шь мешать?
      - По отношению к тебе у меня не возникает такого желания...
     Дракон поднял голову. Дана отпрянула, полагая, что он просто
приманивал ее спокойствием, чтобы сейчас запросто сожрать, но
дракон даже не смотрел на нее. Тяжело дыша, он приподнялся на
лапах, ослепив быстрой полосой блеска, пронесшейся по чешуям,
расправил крылья. Тугой порыв ветра ударил Дане в лицо.
      - Отойди...Я взлетаю
     Он несколько секунд помедлил, ожидая, пока она не отойдет
на безопасное расстояние, затем подпрыгнул и, в  прыжке,
первый раз взмахнул со свистом крыльями. Рванулся вверх и
мгновенно набрал высоту, из которой была видна лишь черная
точка его тела и извивающаяся ниточка хвоста.
     Дана молча, не мигая, смотрела ему вслед...
                                             *****
       Доб сидел на солнцепеке почти целый день и постепенно
рядом с ним выстроилась целая батарея пустых бутылок из-под
пива. В полдень они сверкали, как гордый строй средневековых
рыцарей в полном облачении, а сейчас, к вечеру, погасли и
отбрасывали длинную полупрозрачную тень. Из-за выпитого пива
ему часто приходилось отбегать в сторону, за развесистый куст, но
и тогда он не выпускал из виду обшарпанный дом, за которым вел
наблюдение. Каждый раз, когда кто-то заходил в широкую,
оббитую железом, дверь, он чертил в пыли черточку, а если
посетитель выходил, кружок. Разумеется, потом пришлось стереть
всю эту вереницу знаков, но зато теперь, в конце дня, он четко
представлял себя все, всю картину передвижения на его участке.
Оставалось только сложить это с данными за другие дни и можно
было смело утверждать, что распорядок работы  ему знаком.
     В девять он поднялся со своего места, затоптал последний
окурок и потянулся до хруста. Только что он начертил черту - в
дверь вошел молодой человек с хозяйственной сумкой, из которой
торчал не поместившийся до конца длинный двухкассетный
магнитофон. Одно из окон зажглось тускловатым желтым светом.
Доб посмотрел на часы. Все верно, больше никто не появиться
здесь до утра.
     Он прошел свежевырытую канаву, стараясь не попадать в
липкую глину, чтобы не оставить отпечатков, перебрался по
дощатому мостику на не поврежденный тротуар и зашагал по
направлению к центру города, постепенно обрастая попутчиками:
последними одинокими служащими с толстыми папками под
мышкой, которые спешили домой и целыми группами молодежи,
которым, наоборот, не терпелось вырваться из скучных
окраинных районов и окунуться в кипящую жизнь центральных
площадей.
     Неторопливо шагая и глазея по сторонам, Доб дошел до их
нынешнего обиталища - маленького, облупленного двухэтажного
дома, поднялся по скрипучей деревянной лестнице и открыл
дверь своим ключом.
     Посреди пустой квартиры, на одиноком столе, сидел Рыжий и
смотрел на него спокойно, чуть покачивая короткими ногами, не
достающими до пола.
      - Я вернулся - коротко сообщил Доб и присел рядом, на стол.
      - Очень хорошо -спокойно ответил Рыжий.
     Он был в костюме, что смотрелось несколько дико среди голых
стен и пыльного пола с щербатым паркетом. Он всегда ходил в
темно-синих, представительных костюмах, что, совместно с его
малым ростом и круглой, добродушной физиономией, надежно
маскировало то, что действительно пряталось в глубинах этого
человека. Рыжий был благопристойной, респектабельной
ширмой, за которой всегда прятались все остальные члены их
компании, когда требовалось вести дело скрытно и вежливо.
Именно Рыжий ходил по объявлениям, отыскивая квартиру на
время пребывания их в новом городе и все, даже пугливые
старые девы, расцветали, когда задорная улыбка распирала
гладко выбритые щеки Рыжего, вытесняя на них две детские
ямочки.
      - Где Зубик? - спросил Доб.  - Жрать есть чего нибудь? Ты что,
так и сидел тут целый день?
      - В холодильнике пирожки с чем-то. Я выходил днем, взял
пирожки. Зубик их поел, обозлился и сказал, что ему надо это дело
запить. Скоро придет.
     Доб прошел на кухню, достал из холодильника бумажный
промасленный пакет с бурыми пирожками и вернулся на место.
      - Дрянь пирожки - сообщил он через несколько минут, на что
Рыжий только пожал плечами.
