о становится за страну. Но
тут Сева очень дипломатично отвел вопрос в сторону. Дело в том, что в
программе целенаправленно обходятся острые углы нашей действительности.
  На память об этой передаче под стеклом в мо„м книжном шкафу выставлена
фотография ведущих "Севаоборота" - Севы Новгородцева, Леонида Владимирова
и Алексея Леонидова. На обороте их подписи и трогательная, хотя и не
заслуженная мною надпись: "Профессору, который многому нас научил".
Возможно, в ней есть и капелька иронии...




                            ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

                           "КРУШЕНИЕ БРЕКЛЕНДА"


                                С помощью средств рекламы...осуществляется
                                Навязывание излишних потребностей...
                                насаждаются стандарты "массовой культуры",
                                культ моды...
                                  Реклама через систему массовой информации
                                охватывает большинство членов "общества
                                потребления", способствует вс„ большему
                                отчуждению личности... широко используется
                                для пропаганды западного, в частности,
                                американского, образа жизни...

                                Большая советская энциклопедия, том 21,
                                1975, Реклама.

  Как я уже писал, меня, подобно героям предыдущей главы, неудержимо влекло
за рамки моей профессиональной деятельности - в художественную литературу.
"Научпоп", в котором были достигнуты некоторые успехи, меня уже не
удовлетворял. Более того, он лукаво подначивал: "получилось здесь,
получится и там!".
  Я уже перебрался в Новосибирск, успел "остепениться", заведовал кафедрой и
лабораторией в НИИ, на полке лежала стопка изданных научно-технических и
популярных книжек, когда мне взбрело в голову предложить писательские
услуги Западно-сибирскому книжному издательству (кстати, впоследствии оно
выпустило мою научно-художественную книгу "Человек - Машина").
  Замахнулся я, разумеется, на фантастику. Издательство, ослепленное моим
вузовским положением и упомянутой стопкой книг, охотно заключило со мной
договор на роман "Крушение Брекленда". Слово "брек" я позаимствовал из
терминологии бокса. Этим возгласом судьи разводят на ринге нарушивших
правила боксеров. Впрочем, сам я не любитель этого вида спорта, и могу
ошибиться.
  Роман был задуман как некий гротеск и описывал будущее города, вобравшего
в себя все пороки "общества потребления" и доведшего их до абсурда.
  Роман был ужасен. Счастлив, что его не опубликовали, хотя одобрили,
выплатили мне положенные 60% гонорара и уже собирались печатать. Но тут
кто-то из редакторов (спасибо ему великое!) вдруг схватился за голову:
"что же это мы делаем?!". И рукопись послали на рецензию известному
фантасту Гуревичу. Рецензия была разгромной.
  Название романа оказалось пророческим: "Брекленд" потерпел крушение к
тогдашнему огорчению и нынешней радости автора.
  Эта проба "фантастического пера" была жалким подражанием, причем даже не
Ефремову или Казанцеву, а "дедушке" советской фантастики Беляеву.
  К чему эти излияния? - спросите вы.
  А дело в том, что первая глава романа, в отличие от последующих, была
превосходной! В ней описывалось, до какого маразма дошла реклама в далеком
(так мне тогда казалось!) и, конечно, капиталистическом, будущем.
  Показал эту главу редактору, и она от души смеялась над едкой пародией
(тогда я думал, что написал пародию!) на "общество потребления".
  "Рукописи не горят", уверял нас один великий писатель, а другой, еще
более великий, собственноручно сжег свою бесценную рукопись.
  Если бы я сохранил "Крушение Брекленда", то наверняка поместил бы в эту
книгу первую главу несостоявшегося романа. Потому что она была
пророческой. Единственное, чего я не учел, - описываемое из далекого
Брекленда загадочным образом переместилось к нам, в конец ХХ-го - XXI век
и... перестала быть пародией, обратившись уродливой действительностью!
  Как и все мои соотечественники (о чужестранцах не говорю, потому что
именно мы обладаем способностью доводить до абсурда вс„, за что ни
возьмемся!), я вынужден смотреть телевизионную рекламу. Смотрю с чувством
злости и отчаяния.
  Почему с чувством злости? Потому что в подавляющем большинстве реклама
бездарна. Помните художественные изыски Остапа Бендера? Право же, в нашей
рекламе их бы оценили и прокручивали по каждому из каналов десятки (а
может, сотни?) раз в день.
  Почему с чувством отчаяния? Потому что реклама в ее нынешнем,
"бреклендовском", виде это духовный СПИД, и, по-видимому, никто из сильных
нашего мира (о слабых, вроде себя, не говорю!) не в состоянии его обуздать.
  Чувство глухой злости вызывает у меня и беспардонная навязчивость рекламы,
е„ откровенная лживость, когда какое-то средство объявляется
"самым-самым", а через минуту "самое-самое" уже совсем другое. Так какое
же все-таки пиво лучше: "Пит", "Солодов", "Бочкарев"? Судя по рекламным
роликам, все они - "лучше"... Реклама, как проститутка, ложится под
любого, кто платит. А на тех, кто заплатить не может, смотрит с
издевательской ухмылкой, словно на законченных идиотов.
  А ведь реклама - тоже искусство. И в ней могут быть взлеты и открытия.
Вспомните, например, серию рекламных роликов банка "Империал". Но таких
примеров - раз, два и обчелся. А вот пошлость и прикрытая фиговым
листочком порнография вс„ больше становятся системой.
  Я - преподаватель. В мои функции входит и воспитание, в том числе и
воспитание вкуса. Но взгляните на рекламу с "воспитательной" точки зрения.
Что она воспитывает в людях, особенно молодых, которым большинство
рекламируемых предметов недоступны? Зависть? Стремление к "легкой жизни"
любыми, пусть даже и преступными, путями?
  Мне авторитетно разъясняют, что реклама "не роскошь, а средство
передвижения", что без не„ телевидение попросту не сможет существовать -
задохнется из-за отсутствия средств.
  Да, мы пока еще жив„м в бедной стране. Средства нужны и науке, и
образованию, и обороне, и жертвам стихийных бедствий, и легионам
беспризорников, среди которых могут быть будущие Мечниковы и Ландау... Но
так уж ли необходимо телевидению бедной страны состязаться в роскоши с
Голливудом? Стоит ли уподобляться "людоедке Эллочке" с е„ шиншиллой из
кошки? Так ли уж надобны суперроскошные туалеты телевизионных див,
многочисленные гаремы, сопровождающие "звезд" эстрады? Ведь слушали же мы,
"дыханье затаив", Козловского, певшего под аккомпанемент рояля, Окуджаву,
подыгрывавшего себе на гитаре, хлопали до боли в ладошах Аркадию
Райкину... Не нуждались они в "девочках-пританцовочках", в кордебалете,
которому позавидует Большой театр. Не кажется ли вам, господа
телевизионные "академики", что во вс„м нужна мера?
  Не хватает средств, чтобы расплатиться со связистами? Но можно ведь
обойтись и без "круглосуточного" телевещания!
  Медики знают, что одно и то же лекарство в разных дозах может оказывать
целебное воздействие или вызывать смерть. Не думаете ли вы, что сказанное
применимо и к рекламе? Почему полуторачасовой фильм из-за рекламы
продолжается два с половиной часа, причем за это время можно трижды
(иногда даже подряд) увидеть один и тот же рекламный ролик? Почему во
время "рекламных пауз" некоторые телестудии (например, наша,
новороссийская) настолько увеличивают силу звука, что приходится вообще
отключать его?
  Если реклама вызывает раздражение, то это уже не реклама, а антиреклама.
Мы пытаемся обуздать наркоманию. Сегодня реклама - тот же наркотик.
Перефразирую определение коммунистов: "Реклама - опиум для народа".
  Некоторое время назад Дума вдруг обратила взор на телевизионную рекламу. Я
выслушал немало дельных предложений: например, сократить до разумного
минимума число "перебивок" кинофильма рекламой, ни в коем случае не
увеличивать силу звука во время показа рекламы и тому подобное. А потом
вс„, как у нас часто бывает, заглохло. По моим субъективным наблюдениям
реклама не только не "поджала хвост", но продолжает наглеть.


  Послесловие к главе. Видимо, господа законодатели не понимают или не хотят
понять, что телевидение - оружие, а реклама - один из самых разрушительных
его видов. И против кого оно направлено? Вдумайтесь, пока "Брекленд" не
рухнул...


 
                              ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

                                  НЕ МОЯ

  Помните наш диспут об интеллигенции в главе "Человек из Красной книги". В
роли оппонента выступала жена - Тамара Васильевна. И эта глава полностью
принадлежит ей, но включена в книгу без е„ ведома.
  В Англии у меня есть друг. История его жизни легла в основу небольшой
фантастической повести "Единственный друг", которую вы
можете найти в Интернете.
  Мы с ним переписываемся по электронной почте. И наши политические взгляды
часто не совпадают. За сорок лет, прожитых в Англии, он воспринял
мировосприятие западного обывателя, я же остаюсь человеком своей страны.
  Тамара Васильевна иногда выступает арбитром в
наших спорах. И сейчас я без малейшей правки приведу пример е„ арбитража.
Добавлю только, что письмо английскому другу написано в 2002 году...

  В нескольких письмах вы обсуждали нынешние и прежние отношения между
людьми у нас в России и отношения между людьми и властью. Я все-таки
человек другого поколения, и мое становление, как личности, происходило в
шестидесятые годы. И при всем моем оптимизме и нежелании возврата назад к
прошлому, должна с грустью признать, что, как это ни покажется Вам
странным, лжи сейчас в общении людей больше, откровенный цинизм - явление
обычное и естественное, его просто не замечают, люди более закрыты.
  Вот пример из моей юности. В 9 классе у нас с учителем истории Марком
Романовичем Рохлиным разгорелся нешуточный спор о роли личности в истории.
Наиболее активная часть класса твердо стояла на том, что роль личности
велика.
  Примеры: Сталин, Гитлер и др. Он вынужден был отстаивать точку зрения о
ведущей роли народа. Впервые у него не хватало аргументов, и наш Марк (мы
его любили и уважали) вышел из себя.
  А мы его жалели, потому что прекрасно понимали, что на самом деле он
думает так же, как и мы. В то мое время не было противостояния между
различными группами людей (намеренно не говорю классами). Люди были сами по
себе, будь то интеллигенция или рабочие и колхозники, - власть далека и
сама по себе. Все эти политинформации о съездах и пр.-др. отскакивали от
нас, как горох от стенки.
  Люди в своей массе жили примерно в одинаковых условиях. Отсюда, по-моему,
и твердое субъективное убеждение, что жили лучше. То есть фактически мы
жили материально хуже, а субъективно лучше, потому что не хуже других. И
это не только наша российская психология.
  Сейчас же дикое расслоение общества по доходам породило отчуждение людей
друг от друга. Это, разумеется, не единственная причина. И самое
поразительное, что по прежним отношениям тоскуют не только люди наших
поколений, но и тридцатилетние и даже более молодые. Даже мои студенты с
интересом и некоторым недоверием смотрят наши старые незамысловатые фильмы.
И реакция: "а правда, так было?".
  Сейчас в молодежной среде столь же редки идеализм и романтизм, сколь
редок был в мое время голый прагматизм. Хорошо бы, чтобы было место и тому,
и другому. Вот когда это станет реальностью, наш народ выздоровеет. Жаль
только, что вероятнее всего, это будет еще не скоро. Но и мы, и Вы в это
верим.


  Послесловие к главе. Как я уже напоминал, жена моложе меня на 20 лет, то
есть годится мне в дочери. Несмотря на близость вкусов и общность
профессиональных интересов наши взгляды не всегда кардинально совпадают,
что уже 33 года не мешает нам любить и уважать друг друга.
  Включив е„ письмо в книгу, я хотел познакомить читателя не только со
своими взглядами на положение в стране и обществе, но и с взглядами
представителя предыдущего поколения.




                           ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

                   ОБРУЧАЛЬНОЕ КОЛЬЦО, УПАВШЕЕ С ПАЛЬЦА,
                    ИЛИ СТО ДОЛЛАРОВ В ЗАЧЕТНОЙ КНИЖКЕ


                     ...Я не беру совсем никаких взяток. Вот если бы вы,
                     например, предложили мне взаймы рублей триста -
                     ну, тогда совсем дело другое: взаймы я могу взять.

                     Н.В.Гоголь (1809 - 1852)


  Не собираюсь утверждать, что взятка - изобретение ХХ века. Попробуй я
сказать так, и меня засме„т любой, читавший гоголевского "Ревизора".
Думаю, что корни этого явления уходят в глубокую древность. Причем не
только российскую. На эту тему юристы наверняка сочинили сотни
диссертаций. А воз поныне там.
  Я не правовед и не историк. И сама тема взяточничества, или, в более
широком толковании, коррупции, интересует меня, главным образом, в сфере
образования.
  На мой взгляд, есть две святые профессии - врача и преподавателя. У врачей
существует даже своя профессиональная "клятва Гиппократа". Жаль только,
что в последнее время о ней вс„ чаще забывают...
  Для преподавателей такой клятвы не придумали. А она им ой как необходима.
Ведь преподаватель это не тот, кто вдалбливает в головы недорослей азы
наук. Вольно или невольно мы передаем студентам не только профессиональные
знания, но и сво„ мировосприятие. Другое дело, как наши ученики
воспользуются тем и другим. Но, поверьте, они взвешивают каждый наш
поступок и находят в нас хорошие и дурные примеры для подражания.
  Оценивая себя, как человека, я при всем желании не могу вписать в свою
"зачетную книжку" какую-то обобщающую отметку. А если бы и мог, то это
определ„нно была бы не "пятерка". Мой "моральный кодекс" очень дал„к от
идеала. Но он есть, а у скольких моих современников его вообще нет, и
никогда не было!
  Мне есть чего стыдиться, но и есть, чем гордиться.
  В семидесятых годах я поставил "двойку" сыну первого секретаря обкома.
Вялое (не стану преувеличивать) давление со стороны ректора не заставило
меня изменить оценку. Лишь когда через две недели мой т„зка Саша Манякин
подготовился к переэкзаменовке, он получил заслуженную "четверку". И,
представьте, сказал: "Спасибо за урок!".
  В восьмидесятых годах моя коллега по факультету, имеющая диплом по
родственной специальности", решила сделать "выстрел в яблочко" - получить
второй диплом, уже не по "родственной", а по "базовой" специальности (до
сих пор не пойму, зачем ей это было надо). Пришла ко мне между делом с
раскрытой зачетной книжкой и широкой улыбкой. Предмета (а ведь их десятки,
и свой она, не сомневаюсь, освоила хорошо) совершенно не знала. Когда я
вписал в ведомость "двойку", была удивлена (как так, мы же
преподаватели?!). Месяц не здоровалась со мной.
  В ушедшем веке было в ходу слово "блат" (принцип: "ты - мне, я - тебе").
Примеры я только что прив„л. Добавлю, что ни разу не поставив отметку "по
блату", выглядел в глазах некоторых моих коллег как "белая ворона".
  Бывало, просили меня и "намекнуть" жене, чтобы спрашивала на зачете или
экзамене помягче, мол, у Иванова, Петрова, Сидорова папа полезный
человек... Я неизменно отвечал, что не намерен лишиться уважения жены, а
потому ни за кого просить не стану.
  Вот, пожалуй, то, что входит в мой "моральный кодекс" на правах "табу".
  Попутно скажу и о других "табу". Я ни разу в жизни не обратился к студенту
"на ты". Убежден, что преподаватель не имеет права так делать. Если я
кому-то говорю: "ты", тот вправе ответить мне соответственно. Кстати, не
помню, чтобы в Московском авиационном институте, в пору моего
студенчества, кто-либо из преподавателей позволил бы себе сказать "ты"
студенту.
  Я никогда не воспользовался трудом студента в моих личных целях. Знаю
преподавателей, которые не считают зазорным, чтобы студенты вырыли ему в
гараже яму, починили автомобиль, перенесли тяжесть. Это, мол, просто
"по-товарищески". Но что-то я не видел преподавателя, который бы
обихаживал гараж или дачу студента (если, конечно, речь идет не о
родственных отношениях).
  Я человек язвительный, ехидный, не слишком хорошо воспитанный, могу
беззлобно поиздеваться над нерадивым студентом. Но в любом студенте вижу
прежде всего личность. И подчеркиваю сво„ уважительное отношение к нему
именно как к личности, которая, возможно, превзойд„т меня в пользе для
своей страны, для человечества. Это ещ„ одно "табу".
  Вот, пожалуй, и вс„ о "табу" моего "морального кодекса", хотя перечень
можно было бы и продолжить.
  "Услуги", оказываемые студентом преподавателю, ещ„ можно соотнести со
словом "блат". Но в наступившем веке это слово устарело. Ему на смену
пришло столь же короткое и, кстати, начинающееся с той же буквы слово
"бакс".
  Но вернусь в начало восьмидесятых.
  Я только что перешел по конкурсу в другой вуз и переехал в другой город.
Первая экзаменационная сессия на заочном факультете. Заканчивается
экзамен, в аудитории пусто, собираю бумаги, готовлюсь уйти. Приоткрывается
дверь, и в аудиторию бочком втискивается студент, только что получивший
"двойку".
  - Можно?
  - Входите.
  - Александр Филиппович, я видел, как у вас с пальца соскользнуло
обручальное кольцо. Я его поднял, но при всех постеснялся отдать. Вот оно.
  Не знаю, способен ли я убить человека, но тогда мне захотелось это
сделать. По-видимому, у заочника сомнений на сей сч„т не оставалось,
потому что он пулей выскочил из аудитории (разумеется, вместе с кольцом) и
с тех пор на глаза мне не попадался.
  Студенческий "телеграф" действует безотказно: больше никто не пытался дать
мне взятку.
  Но, к моей ярости, есть среди нас, с позволения сказать, преподаватели,
которые не ждут, когда им предложат взятку, а вымогают е„, даже называют
размер.
  Заканчивался ХХ век. Рухнул Советский Союз. С легкой руки нового
руководителя начало вызревать чувство вседозволенности. И произошел
мелкий, в масштабах страны, эпизод, участником которого я невольно стал.
  Представьте себе узкую грань, по одну сторону которой СССР, КПСС,
парторги, деканы - обязательно коммунисты, а по другую демократическая
"вольница". Был в нашем вузе такой вот декан-коммунист, который ж„стко
выговаривал преподавателям за пропущенные "политчасы", пробелы в
коммунистическом воспитании студентов и т.д., и т.п. Но вот грань
перейдена, "покойник" (СССР) ещ„ не остыл, а тот же человек (он очень
любил выступать, вернее, разглагольствовать) с трибуны Ученого Совета вуза
заявляет:
  - Господа, эти большевички довели страну... - дальше длинный перечень
того, до чего довели страну "большевички".
  Странное дело, себя этот господин к "большевичкам" не причисляет и делить
с ними ответственность за содеянное не собирается...
  Не скрою, прежде мы даже "дружили домами". Но... не люблю ренегатов, и
вс„ тут. Вышел из КПСС, изменил политическую ориентацию - дело твоей
совести. Но зачем же обгаживать то, чему ты год назад так рьяно поклонялся?
  Эта история имела продолжение. В Совет поступила коллективная жалоба
большой группы студентов на преподавателя, который, по их мнению,
незаслуженно поставил им "двойки". Зная этого преподавателя как строгого,
принципиального человека, я встал на его защиту и предложил образовать
комиссию, которая переэкзаменовала бы "жалобщиков". Но, как известно,
любая инициатива наказуема. Мне, как инициатору, предложили провести
переэкзаменовку, благо предмет был знаком.
  И вот я с изумлением убеждаюсь, что треть "жалобщиков" вполне тянет на
"пятерку", вторая треть - на "четверку" и лишь в третьей "тройки"
соседствуют с очевидными "двойками".
  Видя мо„ недоумение, ко мне подходят несколько студентов.
  - Хотите, расскажем, в ч„м дело?
  - Ну.
  - Перед началом лекций доцент Петров (фамилия вымышлена) сказал, что курс
очень трудный, и экзамен смогут сдать только те, кто прослушает за плату
дополнительные лекции. Назвал сумму предоплаты, значительно превышающую
доцентскую "почасовку", прич„м деньг