злучателями. На пульте качнулись стрелки измерительных приборов, зажглись
сигнальные лампы.
   На краю кратера стояли  профессор  Гольцман,  Бракк,  Шетли,  и  другие
обитатели  городка.  Все  они  смотрели  вниз.   Дно   кратера   выглядело
по-прежнему мрачно, но сознание,  что  излучатели  невидимых  инфракрасных
лучей уже принялись за работу, наполняло их радостью и гордостью.


   Несколько дней спустя руководители научной станции острова собрались  в
малой  гостиной  клуба.  Совещание  было  созвано  по  просьбе  профессора
Сулкова, который хотел вынести на обсуждение некоторые изменения  в  своем
плане. Ученые семи стран сидели вокруг стола, на  котором  была  разложена
большая и очень подробная карта кратера, освобожденного теперь  ото  льда.
Надев наушники, ученые слушали выступление Сулкова. Опершись обеими руками
о стол, он слегка склонился над картой.
   - Температура воздуха на дне кратера достигла ныне плюс девятнадцати, -
говорил он. - Через час снова вступят в действие камнедробилки  и  покроют
слоем почвы заштрихованную на карте коричневым  часть  дна.  После  долгих
размышлений и неоднократных дискуссий с  моими  сотрудниками  я  пришел  к
выводу, что именно  этот  сравнительно  высоко  расположенный  участок,  -
Сулков показал соответствующее место на карте, - лучше всего подходит  для
сооружения жилого дома. Познакомьтесь, пожалуйста, с нашими предложениями,
- сказал Сулков и подал знак технику, стоявшему у проекционного аппарата.
   Свет погас, и на экране появилось цветное изображение долины  -  в  том
виде,  какой  она  примет,  когда   все   работы   будут   закончены.   На
возвышенности, в окружении пальм и цветущих кустарников, стоял  жилой  дом
обитателей острова, похожий  на  дворец,  светлый  и  радостный.  Широкая,
высеченная в стене кратера лестница вела вниз, к небольшому искусственному
озеру, расположенному почти в  самой  середине  котловины.  Из  него  били
фонтаны. Красиво, но главное - позволит поддерживать влажность воздуха  на
нужном уровне. Одна из бухточек озера предназначалась для  купания.  Узкие
мощенные  каменными  плитками  дорожки  во  всех  направлениях  пересекали
котловину, похожую на парк. Целое море  зелени,  которой  так  не  хватает
полярнику.
   Присутствующие одобрительно зашумели. То, что  они  видели  на  экране,
скоро войдет в их жизнь. Это они будут ходить по дорожкам среди  кустов  и
деревьев, лежать на террасе, купаться  в  кристально  чистой  воде  озера.
Зеленая долина среди вечных льдов, освещаемая зимой искусственным солнцем!
Люди решили создать ее вопреки всем законам Арктики, и никто не сомневался
в успехе.
   Пока Сулков говорил, Шетли размечтался. Он  думал  об  Антарктиде.  Там
огромные залежи руды и угля  еще  дожидались  разработки.  Но  теперь  уже
недолго ждать, ведь и там искусственное солнце прогонит полярную  ночь,  а
инфракрасные лучи создадут  прекрасный  климат.  Горные  разработки  будут
полностью механизированы. Люди смогут жить и отдыхать в  зеленых  долинах.
"Какое прекрасное будущее", - думал Шетли.


   После полудня  кратер  наполнился  оглушительным  шумом.  Приступили  к
работе  камнедробилки.  Огромные  машины  ползали,  как  какие-то  древние
чудовища,  разрывали  верхний  слой  породы,  заглатывая  черно-коричневые
обломки.  Гиганты  с  треском  перемалывали  их,  перемешивали  с   водой,
обогащали   минеральными   удобрениями   и   микроорганизмами,   превращая
бесплодные камни в плодородную почву. Сняв меховую куртку и  перекинув  ее
через руку, Бракк с увлечением следил за работой этих удивительных  машин.
Теплый  воздух  поднимался  кверху,  и  над  долиной  образовалась  густая
облачная завеса. Холодные и теплые воздушные потоки, сталкиваясь, колебали
ее, как вуаль.
   Бракк вытер пот со лба. Усталый и разморенный от непривычного тепла, он
поднялся  на  лифте  наверх  и  медленно   пошел   к   пульту   управления
электростанции первой очереди. На пути ему повстречался доктор  Ротенберг,
занимавшийся исследованием клетки.
