это  искаженное
словечко, "любов", и непременно обращается с ним ко всем окружающим.
     Кристофер, конечно, понимал, что у  нее  это  получается машинально  --
просто  привычка,  но все  равно  приятно  ее дружелюбие  --  поощряет  его,
одобряет.
     Что  касается Флейшер  Ребекки, она такая  же высокая  и  красивая, как
Стикни  Белуа;  короткие  темно-рыжие  волосы,  бледное   в  веснушка  лицо;
конусообразные  пальцы  музыкантши   и  стройные,  колеблющиеся,  как  ветви
плакучей ивы,  бедра. По субботам носит  брючки в обтяжку, не скрывающие  ее
прелестей. Работает в компании по производству кассет -- в приемной.
     Ребекка,  еврейка  из Бруклина, никогда этого не стесняется, пересыпает
свою речь  смачными еврейскими словечками -- "шмер",  "шмук",  "неббиш". При
выборе  книг  не руководствовалась  ни рецензиями ни  темой,  а  внимательно
изучает  физиономии  авторов на задней  сторонке  обложки. Если у  писателя,
привлекательная,  благообразная  внешность  --  тут же  выкладывает  за  его
произведение 6.95 доллара; покупает книги Сола Беллоу, Джона  Чивера,  Джона
Херси.  Метод  далекий от научного,  но в  результате у нее в доме на полках
оказывается немало  хорошей  литературы. Во  всяком  случае, в Америке метод
себя оправдывает, а вот в  отношении иностранных авторов --  еще неизвестно,
сработал бы он или нет.  Еще Ребекка завоевала его  симпатии тем, что купила
книгу "Жалоба Портнойя", попросила аккуратно ее  завернуть и отослала матери
в Флэтбуш.
     -- Эта старая  кошелка одуреет и будет сидеть  неподвижно, словно Шива,
полгода,  покуда  ее осилит,--  пояснила  ему Ребекка,  улыбаясь  счастливой
улыбкой.
     Кристофер -- он  ни  за что не осмелился бы отослать матери  что-нибудь
более смелое, чем сочинения Д.-Д. Хенти,-- по достоинству оценил либеральный
дух  мисс Флейшер. Пока  ему  не  доводилось  выходить  антисемитом,  просто
возможности  не  представлялось.  Всегда  приятно  слушать  эту  девушку  --
еврейку;  в ее брючках,  тесно облегающих бедра,--  они у нее  словно вторая
кожа,-- в манере говорить чувствовалось что-то интригующее,  завораживающее.
Джун говорила ему, что еврейки прямо-таки ненасытны в постели. Джун приехала
из  па  Пассадены,  и  отец  ее  все  еще  искренне  верил  в  достоверность
"Протоколов Сионских мудрецов",-- разумеется  полагаться на ее  суждения  не
следует. И все же, стоило мисс Флейшер войти в магазин, Кристофер принимался
пристально ее  изучать: манящие признаки сексуальной активности?..  Довольно
долго он колебался: какое из двух имен выбрать? Потом решил -- Стикни Белуа:
рыжеволосая  великанша еврейка для первого опыта, пожалуй, ему не по  зубам.
Набрал номер.
     Белуа сидела под сушилкой в гостиной трехкомнатной квартиры с кухней --
снимали  вместе с  Ребеккой,-- а  та красила  ей ногти ярко-красным  лаком с
жемчужным  отливом.  Гладильная  доска,  на которой  Ребекка гладила  волосы
подруги,  добиваясь,  чтобы  они  стали походи  на ровную, живую,  блестящую
накидку яркого атласа,  все еще лежала на месте. Беула, через склоненную над
ней  голову  Ребекки,  нервно поглядывала  на  часы на  плите  декоративного
камина.
     Самолет прилетает в  аэропорт Кеннеди в три пятнадцать, а сейчас десять
сорок утра.  Каждое утро, по субботам девушки укладывали друг другу волосы и
покрывали лаком ногти,-- если в их обычный распорядок не вторгались какие-то
иные развлечения. Но сегодня не обычное субботнее  утро, по крайней мере для
Беулы,-- слишком нервничает,  призналась  она  вряд ли  ей  удастся  сделать
Ребекке хорошую прическу. Да ей все равно отвечала Ребекка на этот уик-энд у
нее нет ради кого стараться.