     Тем не менее, он доел их все и вытер руки не запачканными
участками пакета.
     - Рассказывай -спокойно сказал Рыжий.
      - А Зубик?
      - Зубик - это руки. Рукам не рассказывают, им говорят что
делать.
      - Как скажешь. Короче, они перевезли почти все, кроме сейфа.
Сегодня ушло пять грузовиков со всякой рухлядью и, я думаю, это
все, что там было. Сейф  вывозить не будут, он вмурован в стену
хранилища. Они посадили там охранника на все время ремонта,
тот же парень, что был вчера, так что он будет и завтра.
      - Ты уверен, что они не вывезли бабки?
      - Ремонт будет идти пару дней, не больше. Инкассаторская
машина не подъезжала. Все там, по замочком.
     - Рабочие..
      - Уходят в семь, полвосьмого. Один из служащих присутствует
все это время, потом встречает охранника, передает ему ключи от
входа и сваливает. Охранник сидит до семи утра, пока не
приходит тот же служащий. Не спит, комната рядом со входом,
окна зарешечены по серьезному.
      - Его проверяют? - все это время Рыжий ласково жмурился в
пространство и только прищуренные, холодные глаза выдавали
напряженное размышление.
      - Да, в двенадцать, три и пять. Стучат в окошко, он
выглядывает.
      - Ты уверен, что он не спит?
      - Уверен, он поет через каждые полчаса.
      - Поет? - изумился Рыжий. - Он что, шизик?
      - Хрен его знает. Поет под магнитофон, у него там музыка,
такая... серьезная, ну ты понимаешь, со скрипками. Может учится
где. Сначала послушает, покашляет, а потом запевает. Мне было
так слышно, что хоть подпевай...
      - Певун - улыбнулся Рыжий.
      - Певун...Короче, он сидит у себя, главная дверь - железо,
замок внутренний, наружу - одни заклепки. Ни фига не
зацепиться. Чуть дверь тронешь, она уже гремит, по всем углам
магнитные датчики. Сзади была дверь, но они еще в начале
ремонты весь проем заложили камнями, я ходил, царапался, ни
хрена, крепко...
      - Придурок - голос Рыжего утончился до презрительного
фальцета.
     - " ходил, царапался...". Смотри, доцарапаешься.
      - Обижаешь, я же не слепой.
     ...Послышался медленные скрип шагов на лестнице, они
напряглись оба       (даже сейчас Рыжий выглядел, как детский
мячик, но мячик, готовый подпрыгнуть, взвиться, со звоном и
грохотом выскочить в разбитое окно) и расслабились, только
услышав знакомое покашливание и скрежет ключа в замке.
     Зашел Зубик, сутулый еще больше обычного, быстро скользнул
взглядом по сидящим и тут же спрятал глаза, опустил голову, и
принялся тщательно стирать невидимое пятнышко со штанины.
Вся фигура его излучала неуверенность и страх. Доб разглядывал
его почти с отвращением - Зубик был известен свой трусостью и
слабостью. Но еще громче была слава о его технических талантах,
необыкновенном, запредельном чутье и знанием всех тонкостей,
всех последних достижений той области человеческого гения,
которая работает над системами запирания и защиты. Зубик был
жалким гением и обладал способностью находить самую короткую
дорогу к ненависти работающих с ним людей.
      - Надрался, скотина - процедил Доб.
     Рыжий спрыгнул со стола. Подошел к Зубику, который, даже
ссутулившись, был выше его на пол головы и спросил
бесцветным голосом:
      - Сколько я разрешил?
     Зубик вздрогнул.
      - Сколько? ...
      - Двести - пробормотал Зубик.
      - Верно - Рыжий взял Зубика за отворот старого свитера и
посмотрел ему в глаза. -Двести. - Потом, неожиданно, согнул
короткую ногу и толстым, крепко обтянутым коленом резко
ударил вперед и вверх.
     Вытаращив глаза, Зубик, с недоуменным воплем согнулся и
повалился набок, причудливо сложив свое тощее тело;
побелевшие кисти рук, которые он зажал между колен,
высунулись наружу,  растопыренные в судороге боли пальцы
образовали две дрожащие звезды. Рыжий посмотрел на человек у
своих ног, потом отошел к столу и забрался на прежнее место. Доб
смотрел на него с обожанием.
      - Сейчас все спать - коротко произнес Рыжий. - С завтрашнего
дня морды на улицу не высовывать, двери не открывать, к окнам
не подходить. К вечеру все должно быть готово.Ночью, или на
следующий день -  утром, уезжаем... Вопросы?
