Валентин Холмогоров.
   Подборка рассказов



ШАХМАТЫ

     Рабочий  день подходил к  концу, однако в офисе фирмы были  еще  слышны
чьи-то  голоса. За небольшим столиком, стоящим возле  стены  в дальнем конце
приемного зала, сидели  двое.  Борис, старший менеджер по маркетингу, нервно
грыз  ногти, обдумывая дальнейшую  стратегию игры. Его соперник, менеджер по
продажам  Саша, вольготно  развалившись в  мягком кожаном кресле и покуривая
сигарету, с видом победителя глядел на своего коллегу.
     --  Сдавайся, дилетант! -- Шутливым  тоном  произнес он.  -- Через  ход
будет мат.
     Борис  тяжело  вздохнул, и,  протянув руку,  толкнул своего  короля  на
шахматную доску.
     -- Твоя взяла, гроссмейстер!
     Хлопнула дверь и в прокуренную комнату шагнула крепкая плечистая фигура
Антона, охранника и специалиста по иным мордоремонтным работам.
     -- Шахматами балуетесь, бизнесмены? -- Спросил он.
     --  Угу,  --   отозвался   Борис,  --   меня  бессовестно   обыгрывают.
Присоединяйся.
     -- Сроду в эту игру не играл. -- Честно признался Антон.
     -- Ща научим! -- Воскликнул Саша и с ходу пустился в объяснения:
     -- Это пешки, ходят они прямо, едят  по  диагонали, в отличии от ладьи,
которая...
     -- Ты сам-то понял, чо сказал?  -- прервал его охранник. Внезапно Борис
вскочил  со  своего  места и знаком остановил  приятеля. В глазах шахматиста
зажегся огонек внезапно  озарившей его  идеи. Он подмигнул своему  недавнему
сопернику и обратился к Антону:
     -- Смотри сюда:  вот это  -- он указал на короля  -- директор фирмы. Он
глупый и слабый, ничего не может,  кроме  как перемещаться на одну клетку по
полю в  любом направлении. Поэтому  его надо защищать. Это, --  Борис  ткнул
пальцем в ферзя,-- Это -
     его "крыша".  Ходит,  естественно,  везде,  где  хочет,  и делает,  что
вздумается. Пешки - простые "бойцы". А слон - их "староста". Теперь понял?
     Антон в задумчивости кивнул.
     -- Давай играть.
     Охранник уселся напротив Александра и игра началась.
     -- Так нельзя!  --  Воскликнул Борис, когда  Антон  попытался поставить
ладью  на прикрытое поле,  --  эта  клетка  -  под "крышей".  Тебя  сразу же
"уберут".
     Антон молча  кивнул и  переставил  фигуру  на другую  клетку,  напав на
Сашиного ферзя. Не долго думая, тот походил конем.
     -- Шах! -- Объявил он.
     Его соперник в недоумении уставился на Бориса.
     --  На  твоего  бизнесмена  "наехали". -- Пояснил тот, --  Чего  делать
будешь?
     -- Чего - чего, "братве" звонить. Пусть приезжают, разбираются.
     -- Ну так и ходи ферзем!
     Через  четыре хода  Саше был поставлен мат. Счастливый Антон потирал от
удовольствия руки.
     -- Как это у него получилось? -- В недоумении воскликнул Александр.
     -- Просто к каждому человеку необходим индивидуальный подход.-  - Тоном
лектора, объясняющего нерадивым студентам закон Ома, произнес Борис.
     -- Ну что, Антон, хоть что-нибудь из этой игры ты понял? -- Спросил он,
обернувшись к своему ученику.
     -- Еще бы! -- Отозвался тот, -- без "крыши" в наше время - никуда...


НЕУДАЧНИК

     Да нет, спасибо, я уж лучше постою. Неужто я так плохо выгляжу, что мне
в общественном транспорте начали места уступать?
