Александр Ромаданов.
   Звезды над нами
 
   Он имел имя написанное,
   которого никто не знал,
   кроме Его Самого.
   Откровение, 19,12
 
   1. Пробуждение мессии
   2. О чем поведали звезды
   3. Звезды редко ошибаются
   4. Забытые подробности детства мессии
   5. Умка
   6. Сам Занзибаров
   (продолжение следует)
 
   1. Пробуждение мессии
 
   - Одним прекрасным утром я проснулся мессией. Впрочем, утро было  от-
нюдь не прекрасным, а скорее пресерым: низкие сентябрьские  тучи  плотно
накрыли наш райцентр Углов грязным и влажным ватным  одеялом,  и  редкий
крупный дождь вразнобой отбивал по желтеющим листьям глухие минорные но-
ты. И вот на фоне этой  заунывной  дождевой  сюиты  рассыпчатой  звонкой
трелью продиссонировал телефонный звонок. Таким радостным звонком  могла
звонить только Ольга. Не вставая с кровати, я протянул руку к  тумбочке,
на которой стоял телефон, но лежавшая возле стены Алена, моя жена,  нео-
жиданно резким движением перегнулась через меня и, навалившись грудью на
мое плечо, цапнула трубку. Алло, - проскрипела она простуженным сопрано.
Какого хрена! - недовольно подумал я. - Она ведь  только  что  лежала  с
закрытыми глазами. Притворялась спящей? Зачем?!
   - Это тебя. Какой-то мужик, - она передала мне трубку.
   - Какой еще му... - начал было я, но вспохватился: чего доброго,  на-
чальство звонит. - Да, слушаю!
   - Серый, лети ко мне! - ударил в ухо звонкий  крик  Ольги.  "Лети  ко
мне!" - и короткие гудки.
   - Понял, Георгий Константинович, - ответил я гудкам для  конспирации,
- через полчаса как штык буду.
   - Начальник? - зевнула Алена с недовольным любопытством.
   - У тебя голова есть на плечах?! - Тут сам "Жорж" звонит,  а  ты  его
"мужиком" называешь!
   - Прости, Сержик, - лизнула она меня в небритую щеку.Мурр...
   - Не подлизывайся. Делаю тебе последнее предупреждение.
   - А дальше?
   - Дальше - удалю с поля.
   - И из постели?
   - Мне не до шуток, - нахмурился я. - Нужно срочно ехать на работу.
   - В субботу?!
   - Я вчера забыл сдать на вахту ключи от сейфа, а "Жоржу" срочно пона-
добилась какая-то говеная бумажка из него. Где мои трусы?
   - Ты их, наверное, в ванной оставил, - накинув халатик, Алена  прошла
к нашему совмещенному санузлу и постучала в дверь. -  Маман,  освобождай
свою контору! Сержу срочно нужно побриться.
   - Дайте спокойно посрать человеку! - последовал традиционный ответ.
   - Да, моя теща любит "все называть своими  подлинными  именами",  как
она сама выражается, но это отнюдь не мешает ей работать редактором  ра-
йонной газеты "Вечерний коммунист" (это нелепое название  появилось  два
года назад, когда печатный орган райкома КПСС "Коммунист" перешел с  ут-
реннего выпуска на вечерний). Представляю, что бы  получилось,  если  бы
она и в своей газете все называла "подлинными именами". Впрочем, ее слу-
жебные дела меня мало волнуют, да и сама она меня совершенно  не  волнуе
т... пока не влезает в мою семейную жизнь. Короче, старая как мир  исто-
рия, поэтому лучше расскажу о своей жене, тем более что к теще  я  отно-
шусь как к производной от жены: не было бы жены - не было бы и тещи.
   - С Аленой я познакомился девять лет назад, в тот  бурно-разнузданный
период своей молодости, когда в девушках меня привлекала всего одна чер-
та, та самая, продольная... Количество я ставил превыше качества и  даже
соревновался со своим приятелем Мишкой Палкиным в числе "забитых  шайб".
