Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Художественная литература
   Драма
      Пинчон Томас. В. -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  - 44  - 45  - 46  - 47  - 48  - 49  - 50  -
51  - 52  - 53  - 54  - 55  -
в голову, что они сами хотят умереть?" Его мысли вернулись к тому крокодилу, за которым он гнался в одиночку - через Приход Фэринга, до самой Ист-Ривер. Крокодил еле плелся и позволил поймать себя. Он сам этого хотел. Профейну однажды подумалось, что наверное когда-то - будучи пьяным, уставшим или перевозбужденным, - он заключил контракт, поставив свою подпись рядом с отпечатками лап тех, кто теперь уже - призраки аллигаторов. Здесь и впрямь действовало нечто вроде соглашения или договора: он дарит смерть, а аллигаторы за это дают ему работу - мах на мах. Он нуждался в них. И если они, в конце концов, тоже нуждались в нем, то исключительно потому, что в некой доисторической области их мозга жило детское воспоминание о себе как о таком же объекте потребления, как бумажники и сумочки, сделанные, возможно, из их родителей или близких, и как всякая прочая дребедень из всемирного универсама "Мэйси". И путь души через туалет в подземный мир был бы лишь шатким перемирием, жизнью взаймы перед вторым превращением в лжеодушевленные детские игрушки. Конечно, им это не могло нравиться. Им хотелось вернуться в свое прежнее состояние, самой подходящей формой которого была смерть (что же еще?), и она вскоре будет превращена зубами крыс-мастеровых в изысканное рококо, разъедена святой водой Прихода до скелета изящной работы и подсвечена фосфоресценцией, освещавшей в ту ночь склеп аллигатора. Теперь, спускаясь вниз на четыре часа, он иногда разговаривал с ними. Это раздражало напарников. Однажды он оказался на волосок от гибели, когда аллигатор развернулся и атаковал. Хвост нанес сильный скользящий удар по левой ноге несущего фонарь. Профейн крикнул напарнику, чтобы тот убирался с дороги, и всадил аллигатору прямо в зубы пять зарядов подряд. - Отлично, - сказал напарник. - Кость цела. - Но Профейн не слушал. Он стоял у безглавого трупа и смотрел, как сточные воды смывают кровь и несут ее в одну из двух рек - в тот момент он не ориентировался в пространстве. - Детка, - обратился он к трупу, - ты сыграл неправильно. Ты не должен был нас атаковать. Это не по контракту. Бригадир Шмяк прочел ему пару лекций о том, что своими разговорами с аллигаторами Профейн подает дурной пример Патрулю. Профейн ответил: "Да, конечно", но запомнил, что теперь нужно обращаться к аллигаторам - а Профейн свято верил в необходимость этих разговоров - про себя. В конце концов, однажды ночью в середине апреля, он признался себе в том, о чем уже неделю старался не думать: он и весь Патруль как функциональные единицы Департамента вскоре прекратят свое существование. Фина тоже знала, что аллигаторов осталось мало и вся троица скоро останется без работы. Однажды она наткнулась на Профейна, сидящего у телевизора, где повторяли "Великое ограбление поезда". - Бенито. Тебе нужно искать другую работу. Профейн согласился. Тогда она сказала, что ее босс, Винсом из фирмы "Диковинные записи", ищет себе клерка, и что она может договориться о собеседовании. - Я? - удивился Профейн. - Я - не клерк. Я не очень умен и не могу долго работать в помещении. - Она ответила, что клерками работают люди и поглупее, а кроме того, он получит шанс пойти вверх, стать кем-то. Шлемиль есть шлемиль. Кем его можно сделать? И кем он сам может стать? Каждый достигает той точки - а Профейн знал, что он ее уже достиг, - когда прекрасно сознаешь - что ты можешь, а чего не можешь. Но иногда у него случались приступы острого оптимизма. - Я попытаюсь, - ответил он. - Спасибо. - Она была счастлива: он выгнал ее из ванной, а она подставила другую щеку. У него стали появляться