Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Художественная литература
   Драма
      Пинчон Томас. В. -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  - 44  - 45  - 46  - 47  - 48  - 49  - 50  -
51  - 52  - 53  - 54  - 55  -
после бритья, - орал сверху Грумсман, - вот что нужно маленьким бестиям! - На лице Свина появилась гримаса. - Они нажрались и отрубились." Он спрыгнул вниз и рассказал Свину о своих вшах, которые, согласно недавно разработанной им теории, устраивали субботними ночами танцы в лесу его лобковых волос. - Хватит, - сказал Свин, - Что с нашим Клубом? - Он имел в виду "Клуб Зеков-На-Свободе и Штрафников", сформированный недавно с целью подготовки заговора против Нупа, который, кроме всего прочего, командовал подразделением Грумсмана. - Нуп, - сказал Грумсман, - не выносит только одного - воды. Он не умеет плавать, к тому же у него целых три зонтика. Они принялись обсуждать способы обводнения Нупа, вплоть до того, чтобы выкинуть его за борт. Через пару часов после отбоя к заговору присоединились Лазар и Теледу, игравшие на камбузе в очко (с получки). Обоим не повезло. Как не везло и всей капитанской рати. Они принесли с собой бутылку "Олд Стаг", позаимствованную у Хови Серда. В субботу Нуп стоял на вахте. В ВМС существовал ритуал под названием "Вечерний спуск флага". Он исполнялся на закате и у пирса эскорта в Норфолке смотрелся впечатляюще. Наблюдая с мостика эсминца, вы видели, как внезапно все двигавшееся - на ногах и колесах - замирало, все становились по стойке смирно, поворачивались и отдавали честь американскому флагу, ползшему вниз на дюжине флагштоков. Нуп стоял первую полувахту с 4 до 6 вечера. Грумсман должен был произнести слова "На палубе, смирно, равнение на флаг". На базе "Мамонтова пещера", к которой швартовался дивизион "Эшафота", недавно заполучили горниста из вашингтонской береговой части, так что сегодня имелся даже горн, чтобы сыграть отступление. Тем временем Свин лежал на крыше рубки, окруженный разнообразными предметами. Внизу за рубкой Теледу наполнял из-под крана презервативы, в том числе французские Свина, и передавал их Лазару, складывавшему их рядом со Свином. - На палубе, - сказал Грумсман. Раздалась первая нота отбоя. Несколько посудин на правом фланге, опережая события, начали спуск флага. Нуп вышел на мостик понаблюдать за церемонией. - Смирно! Равнение на флаг! - "Бум", - первый презерватив приземлился в двух дюймах от ноги Нупа. - М-м, - застонал Свин. - Накрой его, пока он отдает честь, - в возбуждении прошептал Лазар. Второй целым и невредимым приземлился Нупу на фуражку. Уголком глаза Свин заметил окрашенную солнцем в оранжевый великую ежевечернюю неподвижность, охватившую весь пирс эскорта. Горнист знал свое дело и играл вечернюю зОрю чисто и сильно. Третий презерватив, уклонившись от цели, улетел за борт. Свина била дрожь. - Мне его не достать, не достать, - повторял он. Разозлившись, Лазар взял два снаряда и убежал. - Предатель, - проворчал Свин и запустил в него презервативом. - Ага, - Лазар, стоя внизу среди трехдюймовых установок, навесил один в Свина. Горнист сыграл рифф. - Продолжай, - сказал Грумсман. - Нуп аккуратно опустил руку по шву, а другой снял с фуражки наполненный водой презерватив. Он медленно полез по трапу на рубку за Свином. Первым, кого он увидел, был скрючившийся у крана Теледу, который продолжал наполнять презервативы. Внизу на торпедной палубе Свин с Лазаром устроили водяную баталию, гоняясь друг за другом вокруг серых торпедных аппаратов - багряных в лучах заходящего солнца. Вооружившись брошенными Свином боеприпасами, Нуп включился в битву. Все кончилось тем, что, обессилев и вымокнув до нитки, они поклялись друг другу в лояльности. Грумсман даже пожаловал Нупу почетное членство в Клубе ЗНС