     Эх,  невезунчик  я.  Неудачник. Давеча  знаете  какая  со  мной история
приключилась?  Расскажу  -  не  поверите.  Да  вы  не  отворачивайтесь,   вы
послушайте. Познакомился я, значит, с девушкой на  одном концерте. Красивая,
как  Софи  Лорен  в  молодости;  вот, взгляните,  я  вам  сейчас  фотографию
покажу... Да нет, это не она, это Софи Лорен... Так о  чем это я? Ах, да. Ну
вот, познакомился,  значит,  с  красавицей этой.  Оказывается,  она  всерьез
спортом занимается, черный пояс по каратэ имеет, да еще и в йоге упражняется
по вечерам. В перерывах между  каратэ  и  дискотекой. Ну, на следующий  день
после нашего знакомства она  меня  к  себе домой на чай пригласила.  Я, сами
понимаете,  не  дурак отказываться:  я  до  чая большой любитель.  Так  вот,
прихожу к ней домой, она меня в комнату провела: "Располагайся", -  говорит.
"Садись,  -  говорит,  -  куда хочешь,  но  от  дивана держись  подальше". Я
квартиру внимательно оглядел  - ничего себе квартира, не богатая, но уютная.
И комната тоже замечательная. Правда, кроме, как на диван сесть там было  не
на  что,  ибо ничего предназначенного  природой  для  сидения  там  попросту
небыло. Ну я и плюхнулся на этот злосчастный  диван. Хорошо так плюхнулся. С
разбегу. И  подлетел тут же метра  на два  вверх: у нее  там под  покрывалом
доска  с  гвоздями лежала.  Гвозди здоровые были,  такими  на  дачах  заборы
сколачивают. Ну,  она, сами  понимаете, прибежала, заохала: "Предупреждала я
тебя, говорит, - глупого, да ты не послушался. Снимай, - говорит, - штаны, я
тебя сейчас йодом мазать буду". А я бегаю по комнате, как ошпаренный, больно
мне, а главное - обидно, что в такую глупую ситуацию попал.
     Ну, что оставалось делать, снял.  Стою, понимаешь, весь такой красивый,
и  тут, по  закону всемирного свинства,  ее  папаша  заходит. То-ли  я ему с
первого взгляда  не понравился,  то-ли он  чего-то  неправильно  понял,  но,
короче,  я  тут  же оказался  на  лестнице. Со  спущенными  портками.  Прямо
напротив  двери,  из которой соседка в булочную  выходила.  Выходила,  прямо
скажем,  некстати. То-ли я и ей не понравился...  в  общем,  очутился  я  на
улице. Быстро так очутился. Кувырком. Отправился я в больницу. Отвели меня к
доктору, что в тот день практику у студентов вел. Я как его увидел, меня пот
холодный прошиб. Лохматый такой, небритый, руки  трясутся. "Ничего, говорит,
мы  тебя  вылечим, будешь выглядеть  на все  сто, то есть, ну прямо, как я!"
Нет, думаю, я столько не выпью. Положили меня на стол, а доктор практиканток
своих подзывает и  говорит: "Сейчас вы,  девушки,  на примере этого молодого
человека будете учиться зашивать открытые раны". А  одна отвечает: "Я,  мол,
шить  не  могу,  я только  штопать умею".  Ну, чувствую, сейчас  они  на мне
вышивать начнут.  Крестиком. В  общем, ушел я от них, как  есть. Хорошо, что
вообще живой остался... Вот такая вот забавная история со мною приключилась.
Верите ли?  Эх,  невезунчик я. Неудачник.  Так что вы уж  лучше сидите.  А я
постою.




ЖЕНЩИНА МЕЧТЫ

     Я  стоял на  пороге  небольшого,  приземистого  и неприглядного  на вид
здания, нервно докуривая сигарету. Остаться, или, плюнув на все, повернуться
и уйти домой, к удобному мягкому креслу, теплому чаю и  любимому телевизору?