непристойные мысли. На следующий день она позвонила. Анхель и Джеронимо работали, а у Профейна были выходные до пятницы. Они лежали на полу с прогуливающим школу Куком и играли в безик. - Найди себе костюм, - сказала она. - В час у тебя собеседование. - Во! - сказал Профейн. За последние недели он раздобрел на вкусной стряпне миссис Мендозы, и костюм Анхеля ему больше не годился. - Возьми у отца, - посоветовала она и повесила трубку. Старик Мендоза не возражал. Самым большим в шкафу оказался костюм в стиле Джорджа Рафта - 30-х годов, двубортный, из темно-синей саржи, с подкладными плечами. Он надел этот костюм и анхелевские туфли. В метро по дороге в центр Профейн решил, что все люди иногда испытывают ностальгию по десятилетию, в которое родились. Поскольку в тот момент у него было чувство, будто он живет сейчас в эпоху своей личной депрессии: этот костюм, эта работа в городе, которая исчезнет самое большее через две недели. Его окружали люди в новых костюмах, неодушевленные предметы, производимые миллионами каждую неделю, новые машины на улицах, дома, вырастающие тысячами в пригородах, покинутых им много месяцев назад. Где гнездится эта депрессия? - У Бенни Профейна в кишках и в черепе, оптимистично опечатанных синим саржевым пиджаком в обтяжку и исполненным надежды лицом шлемиля. Офис "Диковинных записей" располагался в Гранд Сентрал на семнадцатом этаже. Он сидел в приемной, заросшей тепличной тропической зеленью, а мимо окон проносились потоки ветра - сурового и высасывающего тепло. Секретарша протянула ему бланк заявления. Фины видно не было. Когда он подавал девушке за столом заполненный бланк, прибыл посыльный - негр в старой замшевой куртке. Он бросил на стол груду конвертов и на секунду встретился глазами с Профейном. Может, Профейн встречал его под улицей или на одной из поверок. Но между ними проскользнула полу-улыбка, полу-телепатическая волна, как если бы негр принес послание и для Профейна, защищенное от чужих глаз оболочкой быстрого взгляда. Послание гласило: "Кого ты пытаешься одурачить? Прислушайся к ветру". Он прислушался к ветру. Посыльный ушел. - Мистер Винсом сейчас вас примет, - сказала секретарша. Профейн, не спеша, приблизился к окну и посмотрел вниз на Сорок вторую улицу. Ему показалось, будто он видит не только улицу, но и ветер. Костюм Профейну явно не шел. Может, костюм просто был не в состоянии скрыть этот странный вид депрессии, о котором не говорится ни в биржевых сводках, ни в годовых отчетах? - Эй, куда вы? - спросила секретарша. - Я передумал, - ответил Профейн. В коридоре и в лифте, в холле и на тротуаре он искал посыльного, но так и не смог найти. Он расстегнул пиджак старика Мендозы и, опустив голову, побрел по Сорок второй улице - навстречу ветру. В пятницу на поверке Цайтсусс, чуть не плача, выступил с речью. Отныне нужно работать только два дня в неделю, в Бруклине, и требуется лишь пять пар. В тот вечер по пути домой Анхель, Джеронимо и Профейн заглянули в один из бродвейских баров. Незадолго до их ухода - почти перед Последним Звонком - в бар вошли несколько проституток. Бар находился в районе Восьмидесятых улиц, то есть не в той части Бродвея, где процветает шоу-бизнес, и даже не в той, где на каждом фонаре нарисовано расколотое сердце. Это был угрюмый и безликий район, и сердце здесь никогда не совершает таких отчаянных и фатальных поступков, оно просто будет сжиматься, сокращаться и каждый день понемногу принимать на себя груз, пока окончательно не устанет от этой тяжести и от собственных содроганий. Первая волна девушек обычно заходит сюда разменять деньги на сдачу клиентам. В большинстве они некрасивы, и у бармена всегда есть для них словечко-другое. Ближе к закрытию некоторые из них вновь появляются пропустить на ночь стаканчик, вне зависимости от того, удалось ли им кого-нибудь подцепить. Если