А познакомился я со своей будущей суженой на праздновании  дня  рождения
ее подруги Людмилки. Здесь надо заметить для ясности  всех  произошедших
впоследствии событий, что именно по вине Людмилки я отставал на тот  мо-
мент от Мишки на две "шайбы": никак мне не удавалось "раскупорить ее во-
рота". И вот, на том самом роковом дне рождения я решил проучить  несго-
ворчивую девчонку: выбрал из гостей-подружек самую смазливую и,  подпоив
шампанским, в которое потихоньку подливал водку, завлек  свою  жертву  в
ванную комнату. Сначала все шло как по маслу, и я быстро  стянул  с  нее
жесткую джинсовую юбку, но, неожиданно протрезвев, она мне закатила  та-
кую смачную оплеуху, что даже темнота тесной комнатушки качнулась в моих
глазах (много позже Алена призналась мне, что у нее "моментально  прошел
кайф" после того, как я ненароком прислонил ее голой ляжкой к  "холодню-
щей" керамической раковине... брр-р-р!). После этой оплеухи я ее  как-то
особенно зауважал - стыдно вспомнить! В общем,  влюбился  я...  Перестал
есть, спать и даже вести счет "забитым шайбам", все только мечтал, чтобы
она меня простила (ну не дурак ли?!). Самое интересное  -  это  то,  что
попросить прощение у Людмилки мне даже не приходило в голову. Как бы  то
ни было, кончилось все тем, что Алена меня  простила,  а  Людмилка  люто
возненавидела нас обоих.
   - Через год с небольшим мы с Аленой "окольцевались". Наш  брак  можно
было бы назвать счастливым, если бы он не был скучным. Лично  я  вижу  в
этом две причины: во-первых, Алена оказалась в меру заботливой женой, но
в постели проявляла темперамент бревна, то есть  никакого  темперамента,
как ни старалась, проявить не могла, а во-вторых, но не в  последних,  у
нас не было детей. Чуть ли не с первой брачной ночи мы  стали  думать  о
ребенке и принципиально отвергали всякие там спиральки, свечки, пилюли и
даже "резинки", но наследника (или наследницы: первое время мы мечтали о
мальчике, а потом стало все равно, лишь бы хоть кто-то зачался) никак не
получалось. Многочисленные осмотры у медицинских светил и  сопутствующие
им анализы показывали, что у нас все в порядке, но дело никак не сдвига-
лось с мертвой точки. Разуверившись в возможностях официальной медицины,
мы обратились за помощью к местному экстрасенсу, пользовавшемуся  всесо-
юзной популярностью: хворый люд стекался к нему со всей страны, даже  из
просвещенной столицы, обычно свысока поглядывающей на провинциальных чу-
додеев. Так вот, этот знаменитый Чумкин, невыразительный мужчина  в  по-
тертом на локтях пиджачке, поводил трясущимися, точно с похмелья, руками
вдоль Аленкиного тела, будто лапал ее на расстоянии, и ничтоже сумняшеся
заявил, что в ее биополе наблюдается  энергетический  пробой  в  области
влагалища, известный в народе как "сглаз". Мы даже  получили  на  память
своеобразную диаграмму: на листе в клеточку изображен человеческий  кон-
тур, у которого из промежду ног торчат два размашистых  уса.  Вот  такой
пробой.
   - Алена, разумеется, тотчас же вбила себе в голову, что  ее  сглазила
Людмилка, и, не успели мы выйти от  экстрасенса,  принялась  уговаривать
меня вместе идти просить у нее прощения, чтобы "снять сглаз". Этого  мне
делать совсем не хотелось, потому что я считал себя достаточно приличным
человеком, а Людмилка к тому времени совершенно спилась, вплоть до того,
что предлагала себя за стакан каждому встречному-поперечному, и ночевала
на вокзале, в общем стала обычной привокзальной шлюшкой.  Алена  уверяла
меня, что Людмилка из-за нас "дошла до такой жизни", но я это  категори-
чески отрицал, заверяя свою жену в том, что ее бывшая подруга  -  просто
слабохарактерный человек с блядскими наклонностями. Кончился  наш  спор,
однако, тем, что Алена обозвала меня "циничным мудаком" и гордо отправи-
лась просить прощения одна. Вернулась она с головы до ног зареванно-заб-
леванная и, поминутно дергая себя за слипшиеся пряди, поведала мне,  что
нашла Людмилку в депо спящей на угольной куче. Сначала та наотрез  отка-
залась о чем-либо говорить, но потом смягчилась и заявила, что согласит-
ся на разговор, если Алена "угостит ее портвейном". Бедная Алена  помча-
лась на привокзальную площадь, купила у таксиста бутылку какой-то бормо-
тухи и уже через десять минут снова стояла у угольной кучи. Людмилка вы-
сосала из горла ровно половину, а остальное  заставила  выпить  Алену  и
только после этого ее выслушала. Короче, она согласилась нас обоих прос-
тить с тем условием, что я, по ее дословному выражению, "проведу  с  ней
ночку".
   - Закончив свой рассказ, Алена серьезно сказала: "Решай сам. Я не мо-
гу тебя заставлять". Я ей на это резонно ответил, что она сошла с ума  -
она и правда походила на помешанную: расхристанная, лохматая и с опухшим
от всхлипываний носом. И все же я согласился, потому что имел  один  до-
вольно подленький расчет. Дело в том, что в нашей с  Аленой  бездетности
теща винила, конечно же, не свою родную дочь, а "уважаемого зятя", и как
раз за несколько дней до описываемых событий "назвала вещи своими имена-
ми" и обругала меня "бесплодным импотентом". Я лишь рассмеялся в  ответ:
как это импотент может быть плодовитым?! Но хоть я и рассмеялся,  а  ос-
корбление и обида остались, и вот тогда я подумал: если Людмилка от меня
невзначай забеременеет, то все обвинения в мой адрес, прямые  и  косвен-
ные, отпадут, а если даже теща ничего не узнает, то я все равно мысленно
плюну ей в лицо. Идея была крайне сумасбродная, тем более что  убедиться
в своей причастности было бы для меня практически невозможно: по слухам,
Людмилка могла пропустить через себя до двадцати человек за ночь,  -  но
она как раз и понравилась мне своей удалой сумасбродностью. Видно, я сам
рехнулся, глядя на Алену. Как бы то ни было, я  не  долго  сопротивлялся
алениным уговорам... то есть, она прямо не  уговаривала,  но  невыносимо
смотрела в упор слезно-жалобным взглядом. Дождавшись тещиного отъезда  в
командировку, мы разыскали Людмилку и назначили ей день, а вернее, ночь.
   - Итак, накануне назначенной встречи Алена отправилась  на  ночлег  к
подруге под тем предлогом, что вечером у нас морили тараканов, а  у  нее
аллергия на дихлофос, и ровно в 10 часов, как было условлено, на  пороге
нашего дома появилась почти что трезвая (!) Людмилка в  чистом,  хоть  и
линялом, старомодном "макси" (кажется даже, это было то самое платье,  в
котором она принимала гостей на злополучном дне рождения).  Надо  отдать
ей должное: несмотря на все излишества своей распутной жизни, она ничуть
не износилась и была не менее привлекательна, чем в  пору  моих  тщетных
домогательств... я даже не ожидал! Она заметно волновалась, и это волне-
ние передалось мне, так что в первую минуту я совершенно не знал, что ей
сказать и как себя с ней вести, но тут она пришла мне на помощь и  стала
экзальтированно рассказывать, какой интересной жизнью она живет, сколько
у нее друзей, как ее все уважают и обожают  и  прочий  бред...  Она  все
рассказывала и рассказывала, а глаза ее все набухали  и  набухали,  и  я
подленько так думал: когда же она, стерва, наконец разревется?!  И  она,
наконец, разревелась и, попутно поливая меня отборным  матом,  пожалова-
лась мне же, что это я ее довел до такой "сучьей жизни", потому что  она
меня любила, а я ее предал, и ей ничего больше не оставалось,  как  "ле-
читься любовью от любви". Я ей поверил и пожалел ее... и не пожалел, что
пожалел, потому что в ту ночь я с удивлением открыл для себя - после  не
одного года семейной жизни, - что самый что ни на есть тривиальный поло-
вой акт может приносить не только физическое и моральное, но еще  и  ду-
ховное удовлетворение (бьюсь об заклад, многие в это  не  поверят).  Так
что я ничуть не обиделся на Людмилку, когда чуть позже обнаружилось, что
она прихватила с собой, уходя, мое обручальное кольцо, а взамен оставила
мне триппер. Я ей даже едва не благодарен, что она заразила меня триппе-
ром, а не СПИДом!
   - Простила ли нас Людмилка, мы с Аленой так и не узнали,  потому  что
сразу после этого случая она куда-то исчезла, а ребенка у нас по-прежне-
му не получалось. Триппер я быстро вылечил, и мы снова  зажили  с  женой
регулярной половой жизнью, но каждый раз в самый ответственный момент  я
закрывал глаза и представлял на ее месте Людмилку, а иначе полного удов-
летворения достичь не удавалось. Вот тогда-то я и решил завести себе лю-
бовницу, чтобы покончить с развившимся душевно-половым разладом.
   - Легко сказать "завести", но как? Точнее, вопрос состоял не в "как",
а "где". Единственным лежавшим на поверхности вариантом было соблазнение
"Ларька" - молоденькой и смазливой выпускницы техникума Ларисы,  недавно
поступившей на работу к нам в отдел (кстати сказать, я  работаю  старшим
экономистом в плановом отделе угловской карандашной фабрики "Колосс"). Я
частенько отпускал в ее адрес пикантные шуточки, а она мило  краснела  в
ответ и всеми своими прекрасно развитыми формами сигнализировала  в  от-
вет, что не прочь встретиться с глазу на глаз в  более  укромном  месте,
нежели оборудованная на лестничной площадке отдельская курилка.  Но  си-
деть восемь часов к ряду в одной комнате со своей любовницей... Просмат-
ривался также вариант знакомства на улице, но он мне представлялся слиш-
ком легковесным для того, чтобы найти "девушку своей мечты". Третий  ва-
риант я открыл случайно, узрев на дверях дома культуры заманчивый  анонс
"Вечер встреч для тех, кому за 30", но оказалось, что при входе проверя-
ют возраст по паспортам, и меня не пустили - не добрал полгода. От прос-
нувшейся во мне глупой мальчишеской обиды я чуть было скандал не  устро-
ил, смешно вспомнить. "Приходите через полгода, молодой человек", - лас-
ково сказала мне старушенция с видом учительницы младших классов.  Можно
подумать, через полгода я созрею для их вечера встреч, а пока "молод иш-
шо".
   - Наконец, я решил прибегнуть к помощи друзей и позвонил институтско-
му приятелю Семену Кривицкому по прозвищу "Страшила Мудрый". В  практике
он был не особо силен, но в теории ему не было равных, и  написанным  им
руководством "101 способ знакомства с девушкой" успешно пользовалась вся
мужская часть нашего курса за единственным исключением, которое  состав-
лял сам автор руководства. Итак, я связался со Страшилой по телефону,  и
он мне признался, что сам подыскивает себе пару по объявлениям в  инфор-
мационном бюллетене кооперативной службы знакомств "Гименей". Последовав
примеру мудрого Страшилы, я приобрел за рубль гименеевский бюллетень  и,
запершись в туалете, принялся отчеркивать красным карандашом  интересные
варианты. Кстати сказать, теща тут же почувствовала  что-то  неладное  и
поминутно дубасила в дверь, заявляя, что у нее "кровавый  понос",  но  я
стойко выдержал ее осаду  и  отыскал-таки  одно  объявление,  в  котором
"прекрасно сложенная, обаятельная девушка 20 лет хотела бы познакомиться
с серьезным мужчиной спортивного телосложения, творческой натурой и  яр-
кой личностью". Честно говоря, это объявление привлекло меня не  столько
описанием поместившей его особы, сколько тем, что в конце не было  обыч-
ной приписки "с целью создания прочной семьи". Согласно приводившейся  в
конце бюллетеня инструкции, нужно было направить ответ в адрес "Гименея"
с указанием номера приглянувшегося объявления. Что я и сделал... В отве-
те я расписал себя как непризнанного поэта, в  перерывах  между  сочини-
тельством занимающегося атлетической гимнастикой (я действительно кропал
вирши и активно укреплял свое тело, но... лет  десять  назад).  В  конце
письма нужно было, естественно, указать свой номер телефона, и  я  долго
думал, какой номер лучше "засветить": домашний или служебный. Пораскинув
мозгами, я выбрал домашний: если случится скандал, то пусть уж лучше без
участия общественности. Бросив конверт в почтовый ящик, я тут же сообщил
жене и теще, что получил от двоюродной сестры из Мурманска письмо, в ко-
тором она сообщает, что собирается провести отпуск в Сочи (все это  про-
исходило в конце мая) и будет в нашем городе проездом. "Но вы не волнуй-
тесь: останавливаться она у нас не будет, а только позвонит с  вокзала",
- успокоил я их.
   - Уже на следующей неделе моя заочная избранница позвонила в половине
десятого вечера - теща как раз была поглощена программой "Время", а Але-
на принимала душ - и, представившись Ольгой, назначила на субботу встре-
чу в центре города у памятника Гарибальди (еще при  Брежневе  наш  Углов
стал городом-побратимом Палермо). Повесив трубку, я поведал своим домаш-
ним, что звонил товарищ по работе с предложением записаться в субботу  в
шахматный клуб. Итак, в теплый субботний вечер я  встретился  с  Ольгой.