     На  прошлой  неделе  она  порвала  со  своим  парнем.   Работал  он  на
Уолл-Стрите и даже принимая во внимание, что дела там в настоящее время идут
ни  шатко  ни  валко,  располагая  доходом,  который удовлетворил  бы  любую
кандидатку на брак с НИМ7 У семьи его  постоянное место на  фондовой  бирже,
вполне надежное, основательное; Уолл-стрит в один прекрасный день не рухнет,
не исчезнет с лица земли (что вполне вероятно), никакая  серьезная опасность
ему пока не угрожает. К тому же, судя по всему, он приближается к браку, как
белочка к земляному ореху -- очень осторожно, хотя, конечно, голод не тетка.
Но неделю  назад он попытался  побудить Ребекку принять участие  в оргии  на
Восточной Шестьдесят третьей  улице. Пригласил на вечеринку, не предупредив,
что ее там ожидает. Ребекке все очень понравилось -- великолепная вечеринка,
гости разодеты в пух и прах, шампанское течет рекой, еды сколько угодно... В
общем,   о'кей  --  до   той  минуты,  когда   присутствующие  стали  дружно
раздеваться.
     -- Джордж, да ты, оказывается, привел меня на оргию! -- Ребекка наконец
догадалась, какую злую шутку с ней сыграли.
     -- Что ты, дорогая! -- возразил Джордж.-- Это тебе только так кажется.
     -- Немедленно отвези  меня домой! -- потребовала она.--  Здесь не место
для порядочной девушки -- еврейки из Бруклина.
     -- Ах, ради Христа! Когда же ты перестанешь быть порядочной девушкой --
еврейкой  из Бруклина! -- Он спокойно  снимал с  шеи  галстук фирмы "Графиня
Мара".
     Ребекка решительно направилась к двери.
     И вот теперь, в наступившую субботу, ей не перед кем хорошо  выглядеть.
Поработала еще над ногтями Беулы -- у нее ведь есть  перед кем покрасоваться
в  три  часа  пятнадцать  минут  сегодня  днем,-- если  только эти  чокнутые
авиадиспетчеры не  задержат  самолет из Цюриха  где-нибудь  между Нантукет и
Аллентауном, штат Пенсильвания, часиков эдак на пять, что уже не раз бывало.
     Фотография  того,  кто прибывает сегодня в  аэропорт Кеннеди,  стоит, в
серебряной рамочке, на краю стола в гостиной; вторая, в кожаной,-- на комоде
в спальне Беулы. На обеих  карточках -- человек в костюме лыжника: он лыжный
инструктор в  Сен  Антоне  по имени Джирг. Прошлой зимой  Беула  провела там
целый месяц. На фотографии в гостиной он снят  на  ходу: аккуратно сложенные
вместе,  перевязанные лыжи  лежат на  плече,  осыпая  фигуру  лыжника  сзади
снежным, пушистым дождиком. На фотографии  в спальне -- стоит неподвижно, на
загорелом лице  блуждает добрая улыбка,  волосы развеваются на ветру, как  у
мальчишки,  как  у  Жана-Клода  Килли,  в   общем,  демонстрирует  фотографу
белоснежные,  крепкие зубы и  весь  свой  типично  тирольский  шарм. Ребекка
находила  его  слишком  смазливым, слишком  приторным --  используя  эпитет,
придуманный  для  Джирга  самой  Беулой.  Когда подруга  рассказала об  этой
встрече, Ребекка откликнулась так:
     -- В какой-то своей пьесе Джон Осборн утверждает, что от любовной связи
с лыжным инструктором разит вульгарщиной.
     -- Англичане ревниво относятся к кому бы то ни было,-- обиделась Беула,
потому что потеряли свою империю. Говорят что в голову приходит.
     Никакой вульгарщины  в  их отношениях  и в помине,-- напротив. Обычно с
мужчинами все  по  другому здесь  в городе: вечно  подолгу ищешь  такси  под
дождем;   просыпаешься   в   семь  утра,  чтобы   не  опоздать  на   работу;
перехватываешь  на  скорую руку в "Гамбургер хейвн", с беспокойством  думая,
что  скажут его  скучные друзья о  ее "показушном" наряде; прислушиваешься к
его нудным жалобам на коллег.
     В горах  все по-другому:  ходят в лыжных штанах; повсюду сверкает снег,
словно рассыпанные бриллианты, а морозными ночами  блестит освещенное яркими
звездами небо. А какие большие, просто  громадные сельские кровати, с пышной
периной. И у  всех здоровые, розовые лица. Как все же приятно быть постоянно
вместе, и днем и ночью, в компании невероятно ловких красивых молодых людей,
которые идут  на  риск, чтобы  покрасоваться перед  вами; как вкусно есть  в
уютных горных хижинах, угощаться подогретым бодрящим вином, слушать  веселые
австрийские  песни -- их  поют соседним  столом, наблюдать, как все  девушки
тщатся  увести от тебя твоего лыжного инструктора,-- они и на горных склонах
пытались, и выше, в горах. Ничего не выходило у них: он признался ей с милым
австрийским  акцентом, морща лоб от  усилий говорить  по-английски как можно
более сносно:
     -- Никогда еще мне  не приходилось встречать  такую девушку, как ты. Ни
одна не сравнится с тобой.
