Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Художественная литература
   Драма
      Пинчон Томас. В. -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  - 44  - 45  - 46  - 47  - 48  - 49  - 50  -
51  - 52  - 53  - 54  - 55  -
этим делом. Он избегал поездки на Мальту. Боялся покончить с этим делом; но, черт побери, если он останется, это дело все равно завершится. Отговорки; встреча с В.; он не знал чего он боится больше -- В. или сна. Или это лишь две разновидности одного и того же? И кроме Валетты ничего не остается? ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ не слишком веселая I Вечеринка началась поздно в присутствии ядра Команды - от силы дюжины Больных. Вечер выдался жаркий, никакой надежды на похолодание. Все истекали потом. На этом чердаке в старом пакгаузе официальных жильцов не числилось: пару лет назад здания в этом районе решили снести. В один прекрасный день здесь появятся краны, самосвалы, погрузчики, бульдозеры, они сравняют квартал с землей, но пока никто - ни город, ни владельцы - не возражал против небольшого бизнеса. Поэтому берлога Рауля, Слэба и Мелвина была пропитана духом непостоянства, словно скульптуры из песчаника, незавершенные картины, тысячи томиков в мягких обложках, подвешенные среди штабелей бетонных блоков и покоробленных досок, и даже великолепный мраморный унитаз, украденный из особняка в восточной части семидесятых улиц (позже он уступил место многоквартирному стеклянно-алюминиевому дому), представляли собой лишь декорации к авангардному спектаклю и в любой момент без всяких объяснений могли быть обрушены хунтой безликих ангелов. Обычно народ подтягивается ближе к полуночи. Холодильник Рауля, Слэба и Мелвина был уже наполовину занят рубиновым сооружением из винных бутылок - галлон "Вино Пейзано" чуть выше центра слева доминировал над двумя бутылками 25-центового розового "Галло Греначе" и одной - чилийского рислинга внизу справа и т.п. Дверцу оставили открытой, чтобы люди могли приколоться и оценить. Почему? Потому что в том году в моду вошло спонтанное искусство. Вечеринка стартовала без Винсома, и за всю ночь он так и не появился. Не появлялся он и в следующие вечера. Днем у них с Мафией произошла очередная стычка, когда он в гостиной прослушивал записи Макклинтика, а она в спальне пыталась творить. - Ты бы меня понял, если бы хоть раз попробовал заняться творчеством, - кричала она, - вместо того, чтобы проедать творения других. - Кто занимается творчеством? - ответил Винсом. - Твой редактор или издатель? Без них, девочка, ты бы пролетела. - А ты, любовь моя, пролетаешь всегда и во всем. - Винсом свалил, оставив ее орать на Фанга. Чтобы выйти, ему пришлось перешагнуть через три спящих тела. Какое из них - Свина Бодайна? Все три лежали под одеялами. Как в старой игре в наперстки. Какая разница? Без компании она не останется. Он направился в центр и вскоре оказался возле "V-Бакс". Внутри стояли составленные друг на друга столы и бармен, смотревший по телевизору бейсбол. Два толстых сиамских котенка играли на пианино - один снаружи бегал взад-вперед по клавишам, а другой внутри цеплял когтями струны. Получалось не очень. - Рун! - Парень, так больше продолжаться не может, эти расистские штучки меня достали. - Разведись. - Макклинтик пребывал в дурном расположении духа. - Рун, поехали в Ленокс. Меня не хватит на уикенд. И не рассказывай мне о своих неприятностях с женщинами. У меня самого их столько, что хватит на нас обоих. - Почему бы не съездить? Глушь, зеленые холмы, добрые люди. - Поехали. Тут есть одна девчонка - я хочу вывезти ее из этого города, пока она не чокнулась от жары. Не важно, в каком смысле. На это ушло некоторое время. Они до вечера пили пиво, потом отправились к Винсому и поменяли "Триумф" на черный "Бьюик". - Похож на служебную машину Мафии, - заметил Макклинтик и осекся. - Ха-ха, - отозвался Винсом. Они поехали вдоль ночного Гудзона, удаляясь от центра, потом свернули в Гарлем, и потихоньку, от бара к бару, стали пробираться к дому Матильды Уинтроп. Вскоре они, подобно первокурсникам, заспорили, кто больше набрался, привлекая к себе враждебные взгляды, - не столько из-за цвета кожи, сколько из-за консерватизма, характерного для тусовочных баров и не характерного для баров, где количество выпитого служит мерой мужественности. До Матильды они добрались далеко за полночь. Почуяв в голосе Винсома заводные нотки, старая леди разговаривала только с Макклинтиком. Спустилась Руби, и Макклинтик представил ее приятелю. Сверху раздались вопли, грохот, грудной смех. Матильда с криками выбежала из комнаты. - Сильвия, подружка Руби, сегодня занята, - сказал Макклинтик. Винсом был само очарование. - Вы, молодежь, не беспокойтесь, - сказал он. - Старый дядя Руни отвезет вас, куда захотите, и не будет подглядывать в зеркало, будет просто самим собой - старым добрым шофером. Это оживило Макклинтика. В том, как Руби держала его под руку, чувствовалась напряженная вежливость. Винсом видел, что Маклинтик изнемогает от желания выбраться за город. Сверху снова послышался шум, на этот раз громче. - Макклинтик! - раздался крик Матильды. - Пойду сыграю в вышибалу, - сказал он Руни. Руни и Руби остались в гостиной одни. - Я знаю девушку, которую можно взять с собой, - сказал он. - По-моему, ее зовут Рэйчел Аулгласс, она живет на Сто двенадцатой. Руби нервно теребила застежки сумки. - Твоей жене это не очень бы понравилось. Давай мы с Макклинтиком поедем в "Триумфе" одни. Тебе лучше не нарываться на неприятности. - Моя жена, - внезапно рассердился он, - сраная фашистка. Думаю, тебе следует это знать. - Но если ты возьмешь с собой... - Только бы выбраться куда-нибудь подальше от Нью-Йорка, туда, где то, чего ждешь - случается. Здесь разве дождешься? Ты еще достаточно молода. Ведь у детей все наоборот? - Я не так уж молода, - прошептала она. - Пожалуйста, Руни, успокойся. - Девочка, если не Ленокс, то что-нибудь другое. Дальше на восток, пруд Уолден, ха-ха. Нет. Нет, теперь там общественный пляж, и бостонские жлобы - они поехали бы на Ривера-Бич, если бы толпы таких же жлобов оставили там живое место - так вот, эти жлобы сидят на камнях вокруг Уолдена, рыгают, пьют пиво, которое они предусмотрительно пронесли мимо охранников, высматривают девиц, ненавидят своих жен и вонючих детей, писающих потихоньку в воду... Куда податься? В Массачусетсе, во всей стране, куда? - Оставайся дома. - Нет. Нужно же узнать - что за дыра этот Ленокс. - Детка, - тихо и рассеянно запела она, - ты слыхала, что в Леноксе плохо с травкой: - Как ты это сделала? - Жженой пробкой, - ответила она. - Как в шоу черных менестрелей. - Нет. - Он отошел от нее. - Ты ничем не пользовалась. Незачем. Никакого грима. Знаешь, Мафия считает тебя немкой. Пока Рэйчел мне не рассказала, я думал, что ты - пуэрториканка. Может, в этом все и дело - мы видим в тебе кому что заблагорассудится. Защитная окраска? - Я прочла много книг, - сказала Паола, - смотри, Руни, никто не знает, кто такие мальтийцы. Сами они считают себя чистой расой, а европейцы - семито-хамитами, смешанными с северо-африканцами, турками и еще Бог знает с кем. Но для Макклинтика, для всех здесь я - негритянка Руби... - он хмыкнул, - ...пожалуйста, не говори им, ему. - Не скажу, Паола. - Вошел Макклинтик. - Теперь подождите, пока я найду одну подружку. - Рэч? - просиял Макклинтик. - Замечательно! - Паола выглядела расстроенной. - Я представляю нас четверых за городом... - его слова предназначались Паоле, он был пьян и все портил, - ...