Арнольд Эпштейн. Ветры travela

---------------------------------------------------------------
 © Copyright Арнольд Эпштейн
 Email: arnoldepstein@mail.ru
 Date: 14 Oct 1999
 Арнольд Эпштейн,  соб.корр.  газеты "Спорт-Экспресс" по  Среднему
Поволжью. Но поездил и по миру.
---------------------------------------------------------------




     июль 1994


        Десять дней в Париже


     Извините, но  кажется, мы недавно вернулись из  Парижа. Да нет, похоже,
сказка  была  наяву.  Вот  газеты,  которые  еще  можно назвать свежими, вот
буклеты из парижских  музеев и  магазинов, вот билеты на самолет, наконец...
Так что повторяем: мы недавно действительно вернулись из Парижа...
     А журналисты остаются журналистами, даже когда им хорошо. В том числе и
во время свадебного путешествия. Так  что  мы, пусть порой и через силу,  но
мало-помалу заполняли загодя припасенные блокноты. Надеемся,  что делали это
не зря.

     Впечатлений за десять сумасшедших парижских дней набралось столько, что
уложить их в какую-то  единую логическую  схему сумел бы  разве  что старина
Маркс.   Мы  же  никак   не   могли  придумать,  с   чего   же   начать.   С
магазинно-меракантильной    темы   -    чересчур    приземленно,   с    темы
музейно-экскурсионной - уж что-то слишком интеллигентно даже для  нас. Вот и
решили оттолкнуться  от известной формулировки: наше главное богатство - это
люди. К тому же мы ездили в Париж не то что не стадом, но даже и не группой,
а всего лишь ячейкой. И потому в контакты с местным населением вступали то и
дело.
     ...Перед отъездом не раз получали наставления от "знающих": "Главное  -
не  обращайтесь  к  парижанам по-английски  -  они  как  только  слышат  эту
ненавистную для них речь,  сразу поворачиваются и уходят." Мы поверили. Но -
зря,  потому что  это  предостережение  оказалось  сродни  "прибалтийскому":
сколько  ни приходилось нам бывать в  Латвии, Литве или Эстонии, но случаев,
чтобы не обслужили в магазине или послали "не  туда" на  улице, вспомнить не
можем. Хоть жутких историй  о северном негостеприимстве наслушались вдоволь.
Вот и парижане - да к ним хоть на суахили или таджикском обращайтесь - любой
наизнанку вывернется, но понять или помочь постарается.
     Не верите?  Видите  ли, там  есть  люди жадные,  довольно много глупых,
более  чем  достаточно  равнодушных.  Нет  только  вредных.  Таких,  которые
получают самое глубокое удовлетворение от того, что  без малейшей выгоды для
себя  просто  возьмут  и  унизят  другого.   Ну  как-то  чисто   генетически
отсутствует этот  тип  по-советски  непотопляемых людей,  которым не страшна
любая прорубь.
     Мы это испытывали на себе не раз.
     ...Два  дня в Париже шли страшные ливни -  такие, что машины средь бела
дня с включенными фарами ездили. Так  дежурные по отелю  предлагали нам свои
личные  зонты - с  единственной встречной просьбой  вернуть  их до окончания
смены.
     ...У  входа в зоопарк мы обнаружили,  что не хватает немного франков на
входные билеты - в кармане остались только не слишком ходовые здесь доллары.
Ближайший банк  был  далеко, но прохожие  с заметным удовольствием разрешили
наши валютные затруднения: поменяли  деньги  по такоум  курсу, что нам стало
просто неловко обойтись без раздачи скромных русских сувениров.
     ...На  пустынной  в  рабочее время  улице  пришлось узнавать  дорогу  у
очень-очень  пожилой  женщины  на костылях. Понять нас ей было непросто,  но
когда она разобралась-таки, что к чему, то была готова идти в другую сторону
и проводить нас до угла - только бы мы не сбились с пути.
     ...Когда  уже  ехали в аэропорт, то случайно засветили довольно тяжелой
сумкой  по ноге  хрупкой девушке.  Но она  улыбнулась нам  столь благодарно,
словно мы по меньшей мере нашли ей жениха с виллой во Флориде.
     Ну,  а о тех бесконечных "бонжурах",  которыми нас  буквально задолбали
даже   в  тех  магазинах,  куда  мы  забредали  с  неприкрыто-туристическими
намерениями,   мы   не  будем   говорить   и  в   "торговой"   главе  своего
повествования...
