Джон Чивер.
Рассказы

Сент-джеймский автобус
Химера
Пять сорок восемь
Перси
Наваждение
Бриллианты Кэботов
Монтральдо
День, когда свинья упала в колодец
Грабитель из Шейди-Хилла
Еще одна житейская история



    Джон Чивер.
    Сент-джеймский автобус

   -----------------------------------------------------------------------
   Пер. - Н.Галь.
   В кн.: "Джон Чивер. Семейная хроника Уопшотов. Скандал в семействе
   Уопшотов. Рассказы". М., "Радуга", 1983.
   OCR & spellcheck by HarryFan, 19 July 2001
   -----------------------------------------------------------------------



   Автобус, доставляющий учеников и учениц в Сент-джеймскую протестантскую
епископальную школу, отходит в восемь часов утра  от  угла  Парк-авеню,  в
районе Шестидесятых улиц. В такую рань иные родители, отводящие  детей  на
остановку, еще не выспались и не  успели  выпить  кофе;  зато,  если  небо
ясное, это лучшее время дня: солнечные лучи совсем по-особенному  освещают
город, и в воздухе  разлита  бодрящая  свежесть.  В  этот  час  кухарки  и
швейцары прогуливают собак, а привратницы старательно,  с  мылом  отмывают
резиновые коврики у порога. Однажды  родители  и  дети  видели,  как  брел
восвояси гуляка в смокинге, вывалявшийся в опилках, вообще же следы ночной
жизни в эту пору - редкость.
   Осенью, когда начались  занятия,  на  этой  остановке  ждали  школьного
автобуса пять учеников, все - обитатели здешнего квартала  многоквартирных
домов, построенных из светлого камня. Две девочки - Луиза и Эмили  Шеридан
- были новенькие. Еще трое - мальчик  по  фамилии  Прюит,  Кэтрин  Брюс  и
малышка Армстронг - ездили автобусом  Сент-джеймской  школы  и  в  прошлом
году.
   Мистер Прюит отводил сына к остановке на углу каждое утро. Они  были  в
костюмах от одного портного и оба, здороваясь с дамами, слегка прикасались
к шляпе. Кэтрин Брюс, уже не такая маленькая, могла бы дойти до  остановки
одна, но она была близорука,  и  потому  ее  провожал  отец,  а  когда  он
отлучался из города по делам, ее приводила горничная. Первая жена  Стивена
Брюса, мать Кэтрин, умерла, и  он,  не  в  пример  многим  отцам,  был  на
редкость внимателен к дочери. Кэтрин была рослая, крупная девочка,  но  он
ласково держал ее за руку, переводил через улицу и, стоя на углу,  бывало,
обнимал ее за плечи. От  второго  брака  у  него  детей  не  было.  Миссис
Армстронг отводила дочь на автобусную  остановку  только  в  тех  случаях,
когда не удавалось послать горничную или кухарку. Миссис  Шеридан,  как  и
миссис Армстронг, передоверяла эту обязанность горничной, но не так часто.
По крайней мере три раза в неделю она приходила на угол с  дочерьми  и  со
старым шотландским терьером на поводке.
   Сент-джеймская школа невелика, и родители,  стоя  на  углу  в  ожидании
автобуса, доверительно беседовали. Мистер Брюс был знаком с зятем  мистера
Прюита и приходился троюродным братом женщине, с которой миссис  Армстронг
в школьные годы делила комнату в пансионе.  У  миссис  Шеридан  и  мистера
Прюита нашлись общие друзья.
   - Вчера вечером мы виделись с вашими друзьями, - сказал  однажды  утром
мистер Прюит. - Вы ведь знаете Марчисонов?
   - О да, да, - сказала миссис Шеридан.
   Она никогда не  довольствовалась  простым  утвердительным  ответом,  но
всегда говорила "О да, да" или "Да-да-да".