   - Вы из долины? - спросил он, протянув руку Бракку. - Чудовищный  треск
там, внизу. Мне уже жаловался польский коллега Каминский. Его  сейсмографы
совершенно сбиты с толку этими камнедробилками.
   - Да, долго внизу не выдержишь. Шум страшный, - согласился Бракк. Потом
из вежливости спросил Ротенберга о результатах его исследований.
   - Мы уже порядочно продвинулись вперед, - ответил химик. -  Зайдите  на
минутку в лабораторию, я покажу вам интересный опыт.
   Бракку не очень-то хотелось  смотреть  химические  опыты,  но  он  счел
неловким отказаться. В просторном помещении лаборатории было  так  светло,
что казалось, будто находишься на улице. Свет без потерь  проходил  сквозь
нагреваемую электрическим током крышу из небьющегося стекла.  Ученые  всех
стран десятилетиями бились над загадкой  фотосинтеза,  столь  важного  для
жизни зеленых растений. Несколько лет назад тайна была наконец раскрыта, и
процесс этот удалось воссоздать в лабораторных условиях.
   Опытная установка  действовала  подобно  растению,  которое  с  помощью
хлорофилла, поглощающего световую энергию, превращает углекислоту и воду в
органические вещества.  Правда,  пока  еще  сахар  и  крахмал  можно  было
получить только в пробирке. Да и аппаратура  была  такой  сложной,  что  о
массовом производстве этих продуктов пока не могло  быть  и  речи.  Однако
ученые надеялись в недалеком будущем преодолеть и это  препятствие.  Тогда
появятся  большие   комбинаты,   которые   сделают   ненужным   трудоемкое
культивирование растений, содержащих сахар и крахмал. Освободятся огромные
площади, и их можно  будет  занять  под  богатые  белком  ценные  кормовые
культуры.  В  Арктике  и  Антарктике  разовьется  сельское  хозяйство  без
растений. Ведь для получения сахара и крахмала с помощью фотосинтеза нужен
солнечный свет. А  районы  полюсов,  где  солнце  светит  полгода  подряд,
получают за сутки на 38 процентов больше света, чем район экватора  за  то
же время.
   Доктор Ротенберг привел в действие опытную  установку.  Из  трубочки  в
мензурку полилась светло-коричневая жидкость.
   - Сейчас я вам дам попробовать, - сказал он,  не  обращая  внимания  на
выражение лица Бракка, который совсем к этому не стремился.
   Химик нагрел жидкость, профильтровал ее,  обезводил,  а  затем  высыпал
мелкозернистый порошок в ложечку и поднес Бракку.
   - Попробуйте! - радушно сказал он. - Это ведь не цианистый  калий.  Это
сахар, любезный Бракк, настоящий хороший и сладкий сахар из воздуха,  воды
и света.
   Бракк с опаской проглотил синтетический сахар,  а  Ротенберг  продолжал
говорить:
   -  Мне  кажется,  что  мы  на  верном  пути.  Вскоре  начнется  опытное
производство в большом масштабе.
   После ужина Бракк не отправился в клуб, где всегда собирались ученые, а
ушел в свою комнату. Ему хотелось написать жене, что в ближайшее время  он
не  сможет  приехать.  "Мне  нужно  сначала   вновь   обрести   внутреннее
спокойствие, - думал он. - В таком состоянии я не могу встретиться с  ней,
она не должна знать, как мне тяжело".
   Бракк переоделся, надел легкие домашние туфли и сел за письменный стол.
Потом взял из папки листок бумаги, снял колпачок с авторучки, посмотрел на
бумагу и понял,  что  не  знает,  с  чего  начать.  Он  закурил  сигару  и
задумался.
   Наконец он взялся за перо: "Вера! Мне тоже нужно серьезно поговорить  с
тобой..." Рука его задержалась. Как холодно звучат эти слова.
   Бракк скомкал листок, положил перед собой другой, но писать  не  начал.
Пристально смотрел на дымок своей сигары, бесследно тающий в  воздухе.  Он
не ответил Вере на два письма, в которых  она  пыталась  представить  свою
поездку в горы как невинное развлечение. Не верил, не мог поверить ей.  Но
когда она надолго замолчала, стал думать, что, может  быть,  и  впрямь  ее
лыжная вылазка не так уж много значила.
   Резкий звонок телефона вернул его к действительности. Он  снял  трубку.
Говорил инженер Бер:
   - Я нахожусь у пульта управления электростанции первой очереди. Приборы
уже около часа показывают непонятное мне падение напряжения, - доложил он.