девушка приходит с клиентом - обычно это местные бандиты - бармен ведет себя с ними столь же сердечно и внимательно, как с влюбленной парой, каковой они, в известном смысле, и являются. А если девушка приходит одна, после неудачного вечера, то бармен наливает ей кофе с солидной порцией коньяка и утешает в том смысле, что на улице просто дождь и холодно, то есть погода, по его разумению, не очень годится для клиентов. И она обычно делает последнюю попытку, цепляясь к какому-нибудь посетителю. Поговорив с девушками и сыграв пару раз в кегли, Профейн, Анхель и Джеронимо вышли на улицу. На выходе они встретили миссис Мендозу. - Ты не видел сестру? - спросила она Анхеля. - Она собиралась после работы помочь мне с покупками. Она никогда раньше так не поступала, Анхелито. Я беспокоюсь. Прибежал Кук. - Долорес говорит, что она ушла с Плейбоями, но неизвестно - куда. Фина недавно звонила, и Долорес говорит, что голос звучал как-то странно. - Миссис Мендоза схватила его за голову и спросила - откуда был звонок. Но Кук повторил, что этого никто не знает. Профейн посмотрел на Анхеля и увидел, что тот смотрит на него. Когда миссис Мендоза ушла, Анхель сказал: - Мне не хотелось бы так думать о собственной сестре. Но если хоть один из этих маленьких pinga что-нибудь пытался с ней с делать... Профейн думал о том же самом, но вслух ничего не сказал. Анхель и без того был расстроен, но все равно понял, что Профейну пришли в голову те же мысли. Они оба знали Фину. - Мы должны найти ее. - Их полно по всему городу, - сказал Джеронимо. - Хотя я знаю пару их тусовочных мест. - Они решили начать в клубе на Мотт-стрит. До полуночи они объехали на метро весь Нью-Йорк, но везде натыкались на опустевшие кафе и запертые двери. На Амстердам-авеню в районе Шестидесятых улиц они услышали за углом шум. - Господи Иисусе! - молвил Джеронимо. Там шла битва по полной программе. В глаза сразу бросилось пистолеты, но в основном были ножи, куски труб и армейские пряжки. Они прошли в обход мимо автомобильных стоянок и увидели там человека в твидовом костюме, который прятался за новым "Линкольном" и возился с ручками магнитофона. На ближнем дереве сидел звукооператор и развешивал микрофоны. Поднимался ветер, и ночь обещала быть холодной. - Привет, - сказал твидовый костюм. - Меня зовут Винсом. - Босс моей сестры, - прошептал Анхель. Профейн услышал на улице визг, и ему показалось, что это - Фина. Он побежал. Стрельба и вопли. Из аллеи впереди выскочило пятеро Королей Бопа. Анхель и Джеронимо старались не отставать от Профейна. Чья-то машина стояла прямо посреди улицы, а ее приемник, настроенный на волну WLIB, орал на всю катушку. Совсем рядом они услышали свист рассекающей воздух пряжки и громкий вскрик, но тень большого черного дерева скрывала происходящее. Они прочесывали улицу в поисках какого-нибудь клуба. Вскоре они увидели на тротуаре нарисованную мелом стрелку, указывающую на дом из песчаника, и написанные рядом буквы "ПБ". Они вбежали по ступеням, и на двери обнаружили такую же надпись - "ПБ". Дверь оказалась заперта. Анхель пнул ее пару раз, и замок сломался. Позади них на улице царил полный хаос. На тротуаре лежала пара распростертых тел. Анхель бросился в зал. Профейн и Джеронимо - за ним. Со всех сторон стали слетаться полицейские сирены, смешиваясь с шумом потасовки. Анхель открыл комнату в конце зала, и Профейн мельком увидел Фину. Обнаженная, она лежала с растрепанными волосами на старой солдатской раскладушке и улыбалась. Ее глаза стали такими же полыми, как в ту ночь у Люсиль на бильярдном столе. Анхель повернулся, оскалив зубы. - Подождите, - сказал он. - Не входите. - Дверь затворилась, и вскоре они услышали, как он бьет Фину. Возможно, Анхель успокоится, лишь получив взамен ее жизнь, - Профейн не знал, как далеко заходит в этом смысле их кодекс. Он не мог войти и вмешаться. Да и не знал - хочет ли. Полицейские сирены звучали крещендо и резко смолкли. Драка прекратилась. Профейну показалось, что прекратилось даже нечто большее. Он пожелал Джеронимо спокойной ночи и вышел из клуба. Он ни разу не повернул голову посмотреть, что творится сзади на улице. Он решил больше к ним не возвращаться. Работа под улицей закончилась. Подошел к концу и покой в доме Мендоза. Он должен вновь выходить на поверхность - на улицу своих снов. Вскоре он нашел станцию метро, и уже через двадцать минут искал на окраине дешевую койку. ГЛАВА СЕДЬМАЯ Она висит на западной стене В кабинете-резиденции на Парк-авеню дантист Дадли Айгенвэлью любовался своим сокровищем. На черном бархате в застекленном шкафу красного дерева, шедевре мебельного искусства, лежал набор вставных челюстей - все зубы из разных металлов. Правый верхний клык - из чистого титана - был для Айгенвэлью центральной точкой протеза. Оригинальную отливку он видел около года назад в литейном цехе неподалеку от Колорадо-Спрингз, куда летал на личном самолете некоего Клейтона Чиклица по прозвищу Кровавый, Чиклица из "Йойодины" - одной из крупнейших оборонных корпораций восточного побережья, филиалы которой были разбросаны по всей стране. Они с Айгенвэлью принадлежат к одному Кругу. Во всяком случае, так говорил энтузиаст Стенсил. И верил в это. Те, кто обращают внимание на такие вещи, не могли не заметить, как ближе к концу первого срока Эйзенхауэра на сером беспокойном фоне истории стали появляться яркие, смело трепещущие сигнальные флажки: моральная доминанта начала переходить к новой и невероятной профессии. В начале века психоанализ узурпировал у священников функции отца-исповедника. А теперь пришла пора аналитикам уступить место дантистам. На самом деле речь шла не просто о смене номенклатуры. Приемы в зубном кабинете превратились в настоящие сеансы, а глубокомысленные изречения о себе стали предваряться фразой: "Мой дантист говорит, что..." Подобно своим предшественникам, психодонтия выработала свой жаргон: невроз стал называться "неправильным прикусом", оральная, анальная и генитальная стадии - "прорезанием молочных зубов", Оно - "пульпой", а Суперэго - "эмалью". Пульпа у зуба мягкая и снабжена кровеносными капиллярами, нервами. А эмаль, состоящая, в основном, из кальция, - неодушевленное вещество. Они и являли собой Оно и Я психодонтии. Твердое, безжизненное Я покрывает собой теплое, пульсирующее Оно - защищает и предохраняет. Айгенвэлью зачарованно смотрел на тусклое мерцание титана и размышлял над фантазиями Стенсила (напрягшись, он представил их себе как периферическую амальгаму - сплав иллюзорного течения и блеска ртути с чистой истиной золота или серебра для заполнения трещин в защитной эмали - вдали от корня). Дырки в зубах образуются по вполне определенным причинам, - рассуждал Айгенвэлью. Но даже если их несколько на зуб, то здесь нет никакой сознательной организации, враждебной пульпе, никакого заговора. Но все равно находятся люди типа Стенсила, которые объединяют все случайные кариесы мира в заговорщицкие группировки. Селектор тихонько замигал и произнес: "Мистер Стенсил". Итак. Какой предлог на сей раз? Он потратил уже три приема для простой чистки зубов. Грациозной плавной походкой доктор Айгенвэлью вошел в комнату для ожидания. Стенсил встал и, запинаясь, поздоровался. - Зубы болят? - сочувственно предположил доктор. - Нет-нет, с зубами ничего, - вымолвил Стенсил. - Вы должны поговорить. Вы оба должны отбросить притворство. Уже в кабинете, сидя за столом, Айгенвэлью сказал: - Из вас плохой детектив и еще худший шпион. - Это - не шпионаж, - запротестовал Стенсил, - но Ситуация становится невыносимой. - Этот термин он узнал от отца. - Они распускают Аллигаторный патруль. Потихоньку, чтобы не привлекать внимание. - Думаете, это вы их спугнули? - Пожалуйста. - Он ужасно побледнел. Затем извлек трубку с кисетом и принялся набивать ее, рассыпая табак на огромный - от стенки до стенки - ковер. - Вы представляли мне Аллигаторный Патруль, - сказал Айгенвэлью, - в юмористическом свете. Ничего себе разговорчик, когда моя ассистентка работает у вас во рту. Вы хотели, чтобы у нее дрогнула рука? Или чтобы я обмер? Если бы вместо нее был я с бор-машиной, то подобная реакция вызвала бы весьма неприятные ощущения. - Стенсил набил трубку и теперь раскуривал ее. - Вы с чего-то взяли, что я подробно осведомлен о неком заговоре. В мире, который населяете вы, мистер Стенсил, любая группа явлений может превратиться в заговор. Поэтому, вне всяких сомнений, ваши подозрения вполне оправданы. Но почему вы обращаетесь за консультацией именно ко мне? Почему бы вам не порыться в Британской Энциклопедии? Она гораздо лучше знает о любых интересующих вас явлениях. Если только вы не любопытствуете по поводу зубоврачебной науки. - Насколько слабым казался он себе в этом кресле! Ведь ему пятьдесят пять, а выглядит на все семьдесят. В то время как Айгенвэлью, примерно ровесник, выглядит на тридцать пять. И чувствует себя молодым. - Какая область вас интересует? - продолжал доктор игриво. - Перидонтия, оральная хирургия, ортодонтия? Протезы? - Он думает, протезы, - чем застал Айгенвэлью врасплох. Стенсил выстраивал защитную завесу ароматного трубочного дыма, чтобы за ней оставаться непостижимым. Но его голос уже и без того обрел некоторую твердость. - Пойдемте, - сказал Айгенвэлью. Они вошли в заднюю комнату, где располагался музей. Щипцы, которые однажды держал в руках Фошар, первое издание "Хирурга-дантиста", Париж, 1728 год, кресло, где сидели пациенты Шапена Аарона Харриса, кирпич одного из первых зданий Балтиморского колледжа зубоврачебной хирургии. Айгенвэлью подвел Стенсила к шкафу красного дерева. - Это чей? - спросил Стенсил, глядя на протез. - Подобно принцу из "Золушки", - улыбнулся Айгенвэлью, - я ищу челюсть, к которой подошел бы этот протез. - Стенсил, возможно, ищет то же самое. Не исключено, что этот протез носила она. - Я сам сделал его, - сказал Айгенвэлью. - Кого бы вы ни искали, этот человек никогда его не видел. Только вы, я и еще пара привелегированных персон. - Стенсил не может быть уверен. - В том, что я говорю правду? Но-но, мистер Стенсил! Вставные зубы на стенде тоже улыбались, словно упрекая своим блеском. Когда они вернулись в кабинет, Айгенвэлью, пытаясь хоть что-то понять, поинтересовался: - Кто же такая В.? Но его спокойный разговорный тон не застал Стенсила врасплох, и он не выказал ни малейшего удивления по поводу осведомленности дантиста. - У психодонтии свои секреты, а у Стенсила - свои, - ответил Стенсил. - И что самое важное, у В. они тоже есть. Она оставила ему лишь жалкие останки досье. И большая часть из того, что у него есть - это предположения. Он не знает ни кто она, ни что она. Он пытается выяснить. Она - вроде отцовского наследства. За окном клубился полдень, колеблемый лишь слабым ветерком. Казалось, слова Стенсила бестелесной оболочкой падали в полый куб размером со стол Айгенвэлью. Не перебивая, дантист слушал рассказ Стенсила о том, как отцу случилось столкнуться с девушкой по имени В. Когда он закончил, Айгенвэлью произнес: - И вы, конечно, взялись за дело. По горячим следам. - Да. Но нашел немногим больше того, о чем Стенсил только что рассказал. - В этом-то все и дело. Казалось бы, несколько лет назад Флоренцию наводняли собой те же туристы, что и в начале века. Но кем бы В. ни была, ее, наверное, поглотили воздушные ренессансные пространства этого города, ил

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  - 44  - 45  - 46  - 47  - 48  - 49  - 50  -
51  - 52  - 53  - 54  - 55  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору