Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
Елена Ржевская
Земное притяжение
"Земное притяжение" - вторая книга Е. Ржевской. Первая - "Весна в
шинели" - вышла в издательстве "Советский писатель" в 1961 году.
"Земное притяжение" - повесть о молодежи наших дней, Герои повести -
Лешка Колпаков и девушка про прозвищу Жу желка - дети войны, рожденные от
отцов, не вернувшихся с фронта, В их семьях - сложность отношений,
неустройство, следы "безотцовщины".
Повесть Е. Ржевской рассказывает о тревожной и прекрасной поре поисков
и возмужания, раздумий о жизни, о своем месте в ней. И о первой любви,
пылкой и трудной, заставляющей поновому взглянуть на людей и на себя.
Глава первая
Подходя к дому, Лешка издали увидел Жужелку. Она обрадованно помахала
ему рукой.
Он крикнул:
- Сдала?
Она подняла растопыренную ладонь, загнув внутрь большой палец.
- Четыре? Ого! Я же говорил. Ты далеко полетишь. А что ты тут делаешь?
Жужелка смутилась, приподняла плечи, острые ключицы показались в
широком вырезе платья.
- Так просто. Хотела тебе рассказать. Я ведь уже давно пришла. Мне,
Лешка, знаешь как повезло! Вот слушай, какой мне билет попался:
равнобедренные треугольники, потом уравнение совсем простое, но главное -
задачка. - Она быстро затараторила, пересказывая условие задачи.-Ну вот, и
надо найти вот этот угол, понимаешь? - Объясняя, она быстро проводила
носком босоножки невидимые линии по асфальту.
- Сдала, и ладно, - сказал Лешка. Он еще осенью бросил
школу и не изучал этого. - Одним экзаменом меньше. А я сейчас в порту
был. Там ребята отчаливали в Камыш-Бурун. На строительство .комсомольского
цеха.
- В Камыш-Бурун? Твои знакомые?
- Да нет. какие там знакомые. Я бы тоже поехал. Запро.
сто. Если бы все туда не ехали. А то вечно одно и то же - надумаешь
что-нибудь дельное, и все туда же. Вкус сразу отшибает.
Жужелка не слушала его, о чем-то глубоко задумавшись.
-Хотя едут они красиво, - сказал Лешка. - С музыкой, и все такое
прочее...
- Интересно! - сказала она.
Было слышно, как во дворе задребезжал железный жбан - Лешкин отчим.
Матюша, мылся под душем. И этот дребезжащий звук был оскорбителен своей
обыденностью.
- А что у тебя с пальцем?
Она посмотрела в свою растопыренную ладонь, засмеялась, подняв
перемазанный в чернилах указательный палец.
- Да это я за одну девчонку из нашего класса палец держала. Мы
сговорились друг за дружку держать. Как ее вызвали и она пошла тянуть
билет, я сразу палец опустила в чернильницу и все время держала, пока она
не отмучилась.
- И здорово помогает?
- А ты не смейся...
Она не успела договорить, потому что в эту минуту над ухом у нее кто-то
произнес громко и раздельно:
- Я вас всесторонне и разнообразно приветствую!
И Жужелка увидела широкоскулое, крупное лицо, коротко, под "ежик"
стриженную голову.
- Виктор!
- Здорово, Брэнди! - сказал Лешке незнакомый парень, глядя на Жужелку.
- Толково скрутили мы вчера...
- Еще бы... - возбужденно сказал Лешка, и у него неприятно засосало под
ложечкой оттого, что сейчас Жужелке станет известно о вчерашнем
происшествии у кино.
Но Виктор сказал ему загадочно:
- Ты далеко полетишь! - И, продолжая в упор смотреть на Жужелку, он
выжидательно шагнул к ней. - Хоть нас не знакомят... Лабоданов.
Она протянула руку, и он ласково сжал ее.
- Клена.
- Клеопатра, чего уж там, будем откровенны...
Лешка вертелся, точно на шарнирах, подделываясь под какой-то
несвойственный ему тон. Жужелка никогда его таким не
видела, ей было смешно и досадно.
- Ото, какое имя! - Лабоданов даже причмокнул.
- Какое?
- С воображением.
- Ну уж, - сказала Клена, почувствовав себя отчего-то польщенной.
- А теперь мы с тобой бросим девушку Клеопатру...
-Девушка Клеопатра,-развинченно сказал Лешка,-заворачивай к дому, а мы
прошвырнемся...
- Бросайте, - сказала Жужелка, но ей было жаль, что они уже уходят. -
Только не надо называть меня так, зовите Кленой...
Лабоданов снова ласково сжал ее руку.
- До свиданья, - сказала Жужелка.
Но она не ушла, осталась на прежнем месте у ворот и смотрела им вслед.
Лободанов уходил, пришаркивая подошвами, его покатые плечи раскачивались в
лад шагам. Он обернулся я приподнял прощально два пальца с зажатой в них
сигаретой.
- Откуда она? - спросил он Лешку,
- Да ниоткуда. С нашего двора.
- Ну и двор. Всякой твари по паре.
Лабоданов остановился, чиркнул спичкой, прикурил.
- В милицию не вызывали?
- Да нет.
Вчера они сунулись было в кино. Протолкались к кассе, но тут вся
очередь загалдела. А гражданин в чесучовом пиджаке грубо толкнул Лешку и
схватил за плечо маленького пацана, стоявшего в очереди, громко крича:
- Все они тут - одна компания!
Лешка, страшно разозлившись, обругал его и потребовал, чтоб он сейчас
же принял свои рычаги и не трогал пацана. Все завопили, начали с угрозой
надвигаться на Лешку. Гражданин в чесучовом пиджаке схватил его за руку и
стал изо всех сил дергать, словно она приставленная, - пришлось потащиться
за ним. Есть ведь такие любители, они готовы в кино не попасть, только дай
им кого-нибудь в милицию сволочь.
Протокол бы составили, как пить дать. Это точно. Если б не Лабоданов.
Он объявился тут, словно свидетель со стороны.
Лешка, мол, первый подвергся оскорблению действием. И ведь дежурный в
милиции проникся к нему доверием, хотя тот, в чесучовом, грозил жаловаться
начальству.
- Если вызовут, - сказал Лабоданов, - держаться железно:
ударил тебя и обозвал "хулиганом". Усвоил? Вот что, серость,
просветись, сделай милость, изучи гражданский кодекс. Ведь не под богом
живешь-под законом.
Они пошли дальше, и Лабоданов принялся негромко напевать, сильнее
пришаркивая в такт подошвами:
- Па-звольте, Чарли Чаплин, па-беспокоить вас..,
- Та-та, та-та, та-там! - подхватил Лешка.
Они вышли на проспект как раз на самом людном его участке, который
прозван "топталовкой".
- А Клеопатра в курсе? - спросил Лабоданов,
- Она-то? Да нет, откуда же.
- Это я скумекал, что она не в курсе.
- Угу, - сказал Лешка, расцветая в душе товарищеской признательностью.
Лабоданов напевал, а он подсвистывал, и .легкий, небрежный ритм песенки
уводил его от обременяющих мыслей, от всякой тягомотины, и ему становилось
легко и приятно.
На проспекте было много народу. Люди вышли гулять, дышать воздухом,
пить воду и болтать со знакомыми. Тут же были Лешкины соседи по двору -
Игнат Трофимович с женой. В тот момент, когда Лешка с Лабодановым
проходили мимо них, Игнат Трофимович покупал жене пломбир в вафельном
стаканчике. Он окликнул Лешку и настойчиво поманил его. Лешка вразвалочку
подошел к нему.
- Все ходишь? Слоняешься?
Мороженщица, дожидаясь денег, нетерпеливо постучала по ящику.
-- Не отвлекайтесь! - сказал ему Лешка и склонил набок голову. -
Па-азвольте, Чарли Чаплин, па-беспокоить вас... - протянул он.
- Не связывайся с ним, - быстро сказала жена. - Он на ногах-то едва
стоит. Набрался.
- Сопляк! - сердито сказал Игнат Трофимович. - Кто тебя только воспитал
такого.
Лешка вразвалочку вернулся к стоявшему поодаль Лабоданову, и на его
лице было написано, что он чихал на них на всех.
Его в самом деле трудно было сейчас задеть. От него все отскакивало,
когда он бывал с Лабодановым.
Они шли по "топталовке", напевая, и Лешка казался себе независимым,
небрежным, совсем не тем, каким он был еще час или два тому назад. Пошли
они все к такой-то маме. До чего же нудные люди, вечно у них одно и то же:
почему школу
бросил да почему с кроватной фабрики ушел? Почему то да почему се? Ну и
ушел. Не понравилось, и ушел.
Сунулись бы они к Лабоданову, отскочили бы, как пешки.
Он-то не даст себя по линеечке водить.
- А ты чего Клеопатру не приведешь? - спросил вдруг Лабоданов.
Лешка вспыхнул.