Сразу должен сказать, что  она  превзошла  все  мои  ожидания:  высокая,
стройная, с пышными каштановыми волосами и тонко очерченным контуром ли-
ца. Все еще не веря такой фантастической удаче - первый попавшийся вари-
ант! - я с трудом взял себя в руки и предложил пойти в ресторан, но  она
совершенно справедливо заметила, что "там сейчас плохо кормят", и сказа-
ла, что мы идем гулять в Чугунок: так у нас называют для краткости  Парк
культуры и отдыха имени коммуниста-двадцатипятитысячника Чугунникова.
   - Она сказала, что мы идем гулять в Чугунок, и я  тотчас  понял,  что
так оно и будет. Впоследствии я окончательно убедился в том,  что  Ольга
относится к тому типу женщин, которых бесполезно уговаривать:  они  либо
сразу уступают, либо сразу отказывают напрочь. Мы бродили по  напитанным
свежей зеленью аллеям, и я читал ей свои лирические стихи, которые сочи-
нил, когда мне было как ей 20 лет или около того. Серьезно выслушав  мои
стихи, Ольга сказала, что я, конечно же, никакой  не  поэт,  потому  что
вслух читать не умею, а, скорее всего, я рядовой инженер,  что  у  меня,
судя по моему виду, сварливая жена и двое детей, но  стихи  ей  понрави-
лись, хотя еще не известно, мои они или нет, и лишь поэтому  она  готова
мне отдаться, но только один раз... Я был просто очарован ее почти детс-
кой прямотой и непосредственностью! Еще плохо зная ее характер, я  боял-
ся, что она передумает, и, не дожидаясь темноты, завел ее на глухую  по-
лянку и без обиняков предложил выполнить  только  что  данное  обещание.
Ольга сильно смутилась, на какое-то мгновение даже растерялась,  но  ха-
рактер быстро взял свое: она подчеркнуто неторопливо  стянула  колготки,
аккуратно сложила их на пенек и попросила постелить на землю  пиджак.  Я
был просто опьянен ее отчаянной решимостью, и все произошло, как  во  сн
е... Помню только ее  тихий  плач  да  шепот  приведенных  им  в  трепет
листьев: "нир-вана, нир-вана, нир-вана..."
   - Когда мы вышли из парка, было уже темно. Я хотел проводить Ольгу до
дома, но она наотрез отказалась, сказала, чтобы я ее забыл, впрыгнула  в
подошедший трамвай и уехала. Будь на ее месте любая  другая,  я  бы,  не
раздумывая, бросился за ней в трамвай, но здесь  меня  что-то  остановил
о... Так я и стоял в роли фонарного столба на остановке, провожая глаза-
ми бледно светящийся трамвайный вагон с  удаляющейся  в  нем  загадочной
красавицей, которая не стала ближе и доступнее  после  нескольких  минут
физической близости.
   - Целую неделю Ольга не звонила, и я никак не мог  решить  для  себя,
плохо это или хорошо. С одной стороны, это было хорошо, потому что явля-
ло собой хороший конец хорошего приключения, но с  другой  стороны,  это
было плохо, потому что мне самому было плохо. Как бы то ни было, я  ждал
ольгиного звонка, заранее не зная даже, как на него отвечу. Да и  что  я
мог ответить, когда Ольга позвонила в пять часов утра (наверное, не спа-
ла ночь) и без всякого предисловия заявила, что если я  думаю,  что  она
блядь и готова отдаться под кустом первому  попавшемуся,  то  я  "опасно
заблуждаюсь". Спросонья я сразу ничего не понял и только хрипло  пробор-
мотал: "Да, конечно..." К счастью, она уже повесила трубку и не  слышала
моего дурацкого ответа. После такой многообещающей прелюдии я с волнени-
ем ожидал следующего звонка, чтобы серьезно объясниться, и вот этот зво-
нок грянул... Не прозвенел, не прогремел, а именно грянул!
   - Через день, придя домой с работы, я нашел свою жену  в  невменяемом
состоянии: бесформенной массой, как выброшенная на берег медуза, она ле-
жала на диване и беззвучно рыдала. С большим трудом мне удалось ее  нем-
ного успокоить, насильно залив в рот валерьянки, и тогда она рассказала,
что незадолго до моего прихода позвонила  какая