ШЛОМО ВУЛЬФ 
   ИЗ ЗИМЫ В ЛЕТО 
 
   "Ну и подарочек от лучшей подруги, - криво улыбнулась  Юлия,  разглядывая
пут„вку с рекламой тура "ИЗ ЗИМЫ В ЛЕТО". - Словно нарочно  Томка  мне  мужа
портит. Да этот тур всем  известен,  как  плавбардак."  "Не  удивительно,  -
осторожно подтвердил Евгений, любуясь на фотографию с раздетыми женщинами на
фоне океанской тропической сини. - Зима только начинается, все давно  забыли
о пляжном виде в нашей северной стране, настроились на ваши шубки и шапки, а
тут такая аномалия - на вторые сутки после отхода из Владивостока  по  всему
лайнеру голые тела. Я вовсе не уверен, что сохраню верность..."  "Зато  я  в
тебе уверена, - хохотнула Юлия, небрежно целуя мощный загривок мужа.  -  Что
делать, если даже Тома не смогла  достать  вторую  пут„вку.  Однако,  время!
Присели на дорожку и на станцию."
   Вот таким образом на четырнадцатом году  Нового  курса  КПСС,  названного
неофициально андроповским переделом, на одном из подмосковных перронов можно
было  видеть  элегантную  стройную  женщину  в  шубке,   которая   провожала
импозантного высокого мужчину с дорожной сумкой через плечо.  Вторую  неделю
шли   непрерывные   снегопады,    сопровождаемые    глубокими    оттепелями.
Довольно-таки, скажу я вам, мерзкая погода начала  зимы  в  средней  полосе.
Наша  пара,  если  пристально,  вот  так,  к  ней  приглядеться,  была  явно
еврейской, хотя наших героев звали Юлией и Евгением Краснокаменскими. Но кто
бы стал к ним так приглядываться и, главное, зачем? К моменту  начала  моего
правдивого повествования давно выяснилось, что можно одним указом в огромной
стране, главном резервуаре мирового сионизма, ликвидировать всех  евреев  до
единого. И ни одного из них при этом не только не убить или  там  выслать  в
специально для такого  случая  вроде  бы  придуманную  Еврейскую  автономную
область, не только не обидеть, а, страшно даже такое  написать,  очень  даже
удовлетворить  представителей  нашей  гордой  нации.  Для  этого   оказалось
достаточным просто исключить знаменитую пятую графу в паспорте и в  анкетах,
отменив тем самым единственный признак самого понятия "еврей"  применительно
к советским людям. То есть попросту сделать идентификацию  личности,  как  в
приличных  странах,  где  самый  что  ни  на  есть  ч„рный  негр  записан  в
удостоверении личности американцем. Кто не верит, пусть  протр„т  глаза  или
убирается в  свой  Израиль,  где  вполне  другая  система.  В  советских  же
паспортах или там анкетах после указа  национальность  естественным  образом
определялась для всех граждан сочетанием места рождения и родного  языка,  а
не давней и давно забытой  религией  предков.  А  поскольку  еврей  вс„-таки
меньше похож на негра, чем упомянутый афроамериканец, то прямо совсем власти
народ запутали, кто есть кто. Тем более, что не  только  разрешалось,  но  и
рекомендовалось  поменять  какие-то  нелепые  нерусские  имена   и   фамилии
обладателей родного русского языка на близкие по смыслу  нормальные.  Вот  и
прощался со своей женой здесь, на перроне не Евсей  Аронович  Розенштейн,  а
Евгений Андреевич Краснокаменский,  1960  года  рождения,  уроженец  Москвы.
Антисемиты, как  писали  потом  историки,  растерялись,  потеряв  почву  под
ногами. Тем  более  потеряли  смысл  происки  сионизма  при  такой  массовой
мимикрии. Какие у нас, к дьяволу, обиженные и  угнет„нные  граждане  галута?