   - Значит, где-то короткое замыкание, - ответил Бракк, недовольный  тем,
что его отвлекли. - Проверьте распределители и  масляные  выключатели.  Вы
звонили мистеру Шетли? Может быть, это из-за тумана  искусственное  солнце
берет слишком много энергии. Выясните, в чем дело.
   Бракк положил трубку. "Небольшое падение напряжения - велика  важность!
Можно произвести  ремонт,  устранить  повреждение,  но  как  склеить  наши
отношения с Верой?.."
   Брак опять сел за письменный стол.
   Прошло еще два часа, а он так и  не  написал  ни  одного  слова.  Снова
зазвонил телефон. Бер просил Бракка прийти на  электростанцию.  Напряжение
продолжает падать, хотя искусственное солнце выключено.
   Бракк неохотно оделся. Когда у человека горе, ему не хочется  работать.
Он не может спать, перестает есть,  живет  неясными  ощущениями,  смутными
мыслями. Так недолго и оторваться от реальной жизни.
   Бер и дежурный инженер встретили его взволнованно.
   - Вот, взгляните, - сказал Бер, указывая на контрольные  приборы,  -  я
ничего не могу понять. Наш главный, потребитель - солнце - отключено.  Ток
идет только на  отопление  помещений  и  питание  кое-какой  аппаратуры  в
лабораториях V и VI. Чем  же  объяснить  такое  катастрофическое  снижение
выработки энергии? Распределители и  масляные  выключатели  в  порядке.  Я
нигде не нашел дефекта.
   Бракк ничего не ответил и уставился на приборы, словно  ожидая  от  них
объяснения. Выработка энергии уменьшается - это он видит  и  сам.  Стрелки
приборов далеко не доходят до нужного деления шкалы. Но, как  ни  странно,
это почти не трогало его, он как бы утратил связь со своей работой.
   Он дал несколько указаний, но инженер Бер только махнул рукой.
   - Все это мы уже  проверили,  господин  доктор.  Причину  нужно  искать
только в самих атомных батареях.
   Бракк глубоко и шумно вздохнул.
   - Просто невообразимо! Какой дефект может обнаружиться в батареях?  Там
ведь не бывает коротких замыканий, как в генераторах. Нет в них и обмотки,
подверженной пробоям. Судя по приборам,  интенсивность  радиации  тоже  не
изменилась.
   - И все-таки напряжение падает  даже  при  такой  малой  нагрузке,  как
сегодня ночью. Я больше ничего не понимаю, господин доктор! - сказал  Бер,
удивленный спокойствием и нерешительностью Бракка. - Должны же мы все-таки
что-то делать! Если завтра утром мы включим солнце, напряжение упадет чуть
ли не до нуля.
   Бракк снова подошел к пульту управления, посмотрел на приборы,  стрелки
которых отошли еще на одно  деление  назад.  И  тут  его,  словно  вспышка
молнии, озарило воспоминание о словах доктора Хенеля. Неужели  Хенель  был
прав? Голос главного инженера доходил до  Бракка,  как  далекое  эхо.  При
таком низком напряжении солнце завтра утром не зажжется. Работы  в  долине
приостановятся и...
   -  Принесите  меховую  одежду  и  ручной  прожектор!  -  крикнул  Бракк
инженеру. - Надо сейчас же проверить атомные батареи. Быстро, мы не  можем
терять времени.
   Забыты были все  горести.  Им  владело  только  одно:  атомные  батареи
больны. Он еще не думал о возможности серьезной аварии,  но  при  мысли  о
том, что утром не взойдет искусственное солнце, у него  сжималось  сердце.
Без энергии остров умрет. Мы должны во что бы то ни стало найти причину.


   Солнце ярко  освещало  Научно-исследовательский  институт,  словно  уже
наступила весна. От снега сохранились только  ноздреватые  клочья  в  тени
стен.
   Профессор Экардт, закрыв лабораторию, неторопливо шествовал  по  двору,
наслаждаясь теплом.  Тихо  насвистывая,  он  вытянул  руки,  словно  желая
поймать побольше солнечных лучей. Он постоял на лужайке у  бездействующего
пока фонтана и, задрав голову, смотрел на путаницу еще голых веток.
   А в это время в комнате его секретарши застучал телеграфный аппарат.
   - Опять перед самым концом дня, - сердито сказала фрейлейн  Марран,  но
едва стала принимать текст сообщения, как вся  превратилась  во  внимание.