и Штрафников. На удивление Свина, мысленно уже примерявшего полосатый балахон, произошло примирение. Он был разочарован, и единственную возможность улучшения настроения видел в том, чтобы потрахаться. К несчастью он страдал бесконтрацептивностью. Попытки одолжить парочку не принесли результатов - стояла ужасная и безрадостная пора перед получкой, когда у всех кончилось все - деньги, курево, мыло и особенно презервативы, не говоря уже о французских. - Господи, - ныл Свин, - что делать? - На его счастье явился Хиросима, специалист по электронике третьего класса. - Тебе никто не говорил о биологическом воздействии р-ч энергии? - веско спросил он. - Чего? - переспросил Свин. - Встань перед локатором, - сказал Хиросима, - когда он излучает, и на время станешь стерильным. - В самом деле? - спросил Свин. В самом деле. Хиросима показал ему книжку, в которой это было написано. - Но я боюсь высоты, - сказал Свин. - Это единственный выход, - заверил Хиросима. - Нужно лишь залезть на мачту, а я врублю локатор. Пошатываясь, Свин поднялся к мачте и приготовился лезть. Хови Серд пошел с ним и заботливо предложил глоток чего-то мутного из бутылки без этикетки. Карабкаясь по мачте, Свин повстречал Профейна - тот, подобно птице, раскачивался в свисавшей с реи беседке. Профейн красил мачту. - Пам, парирам, пам пам, - пел Профейн. - Привет, Свин. Мой старый приятель, - думал Свин. - Вероятно, он - последний, кого мне суждено услышать в этой жизни. Внизу показался Хиросима. - Эй, Свин! - крикнул он. Свин глянул вниз, чего делать не следовало. Хиросима показал ему сложенные колечком большой и указательный пальцы. Свина затошнило. - Каким ветром занесло тебя в эти края? - спросил Профейн. - Да вот, вышел прогуляться, - ответил Свин. - Вижу, ты мачту красишь. - Точно, - сказал Профейн. - В палубный шаровый. - Они подробно обсудили цветовую гамму "Эшафота", а затем - затяжной диспут о юрисдикции, устроенный палубным матросом Профейном, которого заставили красить мачту, хотя отвечала за это радарная команда. Хиросима и Серд стали нетерпеливо покрикивать. - Ладно, - сказал Свин. - Прощай старина. - Поосторожней на площадке. - сказал Профейн. - Там лежит гамбургер, который я стащил на камбузе. Думаю вынести его через ноль-первую палубу. - Свин кивнул и медленно заскрипел вверх по мачте. Наверху он, подобно Килрою, высунул нос над площадкой и оценил обстановку. Гамбургер Профейна лежал на месте. Свин уже залезал, когда его сверхчувствительный нос почуял какой-то запах. Он повел им над площадкой. - Замечательно, - громко сказал Свин, - пахнет жареным гамбургером. - Он присмотрелся к припасу Профейна. - Ну знаешь! - Свин стал быстро спускаться. Поравнявшись с Профейном, он крикнул: - Приятель, ты только что спас мне жизнь. У тебя найдется конец? - Зачем тебе, - спросил Профейн, бросая ему кусок веревки, - вешаться собрался? Свин завязал на конце петлю и снова полез наверх. Сделав пару-тройку попыток, он заарканил гамбургер, подтянул к себе, стащил с головы бескозырку и бросил в нее гамбургер, все это время стараясь по возможности не попадать в зону действия локатора. Снова спустившись к Профейну, он показал ему гамбургер. - Невероятно, - сказал Профейн, - как тебе это удалось? - Когда-нибудь, - ответил Свин, - я расскажу тебе о биологическом воздействии р-ч энергии. - С этими словами он перевернул бескозырку, обрушив еще горячий гамбургер на головы Хиросимы и Серда. - Все, что пожелаешь, - сказал потом Свин, - только попроси, приятель. У меня есть свои принципы, я не забуду. - Окей, - сказал Профейн несколько лет спустя, стоя у кровати Паолы в нуэва-йоркской квартире на Сто двенадцатой улице, слегка закрутив ворот Свина. - Я беру свое. - Принципы есть принципы, - Свин вздохнул. Он слез и опечаленный ретировался. После его ухода, Паола дотянулась до Профейна, увлекла его вниз и прижала к себе. - Нет, - сказал Профейн, - я всегда говорю нет, и сейчас - нет. - Тебя так долго не было. Так долго - с тех пор как мы вместе ехали на автобусе. - Кто сказал, что я вернулся? - Рэйчел? - Она держала его голову - по-матерински. - Да, она, но... Она ждала. - Пусть это ужасно, но мне только не хватало, чтобы от меня кто-то зависел. Я таких людей себе не ищу - Ты уже нашел, - прошептала она. Нет, - думал Профейн, - она не в своем уме. Только не я, не шлемиль. - Тогда зачем же ты прогнал Свина? Над этим он размышлял несколько недель. II Все шло к прощанию. Однажды днем, незадолго до отплытия на Мальту, Профейну случилось оказаться в районе Хьюстон-стрит, в квартале, где он жил раньше. Уже стояла осень, похолодало; темнело теперь раньше, и ребятишки, игравшие в бейсбол, уже собирались расходиться. Ни с того, ни с сего Профейн решил заглянуть к родителям. Свернуть за угол, еще раз, и вверх по лестнице, мимо квартиры полицейского Басилиско, чья жена оставляла мусор в коридоре; мимо мисс Ангевайн, чем-то приторговывавшей; мимо Венусбергов, чья толстая дочка, постоянно пыталась заманить Профейна в ванную; мимо пьяницы Максайкса; мимо скульптора Флейка с его девушкой; мимо старой Мин де Коста, содержательницы приюта для мышей-сирот и практикующей ведьмы; мимо собственного прошлого, хотя кому оно известно? Во всяком случае, не Профейну. Остановившись перед своей дверью, он постучал и уже по звуку догадался (как по гудку в телефонной трубке мы можем понять, дома ли Она), что дома никого нет. Тогда - раз уж он все равно здесь - Профейн повернул ручку. Они никогда не запирали двери; переступив порог, он машинально зашел на кухню проверить, есть ли что на столе. Ветчина, индейка, ростбиф. Фрукты - виноград, апельсины, ананас, сливы. Тарелка книшей, мисочка миндаля и бразильских орехов. Связка чеснока брошена, как ожерелье богатой дамы, на пучки укропа, розмарина, эстрагона. Связка баккале - мертвые глазки направлены на огромный проволон, бледно-желтый пармезан и на Бог знает сколько фаршированной рыбы в ведерке со льдом. Нет, его мать не была телепаткой, она не ждала Профейна. Не ждала своего мужа Джино, дождя, бедности - ничего. У нее просто было навязчивое желание кормить. Профейн не сомневался, что мир много потерял бы, не будь в нем таких матерей. Он провел на кухне час, расхаживая по этому полю неодушевленной пищи, одушевляя ее кусочки и дольки, делая их собой. Вскоре совсем стемнело; поджаристая корочка мяса и кожура фруктов заблестели в свете из окна напротив. Упали первые капли дождя. Профейн ушел. Они догадаются, что он заходил. Профейн, теперь свободный по ночам, решил, что может, не идя на серьезные компромиссы, позволить себе почаще заходить в "Ржавую ложку" и "Раздвоенный тис". - Бен, - кричала Рэйчел, - меня это унижает! - Видимо, еще с ночи его увольнения из Ассоциации антроисследований, он унижал ее всеми известными ему способами. - Почему ты не разрешаешь мне найти для тебя работу? Сейчас сентябрь, студенты разъехались, на рынке труда ситуация благоприятна как никогда. - Считай, что я в отпуске, - сказал Профейн. Но как выкроить отпуск, имея двух зависимых от тебя людей? Никто и глазом не успел моргнуть, как Профейн стал полноправным членом Команды. Под опекой Харизмы и Фу он научился употреблять имена собственные, не пьянеть, сидеть с искренней миной на лице, курить марихуану. - Рэйчел, - прибежал он через неделю, - я выкурил косяк. - Убирайся! - Почему? - Ты стал фальшивить, - сказала Рэйчел. - Тебе не интересно, что при этом чувствуешь? - Я пробовала. Это глупо, похоже на мастурбацию. Если ты так развлекаешься, отлично. Но подальше от меня. - Всего разок. Надо же было попробовать. - В этом "разке", скажу