   Миссис Шеридан одевалась очень просто, и в волосах  ее  уже  проступала
седина.  Она  не  была  ни  миловидна,  ни  соблазнительна   и   рядом   с
золотоволосой миссис Армстронг казалась некрасивой; но у нее  были  тонкие
черты лица и стройная, изящная  фигурка.  Прекрасно  воспитанная  женщина,
решил мистер  Брюс;  наверно,  ей  лет  тридцать  пять,  и  у  нее  хорошо
поставленный дом и отменный порядок в чувствах: такие женщины по природной
своей доброте все что угодно примут и стерпят. Под  ее  кроткими  манерами
угадывается  натура  сильная  и  властная.  Должно  быть,  она  выросла  в
добропорядочной семье  и  чтит  все  добродетели,  какие  прививает  своим
питомцам  привилегированная   закрытая   школа:   мужество,   достоинство,
скромность и честь. В то утро в ее "О да, да" ему  послышалось  счастливое
сочетание хороших манер и живости духа.
   Мистер Прюит все еще говорил миссис Шеридан, что видится с ее друзьями,
а вот с нею  встретиться  как-то  не  довелось.  Мистера  Брюса,  который,
притворяясь, будто читает газету, подслушивал их разговор, это обрадовало;
Прюита он недолюбливал, а к миссис Шеридан относился с  уважением;  но  он
понимал, что те двое неминуемо встретятся где-нибудь еще, кроме автобусной
остановки, и вот однажды Прюит снял шляпу перед миссис Шеридан и сказал:
   - Не правда ли, вечер был очень приятный?
   - О да, да, - сказала миссис Шеридан.
   Затем мистер Прюит спросил, когда она и ее супруг ушли, и она ответила,
что около полуночи. Ей, по-видимому, не очень-то хотелось разговаривать  о
вчерашнем приеме, но она учтиво отвечала на все вопросы Прюита.
   Она  понапрасну  тратит  время,  подумал  Брюс:   Прюит   болван,   она
заслуживает лучшего. Казалось бы, чего ради  ему  недолюбливать  Прюита  и
уважать миссис Шеридан, и все же  он  был  доволен,  когда  однажды  утром
застал на углу только миссис Шеридан с дочками  и  собакой,  а  Прюита  не
было. Он поздоровался.
   - Доброе утро, - ответила она. - Видно, мы пришли слишком рано.
   Кэтрин и старшая девочка Шеридан заговорили о чем-то друг с дружкой.
   - Мне кажется, я была знакома с матерью Кэтрин, - учтиво сказала миссис
Шеридан. - Вы ведь были женаты на Марте Чейз?
   - Да.
   - Я знала ее по колледжу. Правда, не  очень  близко.  Она  была  курсом
старше. Сколько лет вашей Кэтрин?
   - Летом исполнилось восемь, - сказал мистер Брюс.
   - У нас есть брат, - сказала младшая девочка Шеридан, она стояла  рядом
с матерью. - Ему тоже восемь лет.
   - Да, детка, - сказала миссис Шеридан.
   - Он утонул, - сказала девчурка.
   - Я вам глубоко сочувствую, - сказал мистер Брюс.
   - Он очень хорошо плавал, - продолжала девочка, -  только,  наверно,  у
него была судорога. Понимаете, тогда была гроза, и мы все ушли на лодочную
станцию, и не посмотрели, и...
   - Это было так давно, детка, - мягко сказала миссис Шеридан.
   - И совсем не так давно, - возразила девочка. - Только летом.
   - Да, детка, - сказала мать. - Да, да.
   Брюс не заметил на ее лице ни следа боли или старания  скрыть  боль,  и
эта невозмутимость показалась ему высшим проявлением ума и  такта.  Больше
они не разговаривали,  только  стояли  рядом,  пока  не  пришли  остальные
родители с детьми, и в ту  же  минуту  появился  автобус.  Миссис  Шеридан
подозвала старого терьера и пошла по Парк-авеню, а мистер Брюс взял  такси
и поехал на службу.