Напрягшись, затаив дыхание, она читала слово за словом. Аппарат замолк, но
еще несколько секунд она сидела неподвижно. Потом схватила  листок  и  без
стука ворвалась в кабинет  профессора  Экардта.  Однако  там  было  пусто.
Секретарша в  задумчивости  остановилась  у  стола.  Где  он  может  быть?
Побежала к секретарше Хегера, которая как раз выходила из кабинета  своего
шефа.
   - Профессор там? - спросила она, кивнув в сторону кабинета.
   - Нет, он ушел отсюда добрый час назад. Чем  ты  так  взволнована?  Что
случилось?
   - Я только что приняла телеграмму от  Бракка  из  Арктики.  На  острове
что-то произошло. У них нет тока. Атомные батареи не работают.
   Доктор Хегер, собиравшийся запереть свой сейф, застыл на  месте.  Держа
ключ в  поднятой  руке,  он  прислушивался  к  голосу  фрейлейн  Марран  в
приемной.
   Вот оно! Фотоэлементы распадаются, атомные батареи не дают больше тока.
Он давно был готов к этой вести и даже ждал ее, подчас с нетерпением, но в
эту минуту она вызвала в нем какое-то странное чувство, совсем  не  такое,
как он предполагал. Он испугался. "Но  ничего  ведь  доказать  нельзя",  -
успокаивал он себя.
   В соседней комнате захлопнулась дверь. Это  ушла  фрейлейн  Марран.  Он
услышал, как она почти пробежала по коридору, посмотрел на  часы.  Вот-вот
завоет сирена, возвещая окончание рабочего дня.  "Шеф  тотчас  же  созовет
совещание, - подумал он, решив в тот же миг, что не примет в нем  участия.
- Мне нужно побыть одному, собраться с мыслями".
   Хегер достал из шкафа шляпу и пальто, взял портфель,  приоткрыл  дверь.
Что угодно, только не встреча с профессором! В коридоре было пусто и тихо.
Он вышел из кабинета, бесшумно захлопнул дверь и поспешными шагами пошел к
запасному выходу. Когда завыла сирена, он уже сидел в своей машине.  Хегер
невольно  оглянулся,  подумал,  что  ведет   себя,   словно   преследуемый
преступник, дал газ, и машина на большой скорости выехала из ворот.
   Ехать домой он не хотел - Экардт, не найдя  его  в  кабинете,  конечно,
позвонит ему на квартиру. "Зачем начинать со лжи? Пусть меня действительно
не будет дома. Поеду-ка я в "Серебряный бар", в это время дня там еще мало
народу. Можно  сесть  в  уголок,  выпить  рюмку  коньяку  и  спокойно  все
обдумать".
   "Серебряный бар" находился на другом конце города.
   Движение было оживленным, Хегеру пришлось собрать  все  свое  внимание.
Все же он едва не въехал под красный свет, но вовремя  успел  затормозить.
Он даже не заметил, как к машине подошел полицейский. Только стук в стекло
заставил его повернуть голову. Увидев  человека  в  форме,  он  вздрогнул,
словно тот собирался его  арестовать.  Без  возражений  выслушав  внушение
полицейского, Хегер, теперь уже совсем медленно, поехал по главной улице.
   Он поставил машину на стоянке против бара.
   Как он и ожидал, посетителей было немного. Красно-желтые светильники на
стенах создавали в зале уютную обстановку.
   Хегер удобно устроился в уголке,  где  сиживал  не  раз.  За  несколько
столиков от него сидела молодая женщина. Она  чем-то  напомнила  ему  Веру
Бракк. Нет, Вера, пожалуй, чуть выше.
   Подошел официант.  Хегер  заказал  коньяк,  закурил  сигарету  и  снова
посмотрел на молодую женщину. "Она  хороша,  -  решил  Хегер,  -  но  Вера
красивее".
   Хегер задумался. Как примет она эту новость? Уже через  несколько  дней
первые сообщения несомненно появятся  в  печати.  Мысленно  он  уже  видел
газетный заголовок: "Атомные батареи Бракка отказали!"  Ему  стало  не  по
себе. Чувства торжества как не бывало. Что это -  страх  или  сожаление  о
своем поступке? Впрочем, стоит ли об этом думать - если бы он случайно  не
заметил ошибки, результат был бы тот же.  Хегер  допил  коньяк  и  закурил
новую сигарету. "Ты увидел ошибку и промолчал", - как бы со стороны укорил
он себя. Но тут же овладел собой, попытался даже  улыбнуться,  однако  это
ему не удалось.