Да, вопрос, прямо скажем, не из легких. Более того, из острых, и, не побоюсь
этого слова, наболевших.
     Наконец я решился. Выплюнув окурок в близлежащую лужу, я толкнул плечом
тяжелую стеклянную дверь и сделал первый шаг в свое счастливое будущее.
     - Служба  знакомств  "Бремя  Семьи" приветствует вас!  - Улыбнулась мне
стройная симпатичная блондинка, сидевшая за новым, и насколько я мог судить,
весьма   дорогим   компьютером,  установленным  на   столике  прямо  посреди
небольшого  тесного кабинета.  "Обнадеживающее название..."  -  пронеслось у
меня в голове.
     - Как вас зовут? - Сразу перешла к делу блондинка. Я с трудом поборол в
себе искушение задать ей тот же вопрос.
     - Шурик... То есть,  Александр Семенович. Двадцать девять лет. - Мрачно
отозвался я. Блондинка удовлетворенно кивнула.
     - Ранее состояли в браке?
     - Угу. Три года. В разводе уже два с половиной.
     Мне почему-то стало казаться, что я зря теряю время.
     -  Какой  вы   видите  вашу  будущую  спутницу   жизни?   Поконкретней,
пожалуйста.
     - Ну... Не старше тридцати... Высокая, стройная, шатенка... Желательно,
чтобы не пользовалась косметикой... Ну, или почти  не  пользовалась...  А то
моя жена намалевывалась так, что я уже  не помню, как  она выглядит на самом
деле... Без  вредных  привычек...  Моя  жена  курила. Дымила,  как заводская
труба. Когда  мы целовались, казалось, что я целую пепельницу... Желательно,
с  нежным,  ласковым  голосом... Я  помню,  что  когда моя  жена  закатывала
истерику в автомобиле  по дороге на работу, нам уступали дорогу. Думали, что
это визжит сирена "Скорой помощи". Чтобы вкусно  готовила. Как-то  я оставил
на столе приготовленный женой ужин. Наутро из квартиры сбежали все тараканы.
Вместе  с соседями. Кошка на стол забралась - я  ее полдня потом откачать не
мог...  Чтобы не  ревнивая была. Один  раз меня  на работе  случайно  духами
облили.  Женскими. Я домой пришел - жена  мне слова сказать не дала. А  я на
этот сервиз полгода деньги копил!
     Похоже,  я  разошелся  не  на шутку.  Воспоминания  об  ужасах  прошлой
семейной  жизни  так  и бурлили  во мне, выплескиваясь  наружу потоком слов.
Девушка за  компьютером  едва успевала  стенографировать  мой  красноречивый
монолог.
     - И чтобы хозяйство вести  могла. Семейный бюджет блюсти. А  то жена на
мою  зарплату  себя  в  ходячий  галантерейный  магазин  превратила.  И  еще
жаловалась теще, что я мало получаю. Да, и чтоб теща спокойная имелась. А то
мою  бывшую тещу  надо  было  специальным указом  правительства к  холодному
оружию приравнять.  Нет, к огнестрельному.  Массового уничтожения!  Ну, вот,
вроде, все...
     - Подождите минуточку,  - сказала  мне девушка,  утирая носовым платком
выступившие на  лбу крупные капли пота. -  Сейчас компьютер  подыскивает вам
варианты.  Когда  он закончит, на экране появится фотография  женщины  вашей
мечты...  Ну  что  ж,  поздравляю вас!  Кажется,  нам удалось найти для  вас
идеальную   пару.   Взгляните  сюда,   все  данные   полностью  совпадают  с
высказанными вами пожеланиями.
     Я  поднял глаза  и  едва не  потерял сознание.  Схватившись  руками  за
краешек  стола, чтобы удержать  равновесие, я тщетно  пытался  унять дрожь в
коленях.
     - Что с вами? Вам плохо? - Донесся откуда-то издалека голос симпатичной
блондинки.