- Это я могу. Запросто. Хоть сегодня.
Он предупредил Жужелку, наскоро, не разогревая обед, поел на кухне и
теперь поджидал ее во дворе. Он курил и наблюдал издали, что делалось у
дверей их квартиры. Уже был вынесен во двор стол, и мать с отчимом и Игнат
Трофимович с женой приступили к домино. Они сидели вокруг стола под
лампой, протянутой в окно на длинном шнуре, и Лешке с его темной половины
двора хорошо была видна мать, близоруко подносившая к глазам на ладонях
костяшки. Свет лампы освещал надо лбом у нее пышные волосы. Слышались
возгласы: "Дуплюсь!" _ с плаксивыми интонациями, предназначавшимися
Матюше. И его отзывчивый, верный баритон:
- Ну что ж. Ну что ж. Все к лучшему.
Они каждый вечер усаживались играть в домино, и вихри дня огибали их
стол, как незыблемый утес. Лешка не чувствовал снисхождения к их слабости.
Скучные люди. Он курил, не выпуская из пальцев сигарету, то и дело длинно
сплевывая.
Наконец появилась Жужелка в чем-то белом, пахнущая духами. Они туг же
пошли со двора, но не к воротам, выходящим на Пролетарскую улицу, потому
что для этого надо было идти мимо играющих в домино. Они перевалили через
горку, и теперь у них под ногами гремели обрезки железа, которые свозят по
чему-то сюда, в этот угол двора, с кроватной фабрики, и старуха
Кечеджи, .наверное, пугалась у себя за белыми ставнями. Всякий раз, когда
за горкой гремели железные обрезки, ей чудились воры. Они вышли на улицу.
Жужелка старалась держаться немного в стороне от Лешки, потому что она
первый раз в жизни надушилась, и теперь ничего уже нельзя было поделать с
этим странным и едким запахом, шедшим за ней по пятам и ужасно ее
смущавшим.
У фонаря она вдруг остановилась.
- Тебе что, холодно? - спросил Лешка.
- Наплевать,-сказала она, поеживаясь. Она расправила платье под поясом,
предлагая Лешке оглядеть ее, и призналась: - Мать, если узнает, что я
надела платье, ох и заругается.
Платье-то это к выпускному вечеру.
- Ну и дела!-хмыкнул Лешка.
Он терпеть не мог на девчонках белые платья, которые им непременно
заготовлялись родителями к выпускному вечеру. Ни капли веселого в них -
просто последняя дань школьным порядкам. И вид в них у девчонок был
неуклюжий и поддельный, точно им предстояло, выйдя за порог школы,
воспарить в безоблачные дали.
С Жужелкой обстояло не так скверно, но и ее тоже уродовало это белое
платье в широких оборках.
Она сейчас что есть мочи форсила. И, поняв это, Лешка небрежно и
покровительственно сказал:
- Сойдет! -И пошел вразвалочку, важничая, точно он одаривал чем-то
Жужелку. - Вот увидишь, что за парень Виктор.
Ты такого парня еще никогда не видела и не увидишь!
У ворот он остановился, пропуская вперед Жужелку, и сбоку оглядел ее:
она в самом деле не в своей тарелке в этом белом фасонистом платье. И
вообще-то ничего в ней особенного^нет.
Девчонка - как все.
Они поднялись по наружной крутой лестнице, ведущей на второй этаж.
Лешка, не постучав, толкнул оказавшуюся незапертой дверь, и они, пройдя
небольшую кухню, попали в просторную комнату.
- Укомплектовывайтесь! - громко приветствовал их Лабоданов.
Он сидел на стуле, а перед ним на табурете была разложена доска с
шашками.
- Здравствуйте! - сказала Жужелка как можно громче - в комнате гремела
радиола.
- Салют! - сказал партнер Лабоданова.
Это был Длинный Славка. До прошлого года он учился в школе вместе с
Жужелкой и Лешкой, а теперь, кажется, устроился в пищевой техникум.
Возле радиолы стояла тоненькая темноволосая девушка, она приветственно
приподняла руку.
Жужелка, растерянно потоптавшись у двери, инстинктивно наметив самое
короткое расстояние, отделявшее ее от места, где можно присесть,
направилась к дивану. Она шла по комнате, чувствуя сбоку от себя
незнакомую тоненькую девушку, и ей было страшно, как утром на экзамене.