   К столику подошел официант и спросил, не подать ли еще коньяку.
   Хегер кивнул, вынул изо рта сигарету:
   - Принесите мне бутылку.
   В бар вошел хорошо одетый мужчина и направился к  женщине,  похожей  на
Веру. Хегер заметил, как засияли ее глаза. Она, видимо,  уже  давно  ждала
этого человека.
   И снова он подумал о Вере. Их последняя поездка  в  горы,  прогулка  по
заснеженному лесу... Он многого  ждал,  надеялся,  что  она  любит  его  и
когда-нибудь будет принадлежать ему. И вот все! Кончено!
   Он осушил рюмку одним глотком. "Никогда она  меня  не  любила.  Боялась
одиночества, хотела развлечений, которых этот... этот...  -  Он  проглотил
бранное слово. - А я-то служил ей, как верный пес", - горько  подумал  он,
издеваясь над собой, и  опять  почувствовал  удовлетворение  при  мысли  о
поражении Бракка. Снова налил себе рюмку до краев,  выпил.  "Как  ничтожен
человек, - думалось ему. - Владычествует над миром, и не может  справиться
со своими чувствами. Мне жалко Бракка, но... Э,  да  что  там!  Если  всех
жалеть, не на кого будет охотиться. Охотник на то  и  охотник,  он  должен
убивать. Убивать, - повторил  он.  -  Ха,  что  за  ерунда!  От  этого  не
умирают".
   Он снова взялся за бутылку.  Застыл  с  рюмкой  в  руке.  "Что  мне  до
какой-то формулы! То, что произошло, - просто случайность,  как  и  многое
другое на этом свете".


   Вера Бракк была довольна тем, как она  провела  этот  день,  -  он  был
заполнен новой интересной работой.  Союз  поручил  ей  руководить  группой
исполнителей народной музыки. Проведя несколько занятий с этими  молодыми,
веселыми парнями, она почувствовала в себе какую-то, пусть едва  заметную,
перемену.
   Сначала она сомневалась, принимать ли это поручение, но теперь  поняла,
что,  замыкаясь  в  своем  камерном   творчестве,   только   сужает   свои
возможности. Народное искусство  было  неисчерпаемым  кладезем  средств  и
форм. Что-то в ней пробуждалось новое. Вообще со времени поездки в горы  с
Хегером в ее жизни многое изменилось. Тогда она отчетливо поняла,  что  он
ненавидит  Вернера,  и  решительно  положила  конец  их  отношениям.   Она
перестала видеться с Хегером, заставила себя ежедневно работать независимо
от настроения, которому так легко всегда поддавалась.
   ...Вера убирала со стола книги и  ноты.  Взгляд  ее  упал  на  пакет  с
подарками, который она все не решалась  спрятать.  Она  очень  испугалась,
когда, вернувшись из горной гостиницы, нашла столько свидетельств внимания
мужа. Она даже расплакалась от отчаяния, глядя на увядшие орхидеи.
   Значит, Вернер побывал здесь в ее отсутствие и напрасно ждал  ее...  Но
почему не оставил ни строчки, ни слова? В тот же вечер  она  отослала  ему
письмо. Она писала ему о своей  поездке,  но  ни  звуком  не  упомянула  о
Хегере.
   Ответа она не получила. Написала еще - молчание.
   Она задумчиво уложила на полку книги и ноты, Зазвонил телефон. Если это
Хегер, у нее найдется отговорка, чтобы отказаться от встречи с ним.
   Однако,  услышав  то,  что  ей  сказали,  она  побледнела,  "Немедленно
выезжаю", - с трудом выговорила она и бросила трубку  на  рычаг.  Поспешно
накинув пальто, побежала в гараж.
   Руки ее твердо держали руль, но внутри все дрожало. Вот и больница,  из
которой ей звонили. В кабинете врача, куда ее  провели,  она  узнала,  что
Хегер тяжело ранен. Он несколько раз просил  ее  вызвать,  и  врач,  зная,
насколько серьезно его состояние, счел невозможным ему отказать.
   - У него сильные ожоги, но жизнь как  будто  вне  опасности,  -  сказал
врач. - Его машина на большой скорости врезалась в дерево, перевернулась и
загорелась.
   Веру провели в палату. Курт Хегер, весь забинтованный, был  неузнаваем.
Она присела к нему на постель, с  ужасом  вглядываясь  в  багрово-красное,
дергающееся лицо с закрытыми глазами.
   - Мы ввели ему бо