     - Нет, нет, все в порядке... - Ответил я и еще раз взглянул  на монитор
компьютера.
     Со светящегося экрана мне улыбалось изображение... моей бывшей жены.



ГИМНАЗИСТКИ

     Стояло солнечное  июньское  утро.  Право, не  скажу точно, было ли  оно
действительно солнечным,  однако ж высокое звание сочинителя обязывает  меня
нарисовать   благородному  читателю   пейзаж  места   действия  прежде,  чем
приступить к самому действию. Потерпите, благородный читатель.
     Так вот, стояло солнечное  июньское  утро. Воздух был тепл и  недвижим,
небесный  свет  касался  золотом  листьев  пыльного  шиповника,  росшего  на
неухоженном  газоне  по  обочинам  улицы,  ронял  яркие  блики  на  неровную
мостовую.  За  шиповником  начиналась  лестница,  поднимавшаяся  к  высокому
каменному зданию, где располагался некогда самый что ни на есть обыкновенный
техникум. Собственно,  техникум и  остался на  том же месте, только обрел он
ныне вторую жизнь, второе дыхание, получив гордое наименование - гимназия.
     Я неспеша прогуливал по тротуару радостно молотящего в воздухе длинными
курчавыми  ушами  коккер-спаниеля и наслаждался погодой.  Спаниель  деловито
подымал  лапу подле каждого встречающегося ему  попутно  предмета. Нам  было
хорошо и уютно вдвоем.
     И вот, в этот  прекрасный миг возвышенных мечтаний о прохладной  ванне,
газете  и  предстоящем  обеде,  идиллия  была  нарушена  весьма  неожиданным
образом. А  именно дверь в вершине лестницы оглушительно хлопнула и на улицу
выбежали две смеющиеся гимназистки.
     Как и все  юные  особы,  эти  были хороши собою, веселы  и  беззаботны.
Спаниель, бросив обнюхивать шиповник, бесцеремонно  поспешил познакомиться с
их  туфлями, но, не  обнаружив, видимо,  в их  запахе ничего  значительного,
засеменил было далее.
     - Ах, какая  прелесть!  - Воскликнула одна из гимназисток, обращаясь не
то ко  мне, не то к спаниелю.  С этими словами она  ухватила собаку  за шею,
вызвав таким действием  несказанное удивление последней, и принялась усердно
мять ее холку. Пес лениво махнул хвостом.
     - Нет, ты только посмотри, Любочка, какое милое существо, не правда ли?
- Обратилась  она  к  подруге,  глядя тем временем  в  глаза разомлевшему от
нежданного счастья псу.
     - Да,  чудесное существо, - подтвердила со знанием дела Любочка, бросая
заинтересованный взгляд в мою сторону, - полностью с тобою согласна.
     Я  отвернулся  и  закурил,  терпеливо ожидая, когда  у девушек  пройдет
приступ  умиления.  Но  не  тут-то  было:  юные  особы,  кажется,  прекрасно
сознающие, что являются  не кем-либо, а  студентками петербургской гимназии,
чудесного города, где есть губернатор, кондуктора и  даже городовые, решили,
не уходить, не учинив подобающую приличию беседу в пару фраз.
     - Ах, скажите, сударь, где вы приобрели  столь очаровательное создание?
-  Спросила  первая,   продолжая  тискать  собаку,  -   ведь  не  иначе,  на
какой-нибудь породистой выставке, правда?
     - Что вы, сударыня, - правдиво отозвался я, -  на птичьем рынке, за три
рубля.
     Признаться, я был слегка поражен неожиданной обходительностью ее манер.
Одно слово - Петербург!
     - Ах, вы, вероятно, обманываете  меня! - Засмеялась она. - Скажите, что
обманываете!
     -  Ну...  -  Смутился я, - Немного,  пожалуй. Не  за три,  а за  три  с
полтиной.
     Девушка засмеялась добродушным смехом.
     -  Вы  так  развесилили  меня,  право... - Произнесла она, и я вторично
умилился  ее утонченному  воспитанию. Чудо! Может  быть, не зря  это  все  -
подумал я - Петербург, кондуктора, городовые... Может быть, так оно и должно
быть,  чтобы  в  прекрасном,  чистом городе,  жили прекрасные  обходительные
люди...
     -  Да,  вы так  развесилили меня,  право,  что  я, видит Бог,  едва  не
уписалась тут со смеху!
     - Что ты,  Ира! -  Воскликнула ее подруга. - Разве можно говорить такие
вещи при незнакомом нам человеке!
     Она улыбнулась мне извиняющейся улыбкой.
     -  Не  слушайте  ее,  сударь,  она,  блин,  немного  на  башку  того...
Долбанутая... Надеюсь, вы не обиделись?
     -  Нет,  что  вы...  -  Развел  я  руками,  польщенный заботой  о  моем
самолюбии. - С чего бы?
     -  Не знаю,  - пожала  плечами она,  - тут на днях один козел старый от
таких слов чуть на  асфальт  не звезданулся.  Я вот  и  подумала,  вдруг  вы
тоже... Как этот... Интеллигент хренов...
     - Нет, нет, - поспешил заверить я, - я не того... в общем не то, что вы
сказали...
     - А, ну тогда порядок. - Отозвалась она и обратилась к своей напарнице.
- Пойдем, кончай животное мучать. Давай быстрей, опаздываем, на хрен!
     И, обернувшись ко мне, добавила:
     - До свидания!
     - Прощайте... - Ответил я, и немного подумав, добавил: - блин.
     Одно слово- Петербург! Невский проспект, городовые, кондуктора...
     Куда мы идем, господа?


ИЗМЕННИЦА

     Эта  весьма  любопытная  и  довольно  поучительная   история  произошла
довольно  давно,  аж  в самом что  ни  на есть  тысяча девятьсот  шестьдесят
третьем  году. А может быть, и в шестьдесят первом,  кто теперь вспомнит? Но
не это важно. Произошла она, к
     слову сказать, в небольшом  поселке колхозного  типа  Вейшино, что  под
тогда  еще Ленинградом, городом-героем, между прочим. А может  быть, и не  в
Вейшино,  не  знаю точно. Но, кажется, под Ленинградом. Впрочем, это тоже не
играет особой роли в фабуле данного сатирического повествования.
     А  началась история эта прямо-таки  прозаически. Можно  даже сказать  -
очень обыденно. То есть,  другими словами, три мужика пахали поле.  Что тут,
позвольте  спросить, романтичного? Такого,  с позволения сказать, достойного
для занесения в анналы мировой литературы? А то, что пахали они на тракторе.
На тракторе, не побо-
     юсь этого  слова, марки  "беларусь". Таком  мощном, сильном, советском,
простите  за выражение,  тракторе. И вот трактор этот ни  с того  ни  с сего
возьми да и провались под землю.
     Сначала мужики подумали что  это у них с  похмелья. Присмотрелись  - ан
нет,  ушел их трактор по самое что ни на есть неприличное слово в грунт, а с
обоих сторон от него  бревна старые  из-под земли торчат.  Блиндаж,  значит,
военный. Стоял себе в лесу,
     потом  присыпало его  земелькой-то, лес порубили, пни  повыдергивали, а
блиндаж остался. И вот бревнышки, значит, в нем подгнили и  провалились вниз
вместе со злосчастным трактором.
     Поудивлялись мужики всякими заковыристыми выражениями и полезли они тот
трактор  вытаскивать.  Смотрят  -  в блиндаже ящик стоит. Ничей. И вроде как
внутри чего-то есть. Поглядели - и вправду  есть. Лежат  в том ящике бутылки
стеклянные,   в   них   плещется  что-то  подозрительное,  и   на  этикетках
по-иностранному  написано.  "Шнабс", вроде.  Не  иначе как отрава,  чтоб  ею
победоносные советские танки взрывать. В общем, мэйд ин ненаше, да и на вкус
- параша. Хотя спиртом пахнет. Мужики отраву эту, значит, внутрь употребили:
дескать, жизнь за родину отдать не жалко, главное,
     чтоб врагам не досталось. Глядят - а рядом еще ящик стоит. Хоть в газах
и двоится, а ящик кажется  целый. Ну и решили они проверить: вдруг еще какой
гадости  подлые  враги   припасли?  Гадости  в  ящике  не  оказалось,   зато
обнаружилась там немецкая форма  с касками и  автоматами,  и даже офицерская
фуражка с орлом и свастикой отыскалась.
     Мужики  меж собой покумекали и уговорились дружным трудовым коллективом
учинить в родном поселке шутку юмористического содержания. То есть, форму на
себя надеть, придти в клуб, где райком, и потребовать пять рублей на водку.
     И  вот идут, значит, мужики по поселку в немецкой форме, и  по сторонам
так  зло зыркают. А люди вокруг в обморок падают. Один из шутников, тот, что
тракторист, немецкий в школе изучал, пока пять лет в шестом классе учился. И
вот для пущего страху говорит он на иностранном языке всякие  разные  слова.
Вроде того, что: "их
     бин  хендехох цурюк  штрассе хундер, едмить твою  медь". А друзья  его,
чтоб не  отставать  в  образованности, поддакивают:  "йа, йа, штрассехундер,
твою туда".
     Приходят они  в таком вот виде в райком. А  там  заседание полным ходом
идет, обсуждается, значит,  линия партии. Ну, друзья наши,  для начала, чтоб
пять рублей вернее  дали,  всех  коммунистов и комсомольцев к  стене  зовут,
вроде как на  расстрел. А председателя  - в особенности, чтоб он им выговоры
за водку на работе не писал. Дело ясное, в поселке-то все коммунисты, никому
первому к стене идти не хочется, вот и сидят они как сидели, сердешные, друг
на  дружку  поглядывают. А секретарь, напугамшись,  участковому  милиционеру
звонит, который один на три деревни. Приезжайте, говорит, Иван  Кузьмич, тут
без вас никак. Тут трое фашистов из лесу
     пришло с автоматами, сейчас всех убивать станут.  А вы  - отвечает Иван
Кузьмич  -  проспитесь  хорошенько, вам  фашисты мерещиться и перестанут.  И
трубку бросает, неделекатно так, безответственно.
     Ну, друзья наши уж злятся. Давайте, говорят, коммунисты, выходите, а то
всех   как   есть  укокошим.  Секрктарь   пьет  валерьянку  и  опять  звонит
милиционеру.  Все  остаются  по местам,  спорят, кто первым пойдет, и  кому,
соответственно, укокошенным быть. Тут бабка одна  вскакивает. Думает,  ежели
она врагам  сейчас  поможет, ее  старую,  может, пожалеют. Может, курей, или
даже гуся не унесут.
     "Вася,  -  говорит,  - ты ж  у нас парторг  комсомольской  организации.
Выходи давай, не губи честных людей. А  ты, Петя, чего сидишь?  Ты  ведь зам
секретаря  парткома по жилищным  вопросам! И ты,  Ваня,  давай,  выходи,  ты
стенгазету рисуешь, где "пьянству-бой!" написано"...
     Тут  и милиционер подъехал. Мужики  руками разводят,  ничего  не знаем,
говорят, пошутили. Ну, им всем по пятнадцать суток исправительных  работ  на
благо  трудящихся и вкатали, за хулиганство, значит. А бабке той десять  лет
присудили, за измену родине. Отпустили потом, правда.
     Вот  такая  вот  грустная  история  получается.  В  чем   же  суть   ее
юмористич