Найдите дн„м с огн„м у нас хоть одного еврея по  паспорту  или  хотя  бы  по
внутреннему убеждению, господа сионисты! Ах, такие  то?  Ну,  то  же  просто
психически нездоровые люди,  их  только  пожалеть  можно,  мы  их  и  лечим,
господа, мы гуманисты, мы не позволим использовать больных в  ваших  грязных
политических  играх...  Скажем,  вот  эта  самая  симпатяга  в  шубке,   она
давным-давно уже не Эля Розенштейн. Что она когда-то была Элей  никто  и  не
помнит. Безработицы у нас нет. Любой бывший еврей, чтобы никто и никогда так
и не узнал о его т„мном прошлом, мог перейти на другую работу. Внешность? Не
смешите меня! Всем известно, что самые типичные жиды на свете  -  это  щирые
хохлы. Тем более, что Юля завела себе моду носить блонд-парик и тотчас стала
обычной гражданкой. Другое дело е„ отец. Тот и в период застоя, и при  любом
антисемитизме был  ну  очень  большим  советским  начальником  из  "полезных
евреев". А эту публику народ видит совсем  иначе.  Так  что  он,  никуда  не
переходя  со  своей  высокой  должности,  открыто  превратился   из   Боруха
Израилевича  Бергера  в  Бориса   Игнатьича   Горского,   которого   заглаза
переименовали в Горно-Борухского Агрессора. "В Испании, - пояснял  этнически
чистым домочадцам новообращ„нный Борис Игнатьевич, - когда еврей переходил в
христианство, он должен был принять новое имя. Но его выбор  был  не  вполне
свободен. Имя должно было совпадать с  названием  какого-нибудь  дерева  или
другого растения. Таким  образом,  его  происхождение  оставалось  известным
широкой общественности. У нас то же произошло даже  и  без  злого  умысла  -
прямым переводом немецких или  ивритских  им„н  на  русский  язык,  создавая
заведомо искусственные фамилии или нагромождение банальностей. Скажем,  наши
бесчисленные Коганы, они же Коэ
   ны в Израиле, поголовно стали то Козловыми, то Ковал„выми, хотя  логичнее
было бы Кузнецовыми. Несчастные наследственные  Ковал„вы  и  прочие  Козловы
тотчас попали под вечное тяж„лое подозрение, так как антисемиты-то никуда не
выехали  и  убеждений  своих  не  изменили,  но   действительно   пришли   в
замешательство" "Партия торжественно провозгласила в 1982 году, что отныне в
СССР нет ни евреев, ни антисемитов, ни сионистов, - заметил бывший Евсей  на
тем семейном привычно изобильном ужине. - Уже одно это - великое  достижение
андроповской   эпохи,   наряду   с   беспощадным    разгромом    брежневских
коррупционеров, реформой партии." Великое достижение, добавил про себя умный
Агрессор, забывший и в узком семейном  кругу  давать  языку  волю.  Особенно
великое  применительно  к  внешней  политике,   продолжал   размышлять   он,
подкладывая себе яства и  поддерживая  разговор.  Отказавшись  от  экспансии
коммунизма, бесполезной и для его страны, и  для  опекаемых  народов,  кроме
кучек рвущихся к власти негодяев, трезвый Юрий Владимирович "вдруг заметил",
что циклопический Китай  с  его  откровенными  претензиями  на  Приамурье  и
Приморье куда опаснее микроскопического Израиля. Поддержка арабов никогда не
имеля смысла. Посудите сами, какой нормальный руководитель  великой  державы
станет тратить четверть национального дохода на военную  поддержку  режимов,
единственной целью которых  является  предполагаемое  уничтожение  одной  из
самых маленьких стран мира, даже и засел„нной жидами?.. И что за польза даже
и от реализации этой  цели  для  огромной  советской  страны,  переполненной
собственными проблемами настолько, что вс„ шатается и вообще готово  рухнуть
к ч„ртовой матери?.. Казалось бы, Израилю наконец-то  поп„рло  в  глобальной
политической  игре!  Любая  другая  страна,  обладай   она   таким   военным
преимуществом перед соседями-врагами, тут же создала бы  для  своего  народа
режим наибольшего благоприятсвования в регионе для укрепления  своих  границ
вокруг оптимальной территории. Любая, но не насел„нная евреями...
   Впрочем, пусть товарищ Горский и дальше себе размышляет, если ему  делать
нечего, а я вам, по-моему, уже порядком поднадоел с  этой  политикой  вместо
вроде бы  анонсированной  эротики  в  океане.  Так  что,  кому  я  со  своей
политикой, евреями и Израилем наосточертел, пусть  пропустит  пару  абзацев,
потом будет легче... А прочие послушайте вс„-таки, что было дальше.  Ну,  не
может еврей остановиться, если врать начал, не может... Так  о  ч„м  это  я?
Ага, об израильтянах. Это, как известно, такой народ!  Вечно  они  нетерпимы
друг к другу, а тут вообще оборзели - стали стрелять друг в друга на Площади
Царей в Тель-Авиве, да ещ„ в ходе Ливанской войны, когда треть их  армии  за
границей. Они же живут вне реалий, в мире своих амбиций, вот и  решили,  что
после тр„х победноносных войн пора верным приструнить неверных.  А  так  как
для тр„х собравшихся вместе евреев испокон века как минимум двое - неверные,
то и пошла стенка на стенку. С одной стороны неизменно властвующие в  стране
левые  с   прорвой   киббуцников   на   сотнях   автобусов.   С   другой   -
сионисты-ревизионисты  -  правые,  вкупе  с   обиженными   "маррокань„м"   и
"пейса-тыми". И все такие  активные,  принципиальные  и  уверенные  в  своей
правоте, что начисто забыли, где  дерутся.  Зато  не  забыли  арабы,  всегда
готовые бить и спасать,  как  те  черносотенцы,  что  подарили  им  всю  эту
неубиенную жидовню, способную так  хорошо  осваивать  никчемную  для  других
наций палестинскую землю и так лихо воевать за сво„ право на  ней  работать.
Но кто же мог в 1982 ожидать, что как раз  лишившиеся  поддержки  Советского
Союза арабы нападут в очередной раз, прич„м не  так  снаружи,  как  изнутри?
Арабские лидеры тотчас сделали изумительный кульбит, демонстативно  разорвав
с "советскими предателями панарабского дела". А свято место,  как  известно,
пусто не бывает. Не менее трезвомыслящий Запад сразу сообразил, что  Израиль
не стоит и четверти доходов от арабской  нефти.  А  ради  нефти  капиталисты
всегда были готовы идти на любые  жертвы.  Тем  более,  не  на  свои,  а  на
израильские... Вот почему мы и наблюдаем в описываемом  рельно  существующем
измере
   нии полмиллиона беженцев в СССР из бывшего Израиля. Бесчисленные истинные
и мнимые " палестинские беженцы" поспешили вс„ нажитое евреями добро "отнять
и разделить по справедливости". А поскольку этот способ хозяйствования,  как
известно, не самый продуктивный и долговечный, а  самые  шустрые  и  богатые
левые зараннее перевели капиталы за кордон  и  сами  д„рнули  туда  же,  как
только запахло результатами их  миролюбивой  политики,  то  никому  не  было
пользы от Великой  палестинской  национальной  революции.  В  созданной  под
патронажем ООН  Палестинской  Федерации,  раздираемой  соперничеством  банд,
экономика рушилась на глазах, хотя остались, на птичьих правах, и евреи -  в
основном вс„ те  же  равнонищие  в  любой  стране  "мизрахим"  и  никому  не
угрожающие харедим - под  властью  оккупантов-палестинцев.  Левые  искренние
борцы  за  права  палестинца  в  Израиле  частично  были   перебиты   своими
подзащитными-палестинцами, а остальные тотчас перековались в ультраправых  и
в  этом  качестве,  частично  ушли  в  подполье  -  вместе  с   ненавистными
ревизионистами,  а  частично  оказались  иммигрантами  в  странах  исхода  и
прихода. Да, а как там наши бывшие соотечественники,  что  так  боролись  за
выезд, так трудно уезжали и едва прижились  в  Израиле  в  семидесятых?  Ну,
арабам-то без разницы, какого исхода яхуд - бей! Вот  и  полегли  соискатели
исторической родины на е„  холмах  кто  на  левой,  кто  на  правой  стороне
никчемного уже политического  спектра.  Уцелевшие  олим  вернулись  домой  в
качестве  ре-репатриантов  -  к  своему  разбитому  корыту.  Этих  вроде  бы
неузнаваемо новые коммунисты простили, а вот бывшим коренным израильтянам  я
бы не позавидовал. Вот кто прош„л в описываемом обществе товарища  Андропова
те же муки ада, которые в нашем измерении  прошли  мы  в  их  Израиле...  Не
пристрелил  наш  Ильин  нашего  Брежнева  в  Боровицких  воротах,  промазал,
бедолага, пров„л десятилетия в психушке. А тот - не промахнулся, попал  куда
надо - прямо между знаменитых  бровей,  остановив  тем  самым  развал  своей
родины и исход с не„ евреев в  Израиль.  И  тамошний  Юрий  Владимирович  не
только вылечил свои почки и по
   дряд три сайта у тамошнего Рейгана выиграл, но и преуспел в своих  крутых
реформах... Так что героям  данного  опуса  оставалось  только,  на  примере
израильских иммигрантов, этих бедолаг без языка и имущества, воображать, что
ждало бы их  "в  гостях"...  Сколько  товарищ  Горский  мне  писем  от  этих
иммигрантов показывал! Мы с ним просто,  поверите  ли,  не  могли  без  сл„з
читать эту почту. И со слезами - тоже, так как... ну нихера не  понять,  что
пишут эти черножопые чурки с глазами  на  ломанном  русском,  чтоб  их  всех
дьявол побрал... Так что почитали мы с Горским, честно говоря, одно  письмо,
пожали вот так плечами,  вот  так,  видите?  И  -  в  корзину.  За  всех  не
наплачешься. И вообще, им надо было знать, что Москва слезам у нас не верит.
Тем более - чужим, тем более еврейским, хоть у нас евреев и  нет,  запомните
это, товарищи!.. А иммигранты-израильтяне пусть благодарят нас  за  то,  что
они все получили работу и равную оплату, чего они, в другом измерении, нашим
не предоставили. Что же касается торжественных провозглашений  нашей  родной
партии, то Андропов вс„ же не ваш баламут-Хрущ„в. У всех у нас  жизнь  стала
несравненно лучше после наведения андроповского порядка и ж„сткого  контроля
КГБ  над  полуразложившейся  было  брежневско-сусловской  партией.  Даже  не
решаюсь вам сказать, сколько для е„ выкормышей  создали  в  новоандроповских
лагерях лагерях рабочих мест... Вс„ равно не поверите. Не ГУЛАГ, конечно, не
воображайте неповторимое, но, знаете ли, две амнистии мелким ворам  дали,  а
вс„  не  хватало   койко-мест   в   бараках!   Замучились   просто   славные
изголодавшиеся по настоящему делу чекисты раскапывать  кто,  где  и  сколько
хапанул. И, главное, куда спрятал. Ведь граница-то была  ещ„  на  замке,  на
Канары не увез„шь, где-то в огороде зарыто, а одно  "хлопковое  дело"  целый
тюркоязычный  лагерь  специфическим  контингентом  обеспечило.  Где  деньги,
Рашид? А андроповцы вс„ шли и шли вглубь и вширь, занимаясь  севом  в  любое
время года. И ни одного - без  партбилета!  Гитлер  с  Сухарто  и  Пиночетом
вместе взятые столько коммунистов не посадили! Ну, вс„, вс„! Хватит о по
   литике, самому надоело. Дальше, клянусь, исключительно, о  бабах,  о  них
родимых, если снова не занес„т...
   "Я тебе так завидую, - Юлия привычным жестом  поправила  мужу  кашне.  Е„
низкий мурлыкающий голос доносился словно издалека, а  привычный  поцелуй  -
одним дыханием у губ - был обычным ритуалом, соблюдаемым ими  даже  наедине,
как сейчас, здесь, на пустом перроне электрички. - Зима только начинается, а
ты прямо в лето..." "Мне так жаль,  лапка...  В  следующий  раз  обязательно
поедем вместе! - Евгений тоже говорил тихо и мягко,  произносил  только  то,
что ожидала услышать супруга, что  никак  не  могло  вызвать  е„  гнева  или
вызвать случайную ссору. У них уже пятнадцать лет не было ссор.  -  Пока  же
нам надо просто набраться терпения на  эти  три  недели.  Воду  пусть  носит
Олежек, пока Фомич не починит насос. Не позволяй себе переутомляться.  И  не
выбегай раздетой - самое опасное время года эти декабрьские оттепели." Вдоль
осклизлого перрона выстроились мокрые ж„лтые сосны. Над их плоскими  кронами
стелилось и двигалось попер„к путей низкое серое небо, с которого то  редко,
то густо сыпал и сыпал снег, стекающий по асфальту на полотно  белой  пеной.
Медные толстые провода звенели на тихом сыром ветру. На фоне  густой  зелени
елей  лицо  Юлии  словно  светилось  в  обрамлении  парика,  меховой  шапки,
собольего воротника  шубки.  Услышав  грохот  приближающегося  поезда,  жена
улыбнулась мужу отрепетированной до мелочей улыбкой - сразу всеми зубами,  с
розовым кончиком языка между  ними  и  коротким  звуком,  словно  она  вдруг
задохнулась от счастья. В этот короткий момент е„ светлые  глаза  освещались
улыбкой, чтобы тотчас привычно сузиться до ч„рных, двухстволкой, зрачков. Он
привык жить под этим взглядом злой гибкой хитрой собаки перед  броском...  В
свою  очередь,  Юлия  всматривалась  в  неподвижное  лицо   мужа   на   фоне
проплывающих мимо зел„ных вагонов с привычным напряжением. Эти могучие скулы
над мощной шеей, согнутые впер„д широкие  плечи  -  словно  перед  ударом  в
солнечное   сплетение...   Все   пятнадцать   лет    она    ожидала    этого
сокрушающе-завершающего удара, логически неизбежного, как выстрел из  ружья,
вывешенного на стену в первом акте, при такой застарелой взаимной ненависти
   . Сейчас, однако, вместо него последовало л„гкое объятие, одной рукой  за
тонкую, гибко поддавшуюся талию под мягким дорогим мехом. Под шипение дверей
Евгений видел лицо Юлии, шагающей вровень с  окном.  За  грязным,  сочащимся
стекающим мокрым снегом стеклом е„ фигурка съ„жилась  до  размеров  какой-то
куклы на улетающем назад и вправо перроне, с прощальным взмахом руки в узкой
ч„рной перчатке. И сразу понеслась за окном  сплошная  белая  пелена  мокрых
снегов с редкими заснеженными соснами у полотна и  сплошной  зел„ной  стеной
елей вдали.
   Юлия спустилась по скользким ступеням, вытирая  злые  сл„зы.  Со  стороны
можно было подумать, что молодая жена печалится разлуке с  любимым  уехавшим
мужем,  но  такое  лицемерие  наедине  с  лесом  было  бы  слишком  даже  их
специфических семейных отношений. Нет, Юлия просто вдруг вспомнила  ту  боль
на  губах  после  бесконечного  "горько",  замирание  сердца  при   ожидании
неизбежного окончания дружеского застолья в холле родного дома и восхождения
вдво„м  в  спальню  на  втором  этаже.  Супружеская  жизнь,  которая  всегда
начинается  с  таинственного,   непостижимо   прекрасного   спектакля   двух
акт„ров-любителей, отрепетированного теоретически до  мелочей  по  рассказам
подруг, была для не„ первым дн„м е„ тайно объявленной е„  жениху,  а  теперь
мужу войны. Двадцать два года она прожила в выстроенном и выстраданном  мире
разумного  аскетизма,  о  котором  стыдилась  признаться  подругам.   В   их
доморощенном бомонде девственность в  таком  преклонном  возрасте  считалась
чуть ли не позором. Но Юлия видела столько судеб,  сломанных  неуправляемыми
страстями, что сделала непреложным правилом - не подставляться! Не верить не
только первому, но и десятому встречному. Не  попасть  в  случайную  яму  на
жизненном пути. И вот когда е„ избранник, е„  такой  скромный  и  сдержанный
Женя, с его  целомудренными  поцелуями,  е„  многократно  проверенный  перед
браком  е„  мучительными  для  не„  самой  провокациями  избранник  оказался
банальным изменщиком, то она поняла - искать в  этой  жизни  больше  некого!
Другой будет таким же.  Пусть  будет  ЭТОТ,  но  пусть  он,  один  за  всех,
расплачивается за их всеобщую подлую неверность.  Вот  и  будет  его  первая
брачная ночь для него и первой пыткой в задуманной на годы  мести-экзекуции.
Она стерпела, смиряя свою плоть, когда  он  смело  и  больно,  уже  хозяйски
целовал е„ непривычно захватывающими весь рот губами - при  всех-то...  Вот,
оказывается, как умеет целоваться после ЗАГСа е„ целомудренный муж! Вот  как
он целовал ту!.. Или та его там обучила перед самой свадьбой со мной?.. Юлия
уже осознала, что вс„-таки влетела в тщательно замаскированную им  яму,  яму
полную е„ глуп
   ого доверия и его подлой лжи. Сладостное ожидание мести  теперь  заменило
ей вс„. Что бы он ни творил со мной там, с пугающим злорадством думала  она,
я не проявлю ничего, кроме презрения. Именно там и именно так  настанет  мой
час!... Она вздрагивала от  непривычно  сильных  его  рук  на  талии.  А  он
традиционно поднял невесту по лестнице на руках на второй этаж под ликование
собутыльников, опустил свою ношу на  любовно  застеленную  мамой  кровать  и
деловито-умело стал спускать с обнаж„нных плеч свадебное платье, расст„гивая
ей, послушно прогибающейся, кнопки на спине,  чтобы  сразу  стянуть  платье,
отбросить и спустить к босым уже ногам скользкую на  гладком  теле  рубашку,
оставив е„ в том наряде, какой она могла себе до сих пор позволить перед ним
только на пляже. Она не сразу поверила, что он посмел спокойно и умело снять
с не„ вс„ остальное и оставить лежать перед ним так, пока он, не сводя с не„
жадных глаз, сам бесстыдно раздевается перед ней... Ну  вот,  -  замир