     Между  прочим,  у  нас  сложилось  впечатление,  что сами  парижане  не
слишком-то любят свой родной город. О нем  они  почти единодушно говорили  с
чисто  московским брюзжанием: грязно,  мол, шумно, от приезжих  житья нет...
Мы,  понятное  дело, сочувственно кивали,  но  между  собой  переглядывались
недоуменно. Ну разве ж это грязь? Одному из нас пришлось щеголять в Париже с
забинтованным пальцем,  так не поверите  - в течение двух дней беспрерывного
хождения  по  забитыми автомобилями  улицам  повязка  оставалась  девственно
белой. Пыли  здесь  нет как таковой,  а  мусор, которого  и вправду хватает,
как-то очень быстро исчезает под напором  неизменно зеленых метел темнокожих
санитаров  города. Шумно - да, Париж - это явно  не Жигулевск. Но он  как-то
так  хитро устроен,  что орды  туристов  почти  не  пересекаются  с потоками
местных жителей. В конце концов, рядовой горожанин меняет квартиру в среднем
по семь-восемь раз в жизни, и при желании он всегда сможет найти себе уголок
потише.
     Большинство, похоже, так и поступают. Во всяком случае, в центре города
туристов гораздо  больше,  чем аборигенов. Из  Америки приезжают в  основном
пожилые - всю жизнь янки копят и копят деньги, а  в старости, которая длится
у них лет по пятнадцать-двадцать, начинают "гулять" - тратиться не только на
лекарства, но и  на путешествия. Из  Японии, напротив, едет по большей части
молодежь - как мы узнали, для тех, кто учится, там предусмотрено очень много
скидок  и  льгот, к  тому  же  каторжный труд,  который  начнется  у каждого
восточного гостя совсем скоро, уже  не оставит ни времени ни сил на подобное
времяпрепровождение.  Впрочем,  японцы  остаются  японцами  даже  в  Париже.
Нетрудно  заметить, что в местах традиционных всеобщих тусовок их почти нет.
Эти деловито снуют по музеям и жадно целятся  фотоаппаратами и видеокамерами
во все, что представляет хоть какую-то  художественную ценность. Из Западной
Европы люди большей частью приезжают на автобусах на уик-энд -  и недалеко и
недорого.
     Что поразило  - среди  путешественников очень много инвалидов. В каждом
музее есть специальный просторный туалет, где без труда развернется коляска,
а кое-где -  и специальные лифты.  Правда, удивлялись этому, похоже,  только
мы...
     Впрочем, в Париже столько интересного, что там вообще никто  ни на кого
не смотрит - ни искоса, ни пристально, ни хотя бы с намеком на любопытство.
     Вот нас сейчас то и дело спрашивают: а что носят в Париже? Да бросьте -
никто там ничего не носит!  То  есть  нет,  столица Франции не превратилась,
упаси бог, в нудистский центр планеты - просто  такое понятие, как мода, там
отсутствует, нам  показалось,  начисто.  Все одеваются  максимально просто -
так,  чтобы было  удобно самому, а уж  вписывается ли это в какую-то схему и
подпадает ли  под  некие глубокие обобщения - об этом задумываются разве что
гости из  Союза. Наша  "туръячейка" разобралась  в этом очень быстро,  и все
лучшие  наряды  русской журналистки  оказались  нераспакованными  вплоть  до
встречи с отечественными  таможенниками. Кроссовок, джинсов и  майки хватило
вполне. И ей, и уж тем более - Парижу.
     Он не  покорял изысканностью туалетов  даже ночью.  Вот  девица идет со
своим  молодым человеком  - белое платье,  черный, извините,  лифчик и туфли
по-вьетнамски  зловещего  болотного цвета.  Вот  джентльмен  -  по самарским
меркам одет ужасающе,  а для Парижа - в самый  раз:  в строгий, может даже и
какой карденовский костюм и пляжные сандалики на босу ногу. И это, заметьте,
никакие не хиппари...
     Никто  не пытается обратить на себя  внимание крутизной и  необычностью
нарядов.  За  все  время  мы  видели лишь  одного  человека  в  навороченном
спортивном  костюме  - это  был представитель  негритянской  национальности,
грубо нарушавший общественный  порядок на территории парижского  метро -  он
исступленно  колошматил кулаком вагонную дверь и горланил песни на  каком-то
неведомом языке.
     Но  пассажиры не  обращали  на  него ни малейшего  внимания. Потому что
здесь вообще  не обращают  внимание  ни на кого,  кроме себя  -  воплощенная
доброжелательная отстраненность. Когда мы вселялись в гостиницу, у нас не то
что  не  спросили  паспортов  -  даже  не  поинтересовались, откуда  же  мы,
собственно, прибыли,  чтобы  пополнить  бюджет отеля.  А  однажды забрели на
детскую площадку на  самой окраине  Парижа,  и у  резвящихся  там  карапузов
незнакомая  речь не вызвала никакого любопытства - они так и продолжали себе
пуляться рябиной, словно чужестранцев рядом с ними не было и в помине.
     Удивительно  похожи на  своих  хозяев и четвероногие парижане.  Местные
собаки никого не облаивают и не обнюхивают, и даже кошки ни к кому не льнут.
Мы было  попытались приласкать одну  - уж  больно  шикарно разлеглась она на
сверкающем капоте автомобиля. Но киска шарахнулась  прочь  с таким дикарским
недоумением, как будто  бы и не ведала в своем Париже простого человеческого
тепла...
     Зато в  этом городе, который невозможно  удивить, и которому не устаешь
удивляться, можно все. Ну, во  всяком случае,  почти.  Можно опустить ноги в
луврский фонтан  и  не  бояться, что к тебе подвалит  угрюмый милиционер или
разгневанный дворник. Можно где  угодно  усесться на лестнице  или прямо  на
земле  - прохожие  сделают  все возможное,  чтобы не  побеспокить  уставшего
человека. Можно развалиться на душистом газоне в королевском парке Тюильри -
никаких  строгих  табличек нет и  в  помине.  Можно  самую оживленную  улицу
пересечь  на любой свет и  в  любом  месте  -  автомобилисты  войдут в  твое
положение, и,  коли  уж  месье  позарез  понадобилось поступить  именно так,
заботливо притормозят и даже помашут ему рукой.
     Или вот пришла  нам в голову бредовая мысль  -  поиграть на Монмартре в
футбол пустой банкой из-под пепси. И что вы думаете? Многочисленные прохожие
не только обходили "стадион" стороной,  но и улыбались нам доброжелательно и
даже  признательно -  словно благодарили за  экзотическое  зрелище. Глядишь,
если бы мы положили рядом со штангой какую-нибудь кепочку, то  к концу матча
и набрали бы мелочи на ужин в недорогой браззерии... А что - парень, который
в вагоне  метро всего за  один  перегон умудрился  показать пассажирам целое
кукольное представление, на наших глазах заработал не один десяток франков.

     Но это - к слову.
     А  вообще   хватит  о   веселом.  Ведь   однажды   все   эти  парижские
вседозволенность  и   раскованность,  которыми   мы  так  быстро  и   охотно
прониклись, сыграли о-о-очень злую шутку.
     Теперь  мы,  как никто,  понимаем  профессора Плейшнера.  Который, если
помните,  вырвавшись  из  вермахтовской напряженки  в  швейцарскую  идиллию,
расслабился настолько, что не заметил 37 (по  другим версиям-анекдотам - 38)
горшков с геранью на окне проваленной явки.
     Нашей Цветочной улицей стала станция метро "Пигаль".
     ...Надо сказать, что бесплатное преодолевание турникетов - это в Париже
что-то  сродни национального  вида спорта. И пусть он  особенно популярен  в
пенвую  очередь   среди  энергичной  и  рисковой  молодежи,  а  также  среди
малоимущих, но пластичных негров всех возрастов, но где-то на  второй-третий
день наблюдений и упорных  тренировок мы  уже вполне  могли претендовать  на
чемпионство в средней возрастной  группе. Во  всяком случае, успешно освоили
все  двенадцать  (а  может,   и  больше)  способов  сбережения  СКВ.  Причем
сбережения   в   размерах,   которые   не   сулит   ни   один   банк   мира.
Соотечественников,  собирающихся  в  Париж, кратко инструктируем:  турникеты
можно:  а) перепрыгтвать; б) проходить в обнимку, когда компостируется всего
один талончик, по которому идет бесконечно длинный человек - однажды к нашей
"цепочке"  пристроился  целый шлейф  негров.  Кроме  того,  совсем  нетрудно
попасть в метро не через вход, а с заднего крыльца - там, где висит табличка
"сорти", то есть "выход". Тут тоже есть несколько прием!
     ов - выбирай на вкус.
     Одним словом, до того злополучного дня, о котором  сейчас пойдет  речь,
мы чувствовали себя куда  как уверенно. И вдобавок сэкономили  столько,  что
начали было уже подумывать о деловом визите в магазин Нины Риччи. Но тут...
     Самое обидное, что избежать этой  облавы можно было без малейшего труда
- две тетки перекрывали  только центральнгый выход на платформу, а проход по
боковым галереям оставался безопасным. Но один из нас слишком хорошо помнил,
как "штрафуют" в Риме: контролер  что-то долго и темпераментно  втолковывает
"зайцу"  на  мало кому понятном итальянском языке,  а в конце этого монолога
просто предлагает  купить билетик. Увы, в  отличие от Италии,  которую можно
сравнить  разве что  с  Азербайджаном, но  только обошедшимся  без прелестей
социализма,  здесь   к  нам  отнеслись   по-другому:  с   поистине  прусской
беспощадностью. Не  помогли  ни  фразы  о дружбе народов, ни  напоминания  о
крайне сложном  экономическом положении родины  Октября... Гони штраф  и все
тут! Не подействовал на контролерш  и самый убедитеьный и к тому же реальный
довод: в парижском метро на  самом деле нет никакой инфыормации  о том,  что
талончики  надо сохрангять  до конца поездки  и  повсюду валяются целые горы
билетов, выброшенных на полпути...
     Появившийся на белый свет русский паспорт - верное, как  нам  казалось,
доказательство  того, что  мы вправе не вникать во все эти  тайны парижского
метро, - был моментально конфискован. С предложением либо заплатить штраф на
месте, либо в удобное для мадам и месье время выкупить его в  полиции. Но  -
уже ровно в девять раз дороже.
     В  какой-нибудь другой  стране  можно  было  бы  попытаться  всучить  в
качестве отступного русские сувениры. Но, обсудив эту крайнюю меру на родном
языке, мы решили так не поступать,  а ну если это будет  расценено  как дача
взятки   должностному  лицу  с   совсем   уж  печальными   для   нарушителей
последствиями? Тем  более,  что  нам  подсунули  книжку, написанную  на всех
языках для безбилетников парижского метро. Русских страничек, в ней, правда,
пока  не оказалось, но  мы и так прекрасно поняли, с  кого, за что и сколько
причитается.  К  тому же  это гнусное  издание  было  угрожающе  толстым,  и
штудировать его где-нибудь в участке совершенно не хотелось...
     Одним  словом,  отдав  штраф  и прикинув,  что  "по  сумме  всех этапов
многоборья"  наша  команда оказалась в небольшом минусе,  мы решили до конца
поездки  хотя бы сравнять  счет.  И - поплатились. Потому что, когда один из
нас  был  перехвачен  прямо в элегантном полете  через  очередной  турникет,
заплатить пришлось в полтора раза больше. Как выяснилось, это нарушение было
более грубым, и до боли знакомая книжка оказалась раскрытой совсем на другой
страничке...
     Так что больше мы с правоохранительными органами Французской Республики
в контакты не вступали. Потому что поняли: если их,  эти органы, не особо-то
и видно - это отнюдь не значит, что их нет вообще.
     А  полисмена  на  парижской улице и вправду, как  говорится в известном
детском  стихотворении,  встретить  запросто не просто.  Однажды  только  мы
заметили симпатичную блюстительницу,  расклеивавшую на лобовые стекла не там
припаркованных  автомобилей  квитанции  о  штрафах.  Да еще  суровые  стражи
порядка стояли у входа  в разные серьезные организации  типа магазина "Тати"
(мы о нем еще расскажем),  замка Консьержери, где в  свое время ждала  казни
Мария-Антуанетта  и где  криминальный дух, видимо, не изжит  с тех пор,  или
министерства обороны.
     Однако пронзительную полицейскую сирену можно было слышать  то и дело -
сомнений в надежности и оперативности  парижских дядей Степ у нас возникнуть
не могло. Да и в том, что они не остаются без работы - тоже.
     Ведь в том месте, где мы жили, машины с сиреной сновали постоянно...

     Каждый  район  Парижа  имеет  свою  отличительную  черту,  свой  особый
колорит. На Елисейские поля стекается самая  респектабельная публика - здесь
все  особенно дорого, чопорно  и  благопристойно.  Площадка  у  выставочного
центра Жоржа Помпиду - место тусовки хиппарей в рваных джинсах  и выгоревших
тужурках - тут знакомства завязываются и доводятся до логического завершенич
прямо  на земле. Монмартр - это беззаботная  туристская тусовка, где продают
огромное  количество  веселых  сувениров,  а  люди  отдыхают  безалаберно  и
незатейливо. Район,  примыкающий  к Сорбонне  - это  сполшные антикварные да
книжные лавки и многочисленные библиотеки. Монпарнас - место, где собирается
парижская богема...
     Окна нашего отеля выходили на пляс Пигаль.
     Аромат  этой площади,  где  к  полуночи  жизнь  только  начинается,  не
поддается  описанию. Допустим,  если мы  скажем,  что  здесь  бьет  фонтан с
удивительно  красивой  подсветкой,  духовой оркестр бередит душу,  а  воздух
настоен  на  неуловимых ароматах любви, это оскорбит тех, кому удалось здесь
побывать, примитивизмом и  убогостью.  У  Бальзака  и  Мопассана  получалось
как-то получше...
     Благодаря  классике  мы, разумеется, знали,  что попали в самый злачный
район Парижа. Но нас, честно говоря, привлекало не  это - просто узнали, что
именно здесь находятся самые дешевые гостиницы. В знаменитом музее Карневале
потом натолкнулись на картину, написанную много лет  назад аккурат из нашего
окна. Удивительно, но почти ничего вокруг не  изменилось. Не исключено,  что
именно к нам,  в "Рояль Пигаль", захаживал  в свое время граф де Растиньяк и
часика через полтора возвращался  -  слегка  утомленный, но вполне довольный
жизнью. Поднимался  по той же узенькой винтовой лестнице, вел свою очередную
даму по тому же полутемному коридору,  устланному таким же пушистым, гасящим
любой звук ковром...
     Сейчас,  правда, гостиница  почти пуста. Между прочим, если бы мы вдруг
вздумали пригласить сюда  женщину  или молодого  человека -  а предложений с
обеих  сторон  тут  по-прежнему  больше чем достаточно -  то за удовольствие
пришлось бы заплатить в кассу отеля ровно по  сто франков за нос (а точнее -
за другую  часть тела). Так, во всяком случае, объяснили служители, ссылаясь
на  какой-то законодательный акт, ни предназначения ни названия которого мы,
по правде говоря, так и не поняли.
     Да и не нуждались. Откровенно говоря, большинство мадемуазелей и месье,
с  разной степенью  настойчивости  предлагавших  свое  общество, вряд  ли бы
заинтересовали каждого из нас  и до свадебного путешествия. Порой,  глядя на
иную труженицу, застывшую  в, как ей казалось,  очень соблазнительной позе у
входа  в лав-клуб или  найт-клуб, мы  вообще задумывались: а не козни ли это
конкурирующей организации, пытающейся таким вот образом отпугнуть клиентов?
     Правда, надо сказать, что  и остальные жительницы солицы Франции  никак
не  напоминали  тех ПАРИЖАНОК,  которых мы все надеялись гле-нибудь увидеть.
Единственное место, где много красивых женщин  - магазин Кристиана Диора, но
и там продавщицы не столько стремятся обратить на себя внимание покупателей,
сколько просто рекламируют свой товар. Доброжелательно и добродетельно.
     А  может,  это  мы   просто  привыкли  к  боевой   раскраске  самарских
представительниц  прекрасного пола, каждым  своим движением  настаивающих на
собственной неотразимости?
     Впрочем, вернемся  к нашим (а точнее, совсем не к нашим) девицам с пляс
Пигаль.  Стояли они не зря  и  без внимания  не оставались. К ним подходили.
Знакомились.  И - уводили. Правда,  вся эта  жизнь текла  как-то сонно,  без
привычных  для нас  эмоций.  Ни у  одного из  многочисленных  увеселительных
заведений мы ни разу не видели шумных  компаний или энергичных разборок. А в
секс-шопах, вереница которых начиналась аккурат от нашего отеля, посетителей
было почти столько же, сколько и продавцов.