     Беула  не видела его с того времени, когда сама  побывала в Сен-Антоне,
но произведенное им на нее впечатление не выветривалось. С того времени, как
вернулась в Америку, ей не понравился ни один из тех, с которыми выходила из
дому. Стала откладывать деньги, чтобы  провести в этом году целых три месяца
в Тироле. Вскоре от Джирга пришло письмо: сообщал, что ему предложили работу
в Стоуве начиная  с декабря; хочет ли она еще его увидеть? Беула ответила  в
тот  же  день. До декабря еще  так  далеко,  писала она,  почему бы  ему  не
приехать в Нью-Йорк сейчас, немедленно -- в качестве ее гостя?
     Этим несчастным парням платят там, в Австрии, жалкие гроши, несмотря на
их   лыжное   искусство,   и  приходилось  не   раз   проявлять  неимоверную
деликатность,  чтобы  он  позволил  ей  расплатиться  за  обоих  и  чтобы не
приводить  его  при  этом в  ужасное смущение. Всего за месяц, проведенный в
Сен-Антоне,  она  стала  одной  из  самых ненавязчивых  плательщиц по  общим
счетам. Таких, как она, Альпы, похоже, еще никогда не видели.
     Вполне  может себе  это позволить, убеждала себя  Беула,-- ведь она  не
совершит в этом году дорогостоящего  путешествия  в  Европу, а  будет  зимой
кататься на лыжах здесь в Стоуве.
     -- Ты  с  ума  сошла!  -- прокомментировала  Ребекка,  когда  узнала  о
направленном ею  приглашении.--  Я бы ни за что не заплатила мужику,--  даже
если  б  он  вывел  меня  из  охваченного  пожаром  дома.--  Иногда  Ребекка
становилась похожа на свою мать.
     --  Я  хочу  сделать себе  подарок  на  день  рождения,  любовь  моя,--
объяснила  Беула  -- она  родилась в ноябре.--  Преподнести себе загорелого,
энергичного  молодого австрийца, который до  сих пор не отдает  себе отчета,
как  ему, в сущности,  повезло. Ведь это  же мои деньги, моя любовь, и я все
равно не найду для них лучшего применения.
     Джирг написал:  он в восторге от такой идеи и, как только завершит свою
летнюю  работу,   непременно   воспользуется  приглашением  своей  старинной
ученицы,-- нарочно  подчеркнул слово "ученица".  Летом он занимался какой-то
чистой работой на свежем  воздухе -- на ферме. Прислал ей еще одно свое фото
(нужно  же все время освежать память об их встрече): в больших мотоциклетных
очках,  на  голове  шлем;  видимо,  он так быстро скользил  по  склону,  что
изображение оказалось неясным, расплывчатым, но Беуле казалось, что она ясно
его  видит.  В  ее  альбоме  для  наклеивания газетных  вырезок,  где  между
страницами  хранились фотографии  всех мужчин, с которыми она имела любовную
связь, появилась еще одна.
     Беулу  сейчас  -- она, все еще  в халате сидела в  гостиной,  следя  за
ловкими движениями Ребекки, отделывающей ее ногти, волновало только одно: не
решила пока где разместить Джирга. Идеальный вариант, конечно, эта квартира.
У  них  с  Ребеккой  отдельные комнаты, а  в  ее спальне удобная двуспальная
кровать,--  нужно отдать им  должное, ни  та  ни другая не испытывали особой
робости, приглашая к себе на ночь мужчин.
     Отправить Джирга в отель весьма накладно, это большие деньги; к тому же
может  не  оказаться у  нее  под  рукой, когда  возникнет  необходимость. Но
Ребекка... не раз ее раздражало и  тревожило несомненное воздействие подруги
на  некоторых собственных поклонников. Эти ее огненно-рыжие волосы, белейшая
кожа  и   развязное   (другого   слова  не  подобрать),  чисто   бруклинское
панибратство  с  ними... Нужно  смотреть правде  в  глаза, размышляла Беула,
Ребекка -- чудная  девушка, ей запросто можно доверить собственную жизнь, но
когда дело  доходит до мужчин -- тут ей никак нельзя доверять, она вся так и
исходит любовной  истомой.  А этот легковерный лыжный  инструктор никогда  в
жизни  несчастный,  не  спускался  со своих  гор,  привык к  жадным до секса
девицам,--  целую зиму ведь приезжают и уезжают ненасытными компаниями... Ей
самой иногда  приходится работать  по  ночам или даже  уезжать  по  делам на
несколько дней из города.
     Постоянно  озадаченная этой проблемой  с того времени, как получила  от
него письмо, Беула до сих пор толком ничего не решила.
     "Что ж, будем играть по  слуху! -- сказала она себе.-- Посмотрим, что у
нас выйдет сегодня утром".
     --  Ну, вот и  все!  -- Ребекка  отвела  ее руку.--  Хороша  невеста --
помазанница Божья! -- съехидничала она.
     -- Благодарю тебя, любовь  моя! --  Беула  с  восхищением  разглядывала
безукоризненный лак на ногтях.-- Ставлю ланч у Питерса Джона!
     По  субботам там всегда едят  множество  мужчин.  На  уик-энд им делать
нечего,  и  они  не спускают  глаз  с красивой  девушки  -- не  разделит  ли
компанию.  Может,  удастся  пристроить Ребекку и  ее не будет  в квартире по
крайней мере весь оставшийся день и вечер. Ну а если повезет, то и всю ночь.
     --  Нэ-эт!  -- Ребекка  встала и  сладко  зевнула.--  Никуда сегодня не
хочется идти. Останусь дома, буду смотреть игру недели по телику.
     -- Вот дерьмо! -- вырвалось чуть слышно у Беулы.
     Зазвонил телефон.
     -- Квартира мисс Стикни! -- откликнулась Беула в трубку.
     Всегда отвечала  так по телефону,  словно горничная или телефонистка на
станции  обслуживания.   Если   какой-нибудь  приставала  --  всегда   можно
торжественно заявить: "Мисс Стикни в настоящий момент дома нет. Оставите для
нее сообщение?"
     -- Могу ли я поговорить с мисс Стикни, прошу вас.
     -- Кто ее просит?
     -- Мистер Бэгшот.
     -- Кто-кто?
     -- Из книжного магазина на углу улицы Браусинг...
     -- А, привет, любов моя! Прислали мою книгу о Сицилии?
     -- Книга заказана.
     Кристофера несколько разочаровала  прелюдия коммерческого  характера,--
хотя Беула и назвала его "любов моя".
     -- Вот  почему  я звоню  вам,  моя  красавица.-- Преодолевая робость он
пытался быть с ней фамильярным, даже чуть скабрезным -- на  ее уровне.-- Что
скажете, если мы вместе ударим по городу?
     -- "Ударим"...-- не поняла она, явно озадаченная.
     -- Видите ли, я как раз сейчас свободен. Если у вас тоже нет особых дел
и вы зря слоняетесь по квартире,-- может, нам встретиться, пообедать вместе,
а потом закатиться в...
     -- Ах, я  в  таком  дерьме  очутилась, моя любов!  -- вдохновенно лгала
Беула.-- Просто убита, сломлена горем! Такой ужасный  для  меня день полного
поражения...  Сегодня  днем из Денвера  в аэропорт Кеннеди ко  мне прилетает
тетка, и я вот мучаюсь -- придумываю, как бы мне поскорее от нее избавиться.
     Обычная ее стандартная политика --  никогда никому не признаваться, что
другой мужчина уже назначил ей свидание.
     -- Ах вот оно что! Ну, тогда ладно...
     -- Погодите  немного, моя  любов!  Кто-то  званит в дверь. Не  бросайте
трубку, будьте  умницей! --  И,  приложив  к трубке  ладонь, позвала: -- Эй,
Бекки!
     Та заворачивала пробкой флакончик с лаком для ногтей.
     -- Нет ли у тебя охоты ударить по городу с божественным...
     -- "Ударить"... по чему?..
     --  Ну,  поехать  погулять  в  городе  с  красавцем парнем из  книжного
магазина -- это он нам звонит. Приглашает меня на обед. Но...
     -- Этот карлик?..-- возмутилась Ребекка.
     --  Ну,  не  такой  уж он маленький,-- возразила Беула.--  Зато отлично
сложен!
     -- Не собираюсь ломать с ним комедию! --  строго  отказалась Ребекка.--
Ему придется приставлять лестницу, чтобы добраться до заветного кольца.
     --  Не  стоит  быть  такой  вульгарной  с  моими  друзьями!  -- холодно
парировала  Беула,  отдавая  себе  отчет, что сегодня  всем кораблям Шестого
американского  флота не  вытащить на буксире ее подругу из квартиры.-- Такая
речь только изобличает в  тебе самую отвратительную сторону  характера.  Это
называется предрассудком, моя любов. Что-то вроде антисемитизма, если хочешь
знать мое мнение.
     --  Скажи  ему  --  пусть  подбирает   себе  девушку  по  размерам!  --
огрызнулась  Ребекка и удалилась  --  отнести  бутылочку  с лаком  в  ванную
комнату.
     Беула отняла ладонь от трубки.
     -- С этой "Книга -- почтой" только дополнительные расходы, моя любов...
Счета, счета, счета...
     -- Да,  знаю.--  Кристофер упал духом; он-то очень хорошо  помнит,  что
Беула  Стикни задолжала  ему  сорок семь  долларов еще с июля;  но, конечно,
сейчас  не время заводить  об  этом разговор.--  Ну, что  делать. Желаю  вам
провести приятно время.-- И уже собирался повесить трубку.
     -- Погоди, не клади трубку, Крис! -- Она назвала его по имени.-- Может,
мне удастся  спасти  ситуацию в этот День  общей заботы о тетках. Или  сумею
накачать ее в аэропорту,  или прямо там выяснится,  что она  страдает тяжкой
женской болезнью, и мне придется поскорее уложить ее в постель.
     Самолет должен  приземлиться в  аэропорту Кеннеди в  три пятнадцать, но
ведь всякое бывает: что-то с двигателями, или ее  любимый Джирг, никогда еще
не спускавшийся с гор, попадет  в пробку в Цюрихе, с его сумасшедшим уличным
движением, или подойдет не к тому выходу на посадку и очутится в результате,
например,  в  Тегеране, а  то и еще где-нибудь,  пострашнее. Чего только  не
случается  на авиалиниях в наши дни! Самолет захватывают террористы, сбивают
арабы, или  он падает, скажем,  в озеро на Лабрадоре. А ей невыносима только
одна мысль -- об обеде в полном одиночестве...
     --  Я  сообщу тебе,  Крис, что и как.  А ты тем временем жди в компании
своих замечательных книжек и будь пай-мальчиком. Позвоню тебе по этому рожку
еще  раз, днем, и ты узнаешь, как моя тетушка --  стоит одной ногой в могиле
или нет. до которого часа открыт твой магазин?
     -- До семи.
     --  Бедный  мальчик,  сколько  же тебе  приходится  перерабатывать!  --
притворно пожалела его Беула.-- Не отходи далеко от телефона, моя любов...
     -- Хорошо,-- согласился Кристофер.
     -- Как мило с твоей стороны позвонить мне! -- пронесла напоследок Беула
и повесила трубку. Этой фразой она всегда заканчивала разговор по телефону и
вешала  трубку  не  прощаясь. Это  казалось ей весьма оригинальным и, по  ее
мнению, оставляло  еще большее ощущение доброжелательности. Снова посмотрела
на часы и пошла в ванную -- поэкспериментировать с прической.
     Кристофер, положив трубку на рычаг,  почувствовал,  что у него вспотели
ладони,-- жарко здесь, в магазине. Надо открыть дверь на несколько минут  --
пусть  проветрится;  он выглянул  на Мэдисон-авеню: ярко  светило солнце, по
широкой  улице  снуют  туда-сюда  прохожие...  игра  воображения. Вдруг  ему
показалось,  что высокие  шагают  важно, степенно,  а  коротышки  семенят --
пугливо, неуверенно, словно желая поскорее скрыться, юркнуть в свою норку.
     Закрыв  дверь,  он  вернулся  на свое рабочее место и  стал  вспоминать
разговор со  Стикни Беулой -- девушкой, отмеченной у него двумя звездочками.
Надейся он, что ему повезет, будь у  него доброе предчувствие,-- попросил бы
к телефону Ребекку Флейшер, а не Беулу Стикни. Тут у него наверняка был шанс
--  у Ребекки Флейшер  нет никакой тетки, прилетающей в Нью-Йорк из Денвера.
Теперь все испорчено. После  разговора с Беулой нет смысла затевать новый --
с  Ребеккой. Всему  есть предел -- девушка затаит на него смертельную обиду:
еще бы, ее вовлекают в игру в качестве запасного игрока.
     А  басням  Беулы  насчет  настырной  тетки  и  желания поскорее  от  не
избавиться он, конечно,  не верит,  нет.  У  него свои тетушки,  и это такие
создания... стоит им к тебе пристать -- отцепятся не скоро.
     Снова взял записную книжку с адресами. Уже  почти полдень,--  скоро все
девушки отправятся на ланд, на  утренник, на выставку нижнего белья  -- куда
они там обычно устремляются по субботам после полудня.
     Кэролин  Троубридж лежала  в  постели  со Скотти  Поуолтером.