Стендаль
   Красное и черное
 
   Изд. "Правда", Москва, 1978 г.
   OCR Палек, 1998 г.
 
 
   К ЧИТАТЕЛЮ
 
   Сей труд уже готов был появиться в печати, когда разразились  великие
июльские события и дали всем умам направление,  мало  благоприятное  для
игры фантазии. У нас есть основания полагать, что нижеследующие страницы
были написаны в 1827 году.
 
 
   ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
 
   Правда, горькая правда.
   Дантон
 
   I
   ГОРОДОК
 
   Put thousands together-less bad.
   But the cage less gay
   Hobbes [1].
 
   Городок Верьер, пожалуй, один из самых живописных во всем  Франш-Кон-
те. Белые домики с островерхими крышами красной черепицы раскинулись  по
склону холма, где купы мощных каштанов поднимаются из каждой лощинки  Ду
бежит в нескольких сотнях шагов пониже городских укреплений; их когда-то
выстроили испанцы, но теперь от них остались одни развалины.
   С севера Верьер защищает высокая гора - это один из отрогов Юры  Рас-
колотые вершины Верра укрываются снегами с первых же  октябрьских  замо-
розков. С горы несется поток, прежде чем впасть в Ду, он пробегает через
Верьер и на своем пути приводит в движение множество лесопилок  Эта  не-
хитрая промышленность приносит известный достаток  большинству  жителей,
которые скорее похожи на крестьян, нежели на горожан. Однако не лесопил-
ки обогатили этот городок; производство набивных тканей, так  называемых
мюлузских набоек, - вот что явилось источником всеобщего благосостояния,
которое после падения Наполеона позволило обновить фасады  почти  что  у
всех домов в Верьере.
   Едва только вы входите в город, как вас оглушает грохот какой-то  тя-
жело ухающей и страшной на вид машины Двадцать тяжелых молотов обрушива-
ются с гулом, сотрясающим мостовую; их поднимает колесо, которое  приво-
дится в движение горным потоком.  Каждый  из  этих  молотов  изготовляет
ежедневно уж не скажу сколько тысяч гвоздей Цветущие, хорошенькие девуш-
ки занимаются тем, что подставляют под удары этих огромных  молотов  ку-
сочки железа, которые тут же превращаются в  гвозди.  Это  производство,
столь грубое на вид, - одна из тех вещей, которые больше всего  поражают
путешественника, впервые очутившегося в  горах,  отделяющих  Францию  от
Гельвеции Если же попавший в Верьер путешественник полюбопытствует,  чья
это прекрасная гвоздильная фабрика, которая оглушает прохожих, идущих по
Большой улице, ему ответят протяжным говорком: "А-а, фабрика-то - госпо-
дина мэра"
   И если путешественник хоть на несколько минут задержится  на  Большой
улице Верьера, что тянется от берега Ду до самой вершины холма, - верных
сто шансов против одного, что он непременно повстречает высокого челове-
ка с важным и озабоченным лицом.
   Стоит ему показаться, все шляпы поспешно приподнимаются. Волосы у не-
го с проседью, одет он во все серое. Он кавалер  нескольких  орденов,  у
него высокий лоб, орлиный нос, и в общем лицо его  не  лишено  известной
правильности черт, и на первый взгляд даже может показаться, что  в  нем
вместе с достоинством провинциального мэра сочетается  некоторая  прият-
ность, которая иногда еще бывает присуща людям в сорок восемь -  пятьде-
сят лет. Однако очень скоро путешествующий парижанин будет неприятно по-
ражен выражением самодовольства и заносчивости, в  которой  сквозит  ка-
кая-то ограниченность, скудость воображения. Чувствуется, что все талан-
ты этого человека сводятся к тому, чтобы заставлять платить себе  всяко-
го, кто ему должен, с величайшей аккуратностью, а самому с уплатой своих
долгов тянуть как можно дольше.
   Таков мэр Верьера, г-н де Реналь. Перейдя улицу важной  поступью,  он
входит в мэрию и исчезает из глаз путешественника. Но если  путешествен-
ник будет продолжать свою прогулку, то, пройдя еще сотню шагов, он заме-
тит довольно красивый дом, а за чугунной решеткой, окружающей  владение,
- великолепный сад. За ним, вырисовывая линию  горизонта,  тянутся  бур-
гундские холмы, и кажется, словно все это задумано нарочно, чтобы  радо-