у нас бы получилось, это было бы чем-то свежим, чистым - неким началом. - Думаю, вести надо мне, - сказал Макклинтик. Это даст ему взможность сосредоточиться, пока за городом не станет легче. У Руни был пьяный вид. Даже не то слово. - Веди, - устало согласился Винсом. Господи, только бы они ее застали! Всю дорогу до Сто двенадцатой (Макклинтик несся, как пуля) он спрашивал себя, что будет делать, если ее там не окажется. Ее не оказалось. Дверь распахнута, записки нет. Обычно она запирала двери. Винсом зашел. В двух или трех местах горел свет. Никого не было. На кровати валялась комбинация. Он поднял ее, черную и скользкую. Скользкая комбинация, - подумал он и поцеловал ее около левой груди. Раздался телефонный звонок. Он не снимал трубку. В конце концов снял. - Где Эстер? - она едва переводила дыхание. - Ты носишь красивое белье, - сказал Винсом. - Спасибо. Она не приходила? - Остерегайся девушек в черном белье. - Руни, не сейчас. Ей где-то прищемило задницу, и она убежала. Не мог бы ты посмотреть, нет ли записки? - Поехали со мной в Ленокс, штат Массачусетс. Терпеливый вздох. - Нет записки. Ничего нет. - Может, все же посмотришь? Я в подземке. Поехали в Ленокс, когда (запел Руни), Август в Нуэва-Йорк-Сьюдад. Многим хорошим людям сказала ты нет. Не унижай меня мрачным: "Пока, привет..." Хор (beguine tempo): Поедем туда, где ветры прохладны, а улицы - тропки в лесах. Пускай пуританские духи маршируют в наших лживых мозгах, Ведь у меня пока еще встает при звуках "Бостон Попов". Черт с ней, с богемой, жизнь - это сон, вдали от бандитов и копов. Ленокс роскошен, ты врубаешься, Рэйчел? Отъесться, чтоб ж. стали шире, чем плечи, Нам с тобой не случалось еще: В край Олдена, Уолдена, к индейкам и крысам, Я сделаюсь там слащавым и лысым, Мы с тобой рядом - к плечу плечо. Такую жизнь не назвать плохой. Хей, Рэйчел, (щелчки пальцами на первый и третий счет) ты едешь со мной... Она повесила трубку, не дослушав. Винсом сидел у телефона с комбинацией в руках. Просто сидел. II Эстер и впрямь прищемили задницу. По крайней мере, задницу эмоциональную. В тот день Рэйчел застала ее плачущей внизу в прачечной. - Что случилось? - спросила Рэйчел. Эстер завопила еще громче. - Ну, девочка, - сказала она ласково, - расскажи обо всем Рэч. - Отстань! - И они принялись гоняться друг за дружкой вокруг стиральных машин и центрифуг, среди раскачивающихся простыней, ветхих половиков и лифчиков в сушилке. - Постой, я просто хочу тебе помочь. - Эстер запуталась в простыне. Рэйчел стояла в темноте прачечной и кричала на нее. Внезапно в соседней комнате взбесилась стиральная машина, и на них обрушился бивший из дверей каскад мыльной воды. Грязно выругавшись, Рэйчел скинула шлепанцы и, подоткнув юбку, пошла за шваброй. Не прошло и пяти минут, как в дверь просунулась голова Свина Бодайна. - Ты делаешь не так. Слушай, где ты училась работать тряпкой? - Ага, - сказала она, - тряпки захотел? Вот тебе! - Размахивая тряпкой, она побежала на него. Свин отступил. - Что случилось с Эстер? Я столкнулся с ней на лестнице. - Рэйчел тоже хотелось бы это знать. К тому времени, когда она, протерев пол, взбежала по пожарной лестнице и через окно влезла в квартиру, Эстер, разумеется, уже ушла. К Слэбу, - решила Рэйчел. Слэб взял трубку на первом же гудке. - Я позвоню, если она появится. - Но Слэб... - Что? - спросил Слэб. Что? А, ладно. Она повесила трубку. Свин сидел на подоконнике. Она машинально включила ему радио. Литтл Вилли Джон пел "Лихорадку". - Что приключилось с Эстер? - спросила она, просто чтобы не молчать. - Я же сам у тебя спрашивал, - сказал Свин. - Могу поспорить, она залетела. - Несомненно можешь. - У Рэйчел разболелась голова, и она отправилась в ванную помедитировать. Лихорадка никого не обошла стороной. Свин, злорадный Свин на этот раз оказался прав. Эстер появилась у Слэба с традиционным видом залетевшей работницы, белошвейки или продавщицы - растрепанные волосы, опухшее лицо, потяжелевшие на вид груди и живот. Для заводки Слэба ей хватило пяти минут. Он размахивал руками и откидывал волосы со лба, стоя перед "Датским творожником No56", кривобоким во всю стену экземпляром, рядом с которым он смотрелся карликом. - Что ты мне рассказываешь? Шунмэйкер не даст тебе и дайма. Я знаю. Хочешь поспорим? Ставлю на то, что у ребенка будет огромный горбатый нос. Она тут же умолкла. Добряк Слэб был сторонником шоковой терапии. - Слушай, - он схватил карандаш. - Сейчас никто не поедет на Кубу. Жарче, чем в Нуэва-Йорке, не сезон. Но у Баттисты, несмотря на все его фашистские замашки, есть одно достоинство - он не запрещает аборты. Значит, у тебя будет дипломированный врач, знающий свое дело, а не дилетант с дрожащими руками. Это чисто, безопасно, легально и, главное, дешево. - Это убийство. - Ты стала католичкой? Почему-то во времена декаданса это всегда входит в моду. - Ты же меня знаешь, - прошептала она - Оставим эту тему. Если бы я тебя знал. - Он на минуту задумался, почувствовав, что становится сентиментальным. Поколдовав с цифрами на клочке кальки: - За три сотни мы можем свозить тебя туда и обратно. Включая питание, если потребуется. - Мы? - Больная Команда. До Гаваны и обратно. Это займет не больше недели. Будешь чемпионкой по йо-йо. - Нет. Они философствовали, а тем временем день близился к концу. Никто из них не считал, будто отстаивает или пытается доказать нечто важное. Это напоминало словесную дуэль на вечеринке, или Боттичелли. Они цитировали Лигуори, Галена, Аристотеля, Дэвида Ризмана, Элиота. - Как ты можешь говорить, что у плода есть душа? Откуда ты знаешь, в какой момент душа вселяется в тело? И вообще, есть ли душа у тебя самой? - Убийство собственного ребенка, вот что это такое. - Ребенка-шмебенка! Сложной белковой молекулы. И не более того. - Думаю, во время редких визитов в ванную, ты бы не отказался помыться нацистским мылом из еврея - одного из тех шести миллионов! - Ладно, - он вышел из себя, - если не молекула, то что? После этого происходящее превратилось из логично-фальшивого в эмоционально-фальшивое. Как пьяный, которого рвет всухую, они отрыгивали всевозможные старые слова, почему-то всегда приходившиеся не к месту, затем стали наполнять чердак напрасными выкриками, пытаясь изрыгнуть собственные живые ткани, органы, бесполезные везде, кроме мест, где им полагается находиться. Когда солнце село, она оторвалась от методичного обличения моральных принципов Слэба и набросилась на "Датский творожник No56", наступая на него и угрожающе рассекая ногтями воздух. - Приступай, - сказал Слэб, - это улучшит текстуру. - Он сидел с телефонной трубкой. - Винсома нет. - Положил трубку, снова снял, набрал номер. - Где я могу достать 300 долларов? - спросил он. - Нет, банки закрыты... я против ростовщичества. - Он цитировал телефонистке "Cantos" Эзры Паунда. - Почему, - поинтересовался он, - вы, телефонистки, всегда говорите в нос? - Смех. - Хорошо, когда-нибудь попробуем. - Эстер, сломав ноготь, вскрикнула. Слэб повесил трубку. - Зараза! - сказал он. - Детка, нам нужны три сотни. У кого-то же они должны быть. - Он решил обзвонить всех своих знакомых, имевших сберегательные счета. Через минуту список знакомых иссяк, но Слэб ни на каплю не приблизился к решению задачи о финансировании поездки Эстер на юг. Сама Эстер бродила по квартире в поисках пластыря. В конце концов она остановилась на комке туалетной бумаги и резинке. - Что-нибудь придумаем, - сказал он. - Доверься Слэбу, детка. Слэбу-гуманисту. - Оба знали, что она доверится. Кому же еще? Она была из доверчивых. Так что Слэб сидел и думал, а Эстер помахивала бумажным шариком на конце пальца под какую-то свою мелодию - возможно, старую песню о любви. И хотя ни один из них в этом бы не признался, они ждали прихода на вечеринку Рауля, Мелвина и Команды. Тем временем, компенсируя выдыхавшееся солнце, краски занимавшей всю стену картины, менялись, отражая все новые длины световых волн. Рэйчел, занятая поисками Эстер, пришла на вечеринку уже ночью. Пока она преодолевала семь лестничных маршей, миловавшиеся парочки, безнадежно пьяные ребята, задумчивые типы, зачитывавшие выдержки из книг, украденных в библиотеке Рауля, Слэба и Мелвина, и строчившие загадочные заметки на полях - все, словно пограничная стража, встречали ее на каждой площадке и сообщали, что она пропустила самое интересное. Что именно - выяснилось еще до того, как она сквозь толпу просочилась на кухню, где собрались все Достойные Люди. Мелвин исполнял на гитаре импровизированную народную песню о том, насколько гуманный парень - его сосед по комнате Слэб, наделяя его следующими титулами: (а) нео-профсоюзник и реинкарнация Джо Хилла; (б) ведущий пацифист мира; (в) мятежник с корнями, зиждущимися в американской традиции; (г) воинствующий противник фашизма, частного капитала, республиканской администрации и Вестбрука Пеглера. Пока Мелвин пел, Рауль давал Рэйчел краткие пояснения по поводу источников Мелвиновского подхалимажа. Видимо, Слэб ждал, пока комната не набьется битком, потом взгромоздился на мраморный унитаз и попросил всех замолчать. - Эстер беременна, - объявил он, - ей нужны 300 баков, чтобы поехать на Кубу и сделать аборт. - Участливая, с улыбками до ушей, бухая Больная Команда с одобрительными возгласами прошлась по низам своих карманов, и родники всеобщего гуманизма вынесли на поверхность мелочь, потрепанные бумажки и пару жетонов подземки; все это Слэб собрал в старый пробковый шлем с греческой надписью, оставшийся с давнишней встречи какого-то землячества. К удивлению присутствующих, набралось 295 долларов и немного мелочи. Слэб церемонно достал десятку, занятую им за пятнадцать минут до начала своего выступления у Фергюса Миксолидяна, который только что получил грант от фонда Форда и более чем страстно мечтал о Буэнос-Айресе, откуда не выдавали. Если Эстер и пыталась возражать против мероприятия, никто этого не слышал. Хотя бы потому, что в комнате было очень шумно. После сбора пожертвований Слэб передал Эстер пробковый шлем, ей помогли забраться на унитаз, откуда она произнесла краткую, но трогательную благодарственную речь. В разгар последовавших за этим аплодисментов Слэб завопил: "В Айдлуайлд!" - или что-то в этом роде, их обоих подняли на руки и понесли с чердака вниз по лестнице. Единственное за весь вечер бестактное замечание отпустил один из носильщиков - студент, недавно появившийся на Больной Сцене; он высказал предположение, что можно избежать всех связанных с поездкой на Кубу хлопот и потратить деньги на следующую вечеринку, если сбросить Эстер в лестничный колодец и тем самым вызвать выкидыщ. Его быстро угомонили. - О Боже, - сказала Рэйчел. Она никогда не видела такого скопления раскрасневшихся рож и столько блевотины и вина на линолеуме. - Мне нужна машина, - сообщила она Раулю. - Колеса! - крикнул Рауль. - Четыре колеса для Рэч! - Но щедрость Команды истощилась. Никто не слушал. Может, видя отсутствие у нее энтузиазма, они решили, что она рванет в Айдлуайлд и попытается остановить Эстер. У них не нашлось даже одного. Только тогда, ранним утром, Рэйчел подумала о Профейне. Сейчас он уже сменился. Милый Профейн. Непроизнесенное в бардаке вечеринки прилагательное осталось цвести в самом пота

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  - 44  - 45  - 46  - 47  - 48  - 49  - 50  -
51  - 52  - 53  - 54  - 55  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору