му хотелось посмотреть новый фильм; он  изголодался  по  кино.  В
кино так легко мечтать: нужно только откинуться на спинку кресла и  пошире
раскрыть глаза.
   Он подумал о Гэсе и Джеке и Джо.  Пойти  в  биллиардную  потолковать  с
ними? Но какой смысл? Разве только  они  решатся  на  то,  что  давно  уже
задумали все вчетвером. Тогда это  верные  деньги,  и  скоро.  С  трех  до
четырех часов дня в квартале, где находится "Торговля деликатесами" Блюма,
не бывает дежурного полисмена, и бояться нечего. Можно так:  один  из  них
возьмет Блюма на мушку револьвера,  чтобы  тот  не  кричал;  другой  будет
сторожить парадную дверь;  третий  станет  у  черного  хода;  а  четвертый
вытащит деньги из ящика под прилавком. Потом они  запрут  Блюма  в  лавке,
убегут с черного хода переулками, а через  час  встретятся  в  биллиардной
Дока или в Клубе молодежи Южной стороны и разделят добычу.
   Все займет самое большее две минуты. И это  будет  последнее  их  дело.
Правда, и самое рискованное. До сих пор они  совершали  налеты  только  на
газетные киоски, палатки фруктовщиков или жилые  квартиры.  И  никогда  не
трогали белых. Они грабили только негров. Они  знали,  что  грабить  своих
гораздо легче и безопаснее, потому  что  белые  полисмены  смотрят  сквозь
пальцы на преступления негров против негров.  Уже  несколько  месяцев  они
строили планы налета на лавку Блюма, но привести их в  исполнение  все  не
хватало духу. Они инстинктивно чувствовали,  что  грабеж  у  Блюма  явится
нарушением векового запрета: переходом границы, за  которой  обрушится  на
них вся ярость чужого, белого мира; что это будет вызов владычеству  белой
расы, вызов, который они томительно желали, но боялись бросить. Да, если б
им удалось ограбить Блюма, это была бы настоящая победа.  Все  их  прежние
дела рядом с этим просто детская игра.
   - До свидания, Биггер.
   Он оглянулся и увидел  Веру  с  рукодельным  мешочком,  болтавшимся  на
локте. Она дошла до угла, остановилась и вернулась к нему.
   - Ну, чего тебе надо?
   - Биггер, послушай... Вот у тебя теперь будет хорошее место. Не  водись
больше с Джеком и Гэсом и Джо. Опять ведь попадешь в беду.
   - А ты не суй свой длинный нос в мои дела.
   - Но Биггер...
   - Проваливай на свои курсы, понятно?
   Она круто повернулась и пошла по тротуару. Он понял, что мать  говорила
о нем с Верой и Бэдди, сказала, что, если он опять попадется, его  уже  не
пошлют в исправительную школу, как прошлый раз, а прямо засадят в  тюрьму.
Что мать говорит о нем с Бэдди - это наплевать. Бэдди  хороший  парень.  У
самого голова на плечах есть. Но Вера -  девчонка,  дура,  что  ни  скажи,
всему верит.
   Он  зашагал  к  биллиардной.  Подходя,  он  увидел  Гэса,  шедшего  ему
навстречу. Он остановился и стал ждать. Это Гэсу первому пришла  в  голову
мысль о налете на Блюма.
   - Здорово, Биггер!
   - Что слышно, Гэс?
   - Ничего. Джо и Джека не видел?
   - Нет. А ты?
   - Нет. Сигареты есть?
   - Есть.
   Биггер вытащил из кармана пачку и протянул Гэсу; закурил сам и дал  ему
прикурить. Они прислонились к красной кирпичной стене и  курили;  сигареты
белели на черном фоне подбородков. Биггер смотрел на  восток,  где  солнце
разгоралось ослепительной желтизной. В стороне по небу  плыли  разорванные
белые облака. Приятно было попыхивать сигаретой, ни о чем определенном  не
думая. Внимание скользило, задерживаясь на незначительных уличных  сценах.
Он машинально провожал взглядом каждую машину, проносившуюся  с  шуршанием
по гладкому черному асфальту. Прошла мимо женщина,  и  он  смотрел  на  ее
покачивающиеся на  ходу  бодра,  пока  она  не  скрылась  в  подъезде.  Он
вздохнул, почесал подбородок и сказал негромко:
   - День сегодня теплый.
   - Да, - сказал Гэс.
   - Солнце лучше греет, чем паршивые батареи дома.
   - Да, хозяева не очень-то стараются топить.
   - Квартирную плату требовать - это они знают.
   - Хорошо бы скорей настало лето.
   - Угу, - сказал Биггер.
   Он потянулся всем телом и зевнул. На глазах  у  него  выступили  слезы.
Четкие контуры стального и бетонного мира расплылись зыбкими  волнами.  Он
моргнул, и мир снова сделался твердым, машинным и ясным. Какое-то движение
в небе  заставило  его  поднять  голову;  он  увидел  узкую  белую  ленту,
извивающуюся в глубокой синеве.
   - Смотри! - сказал Биггер.
   - Чего?
   - Самолет слова пишет, - сказал Биггер, указывая пальцем.
   - Ну!
   Они следили за тоненькой полоской белого дыма, заплетавшейся  в  буквы:
ПОКУПАЙТЕ... Самолет летел так высоко, что временами  терялся  в  слепящем
свете.
   - Его и не видно, - сказал Гэс.
   - Как будто маленькая птичка, - пробормотал Биггер, по-детски удивленно
вздохнув.
   - Здорово летают белые, - сказал Гэс.
   - Да, - сказал Биггер, жадно всматриваясь. - Им все можно.
   Крошечный самолет бесшумно кружил и петлял, исчезал и появлялся  вновь,
волоча за собой длинный белый пушистый хвост, ложившийся завитками,  точно
выдавленная из тюбика зубная паста; завитки разбухали, редели по  краям  и
медленно таяли в воздухе. Самолет выписывал второе слово: ГАЗОЛИН...
   - А на какой он высоте? - спросил Биггер.
   - Не знаю. Сто миль, а может быть, тысяча.
   - Я бы тоже научился так летать, если б можно  было,  -  сказал  Биггер
задумчиво, как будто обращаясь к самому себе.
   Гэс сложил губы бантиком, отодвинулся от стены, втянул голову в  плечи,
снял кепку, низко поклонился и произнес с притворной почтительностью:
   - Да, сэр...
   - Поди ты к черту, - сказал Биггер, улыбаясь.
   - Да, сэр, - снова сказал Гэс.
   - Я бы _выучился_, если б можно было, - повторил Биггер.
   - Да, если б ты не был негром, и если б у тебя были деньги,  и  если  б
тебя приняли в летную школу, ты бы _выучился_, - сказал Гэс.
   Биггер с минуту словно подсчитывал все "если", которые нагромоздил Гэс.
Потом  оба  громко  захохотали,  поглядывая  друг  на  друга  прищуренными
глазами.  Нахохотавшись,  Биггер  сказал  не  то  вопросительно,   не   то
утвердительно:
   - ЧуднО все-таки белые с нами обходятся.
   - Если б только чуднО, - сказал Гэс.
   - Может, они и правы, что не дают нам учиться летать, - сказал  Биггер.
- Потому что если б я, например, полетел на  самолете,  то  уж  непременно
захватил бы с собой парочку бомб и спустил им на голову...
   Они опять засмеялись, продолжая смотреть вверх. Самолет парил и  нырял,
и за ним на синем небе уже белело слово: СПИД...
   - Покупайте газолин  Спид,  -  произнес  Биггер,  медленно  выговаривая
слова... - Господи, до чего же мне хотелось бы полетать там, в облаках.
   - Вот попадешь в рай, господь тебе крылышки даст, и  будешь  летать,  -
сказал Гэс.
   Они снова захохотали, а потом опять прислонились к стене,  покуривая  и
щурясь на солнце. Мимо катились по асфальту  автомобили.  Лицо  Биггера  в
ярком солнечном свете поблескивало, как черный металл. Во взгляде  у  него
застыло задумчивое напряженное  недоумение,  как  у  человека,  давно  уже
бьющегося над неразрешимой загадкой, ответ на которую постоянно ускользает
от него, но упорно притягивает все его мысли. Молчание раздражало Биггера;
ему хотелось  сделать  что-нибудь,  чтобы  отвлечься  от  этой  назойливой
загадки.
   - Давай играть "в белых", - сказал Биггер. Это  была  их  старая  игра,
заключавшаяся в том, что они старались  подражать  речи  и  манерам  белых
людей.
   - Неохота, - сказал Гэс.
   - Генерал! - торжественно возгласил  Биггер  и  выжидающе  поглядел  на
Гэса.
   - К чертям! Я не хочу играть, - заворчал Гэс.
   - Вы  будете  преданы  полевому  суду,  -  сказал  Биггер,  по-военному
отчеканивая слова.
   - Пошел ты, черномазый... - засмеялся Гэс.
   - Генерал! - настаивал Биггер решительным тоном.
   Гэс устало посмотрел  на  Биггера,  потом  подтянулся,  отдал  честь  и
отвечал:
   - Да, сэр.
   - Завтра на рассвете  пошлите  ваши  части  в  наступление  и  атакуйте
неприятеля с левого фланга, - приказал Биггер.
   - Да, сэр.
   - Пошлите Пятый, Шестой и Седьмой  полки,  -  продолжал  Биггер,  хмуря
брови. - Действуйте танками, газами, авиацией и пехотой.
   - Да, сэр, - повторил Гэс и снова отдал честь, щелкнув каблуками.
   С минуту они помолчали, глядя друг на друга,  выпятив  грудь  и  сжимая
губы, чтоб удержать смех. Потом  дружно  прыснули,  потешаясь  не  то  над
собой, не то над огромным белым миром, который ширился  и  высился  вокруг
них в солнечных лучах.
   - Скажи, а что это такое "левый фланг"? - спросил Гэс.
   - Не знаю, - сказал Биггер. - Я так слышал в кино.
   Они снова захохотали. Потом успокоились и прислонились  к  стене,  дымя
сигаретами. Вдруг Биггер увидел, что Гэс  сложил  левую  руку  чашечкой  и
приложил ее к уху, точно телефонную трубку, а правую тоже сложил  чашечкой
и поднес ко рту.
   - Алло, - сказал Гэс.
   - Алло, - ответил Биггер. - Кто у телефона?
   - Говорит Морган, - сказал Гэс.
   - Слушаю вас, мистер Морган, -  ответил  Биггер,  состроив  льстивую  и
подобострастную мину.
   - Я желаю, чтоб вы сегодня утром продали на бирже двадцать тысяч  акций
Американской стали, - сказал Гэс.
   - По какой цене, сэр? - спросил Биггер.
   - Ах, по какой хотите, - сказал Гэс с напускным раздражением. -  У  нас
их слишком много.
   - Да, сэр, - ответил Биггер.
   - А в два часа позвоните мне в клуб и скажите, звонил ли  президент,  -
сказал Гэс.
   - Да, мистер Морган, - ответил Биггер.
   Оба сделали вид, что вешают  телефонные  трубки,  потом  покатились  со
смеху, держась за бока.
   - Пари держу, так именно они и говорят, - сказал Гэс.
   - Да, наверно, в этом роде, - согласился Биггер.
   Они еще помолчали. Затем Биггер поднес ко рту сложенную чашечкой руку и
заговорил в воображаемую трубку:
   - Алло!
   - Алло, - ответил Гэс. - Кто у телефона?
   - Говорит президент Соединенных Штатов, - сказал Биггер.
   - Я вас слушаю, мистер президент, - ответил Гэс.
   - Сегодня в четыре часа дня я созываю заседание  кабинета,  и  вы,  как
государственный секретарь, обязательно должны явиться.
   - Ах, мистер президент, - сказал Гэс, - знаете ли,  я  очень  занят.  В
Германии чего-то бузят, и я должен послать им ноту...
   - Но это очень важно, - возразил Биггер.
   - А какой вопрос вы будете разбирать на заседании кабинета?  -  спросил
Гэс.
   - Видите ли, негры в Америке очень бузят, - сказал  Биггер,  давясь  от
смеха, - надо что-нибудь сделать с этими черномазыми.
   - А, ну если это насчет негров, так я приду, мистер президент, - сказал
Гэс.
   Они повесили воображаемые трубки, привалились к стене и долго хохотали.
Мимо продребезжал трамвай. Биггер вздохнул и выругался:
   - Сволочье проклятое!
   - Чего ты?
   - _Ничего_ нам делать не дают.
   - Кто?
   - _Белые_.
   - Можно подумать, что ты это только сейчас узнал, - сказал Гэс.
   - Нет. Но я никак не могу привыкнуть к этому, - сказал  Биггер.  -  Вот
что хочешь, не могу. Я знаю, что лучше  не  думать  об  этом,  а  все-таки
думаю. И всякий раз, как я об этом подумаю, мне будто  кто-то  раскаленным
железом тычет в глотку. Ты пойми, Гэс. Вот мы живом  здесь,  а  они  живут
там. Мы черные, а они белые. У них есть все, а  у  нас  ничего.  Им  можно
всюду, а нам никуда. Живем как в тюрьме.  У  меня  всегда  такое  чувство,
будто я стою где-то под забором и только в щелочку поглядываю на мир.
   - Брось ты эти мысли. От них не легче, - сказал Гэс.
   - Знаешь что? - сказал Биггер.
   - Ну?
   - Мне иногда кажется, что со мной случится что-то  страшное.  -  Биггер
произнес это с оттенком мрачной гордости.
   - Что? - спросил Гэс, быстро глянув на него. В глазах у Гэса  отразился
страх.
   - Не знаю. Так мне кажется. Всякий раз, когда я думаю  про  то,  что  я
черный, а они белые, что я здесь, а они там, мне кажется, со мной случится
что-то страшное...
   - А ну тебя! Ведь все равно тут ничего  не  поделаешь.  Зачем  же  себя
грызть? Ты - негр, а законы пишут они...
   - Почему мы должны жить здесь, а не в другом месте? Почему  нам  нельзя
летать на самолетах и водить пароходы?
   Гэс толкнул Биггера в бок и проговорил добродушно:
   - Эй ты, черномазый, выкинь все это из головы. А то смотри, спятишь.
   Самолет улетел, и пушистые клубы белого дыма реяли, расплываясь в небе.
Биггер зевнул и высоко вскинул руки над головой  -  хотелось  двигаться  и
некуда было девать время.
   - Никогда у нас ничего не случается, - пожаловался он.
   - А что тебе нужно, чтобы случилось?
   - Что-нибудь, -  сказал  Биггер  и  обвел  широкий  круг  своей  темной
ладонью, как бы включая в этот круг все мыслимые событии мира.
   Тут вдруг их глаза приковала к себе одна  точка:  аспидно-сизый  голубь
слетел на мостовую и  принялся  расхаживать  между  трамвайными  рельсами,
распушив перья и с  царственным  достоинством  надувая  взъерошенный  зоб.
Загремел трамвай, и голубь поспешно вспорхнул и понесся на плотных упругих
крыльях, сквозь кончики которых просвечивало солнце. Биггер закинул голову
и следил, как аспидно-сизая птица, кружа и хлопая  крыльями,  скрылась  за
гребнем высокой крыши.
   - Вот бы мне так, - сказал Биггер.
   Гэс засмеялся:
   - Рехнулся, черномазый.
   - Наверно, во всем этом городе только мы одни не можем  жить  там,  где
хочется, и делать то, что хочется.
   - Брось ты думать об этом, - сказал Гэс.
   - Не могу.
   - Потому-то тебе и кажется, что с тобой  что-то  страшное  случится,  -
сказал Гэс. - Слишком много думаешь.
   - А какого дьявола мне еще делать? - спросил  Биггер,  поворачиваясь  к
Гэсу.
   - Напейся и проспись - все пройдет.
   - Не могу. Денег нет.
   Биггер смял сигарету и бросил, потом достал другую и протянул всю пачку
Гэсу. Они опять закурили. Мимо проехал большой грузовик, взметая за  собой
тучу бумажек; бумажки покружились, белея на солнце,  и  медленно  улеглись
опять на землю.
   - Гэс!
   - Угу?
   - Ты знаешь, где живут белые, Гэс?
   - Ну, знаю, - сказал Гэс и указал на восток. - Вот там, за "чертой", на
Коттедж Гроув-авеню.
   - Нет, не там, - сказал Биггер.
   - Как не там? - удивился Гэс. - А где же?
   Биггер сжал кулак и ударил себя в солнечное сплетение.
   - Вот здесь, у меня под ложечкой, - сказал он.
   Гэс пытливо поглядел на Биггера и потом отвел глаза, словно  ему  стало
стыдно.
   - Да, я понимаю, что ты хочешь сказать, - пробормотал он.
   - Всегда, когда я думаю о них, я их тут _чувствую_, - сказал Биггер.
   - Да, и в груди тоже, и в горле, - сказал Гэс.
   - Жжет, как огнем...
   - Бывает, что даже вздохнуть нельзя...
   Глаза Биггера, широко раскрытые, неподвижно смотрели в пространство.
   - Вот тогда мне и кажется, что со мной случится  что-то  страшное...  -
Биггер помолчал, зрачки его сузились. - Нет, даже не случится... А  я  сам
сделаю что-то такое, и не захочу, а сделаю...
   -  Да!  -  сказал  Гэс  с  лихорадочной  поспешностью.  В  его  глазах,
обращенных на Биггера, было смешанное выражение страха и восхищения. - Да,
да, я знаю, как это бывает. Как будто падаешь куда-то  и  не  знаешь,  где
очутишься...
   Голос Гэса замер. Солнце зашло за большое  облако,  и  прохладная  тень
легла на улицу; но оно сейчас же вынырнуло, и  на  улице  снова  сделалось
совсем светло и жарко.  Длинный  изящный  черный  автомобиль,  сверкая  на
солнце, как стеклянный, промчался мимо на третьей скорости  и  свернул  за
угол несколькими кварталами дальше. Биггер вытянул губы и пропел:
   - Зуууууум!
   - Все у них есть, - сказал Гэс.
   - Весь мир - их, - сказал Биггер.
   - Ну ладно, хватит, - сказал Гэс. - Пошли в биллиардную.
   - Пошли.
   Они направились к двери биллиардной.
   - Да, ты что ж, пойдешь на эту работу, про которую говорил?  -  спросил
Гэс.
   - Не знаю.
   - Можно подумать, что тебе не нужна работа.
   - Да, как бы не так!
   Они посмотрели друг на друга и засмеялись. Потом они толкнули  дверь  и
вошли. В биллиардной было пусто, только у  входа,  облокотись  на  стойку,
стоял толстый негр с недокуренной  погасшей  сигарой  во  рту.  В  глубине
комнаты горела одна электрическая лампочка под зеленым колпаком.
   - Здорово, Док, - сказал Биггер.
   - Что-то вы сегодня рано, ребятки, - сказал Док.
   - Джек и Джо не заходили? - спросил Биггер.
   - Не было, - сказал Док.
   - Сыграем партию, - предложил Гэс.
   - Денег нет, - сказал Биггер.
   - У меня есть немножко.
   - Зажгите свет. Шары на полке, - сказал Док.
   Биггер повернул  выключатель.  Они  померились,  кому  начинать.  Вышло
Биггеру. Они начали игру. Биггер играл плохо:  он  думал  о  лавке  Блюма,
мысль о грабеже соблазняла и слегка пугала его.
   - Помнишь то дело,  о  котором  мы  все  толковали?  -  спросил  Биггер
небрежным, равнодушным тоном.
   - Какое?
   - Старый Блюм.
   - А, - сказал Гэс. - Мы уже с месяц как перестали о нем толковать. Чего
это ты вдруг надумал?
   - Давай почистим его.
   - Н-не знаю.
   - Ты первый предложил это, - сказал Биггер.
   Гэс выпрямился и пристально поглядел на Биггера, затем на Дока, который
смотрел в окно.
   - Тебе нужно, чтобы Док услыхал? Когда ты научишься говорить тихо?
   - Да я только спросил, хочешь ли ты попробовать.
   - Нет.
   - А почему? Трусишь оттого, что он белый?
   - Нет. У Блюма есть револьвер. Вдруг дойдет до перестрелки?
   - А, ты просто боишься, вот и все. Он белый, и ты трусишь.
   - Врешь, не трушу, - обиженно защищался Гэс.
   Биггер подошел к Гэсу и обнял его за плечи:
   - Слушай, тебе даже не придется входить. Ты будешь только  сторожить  у
двери. Мы  с  Джеком  и  Джо  войдем.  Если  ты  кого-нибудь  увидишь,  ты
свистнешь, и мы удерем через черный ход. Больше ничего.
   Дверь отворилась; они замолчали и повернулись к двери.
   - Вот Джек и Джо, - сказал Биггер.
   Джек и Джо прошли в глубину биллиардной.
   - Что вы тут делаете? - спросил Джек.
   - Играем. Хочешь с нами? - спросил Биггер.
   - Это что же, на твой счет, на мои деньги? - сказал Гэс.
   Все засмеялись, и Биггер тоже, но он тотчас же оборвал  свой  смех.  Он
почувствовал, что смеются  над  ним,  уселся  у  стены,  положил  ноги  на
перекладину соседнего стула и сделал вид, что не расслышал  шутки.  Гэс  и
Джо продолжали смеяться.
   - Ну чего ржете как жеребцы, - сказал Биггер. - Мастера языком трепать,
а на дело у вас пороху не хватает.
   - Это как понимать? - спросил Джо.
   - Есть один план. Я уже все обдумал, - сказал Биггер.
   - Какой такой план?
   - Лавка Блюма.
   Наступило молчание. Джек  закурил  сигарету.  Гэс  смотрел  в  сторону,
уклоняясь от разговора.
   - Если б старый Блюм был негром, вы бы так и поскакали сейчас. А раз он
белый, все трусят.
   - Я не трушу, - сказал Джек. - Хочешь, пойдем?
   - Говоришь, ты уже все обдумал? - спросил Джо.
   Биггер шумно вздохнул и обвел всех троих взглядом.  Ему  казалось,  что
объяснения тут ни к чему.
   - Это очень просто. Бояться  совершенно  нечего.  От  трех  до  четырех
старик всегда один в лавке. Полисмен в это время уходит  на  другой  конец
квартала. Один из нас останется на улице и будет сторожить. Трое войдут  в
лавку, понятно? Один возьмет Блюма на мушку, второй  полезет  в  кассу  за
деньгами, а третий сразу выйдет на черный ход и откроет  дверь,  чтобы  мы
могли быстро смыться переулком... Вот  и  все.  На  три  минуты  дела,  не
больше.
   - У нас ведь был уговор, оружие в ход никогда не пускать, - сказал Джо.
- И до сих пор мы белых не трогали.
   - Неужели ты не понимаешь? Ведь  это  же  _настоящее  дело_,  -  сказал
Биггер.
   Он подождал новых возражений. Но так как все молчали, заговорил опять:
   - Ничего тут нет трудного, если не трусить.
   В комнате было тихо, только Док насвистывал у окна. Биггер  внимательно
следил за Джеком: он знал, что при таких обстоятельствах слово Джека будет
решающим. Биггер боялся Гэса, потому что он знал, что,  если  Джек  скажет
"да", Гэс не выдержит. Гэс стоял у биллиарда, вертя в руках кий, рассеянно
скользя  взглядом  по  шарам,  остан