вать взор Этот вид заставляет путешественника забыть о  той  зачумленной
мелким барышничеством атмосфере, в которой он уже начинает задыхаться.
   Ему объясняют, что дом этот принадлежит г-ну де Реналю. Это на доходы
от большой гвоздильной фабрики построил верьерский мэр  свой  прекрасный
особняк из тесаного камня, а сейчас он его  отделывает  Говорят,  предки
его - испанцы, из старинного рода, который будто бы обосновался  в  этих
краях еще задолго до завоевания их Людовиком XIV.
   С 1815 года господин мэр стыдится того, что он  фабрикант:  1815  год
сделал его мэром города Верьера. Массивные уступы  стен,  поддерживающих
обширные площадки великолепного парка, спускающегося терраса" ми до  са-
мого Ду, - это тоже заслуженная награда, доставшаяся г-ну де  Реналю  за
его глубокие познания в скобяном деле.
   Во Франции нечего надеяться увидать такие живописные  сады,  как  те,
что опоясывают промышленные города Германии - Лейпциг, Франкфурт,  Нюрн-
берг и прочие Во Франш-Конте чем больше нагорожено стен, чем больше  ще-
тинятся ваши владения  камнями,  нагроможденными  один  на  другой,  тем
больше вы приобретаете прав на уважение соседей А сады г-на  де  Реналя,
где сплошь стена на стене, еще потому  вызывают  такое  восхищение,  что
кой-какие небольшие участки, отошедшие к ним,  господин  мэр  приобретал
прямо-таки на вес золота. Вот, например, и та лесопилка на самом  берегу
Ду, которая вас так поразила при въезде в Верьер, и вы еще обратили вни-
мание на имя "Сорель", выведенное гигантскими буквами на доске через всю
крышу, - она шесть лет назад находилась на том самом месте,  где  сейчас
г-н де Реналь возводит стену четвертой террасы своих садов.
   Как ни горд господин мэр, а пришлось ему долгонько обхаживать да уго-
варивать старика Сореля, мужика упрямого, крутого; и пришлось ему  выло-
жить чистоганом немалую толику звонких золотых, чтобы убедить того пере-
нести свою лесопилку на другое место. А что  касается  до  общественного
ручья, который заставлял ходить пилу, то г-н де Реналь  благодаря  своим
связям в Париже добился того, что его отвели в другое русло.  Этот  знак
благоволения он снискал после выборов 1821 года.
   Он дал Сорелю четыре арпана за один, в пятистах шагах ниже по  берегу
Ду, и хотя это новое местоположение было много выгоднее для производства
еловых досок, папаша Сорель - так стали звать его с тех пор как он  раз-
богател, - ухитрился выжать из нетерпения и мании собственника, обуявших
его соседа, кругленькую сумму в шесть тысяч франков.
   Правда, местные  умники  неодобрительно  отзывались  об  этой  сделке
Как-то раз, в воскресенье, это было года четыре тому назад, г-н  де  Ре-
наль в полном облачении мэра возвращался из  церкви  и  увидел  издалека
старика Сореля: тот стоял со своими тремя сыновьями и  ухмылялся,  глядя
на него. Эта усмешка пролила роковой свет в душу г-на мэра - с  тех  пор
его гложет мысль, что он мог бы совершить обмен намного дешевле.
   Чтобы заслужить общественное уважение в Верьере, очень важно, громоз-
дя как можно больше стен, не прельститься при этом какой-нибудь выдумкой
этих итальянских каменщиков, которые  пробираются  весной  через  ущелья
Юры, направляясь в Париж. Подобное новшество снискало  бы  неосторожному
строителю на веки вечные репутацию сумасброда, и он бы навсегда погиб во
мнении благоразумных и умеренных людей, которые как раз и ведают распре-
делением общественного уважения во Франш-Конте.
   По совести сказать, эти умники проявляют совершенно несносный  деспо-
тизм, и вот это-то гнусное словцо и делает жизнь  в  маленьких  городках
невыносимой для всякого, кто жил в великой республике,  именуемой  Пари-
жем. Тирания общественного мнения - и какого мнения! - так  же  глупа  в
маленьких городах Франции, как и в Американских Соединенных Штатах.
 
 
   II
   ГОСПОДИН МЭР
 
   Престиж! Как, сударь вы думаете, это пустяки? Почет от дураков,  гла-
зеющая в изумлении детвора, зависть богачей, презрение мудреца
   Барнав.
 