Потом Жужелка не раз вспоминала свое первое впечатление от этой
комнаты. Побеленные стены, дубовый буфет, чашки и фаянсовый кот-копилка -
все привычное, все как у всех. И всетаки все здесь показалось ей странным,
точно люди и предметы в комнате находились в каком-то разладе между собой,
а в чем состоял этот разлад, Жужелке не понять. Может быть, это ощущение
возникало из-за испорченной тарахтящей радиолы. Но никому, казалось, она
не мешала. Лабоданов и Славка, переставляя шащки, поднимали их высоко над
доской и с грохотом опускали. Сидя они все время пританцовывали,
постукивая об пол подошвами, и напевали что-то бессвязное, насмешливое, с
повторяющимся припевом: "Ах, брэнди, ах, брэнди, будо-ражит нас!"
А Лешка, над которым они так явно подтрунивали - ведь это его они
называют Брэнди,-сидя у окна, тарабанил ладонями о подоконник в такт им.
Девушка меняла пластинки и, прислонясь спиной к столику, на котором
стояла радиола, неподвижно выжидала, пока прокрутится пластинка, и опять
оборачивалась к радиоле. Движения ее были механичны и непринужденны, и
Жужелка, преисполненная старательности сидеть прямо, глаз не могла отвести
от девушки, чувствуя ее превосходство над собой.
Девушка не взглянула больше ни разу на Жужелку, будто ее и не было тут
вовсе. Она опять сменила пластинку. Услышав знакомую мелодию, Жужелка
оживилась.
- Это ведь "Рио-Рита"!-обрадованно оповестила она всех.
Славка обернулся к ней, вскинув бровь.
- Колоссально!
- А что, разве нет? - теряясь, спросила Жужелка. - Разве это не
"Рио-Рита"?
- Как же! - всхлипнул от сдавленного смеха Славка. - Это... это
"Рита-Рио"...
Жужелка сильно покраснела и смутилась. До сих пор она была в радостном
ожидании чего-то очень интересного, что должно сейчас произойти, и сидела
напряженно, как в детстве перед фотографом.
- Глупо! - сказала она громко, с досадой, и в комнате вдруг-стало
намного тише. Даже молчаливая девушка у радиолы подняла глаза. - Чего ж
так сидеть! Давайте, чего-нибудь делать, - напряженным голосом произнесла
Жужелка.
Славка оживился и опять стал пританцовывать одними ногами..
- Клена споет, а мы послушаем.
- Право на труд мы уже сегодня использовали восемь часов, - сказал
Лабоданов. - Вот Брэнди, он свободный художник, пусть поработает,
поразвлекает девушку.,.
Она невольно взглянула на Лешку. Он растерянно улыбался, приминая
ладонями свои длинные волосы.
Лабоданов подался вперед, и рубашка натянулась на его покатых сильных
плечах.
- Пижонство это! Понимаете? Бросим пижонство!
Жужелка увидела совсем близко от своего лица суженные зрачки
ярко-голубых глаз, и у нее забегали мурашки по спине.
- Не понимаю, о чем вы.
Лабоданов вдруг молча встал и протянул Жужелке руку.
Она вспыхнула и положила в нее свою. Лабоданов потянул ее за руку,
поднимая с дивана, и Жужелка поняла, что он хочет танцевать с нею, и
покраснела еще сильнее.
Злополучная "Рио-Рита" была уже сменена. Тарахтевшая радиола
выбрасывала живой, быстрый и заразительный ритм. ЖУжелка очень любила
танцевать, но в присутствии молчаливой незнакомой девушки и противного
Славки она стеснялась до слез. Если б поглядеть сначала, как они-то сами
танцуют.
- Нет, нет, я не умею.
Лабоданов нагнулся к ней, ласково обхватил за плечи, приподнял и повел
ее. Жужелка старательно прилаживалась к нему, сбивалась и даже
останавливалась, потому что Лабоданов танцевал непривычно для нее, то
вертел ее, то отталкивал от себя, продолжая крепко держать за руку, то
снова привлекал к себе.
- С вами танцевать - одно удовольствие. А вы "не умею"...
Жужелка польщенно взглянула на Лабоданова. У него было замкнутое
выражение лица, будто он ничего такого и не произносил только что.
- Так я ведь, правда, не умею. Сами видите, - сказала она, радуясь
тому, как ловко, легко и изящно у нее все получается. - А потом я думала,
может, вы еще как-нибудь танцуете...
- Как?
- Ну там, знаете, что-нибудь такое, вроде рок-н-ролла...
Лабоданов хмыкнул у нее над ухом:
- Это под такую музыку?
Она засмеялась, поняв, что опять сказала невпопад. Он пригнулся и своей
щекой отодвинул пряди ее волос и шепотом, касаясь губами ее уха, сказал:
- Детский сад.
Жужелка засмеялась-ей нисколько не было обидно. Лабоданов повел ее
медленно, прижимая к себе. Ей нравилось танцевать с ним. Они проплыли мимо
повеселевшего Лешки, хлопавшего в такт им ладонями о подоконник. Жужелка
помахала Лешке и опять положила руку на плечо Лабоданову.
Девушка сделала знак Славке, и он встал. Он был чересчур высоким,
сутулым, девушка, приподнявшись на носках, протянула руки к нему на плечи.
Покачиваясь, припав друг к другу, они топтались на одном месте, будто
комната битком набита танцующими. Мешковато, молча, с равнодушными лицами
переминались они в такт музыке, как бы изнемогая от безразличия к тому,
чем были заняты. Жужелке стало смешно.
Потом на полу появилась старая фуражка железнодорожника-отца
Лабоданова, и все стали бросать в нее деньги, кто сколько имел с собой. И
Жужелка нащупала в карманчике платья пять рублей - ей после каждого
экзамена мать давала на кино-и тоже бросила деньги в фуражку, и ей это
показалось очень забавным.
Деньги вытряхнули из шапки на стол, и Лешка сбегал за вином. Разлили по
стопкам, их достали из буфета.
Лабоданов пододвинулся со стулом к сидящей на диване Жужелке, держа в
одной руке стопку с вином, в другой-сигарету.
- Когда мне что-нибудь не нравится, я называю это пижонство.
Жужелка видела его ярко вычерченный, все время чему-то улыбающийся рот
с широкими промежутками между зубами. Ей было жутко и интересно. Она
спросила:
- А что вам не нравится?
Он затянулся, а в это время стоявшая тихо за его спиной девушка взяла у
него изо рта сигарету и стала курить. Жужелка даже вздрогнула от
неприятного волнения.
- Давайте лучше выпьем. - Лабоданов чокнулся своей стопкой о стопку
Жужелки. - За что? Да за то, что н а м не нравится.
Девушка отошла, но Жужелка все время чувствовала ее присутствие в
комнате.
- Значит, за пижонство? - сказала она натянуто.
- Как хотите. Вы меня поняли, и это все. - Он выпил и потянул Клену за
руку танцевать.
Славка подошел к Лешке.
- Клена-то твоя... Гляди...
- Таких девятьсот на тысячу.
- Закадрят ее.
- Иди ты знаешь куда?
Но Славка и не подумал отойти.
- Послушай...
- Отстань!
- Да у меня деловой разговор.
- Отзынь в конце концов. Сделай милость.
- Честное слово, очень исключительное дело.
Похоже, он не балаганил. Лешка поднялся, пошел за ним на кухню.
- Заработать хочешь? - сказал Славка, затворяя плотно дверь.
- Что значит-хочешь?
Приглушенно, точно издалека, доносилась сюда радиола. Они были одни на
кухне. Громко стучали маленькие ходики с нарисованным на циферблате
котенком.
- Счас все узнаешь.
Славка провел ладонью по клеенке кухонного стола и, убедившись, что она
чистая, сел на стол. Ох и дотошный. Это он только так держится, вроде
расхлябанный, а на самом деле он чрезвычайно дорожит своими брюками.
- Надо помочь вывезти с вашего двора кое-что. Хлам.
- Не понимаю!
- Чего ты, собственно, орешь? - вяло сказал Славка. - Тебе говорят:
хлам. Железные обрезки к вам ведь во двор свозят с кроватной фабрики?
- Ну?
- Надо помочь людям их вывезти. И чтоб все тихо и в баальшом порядке...
- А на кой они?
Славка поболтал в воздухе свешивающимися ногами.
- Вот именно-на кой? А не наше с тобой собачье дело.
Нам, Леша, подавай вот это.-Он выразительно пошевелил пальцами. -
Деньги в наше время решают все.
- Ладно,-сказал Лешка, его слегка лихорадило,-давай без политэкономии.
Лично ему деньги нужны позарез. Чертовски нужны.
- Ну, так как?
Лешка в замешательстве пожал плечами. Интересно, в курсе ли Лабоданов?
Славка ухватился руками за край стола и раскачивался, протянул КИСЛО!
- Конечно, тут риск, я понимаю.
- Какой там риск? Вот еще ерунда какая! Кому эти обрезки нужны? У нас
во дворе все только рады от них избавиться. Какой тут может быть риск?