я тебе, все и дело. Команда не живет - она пробует. Она не создает, а лишь говорит о людях, которые создают. Варезе, Ионеско, де Коонинг, Витгенштейн - меня сейчас вырвет. Она пародирует себя же, сама того не желая. "Тайм" принимает это всерьез и вполне осознанно. - Это интересно. - Но при этом теряешь нечто человеческое. Под кайфом он не мог спорить. И убежал развлекаться с Харизмой и Фу. Взяв с собой приемник, Рэйчел заперлась в ванной пореветь. Кто-то пел старую банальную песню о том, что ты всегда огорчаешь того, кого любишь и кого не стоит огорчать. Да, - думала Рэйчел, - но любит ли меня Бенни? Я-то его люблю. Кажется. У меня нет ни малейшей причины любить его. - Рэйчел плакала. Около часа ночи она явилась в "Ложку" вся в черном, с распущенными волосами, без косметики, если не считать подведенных тушью печальных енотовых колец вокруг глаз, похожая на всех прочих девушек Больных. - Бенни, - сказала она, - прости меня. - Позднее: - Можешь огорчать меня. Только приходи домой... со мной... в постель... - И много позже, в ее квартире, отвернувшись лицом к стене: - Можешь даже не быть мужчиной. Лишь притворяйся, что любишь. От сказанного настроение Профейна не улучшилось. Но и не отвратило его от "Ложки". Как-то вечером они со Стенсилом пили в "Раздвоенном тисе". - Стенсил уезжает, - сказал Стенсил. Очевидно, ему хотелось поговорить. - Мне бы самому отсюда куда-нибудь уехать. Стенсил-младший, старый Макиавелли. Вскоре он добился того, что Профейн заговорил о своих проблемах с женщинами. - Не знаю, чего хочет Паола. Ты ее лучше знаешь. Чего она хочет? Неприятный вопрос для Стенсила. Он уклонился от ответа: - Разве это не ваше дело? Что тут сказать? - Нет, - сказал Профейн, - нет и нет. Но Стенсил пришел и на следующий вечер. - Дело в том, - признал он, - что Стенсилу с ней не справиться. А ты справишься. - Молчи, - сказал Профейн, - и пей. Пару часов спустя оба порядочно наклюкались. - Ты не подумываешь отправиться с ними? - поинтересовался Стенсил. - Зачем? Я уже там был. - Разве Валлетта не трогает тебя? Не пробуждает чувства? - Я пошел в Кишку и напился, как все остальные. Был слишком пьян, чтобы чувствовать. Его слова принесли Стенсилу облегчение. Он до смерти боялся Валлетты. В этой поездке он чувствовал бы себя увереннее, если Профейн, или кто-нибудь еще: (а) позаботился бы о Паоле, (б) составил бы ему компанию. Стыдись, - твердила совесть. Старик Сидней поехал туда, хотя все было против него. Поехал в одиночку. Ну, и что у него вышло? - думал Стенсил - слегка хмурый и немного подавленный. В наступление: - Где твой дом, Профейн? - Там, где я нахожусь в данный момент. - Оторван от корней. Кто из них не оторван? Кто из них не смог бы завтра собраться и отправиться на Мальту, на Луну? Спроси их почему, и они ответят: "А почему бы и нет?" - На Мальту мне плевать с высокой колокольни. - Но что-то есть в этих разбомбленных домах, желтовато-коричневых обломках, бурлящем Кингсвее. Как там Паола назвала свой остров? "Колыбель жизни"? - Мне всегда хотелось, чтобы меня похоронили в море, - сказал Профейн. Заметь Стенсил связку в этой ассоциативной цепи, ему открылось бы полное благосклонности сердце. Но они с Паолой никогда не говорили о Профейне. Кто такой Профейн, в конце концов? По крайней мере, кем он был до сих пор. Они решили оттянуться на вечеринке в районе Джефферсон-стрит. Завтра была суббота. Раннее утро застало Стенсила в бегах по знакомым, которых он оповестил о предполагаемом третьем попутчике. Третий попутчик тем временем пребывал в тяжком похмелье. Его Девушка призадумалась не на шутку. - Почему ты ходишь в "Ложку", Бенни? - А что? Она приподнялась на локте. - Раньше ты так не говорил. - Каждый день мы в чем-то лишаемся невинности. Не задумываясь: - А как насчет любви? Когда ты