   К счастью для г-на де Реналя и его репутации  правителя  города,  го-
родской бульвар, расположенный на склоне холма, на  высоте  сотни  футов
над Ду, понадобилось обнести громадной подпорной стеной. Отсюда благода-
ря на редкость удачному местоположению открывается один из  самых  живо-
писных видов Франции. Но каждую весну бульвар размывало дождями, дорожки
превращались в сплошные рытвины, и он становился совершенно  непригодным
для прогулок. Это неудобство, ощущаемое всеми, поставило г-на де  Реналя
в счастливую необходимость увековечить свое правление сооружением камен-
ной стены в двадцать футов вышины и тридцать - сорок туазов длины.
   Парапет этой стены, ради которой г-ну де Реналю пришлось  трижды  со-
вершить путешествие в Париж, ибо предпоследний  министр  внутренних  дел
объявил себя смертельным врагом верьерского бульвара, - парапет этот ны-
не возвышается примерно на четыре фута над землей. И, словно бросая  вы-
зов всем министрам, бывшим и нынешним, его  сейчас  украшают  гранитными
плитами.
   Сколько раз, погруженный в воспоминания о  балах  недавно  покинутого
Парижа, опершись грудью на эти громадные каменные плиты прекрасного  се-
рого цвета, чуть отливающего голубизной, я блуждал взором по  долине  Ду
Вдали, на левом берегу, вьются пять-шесть лощин, в глубине которых  глаз
отчетливо различает струящиеся ручьи - Они бегут вниз, там и сям  срыва-
ются водопадами и, наконец, низвергаются в Ду. Солнце в наших горах  пе-
чет жарко, а когда оно стоит прямо над головой,  путешественник,  замеч-
тавшийся на этой террасе, защищен тенью великолепных платанов. Благодаря
наносной земле они растут быстро, и их роскошная зелень  отливает  сине-
вой, ибо господин мэр распорядился навалить землю вдоль всей своей  гро-
мадной подпорной стены; несмотря на сопротивление муниципального совета,
он расширил бульвар примерно на шесть футов (за что я его хвалю, хоть он
и ультрароялист, а я либерал), и вот почему сия терраса, по его  мнению,
а также по мнению г-на Вально, благоденствующего  директора  верьерского
дома призрения, ничуть не уступает Сен-Жерменской террасе в Лэ.
   Что до меня, то я могу посетовать только  на  один  недостаток  Аллеи
Верности - это официальное название  можно  прочесть  в  пятнадцати  или
двадцати местах на мраморных досках, за которые г-на  Реналя  пожаловали
еще одним крестом, - на мой взгляд, недостаток Аллеи Верности - это вар-
варски изуродованные могучие платаны: их по приказанию начальства  стри-
гут и карнают немилосердно. Вместо того, чтобы уподобляться своими круг-
лыми, приплюснутыми кронами самым невзрачным огородным овощам, они могли
бы свободно приобрести те великолепные формы, которые видишь у  их  соб-
ратьев в Англии. Но воля господина мэра нерушима, и дважды в год все де-
ревья, принадлежащие общине, подвергаются безжалостной ампутации.  Мест-
ные либералы поговаривают, - впрочем,  это,  конечно,  преувеличение,  -
будто рука городского садовника сделалась значительно  более  суровой  с
тех пор, как господин викарий Малой завел обычай присваивать себе  плоды
этой стрижки.
   Сей юный священнослужитель был прислан из Безансона несколько лет то-
му назад для наблюдения за аббатом Шеланом и еще несколькими кюре в  ок-
рестностях Старый полковой лекарь, участник итальянской  кампании,  уда-
лившийся на покой в Верьер и бывший при жизни, по словам мэра,  сразу  и
якобинцем и бонапартистом, как-то раз осмелился  попенять  мэру  на  это
систематическое уродование прекрасных деревьев.
   - Я люблю тень, - отвечал г-н де Реналь с тем оттенком высокомерия  в
голосе, какой допустим при разговоре с полковым лекарем, кавалером орде-
на Почетного Легиона, - я люблю тень и  велю  подстригать  мои  деревья,
чтобы они давали тень. И я не знаю, на что еще годятся деревья, если они
не могут, как, например, полезный орех, приносить доход.
   Вот оно, великое слово, которое все решает в Верьере:  приносить  до-
ход; к этому, и только к этому сводятся неизменно мысли более  чем  трех
четвертей всего населения.
   Приносить доход - вот довод, который управляет всем в  этом  городке,
показавшемся вам столь красивым. Чужестранец, очутившийся здесь, пленен-
ный красотой прохладных, глубоких долин, опоясывающих городок, вообража-
ет сперва, что здешние обитатели весьма восприимчивы к красоте; они  без
конца твердят о красоте своего края; нельзя отрицать, что они очень  це-
нят ее, ибо она-то привлекает чужестранцев, чьи деньги обогащают  содер-
жателей гостиниц, а это, в свою очередь, в силу  действующих  законов  о
городских пошлинах приносит доход городу.
   Однажды в погожий осенний день г-н де Реналь  прогуливался  по  Аллее
Верности под руку со своей супругой. Слушая рассуждения своего мужа, ко-
торый разглагольствовал с важным видом, г-жа де Реналь следила беспокой-
ным взором за движениями трех мальчиков. Старший,  которому  можно  было
дать лет одиннадцать, то и дело подбегал к парапету с  явным  намерением
взобраться на него Нежный голос произносил тогда имя Адольфа, и  мальчик
тут же отказывался от своей смелой затеи. Г-же де Реналь  на  вид  можно
было дать лет тридцать, но она была еще очень миловидна.
   - Как бы ему потом не пришлось пожалеть, этому выскочке из Парижа,  -
говорил г-н де Реналь оскорбленным тоном, и его обычно бледные щеки  ка-
зались еще бледнее. - У меня найдутся друзья при дворе...
   Но хоть я и собираюсь на протяжении двухсот страниц рассказывать  вам
о провинции, все же я не такой варвар, чтобы изводить вас  длиннотами  и
мудреными обиняками провинциального разговора.
   Этот выскочка из Парижа, столь ненавистный мэру, был не кто иной, как
г-н Аппер, который два дня тому назад ухитрился проникнуть не  только  в
тюрьму и в верьерский дом призрения, но также и в больницу,  находящуюся
на безвозмездном попечении господина мэра и самых видных  домовладельцев
города.
   - Но, - робко отвечала г-жа де Реналь, - что может вам  сделать  этот
господин из Парижа, если вы распоряжаетесь имуществом бедных с такой ще-
петильной добросовестностью?
   - Он и приехал сюда только затем, чтобы охаять нас,  а  потом  пойдет
тискать статейки в либеральных газетах.
   - Да ведь вы же никогда их не читаете, друг мой.
   - Но нам постоянно твердят об этих якобинских статейках; все это  нас
отвлекает и мешает нам делать добро. Нет, что касается меня,  я  никогда
не прощу этого нашему кюре
 
 
   III
   ИМУЩЕСТВО БЕДНЫХ
 
   Добродетельный кюре, чуждый всяких происков, поистине благодать божья
для деревни.
   Флери.
 
   Надобно сказать, что верьерский кюре, восьмидесятилетний старец,  ко-
торый благодаря живительному воздуху здешних гор сохранил железное  здо-
ровье и железный характер, пользовался правом  в  любое  время  посещать
тюрьму, больницу и даже дом призрения. Так вот г-н Аппер, которого в Па-
риже снабдили рекомендательным письмом к кюре, имел благоразумие прибыть
в этот маленький любознательный городок ровно в шесть часов утра и неза-
медлительно явился к священнослужителю на дом.
   Читая письмо, написанное ему маркизом де Ла-Молем,  пэром  Франции  и
самым богатым землевладельцем всей округи, кюре Шелан призадумался.
   "Я - старик, и меня любят здесь, - промолвил он  наконец  вполголоса,
разговаривая сам с собой, - они не посмеют". И  тут  же,  обернувшись  к
приезжему парижанину, сказал, подняв глаза, в которых, несмотря  на  его
преклонный возраст, сверкал священный огонь, свидетельствовавший о  том,
что ему доставляет радость совершить благородный, хотя и несколько  рис-
кованный поступок:
   - Идемте со мной, сударь, но я попрошу вас не говорить в  присутствии
тюремного сторожа, а особенно в присутствии надзирателей дома призрения,
решительно ничего о том, что мы с вами увидим.
   Господин Аппер понял, что имеет дело с мужественным человеком; он по-
шел с почтенным священником, посетил с ним тюрьму, больницу, дом призре-
ния, задавал немало вопросов, но, невзирая на странные ответы, не позво-
лил себе высказать ни малейшего осуждения.
   Осмотр этот продолжался несколько часов. Священник пригласил г-на Ап-
пера пообедать с ним, но тот отговорился тем, что ему надо написать мас-
су писем: ему не хотелось еще больше компрометировать своего  великодуш-
ного спутника. Около трех часов они отправились заканчивать осмотр  дома
призрения, а затем вернулись в тюрьму. В дверях  их  встретил  сторож  -
кривоногий гигант саженного роста; его и  без  того  гнусная  физиономия
сделалась совершенно отвратительной от страха.
   - Ах, сударь, - сказал он, едва только увидел кюре, - вот этот госпо-
дин, что с вами пришел, уж не господин ли Аппер?
   - Ну так что же? - сказал кюре.
   - А то, что я еще вчера получил определенный приказ -  господин  пре-
фект прислал его с жандармом, которому пришлось скакать всю ночь, - ни в
коем случае не допускать господина Аппера в тюрьму.
   - Могу сказать вам, господин Нуару, - сказал кюре, - что этот  приез-
жий, который пришел со мной, действительно господин  Аппер.  Вам  должно
быть известно, что я имею право входить в тюрьму в любой час дня и  ночи
и могу привести с собой кого мне угодно.
   - Так-то оно так, господин кюре, - отвечал сторож,  понизив  голос  и
опустив голову, словно бульдог, которого заставляют слушаться, показывая
ему палку. - Только, господин кюре, у меня жена, дети, а  коли  на  меня
жалоба будет да я места лишусь, чем жить тогда? Ведь меня только  служба
и кормит.
   - Мне тоже было бы очень жаль лишиться прихода, - отвечал честный кю-
ре прерывающимся от волнения голосом.
   - Эка сравнили! - живо откликнулся сторож. - У вас, господин кюре,  -
это все знают - восемьсот ливров ренты да кусочек землицы собственной.
   Вот какие происшествия, преувеличенные, переиначенные на двадцать ла-
дов, разжигали последние два дня всяческие злобные страсти  в  маленьком
городке Верьере. Они же сейчас были предметом маленькой размолвки  между
г-ном де Реналем и его супругой. Утром г-н  де  Реналь  вместе  с  г-ном
Вально, директором дома призрения, явился к  кюре,  чтобы  выразить  ему
свое живейшее неудовольствие. У г-на Шелана не было  никаких  покровите-
лей; он почувствовал, какими последствиями грозит ему этот разговор.
   - Ну что ж, господа, по-видимому, я буду третьим священником, которо-
му в восьмидесятилетнем возрасте откажут от места в этих краях. Я  здесь
уже пятьдесят Шесть лет; я крестил почти всех жителей этого города,  ко-
торый был всего-навсего поселком, когда я сюда приехал.  Я  каждый  день
венчаю молодых людей, как когдато венчал их дедов. Верьер -  моя  семья,
но страх покинуть его не может заставить меня ни вступить в сделку с со-
вестью, ни руководствоваться в моих поступках чемлибо, кроме нее.  Когда
я увидел этого приезжего, я сказал себе: "Может быть, этот  парижанин  и
вправду либерал - их теперь много развелось, - но что он  может  сделать
дурного нашим беднякам или узникам?"
   Однако упреки г-на де Реналя, а в особенности г-на Вально,  директора
дома призрения, становились все более обидными.
   - Ну что ж, господа, отнимите у меня приход! - воскликнул старик кюре
дрожащим голосом. - Я все равно не покину этих мест. Все знают, что  со-
рок восемь лет тому назад я получил в наследство маленький участок  зем-
ли, который приносит мне восемьсот ливров; на это я и буду жить. Я ведь,
господа, никаких побочных сбережений на своей службе не делаю, и,  может
быть, потому-то я и не пугаюсь, когда мне грозят, что меня уволят.
   Господин де Реналь жил со своей супругой очень дружно, но,  не  зная,
что ответить на ее вопрос, когда она робко повторила: "А что же  дурного
может сделать этот парижанин нашим узникам? - он уже готов был вспылить,
как вдруг она вскрикнула. Ее второй сын вскочил на парапет и побежал  по
нему, хотя стена эта возвышалась более чем на двадцать футов над  виног-
радником, который тянулся по другую ее сторон