Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
34 -
35 -
36 -
37 -
38 -
39 -
40 -
41 -
42 -
43 -
44 -
45 -
46 -
47 -
48 -
49 -
50 -
51 -
52 -
53 -
54 -
55 -
56 -
57 -
58 -
59 -
60 -
61 -
62 -
63 -
64 -
65 -
66 -
67 -
68 -
69 -
70 -
71 -
72 -
73 -
74 -
75 -
76 -
77 -
78 -
79 -
80 -
81 -
82 -
83 -
84 -
85 -
86 -
87 -
88 -
89 -
90 -
91 -
92 -
93 -
94 -
95 -
96 -
97 -
98 -
99 -
100 -
101 -
102 -
103 -
104 -
105 -
106 -
107 -
108 -
109 -
110 -
111 -
112 -
113 -
114 -
115 -
116 -
117 -
118 -
119 -
120 -
121 -
122 -
123 -
124 -
125 -
126 -
127 -
128 -
129 -
130 -
131 -
132 -
133 -
134 -
135 -
136 -
137 -
138 -
139 -
140 -
141 -
142 -
143 -
144 -
145 -
146 -
147 -
очное судебное разбирательство?
-- Это не суд,-- терпеливо возразил Фитциммонс,-- это полицейский
участок. По-моему, тебе стоит проявить большую снисходительность. В конце
концов, за этого старика некому заступиться.
-- Леопольд Тарлоф...-- повторила Элен.-- Какое старинное имя...
Леопольд Тарлоф... Леопольд Тарлоф...
Дальше, до самого полицейского участка, ехали молча. Остановив машину,
Тарлоф вышел и предупредительно открыл перед ними дверцу. Сразу же за ними
подкатил "форд" с полицейским и молодым человеком, и все они, группой, вошли
в здание.
Перед письменным столом лейтенанта ожидали своей очереди несколько
человек: мужчина с длинными усами, хранивший отрешенный вид; шумная
блондинка, которая утверждала, что этот мужчина трижды за вечер угрожал ей
бейсбольной битой; два негра с окровавленными повязками на головах.
-- Придется, по-видимому, подождать,-- сказал полицейский.-- Перед вами
еще две жалобы. Моя фамилия Краус.
-- Ах, только этого не хватало! -- возмутилась Элен.
-- Ну что ты ворчишь? -- урезонил ее Фитциммонс.-- Лучше позвони Адели
и скажи -- пусть на нас не рассчитывает на сегодняшнем обеде.
Элен протянула руку за монетами.
-- Мне очень жаль,-- забормотал Тарлоф,-- что я разрушил ваши планы на
сегодняшний вечер.
-- Ничего, ничего, не волнуйтесь! -- успокоил его Фитциммонс, пытаясь
загородить собой недовольное лицо жены. Наклонившись, он рылся в карманах,
пытаясь выудить пару никелей.
Элен направилась к телефону-автомату, с отвращением придерживая юбку
нарядного, длинного, для официальных встреч туалета в этом заплеванном,
усеянном "бычками" коридоре полицейского участка. Фитциммонс инстинктивно
следил за ее удаляющейся красивой, элегантной спиной.
-- Устал я что-то...-- признался Тарлоф.-- Присяду-ка, если не
возражаете.-- Уселся прямо на полу и поглядывал оттуда на всех с
извиняющейся улыбкой на красном лице, изнуренном непогодой, ветрами, дождями
и вечными приставаниями дорожных полицейских.
Фитциммонс наблюдал за стариком: сидит на грязном полу, прислонившись
спиной к стене; без фуражки, впечатление от пышной, седой шевелюры музыканта
сразу пропадает, стоит взглянуть на усталую, дубленую физиономию.
Двери вдруг широко распахнулись, и в полицейский участок вошли четверо
-- уверенные в себе, чувствующие свою власть люди. У всех на головах летние,
легкие серые шляпы с большими плоскими полями. Молодой человек, ударивший
Тарлофа, сдержанно их приветствовал.
-- Рад, что ты приехал, Пиджер! -- сказал он одному,-- судя по осанке,
одежде, по изогнутым дугой бровям и опущенным уголкам губ лидеру среди них.
Приятели что-то тихо, но живо обсуждали, устроившись в углу, в
отдалении.
-- Русский! -- раздался сердитый голос Пиджера.-- В метрополии работают
около десятка тысяч водителей такси. И надо же тебе было отыскать среди них
русского, чтобы расквасить ему нос!
-- Я вообще человек легко возбудимый! -- завопил нарушитель.-- Ну что я
мог с собой поделать, если я такой?! Мой отец тоже легко возбуждался -- это
у нас семейная черта.
-- Вот и объясни это русскому,-- посоветовал Пиджер.
Из троицы своих спутников он отозвал в сторонку крупного, небритого
мужчину, с расстегнутым воротничком,-- видимо, подобрать подходящий по
размеру для этой массивной шеи не удавалось. Этот здоровяк, кивнув,
направился к Тарлофу,-- тот терпеливо ждал, сидя на полу и прижавшись спиной
к стене.
-- Вы говорите по-русски? -- осведомился этот тип с расстегнутым
воротничком.
-- Да, сэр,-- ответил Тарлоф.
Здоровяк опустился на пол рядом с ним, обхватил своей волосатой ручищей
его колено и что-то стал возбужденно говорить ему по-русски,-- уговаривать.
Пиджер с молодым человеком, ударившим Тарлофа, подошли к Фитциммонсу,
оставив в стороне двух других своих приятелей, в одинаковых серых шляпах:
они лишь заинтересованно глазели на все происходящее со своего места у
двери.
-- Моя фамилия Пиджер,-- обратился он к Фитциммонсу. Тот искренне
восхищался -- как замечательно эффективно запустил в ход машину
взаимодействия этот молодой водитель "форда": Пиджер -- человек явно с
адвокатским складом ума; приятель его говорит по-русски, а двое
настороженных внимательно следят за развитием событий, готовые в любую
минуту вмешаться, чтобы восторжествовало правосудие. Все обстряпано за
каких-то четверть часа!
-- Элтон Пиджер,-- отрекомендовался он, улыбаясь Фитциммонсу как
юрист-профессионал.-- Я представляю здесь интересы мистера Раска.
-- Моя фамилия Фитциммонс.
-- Буду с вами откровенен, мистер Фитциммонс,-- начал Пиджер.-- Я хотел
бы, чтобы вы нам посодействовали и попросили мистера Тарлофа отозвать свою
жалобу. Дело чрезвычайно щекотливое для всех вовлеченных в него сторон, и
никто в результате не выиграет, если применять прессинг.
Вернулась Элен, и Фитциммонс сразу по ее лицу понял -- ужасно зла и
расстроена.
-- Уже за суп принялись! -- громко сообщила она мужу.-- Адель сказала,
чтобы мы не торопились, делали все, что нужно, они прекрасно обходятся без
нас.
-- Мистер Раск делает весьма щедрое предложение,-- уговаривал
Фитциммонса Пиджер.-- Пять долларов -- за помятый автомобиль и еще пять --
за расквашенный нос...
-- Только подумать! Едешь на обед с мужем,-- цедила сквозь зубы Элен,--
и в результате оказываешься в полицейском участке, в телефонной будке. "Ах,
прости меня за опоздание, дорогая, но я звоню тебе из восьмого полицейского
участка -- у нас сегодня вечер уличных драк..."
-- Тсс, Элен, прошу тебя! -- взмолился Фитциммонс; он и сам ничего не
ел с девяти утра, и у него урчало в пустом животе от голода.
-- Произошла ошибка,-- ровным тоном говорил Пиджер,-- вполне
естественная ошибка. Почему же этот человек так упирается? Ему ведь готовы
компенсировать все его потери. Поговорите с ним, прошу вас, мистер
Фитциммонс! Мы так сожалеем, что вам пришлось пренебречь светскими
обязанностями. Зачем портить такой важный для вас обед из-за какого-то
пустяка? Ведь все это пустяки -- так, мелочь! -- Он размахивал рукой перед
лицом Фитциммонса.
Фитциммонс посмотрел туда, где на полу, рядышком сидели Тарлоф и этот
второй русский -- верзила. По выражению лица и жестам -- хотя они и
разговаривают на непонятном ему русском языке -- ясно, что Тарлоф упорно
стоит на своем и тверд, как и в самом начале. А Раск не спускает злых,
прищуренных глаз с Тарлофа...
-- Почему вы, собственно, так переживаете? -- поинтересовался у него
Фитциммонс.
Глаза Раска вдруг заволокло пеленой гнева, запульсировали жилки на
горле, стянутом тесным воротничком.
-- Да не желаю я появляться в суде! -- завопил он.-- И чтобы
повторилась вся эта идиотская канитель; расследование, адвокаты, отпечатки
пальцев...
Пиджер вдруг нанес ему короткий, сильный, злой удар кулаком в ребра.
-- Почему бы тебе не купить время для выступления по Общенациональному
радио? Обратись с воззванием ко всем американцам -- от одного побережья до
другого!
Раск метнул на него короткий убийственный взгляд и, наклонившись к
Фитциммонсу, хрипло прошептал, тыча в него длинным, согнутым пальцем:
-- Не хотите ли, чтобы я воткнул вот этот палец вам в рот?
-- Что все это значит?! -- громко воскликнула Элен.-- Что это за такое
странное выражение -- "воткнуть палец в рот"? Зачем ему втыкать палец в твой
рот?
Раск метнул в нее взгляд, полный невыразимой ненависти, но, не в силах
вымолвить ни словечка от охватившего его сильнейшего гнева, повернулся и
отошел. За ним следом устремился Пиджер. Двое у двери, в серых шляпах, молча
наблюдали за происходящим, не двигаясь с места ни на дюйм.
-- Ну, что скажешь, Клод? -- начала снова заводиться Элен.
-- Совершенно очевидно,-- понизив голос, стал объяснять ей муж,-- что
мистеру Раску ужасно не хочется, чтобы кто-то взглянул на отпечатки его
пальчиков. Без такой процедуры он явно чувствует себя значительно
счастливее.
-- Самый подходящий вечер ты выбрал для всего этого! -- покачала
головой Элен.-- Почему бы нам сейчас не встать и не уйти отсюда?
Раск и шествующий рядом с ним Пиджер вскоре вернулись; большими шагами
подошли к Фитциммонсу, остановились перед ним.
-- Послушайте, я ведь человек семейный! -- Раск состроил
соответствующую физиономию.-- Прошу вас, сделайте мне одолжение --
поговорите с этим упрямым русским!
-- Мне пришлось посетить модный магазин Бергдорфа Гудмана,-- вмешалась
Элен (у нее у самой полно хлопот, будет она еще беспокоиться об этом
Раске),-- и купить там дорогой туалет, чтобы провести в нем целый вечер в
полицейском участке! Можно представить себе, что напишут завтра газеты:
"Миссис Клод Фитциммонс вчера вечером блистала в своем великолепном
бархатном голубом платье, с серебристой лисой на плечах, в приемной
полицейского офицера Крауса в восьмом полицейском участке. Среди гостей
выделялись всем хорошо известный Лепольд Тарлоф, а также мистеры Пиджер и
Раск, в серых шляпах. Были также русский посол и два знаменитых итальянских
офицера-артиллериста, тоже в серых шляпах".
Пиджер вежливо засмеялся.
-- Ваша жена -- очень остроумная женщина,-- заметил он.
-- Да, этого у нее не отнимешь,-- согласился Фитциммонс, мысленно
спрашивая себя, уж не потому ли он на ней женился.
-- Ну, спросите вы его, ради Христа, что вам стоит? -- убеждал Раск.--
Вас от этого не убудет.
-- Мы со своей стороны сделали все, что могли,-- отметил Пиджер.-- Мы
даже привели с собой русского, чтобы обсудить все детали на его родном
языке. Не пожалели ради этого никаких усилий.
В пустом желудке Фитциммонса вдруг громко заурчало.
-- Видите ли,-- смущаясь, объяснил он,-- я ничего не ел с самого утра.
-- Вот видите! -- подхватил Пиджер.-- Все вполне естественно.
-- Ну да! -- присовокупил Раск.
-- Может, сходить купить тебе бутылку молока? -- холодно предложила
Элен.
Фитциммонс направился к стене, где сидели Тарлоф с другим русским.
Остальные пошли за ним следом.
-- Вы все еще намерены, мистер Тарлоф,-- задал вопрос Фитциммонс,--
выдвинуть обвинение?
-- Да, совершенно верно,-- ни секунды не задумываясь, ответил тот.
-- Десять долларов,-- предложил Раск.-- Я плачу вам десять долларов.
Может ли кто-нибудь сделать для вас больше?
-- Деньги -- это не цель.-- Тарлоф фуражкой вытирал нос -- оттуда все
еще сочилась кровь; он ужасно опух, лицо окривело, и вообще вид у таксиста
был ужасный.
-- Какова же цель? -- захотел узнать Раск.
-- Цель, мистер Раск,-- это принцип.
-- Поговорите-ка вы с ним! -- обратился Раск к Фитциммонсу.
-- Так, теперь можете все подойти! -- объявил офицер Краус.
Все столпились у письменного стола -- лейтенант возвышался над ним на
своем стуле.
Тарлоф рассказал, как все было,-- дорожное происшествие, наглый удар по
носу.
-- Да, все верно,-- подтвердил Пиджер.-- В самом деле -- произошло
столкновение, а потом -- небольшая потасовка. Но все -- по ошибке. И этот
человек не так уж пострадал -- небольшая припухлость возле носа, больше
ничего.-- И актерским жестом указал на Тарлофа.
-- С физической точки зрения,-- Тарлоф сдернул с головы фуражку и
гундосил, нос забила свернувшаяся кровь,-- я сильно не пострадал. Но с
психологической...-- и пожал плечами,-- мне нанесено серьезное увечье.
-- Мистер Раск предлагает ему компенсацию в размере десяти долларов,--
возвестил Пиджер.-- К тому же приносит свои извинения. Ему жаль, что так
произошло.
Лейтенант устало посмотрел на Раска.
-- Вы в самом деле об этом сожалеете?
-- Да, конечно, сожалею! -- Раск поднял правую руку.-- Могу поклясться
на Библии, если нужно.
-- Мистер Тарлоф,-- обратился к пострадавшему лейтенант,-- если вы
хотите возбудить судебное дело против этого джентльмена, вам придется прежде
предпринять кое-какие шаги. Нужны ваши письменные показания под присягой. У
вас есть свидетели?
-- Вот они.-- С робкой улыбкой Тарлоф, глазами указал на чету
Фитциммонс.
-- Они должны будут постоянно присутствовать,-- продолжал сонным
голосом лейтенант.
-- О Боже! -- застонала Элен.
-- Потом будет суд.
-- О Боже! -- еще громче возопила Элен.
-- Вопрос заключается в следующем, мистер Тарлоф.-- Лейтенант зевнул.--
Готовы ли вы взять на себя все эти хлопоты?
-- Факт налицо,-- не уступал несчастный Тарлоф.-- Он ударил меня по
голове без малейшей провокации с моей стороны. Он виновен в совершении
преступления против моей личности; нанес мне оскорбление; несправедливо
обошелся со мной. Подобные проступки предусмотрены законодательством.
Никому, ни одному человеку не позволено наносить побои другому человеку на
городских улицах безнаказанно. За это полагается наказание на законном
основании.-- Тарлоф энергично размахивал руками, убеждая всех в своей
правоте: чету Фитциммонс, лейтенанта, Пиджера.-- Все дело в принципе -- в
человеческом достоинстве, в справедливости. От дурного поступка одного
страдает другой. Очень важно, чтобы...
-- Я человек легко возбудимый! -- заорал Раск.-- Ну, если тебе так
хочется,-- ударь меня по голове!
-- Нет, это не выход,-- отказался Тарлоф.
-- Этот джентльмен,-- лейтенант сонно растирал глаза,-- выражает
сожаление, предлагает вам компенсацию в размере десяти долларов; чтобы
привлечь его к суду, потребуется длительная и утомительная процедура; в
результате будет потрачена куча денег налогоплательщиков; к тому же вы
причиняете массу беспокойств этим приличным людям, у которых есть множество
своих дел. Какой в этом смысл, мистер Тарлоф?
Таксист медленно шаркал ногами по грязному полу, печально, с надеждой
глядя на чету Фитциммонс. Муж уставился на жену, а она бросала на Тарлофа
испепеляющие взгляды, нетерпеливо, все громче постукивая по полу каблучком.
Фитциммонс снова перевел взор на Тарлофа -- маленький человечек стоял в
своем рваном пальтишке перед столом лейтенанта; седая шевелюра, усталое,
перекошенное, ужасно распухшее лицо, умоляющие, глубоко запавшие глаза -- и
лишь печально пожал плечами.
Тарлоф весь ссутулился, устало покачивал головой, недоуменно пожимал
плечами; теперь, казалось, он один стоял перед столом лейтенанта, покинутый
всеми, раз и навсегда,-- один на своей твердой скале принципа.
-- О'кей,-- выдавил он.
-- Вот, держи! -- Раск жестом фокусника извлек из кармана
десятидолларовую купюру.
Тарлоф оттолкнул его руку.
-- Убирайся отсюда прочь! -- грубо выпалил он, не поднимая глаз...
В такси, по дороге к дому Адели Лоури, все молчали. Тарлоф, открыв
дверцу, глядел прямо перед собой, покуда его пассажиры вылезали из машины.
Элен поскорее направилась к двери дома и позвонила. Фитциммонс протянул
Тарлофу плату за проезд. Тот покачал головой.
-- Нет, не нужно. Вы были так добры ко мне... Забудем об этом.
Фитциммонс нерешительно засунул деньги обратно в карман.
-- Клод! -- раздался крик Элен.-- Дверь заперта-а!
В это мгновение, как ему показалось, он ненавидел свою жену,-- даже не
повернулся на ее крик. Протянул руку Тарлофу, тот устало ее тряхнул.
-- Мне ужасно жаль... Я хотел бы...
Тарлоф пожал плечами.
-- Ничего, все в порядке. Я все понимаю.
Его лицо, при тусклом свете лампочки в машине,-- изможденное, старое,
хранящее глубоко въевшиеся следы усталости от езженых-переезженых вдоль и
поперек нью-йоркских улиц,-- казалось кладезем скорби.
-- Нет времени,-- засмеялся он, пожав плечами.-- Нет времени на
отстаивание принципа. Сейчас у нас нет ни для чего времени...-- И переключил
скорость.
Такси медленно отъехало, тарахтя разлаженным двигателем.
-- Кло-од! -- снова крикнула Элен.
-- Ах, заткнулась бы ты, дрянь! -- ругнулся про себя Фитциммонс.
Повернулся и быстро зашагал к дому Адели Лоури.
ЦЕНА ОБЕЩАНИЯ
Все стояли в мокрых плащах, с которых еще скатывались капли дождя,
оставляя влажные следы на коврике, перед легкой перегородкой, разделяющей
офис на две части. За перегородкой девушка у коммутатора все время
повторяла:
-- Офис мистера Ван Митера. Мистера Ван Митера пока нет. Должен прийти
в три. Мистер Ван Митер не набирает в данный момент актеров.-- И поглядывала
время от времени на вымокших лауреатов, не выражая ни удивления, ни
любопытства.
-- Уже десять минут четвертого.-- Мисс Титтл потирала нос носовым
платком, прикладывала его к глазам: она все еще плакала и сморкалась -- ей
пришлось проделать пешком весь путь от Центрального вокзала сюда по такому
холоду.-- Пришел бы он поскорее! Мне еще нужно вернуться в Стэмфорд. Я
уезжаю в шесть.
-- Вы играете там, в Стэмфорде? -- вежливо осведомился Шварц.
-- Нет,-- отвечала мисс Титтл,-- работаю там в библиотеке. Мне надо
уехать в шесть.
-- Понятно,-- кивнул Шварц, улыбнувшись ей, переминаясь с ноги на ногу
и все тяжелее опираясь на свою палку.
-- Какая красивая трость! -- похвалил Мидкиф.
-- Заплатил за нее девяносто пять центов,-- пояснил Шварц.-- У меня
ревматизм.
-- Ах вон оно что! -- сочувственно произнес Мидкиф и понимающе кивнул.
Дауд, небрежно прислонившийся к перегородке, тоже кивнул. Мисс Титтл
чуть подвинулась на маленькой скамейке у стены, приглашая Шварца сесть
рядом.
Он сел, протянул негнущиеся ноги, тяжело вздохнул и молвил печально:
-- Такая вот погода -- как раз для ревматиков!
Все молчали, только девушка у коммутатора говорила:
-- Еще раз повторяю вам: это не "Круг". Семь -- девять -- один -- семь
-- три -- один...
-- Может, они передумали,-- предположил Мидкиф, крупный, толстый
мужчина; его большие руки работяги, привыкшие к тяжелому труду, были усеяны
шрамами от возни с инструментами: когда-то фермер, потом штукатур,-- обе
профессии, конечно, оставили свои следы на руках.-- В конце-то концов,
непонятно, зачем им платить каждому из нас по тысяче долларов за раз.-- Он
сделал красноречивый жест -- свидетельство отсутствия всякой логики.
-- Ты что, шутишь? -- нервно высказался Дауд.
-- Нет, я прав! -- настаивал на своем Мидкиф, глядя сверху вниз на
Дауда. Мидкиф в свои тридцать три уже облысел и казался гораздо старше
остальных.-- Я прав, мой мальчик.
Расстегнув пальто -- легкое, осеннее, несмотря на середину зимы,-- он
похлопал его полами, чтобы стряхнуть капли дождя, промочившего его насквозь;
ткань возле пуговиц и петлиц сильно истерлась и обтрепалась, на манжетах от
ветхости бахрома.
-- Сценаристы в кино,-- молвил Мидкиф,-- носят цилиндры.-- И с важным
видом огляделся, а его тяжелые русые брови съехались на лбу.-- Мы с вами не
так одеты для торжественной церемонии. Что ты собираешься делать со своими
деньгами? -- обратился он к Дауду.
Дауд нервно кусал верхнюю губу, то и дело облизывал свои песочные усы.
-- Собираюсь перебраться в город,-- объяснил он,-- на Бэн-стрит. Сейчас
живу в Бруклине. Там, в Бруклине, атмосфера, абсолютно непригодная для
работы.
Жил он в семье жены, работавшей в страховой компании, и все ненавидели
Дауда за то, что он существовал на зарплату жены и занимали