перестанешь быть девственником в любви, Бен? В ответ Профейн скатился с кровати, дополз до ванной и обнял унитаз, собираясь проблеваться. Рэйчел, словно оперная певица, сложила руки у одной груди. "Мой мужчина". Профейн передумал и решил покривляться перед зеркалом. Она подошла к нему сзади, с растрепанными со сна, распущенными волосами и прижалась щекой к его спине, точь в точь как прошлой зимой Паола на пароме. Профейн рассматривал свои зубы. - Оставь в покое мою спину, - сказал он. По прежнему прижавшись: - Так. Выкурил один косяк и уже подсел. В тебе говорит косяк? - Говорю я. Отойди! Она отошла. - Куда отойти, Бен, чтоб тебе показалось достаточно? - Наступила тишина. Мягко, испытывая угрызения совести: - Если я на что и подсел, так это на тебя, Рэйчел А. - Разглядывая в зеркало недоверчивую Рэйчел. - На женщин, - сказала она, - на том, что по твоему является любовью - брать, брать и брать. А не на меня. Он принялся яростно чистить зубы. Она видела в зеркале, как огромный цветок лепрозно-окрашенной пены расцветает у него во рту и стекает вниз по обе стороны подбородка. - Хочешь уйти? - закричала она, - Давай, вали! Он что-то сказал, но никто из них не понял слов, прошедших через пену и зубную щетку. - Ты боишься любви, значит есть кто-то еще, - сказала она. - Конечно, пока тебе не приходится что-то отдавать, не приходится к кому-то привязываться, ты можешь говорить о любви. Но о чем бы ты ни говорил, все будет ненастоящим. Это лишь способ самоутвердиться. И унизить того, кто хочет достучаться до твоей души, - унизить меня. Профейн издавал булькающие звуки в раковине - он отпивал из крана и полоскал рот. - Видишь, - оторвавшись глотнуть воздуха, - что я тебе говорил? Разве я тебя не предупреждал? - Люди могут меняться. Неужели тебе никик не сделать усилие над собой? - Она скорее удавилась бы, чем заплакала. - Мне не измениться. Шлемили не меняются. - Меня уже тошнит от этого. Ты когда-нибудь перестанешь оправдываться? Ты раздуваешь свою дряблую, нескладную душу до Универсального Принципа. - А ты со своим "Эм-Джи"? - Какое это имеет отношение к... - Знаешь, о чем я все время думаю? О том, что ты - придаток. Что ты - твоя плоть - распадешься скорее машины. Что машина сохранится. Даже на свалке она будет выглядеть так, как выглядела всегда, и пройдет тысяча лет, прежде чем она проржавеет до неузнаваемости. Но никакой Рэйчел к тому времени уже не будет. Так, запчасть, дребедень, типа радиоприемника, обогревателя или дворников. У нее был расстроенный вид. Но Профейн не унимался: - Я начал думать о шлемилях, о мире вещей, с которыми надо держать ухо востро, только увидев тебя наедине с "Эм-Джи". Мне и в голову не пришло, что это могло быть извращением. Я просто испугался. - Это только демонстрирует твои познания о девушках. Он почесал голову, рассыпая по ванной крупные хлопья перхоти. - Слэб был моим первым мужчиной. Никто из красавчиков в твидовых пиджаках у Шлоцхауэра не добился больше обнаженной руки. Неужели ты не знаешь, бедный Бен, что девушке нужно излить свою девственность - хоть на ручного попугайчика, хоть на автомобиль, - но большую часть времени она изливает ее на саму себя. - Нет, - сказал он, его слипшиеся волосы топорщились, ногти пожелтели от набившихся частичек омертвевшего скальпа. - Это не все. Не пытайся отвертеться. - Ты не шлемиль. Ты - обыкновенный. Все из нас в чем-то шлемили. Выйди только из своей ракушки скунжилле и увидишь. Он стоял - грушевидный, с мешками под глазами, совсем несчастный. - Чего ты хочешь? Сколько тебе надо? Этого хватит? - он потряс перед ней неодушевленным член

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  - 44  - 45  - 46  - 47  - 48  - 49  - 50  -
51  - 52  - 53  - 54  - 55  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору