  можно  сказать  и  про   кроссовки.   Кроссовки   тоже
несущественная вещь, но они у меня есть. Наверное,  можно  сказать,  что
часы и кроссовки дают при сложении ноль. Остается 10
   5. Это будет 15. В данном аспекте - тоже немалая величина. Но тем  не
менее она ничего не дает и так же бессмысленна, как число 17.
   Надо постараться думать о чем-то другом.
   Я лежал на диване и задремал и вдруг услышал, что поступает  факс.  Я
стал ждать, когда он пройдет целиком и машина отрежет бумагу. Это заняло
примерно минуту. Вот листок упал на пол, и я встал, чтобы его поднять.
   Факс оказался от Кима.
   Ким - мой хороший друг. Мы  знакомы  с  ним  уже  несколько  лет.  Он
отличный парень и готовится стать метеорологом. Сейчас у него,  кажется,
практика, которую он проходит на острове, где-то на Севере. Как я понял,
он живет там один. Он снимает показания каких-то счетчиков и что-то  там
вычисляет. Потом два или три раза в  сутки  звонит  в  метеорологический
институт на Блиндерне.
   Похоже, что он соскучился в одиночестве.
   - Он то и дело присылает мне факсы. Я не поспеваю за его скоростью. Я
сказал ему, что не могу отвечать факсом на каждый его  факс.  Он  сказал
"о'кей", но я понял, что он немного  обиделся.  В  конце  концов  мы  по
умолчанию пришли к обоюдному соглашению: он посылает мне столько факсов,
сколько ему захочется, я же отвечаю на них тогда, когда чувствую себя  в
состоянии.
   Такой порядок меня более или менее устраивает.
   Из факса Кима я делаю вывод, что он только что смотрел шведский канал
ZTV. Он цитирует по-шведски:
   1. Увольняйся с работы.
   2. Съезди куда-нибудь.
   3. Заведи новых друзей.
   Я рассказал Киму  о  своих  переживаниях.  Он  пытается  мне  помочь.
Симпатичный поступок.
   Под письменным столом моего брата у меня стоит  коробка,  на  которой
написано "Ким". Туда я складываю все его факсы. Коробка наполнилась  уже
почти до краев. С тех пор как Ким проведал о том, что я живу в  квартире
с факсом, его факсы идут один за другим.
   Я  снова  ложусь  на  диван.  Пора  что-то  делать.  Не   обязательно
что-нибудь особенное, а просто хоть что-то.
   И я решил пойти и купить себе что-нибудь такое, что наведет  меня  на
приятные мысли, а лучше всего - заставит улыбнуться.
   Я обошел несколько магазинов,  но  не  увидел  там  ничего,  что  мне
захотелось бы купить.
   Тогда я решил уточнить, каким критериям должно  отвечать  то,  что  я
пытаюсь найти.
   Почему-то я увлекся составлением списков. Списки - хорошая  штука.  В
ближайшее время мне предстоит составить еще не один список. Вот и теперь
я записываю такой перечень:
   - что-то не слишком большое, чтобы можно было носить с собой,
   - чтобы стоило не больше ста крон,
   - чтобы могло использоваться многократно,
   - чтобы годилось для дома и для улицы,
   - чтобы им можно было заниматься в одиночку и в компании,
   - чтобы поднимало активность,
   - чтобы оно помогало забывать о времени.
   Сев на скамейку, я внимательно изучаю перечень. Читаю долго.
   Перечень составлен честно. Я доволен тем, что  написал.  Может  быть,
такой объект найдется, может быть - нет.  Это  не  самое  важное.  Важен
перечень. Такое я делаю открытие. Ценное для меня.
   И вот я сижу и думаю, какие же объекты удовлетворяют моим пожеланиям.
   Мне представляется несколько возможностей. Но вещь нужна всего одна.
   И вдруг я четко понял, что, оказывается, мне нужен мячик.
   Просто-напросто мячик! Я почувствовал легкий всплеск возбуждения.
   Давно уже я не вспоминал о мячах. Я рад, что вспомнил  про  них.  Это
как раз то, о чем мне нужно сейчас думать. Я на  верном  пути.  Осталось
только найти мячик. Как люди выбирают мяч?
   В мире полно мячей. Все ими то и дело  пользуются.  Для  игры  и  для
спорта, и, наверное, не только для этого. Теперь осталось только выбрать
то, что нужно.
   Я отправляюсь в спортивный магазин.
   Там такой огромный выбор  мячей,  что  глаза  разбегаются.  Отличные,
дорогие мячи. Есть кожаные, есть из других прочных материалов. Я  пробую
разные и понимаю, что они требуют к себе слишком  серьезного  отношения.
Если я куплю такой мяч, то не посмею к нему притронуться  из-за  чувства
собственной неполноценности. Нет, о качественном спортивном мяче  думать
еще рано! В настоящее время мне нужно по возможности приглушить в  своей
жизни элемент соревновательности. Мой девиз -  восстановительный  отдых.
Мне нужен самый простой мячик. Хорошо бы из пластика.
   Я отправляюсь  в  игрушечный  магазин.  Здесь  нет  такого  огромного
выбора, и глаза так не разбегаются. К счастью, мячики представлены здесь
всего несколькими типами.  С  ограниченным  числом  цветов  и  размеров.
Попробовав несколько штук на вес и испытав, как они отскакивают от пола,
я выбираю в качестве самого  простого  решения  красный  мячик  среднего
размера. Он стоит сорок с небольшим крон.
   Мячик укладывают в мешок, и я отправляюсь с ним на велосипеде домой.
   Отправляю факс Киму: "Настроение улучшилось впервые за долгое  время.
Купил красный мячик".
   Я ложусь на диван и кладу мячик себе на грудь.
   Я дожидаюсь вечера.
   Когда стемнеет, я выйду во двор и буду кидать мячик об стенку. Я  жду
этого с удовольствием.
 
ДЕРЕВО 
 
   Вот уже несколько вечеров подряд я играю на дворе в мяч.
   Как правило, я отправляюсь туда с наступлением сумерек и  устраиваюсь
в дальнем углу,  где  нет  ничьих  окон.  В  этот  закоулок,  освещенный
единственной лампочкой, редко кто-нибудь заходит.
   Кидать об стенку мяч почему-то ужасно приятно. Сам не знаю, в чем тут
дело. Надо бы, чтобы люди занимались этим почаще. Хорошо бы, если бы все
этим занимались. Так было бы гораздо лучше. Тогда и жилось бы веселее.
   Я кидаю мяч в стенку и ловлю после того, как он отскакивает от земли.
Это  хороший  мячик.  Он  каждый  раз  ко  мне  возвращается.  И  хорошо
помещается на ладони. Я уже и забыл это ощущение мяча на ладони. Как его
держишь. Он такой круглый. С ним я забываю о времени.
   Я снова бросаю мяч.
   Красный пластиковый мячик тихонько звенит, стукнувшись о стену. Затем
отскакивает от земли, издавая при этом немного другой звук.  Тут  я  его
ловлю, на мгновение удерживаю в руке и снова  кидаю.  Я  проделываю  это
автоматически. Не думая о своих движениях. В это время  можно  думать  о
другом.
   Сегодня я думаю о дедушке