   В конце октября, в пятницу, дождливым  вечером  мистер  и  миссис  Брюс
поехали на такси в Сент-джеймскую школу на родительское собрание. Один  из
старших учеников провел их на места в последних рядах.  Алтарь  сейчас  не
внушал священного трепета, на возвышении между скамьями для  певчих  стоял
директор, дожидаясь, пока рассядутся замешкавшиеся родители. Он  досадливо
дергал и теребил свое облачение, потом откашлялся, призывая  тем  самым  к
молчанию.
   - От лица преподавателей и попечительского совета,  -  начал  он,  -  я
приветствую здесь сегодня родителей всех  учеников  Сент-джеймской  школы.
Сожалею, что погода нынче вечером  к  нам  немилостива,  однако  ненастье,
по-видимому, никого из вас не удержало дома. - Это  сказано  было  не  без
ехидства, словно  все  явились  только  из  боязни  его  прогневать  своим
отсутствием. - Прежде всего, - продолжал он, - помолимся  о  благоденствии
нашей школы. Верую во единого  бога  отца,  вседержителя,  творца  неба  и
земли...
   Присутствующие преклонили колена, склонили  головы  -  все  вместе  они
выглядели несокрушимым оплотом общества ныне и присно и во веки  веков.  И
когда молитва была окончена, директор заговорил именно  об  олицетворяемых
ими постоянстве и долговечности.
   - Хочу сообщить вам сегодня весьма интересные сведения, - сказал он.  -
В нынешнем году к нам поступили шестнадцать детей,  у  которых  не  только
отцы и матери, но и дедушки  с  бабушками  были  учениками  Сент-джеймской
школы. Я полагаю, цифра весьма  внушительная.  Сомневаюсь,  чтобы  тем  же
могла похвастать какая-либо другая школа в нашем городе.
   Последовала  краткая  речь  в  защиту   строго   традиционной   системы
воспитания, а тем временем мистер Брюс увидел впереди, за несколько рядов,
миссис Шеридан. Подле нее сидел высокий брюнет,  держащийся  очень  прямо,
должно быть муж. После речи директор предложил  задавать  вопросы.  Первый
вопрос задала мать, которая просила совета - как обуздать детей, чтобы  не
сидели часами перед телевизором. Пока директор ей отвечал,  Брюс  заметил,
что супруги Шеридан о чем-то заспорили. Спорили шепотом, но,  по-видимому,
очень горячо. И вдруг миссис Шеридан прекратила разговор. Больше ей нечего
было сказать. Шея мистера Шеридана побагровела. Он наклонился  к  жене  и,
качая головой, продолжал шепотом что-то доказывать. Миссис Шеридан подняла
руку.
   - Слушаю вас, миссис Шеридан, - сказал директор.
   Мистер Шеридан взял пальто и котелок и, повторяя  "Виноват,  простите",
"Благодарю вас", "Виноват", пробрался мимо соседей вдоль скамьи и вышел из
церкви.
   - Слушаю вас, миссис Шеридан, - повторил директор.
   - Я хотела бы  знать,  доктор  Фрисби,  думали  ли  когда-нибудь  вы  и
попечительский  совет  о  том,  чтобы  принимать  в  Сент-джеймскую  школу
детей-негров?
   - Три года тому назад этот вопрос уже возникал,  -  с  досадой  ответил
директор, - и по  этому  поводу  представлен  был  доклад  попечительскому
совету. Им интерес совались крайне редко, но, если желаете, я распоряжусь,
чтобы вам прислали копию.
   - Да, я хотела бы познакомиться  с  этим  докладом,  -  сказала  миссис
Шеридан.
   Директор кивнул, и она снова села.
   - У вас вопрос, миссис Таунсенд? - сказал директор.
   - Я хотела  бы  спросить  насчет  науки  и  религии  -  сказала  миссис
Таунсенд. - Мне кажется, преподаватели  научных  дисциплин  преувеличивают
значение естественных наук в ущерб религиозному чувству, особенно  в  том,
что касается сотворения мира. Мне кажется...
   Миссис Шеридан взяла перчатки и, учтиво улыбаясь и повторяя "Извините",
"Благодарю вас", "Извините, пожалуйста", быстро  прошла  мимо  соседей  по
ряду. Брюс слышал, как простучали ее каблучки по плитам пола,  и,  вытянув
шею, увидел, как она шла к выходу. Она толкнула тяжелую створку  двери,  в
церковь ворвался шум дождя и уличного движения - и вновь утих, когда дверь
захлопнулась.


   Однажды  на  следующей  неделе,  к  концу  дня,  во   время   заседания
акционеров, мистера Брюса позвали  к  телефону:  звонила  жена.  Пусть  он
зайдет за Кэтрин в манеж и после  урока  верховой  езды  привезет  девочку
домой. Он возмутился, что его ради этого звонка вызвали с заседания, а без
него всем стал распоряжаться один дотошный старик - он  притащил  с  собою
Робертсов "Свод правил". Рассмотрение вопроса, который можно  было  решить
быстро и просто, бесконечно затянулось, и заседание свелось к утомительным
и жарким словопрениям. Как только оно кончилось, Брюс доехал на  такси  до
Девяностых улиц и прошел в крытый манеж. Кэтрин и еще несколько девочек  в
темных костюмах и шляпах  для  верховой  езды  двигались  по  кругу.  Было
холодно и сыро, ярко горели лампы под крышей, зеркала вдоль стен запотели,
и по ним сбегали струйки, учительница обращалась к девочкам  с  изысканной
учтивостью. Мистер Брюс отыскал глазами дочь. Кэтрин - дурнушка, в  очках,
светлые волосы свисают прямыми длинными прядями. Она  девочка  понятливая,
послушная,  и  сент-джеймское  воспитание  уже  начинает   сказываться   в
выражении ее лица. Когда урок закончился, Брюс вернулся в переднюю.  Здесь
он застал миссис Шеридан, она ждала своих дочерей.
   - Разрешите довезти вас до дому? - предложил мистер Брюс.
   - Да-да, конечно, - сказала миссис Шеридан.  -  Мы  собирались  поехать
автобусом.
   К ним присоединились девочки, и все они вышли на улицу  и  стали  ждать
такси. Уже стемнело.
   - Меня заинтересовал вопрос, который вы задали на собрании родителей, -
сказал Брюс.
   Он  солгал.  Вопрос  этот  ничуть  не  занимал  его,  а   если   бы   в
Сент-джеймскую школу начали принимать негров, он забрал бы оттуда Кэтрин.
   - Я рада, что хоть кто-то заинтересовался, - сказала миссис Шеридан.  -
Директор был взбешен.
   - Вот это для  меня  было  самое  интересное,  -  сказал  мистер  Брюс,
стараясь держаться поближе к истине.
   Подъехало такси, и они сели в машину. Брюс довез миссис Шеридан  до  ее
дома и провожал глазами, пока  она  с  девочками  не  вошла  в  освещенный
вестибюль.


   Миссис Шеридан забыла ключ, и ей отворила горничная. Было уже  довольно
поздно, а она пригласила на вечер гостей. Дверь в комнату  мужа  оказалась
закрыта, и миссис Шеридан умылась и переоделась к ужину, не  повидав  его.
Причесываясь, она услышала, как он прошел в гостиную и включил  телевизор.
При посторонних Чарлз Шеридан всегда отзывался о телевидении презрительно:
"Ей-богу, не понимаю, как можно смотреть эту ерунду. Я уже,  наверно,  год
не включал телевизор". Сейчас жена услышала, что он хохочет во все горло.
   Она вышла из своей комнаты и пошла коридором в столовую проверить,  все
ли  там  приготовлено.  Потом  через  буфетную  прошла  в  кухню  и,  едва
переступив порог, почуяла неладное. За столом,  возле  кухонной  раковины,
сидела Элен, горничная, и  плакала.  Анна,  кухарка,  отставила  недомытую
кастрюлю, чтобы не упустить ни словечка из предстоящего разговора.
   - Что случилось, Элен? - спросила миссис Шеридан.
   - Он удершал двенадцать долларов из моего шалованья, миссис Шеридан,  -
сказала Элен; она была родом из Австрии.
   - А за что, Элен?
   - За тот день, когда я обожглась. Вы мне тогда велели пойти к  доктору,
правда?
   - Да.
   - А он за это удершал двенадцать долларов из моего шалованья.
   - Не волнуйтесь, Элен, - сказала миссис Шеридан. -  Завтра  я  дам  вам
чек.
   - Хорошо, мэм, - сказала Элен. - Спасибо, мэм.
   Из буфетной в кухню вошел мистер Шеридан. В темном костюме он был очень
хорош собой.
   - А, ты здесь, - сказал он жене. - Давай выпьем  чего-нибудь,  пока  не
собрались гости. - И обернулся к горничной:  -  Получали  вы  в  последнее
время письма от родных?
   - Нет, мистер Шеридан, - сказала Элен.
   - А где они живут?
   - В Миссигане, мистер Шеридан, - ответила горничная и  хихикнула,  хотя
над тем, что она так и не научилась выговаривать "Мичиган", он  подшучивал
уже тысячу раз и это ей порядком надоело.
   - Где-где? - переспросил хозяин.
   - В Миссигане, мистер Шеридан, - повторила горничная.
   Он расхохотался.
   - Ей-богу, это забавно, - сказал он, обнял жену за талию, и они пошли в
столовую чего-нибудь выпить.


   Мистер Брюс вернулся к домашнему очагу много более приятному. Лоис, его
жена, была хорошенькая и встретила его очень нежно. Они сели и  выпили  по
коктейлю. Жена сказала:
   - Сегодня с утра мне  звонила  Маргерит.  Она  говорит,  Чарли  потерял
место. Когда зазвонил телефон, я сразу почувствовала -  что-то  случилось,
сразу почувствовала. Не успела снять трубку, а уже знала, случилось что-то
плохое. Сначала я подумала, что звонит бедняжка  Элен  Лакмен.  На  нее  в
последнее время свалилось столько несчастий, я  так  за  нее  волнуюсь.  А
потом слышу голос Маргерит. Она сказала, что бедный Чарли просто  молодец,
удивительно хорошо держится и твердо решил найти место еще лучше.  Он  всю
Америку изъездил по делам этой фирмы, а теперь они взяли  и  уводили  его.
Когда Маргерит позвонила, я еще не вставала, я осталась в постели,  потому
что утром у меня  опять  побаливала  спина.  Ничего  серьезного,  нет-нет,
ничего серьезного... но боль ужасная, завтра пойду к  доктору  Парминтеру,
надеюсь, он мне поможет.
   Лоис была слабенькая и хрупкая, когда мистер  Брюс  только  еще  с  нею
познакомился.  Это  придавало  ей  особенную   прелесть.   В   ее   жизни,
рассказывала она, был год, когда врачи  не  надеялись,  что  она  выживет,
отчасти поэтому кожа у  нее  такая  необыкновенно  бледная  и  нежная.  Ее
хрупкое здоровье объясняется сочетанием случая и наследственности,  и  она
ничуть не виновата, что подвержена простудам, легко утомляется  и  уже  за
десять шагов от куста сумаха у нее начинает зудеть кожа.
   - Я очень огорчен, что у тебя болит спина,  дорогая,  -  сказал  мистер
Брюс.
   - Ну, я не весь  день  лежала  в  постели,  -  сказала  жена.  -  Около
одиннадцати встала, позавтракала с Бетти и выходила кое-что купить.
   Лоис Брюс, как многие жительницы Нью-Йорка, уйму  времени  проводила  в
магазинах на Пятой авеню. Рекламные объявления в газетах она  читала  куда
внимательней, чем ее муж - финансовую страницу. Ходить по магазинам -  это
было ее главное занятие. Ради этого она поднималась с одра болезни.  Самый
воздух универсальных магазинов был для нее целителен. Бывало, она начинает
свой день у  Альтмана  -  купит  на  первом  этаже  пару  перчаток,  потом
поднимется на лифте и посмотрит каминные щипцы. Купит у  Лорда  и  Тэйлора
сумочку, крем для лица, приценится к кофейным столикам,  к  материалу  для
обивки и бокалам для  коктейлей.  "Вы  вниз?"  -  спросит  лифтера,  когда
откроются дверцы лифта, и, если лифтер ответит "наверх",  Лоис  все  равно
войдет в кабину, вдруг решив, что  ей  может  понадобиться  что-нибудь  из
белья или из мебели. Возьмет у Сакса пару туфель и сорочку, пошлет  матери
салфетки от Мосса, купит у Де Пинна букет цветов, у Бонуита притирание для
рук, платье у Бендела. К этому времени и  голова  и  ноги  у  нее  приятно
отяжелеют от усталости, в ресторане Тиффани уже заняты будут все  столики,
зажгутся фонари экипажей возле отеля "Плаза". Лоис купит торт у Диена - на
последней остановке своего маршрута - и в ранних  сумерках  пойдет  домой,
усталая и довольная, точно честный труженик после рабочего дня.
   Сели ужинать. Лоис следила, как  муж  пробует  суп,  увидела,  что  суп
понравился, и улыбнулась.
   - Вкусно, да? - сказала она. - Сама я не  могла  попробовать...  я  уже
неделю ни к чему такому не прикасаюсь, но я не хотела говорить милой Кэти,
она бы обиделась, и не хотела ее  хвалить,  вдруг  суп  нехорош.  Кэти!  -
окликнула она через буфетную. - Ваш суп - объедение!


   Всю следующую неделю миссис Шеридан не появлялась на углу Парк-авеню. В
среду, возвращаясь со службы, мистер Брюс зашел за Кэтрин  в  танцевальный
класс. Девочки Шеридан тоже брали уроки танцев, и в вестибюле Чарден-клуба
он поискал глазами их мать, но ее там не было. Он не видел  ее  до  самого
воскресенья, когда под вечер пошел за Кэтрин, которая была на дне рожденья
у какой-то подружки.
   Лоис нередко просиживала с приятельницами за картами до семи  часов,  и
потому в конце дня мистеру Брюсу  приходилось  заезжать  за  Кэтрин  после
какого-нибудь детского праздника и  ждать,  пока  она  чинно  поблагодарит
хозяев и простится. На улице холодно и темно; в комнатах,  где  собирались
дети, жарко, пахнет сластями и цветами. Среди друзей и родных он нередко с
удовольствием встречал тех, с кем когда-то провел лето или учился в школе.
Порой такие детские праздники бывали весьма изысканны, а однажды за Кэтрин
понадобилось зайти в  апартаменты  "Уолдорф-Тауэрс",  где  шести  девочкам
устроил роскошный прием какой-то стеклозаводчик.
   В тот воскресный вечер горничная-ирландка сметала с  ковра  в  коридоре
ореховую скорлупу, над ее седой головой качались  под  потолком  упущенные
воздушные шары, и мистер Брюс увидел  одетого  клоуном  карлика,  которого
помнил еще по праздникам своего детства. Старик повторял все те же  трюки,
развлекал детей все теми же шуточками и гордился, что узнает в лицо  и  не
забыл имен почти  всех  своих  зрителей,