       - Дверь, охрана, железо -Доб говорил тихо, даже с каким-то
почтительным наклоном головы.
     Рыжий улыбнулся. И озорные ямочки выступили на щеках,
громогласно утверждая, что все ерунда и временные затруднения.
      - Завтра я думаю - сказал он. - Еще не бывало такого, чтобы за
целый день я чего-нибудь, да не придумал.
                                                                 ****
      - Ну и что мне тебя, выпороть? -растерянно произнес Пит, стоя
перед Даной, маленький клочок бумаги, письмо из школы,
трепетало в его отставленной руке и, глядя на него, Дане то
хотелось расплакаться, то залиться смехом. - Хорошенькое
начало...Так же нельзя, дочь моя, тебя же не разбойники
воспитывали...Ну, чего молчишь?
      - Не разбойники - пролепетала Дана.
     Анн фыркнула...В непроницаемой, глухой стене взрослого и
серьезного разговора появилась трещина и, почувствовав это,
Дана бросилась к матери, обхватила ее колени и уставилась снизу
вверх невинным взглядом ангела.
      - Ведь правда, мамочка? - Анн попыталась вернуться к
суровому выражению лица, но робкая улыбка дочери, словно
невидимые клещи, разжала и ее губы, так они и смотрели друг на
друга, улыбаясь, пока Анн не поняла, что не сможет сказать ни
одного обвинительного слова этому маленькому чуду, пусть даже
Дана разворотит весь мир.
      - Прекрати, Пит - сказала она. - Она не виновата. Мало ли что
другие скажут...
      -Мало ли, что другие скажут... - задумчиво повторил Пит.
Такие секунды отстраненности всегда предшествовали у него
взрыву чувств. Вот и сейчас лицо его покраснело, он бросил на
пол бумажку и одним гигантским шагом приблизился к Дане.
      - Ты...давай послушаем тебя. Твоя мать утверждает, что другие
говорят неправду и валят все несчастья на голову нашей дочери.
Ну!...Как было дело?...Давай, давай, не стесняйся!
      - Пит -укоризненно сказала Анн. -Из-за такой малости...
      - Ты!... - зашипел Пит, ткнув в нее пальцем, но тут-же взял
себя в руки и вновь обратился к Дане. - Ответь же папе... В
записке злые тети написали, что ты заперла этого олуха...этого
одноклассника, в кладовую кабинета биологии...Как, врут тетки?
      - Мы играли... - пропищала Дана. Она спрятала лицо в
маминых коленях, чтобы папа не увидал, что она улыбается.
      - ...Хорошо. Потом ты пошла на урок, а его не выпустила...
      - Я забыла!...
      - Он стучал изнутри!...Хорошо, пусть ты не слышала. Но на
следующей перемене ты пошла, отпустила его, извинилась?...А?
     Дана уже не улыбалась. Она устала, ей хотелось побыстрей
добраться до постели. Ей нравилось смотреть на мир только до тех
пор, пока мир любил ее. Сейчас все стало неинтересно и скучно и,
будь в ее распоряжении кнопка выключателя для всего вокруг,
она, не колеблясь, нажала бы на нее. " Вкл.", спать.
      -Ты отпустила его?...
      - Нет, нет, нет!... - заорала Дана, повернув раскрасневшееся
лицо прямо к Питу. -Я не отпустила его! Вонючего, тупого,
какашку, с соплей на носе - не отпустила!...
      - Хватит, Пит! - Анн резко встала, прижала к себе истерически
рыдающую Дану. - Не смей!
      - Я хочу задать только еще один вопрос - спокойно произнес
Пит. -Дана, ты знала, что он боится темноты? Он кричал тебе
это?...
      - Я сказала хватит! - сорвалась Анн. - Дана, спать, немедленно!
- она подтолкнула ее к выходу из салона.
      -...Он говорил тебе? - прокричал Пит вслед дочери. Плечи
Даны чуть дрогнули, но она не обернулась и исчезла ,
всхлипывая, в темноте коридора.
      - Та-ак... - Пит грохнулся в кресло и застыл, обхватив руками
колени. -Она забыла...А парень там чуть концы не отдал.
Напустил лужу. Обоссался, вот смехотура-то, всю дверь изнутри
обслюнявил...Детские игры...
       - Я хочу тебе сказать... - Анн тяжело дышала, пытаясь
перевести дух и вернуть голосу спокойствие. - Что ты должен...ты
обязан держать себя в руках, когда разговариваешь с дочерью...
     Пит поднялся. Анн отшатнулась, увидев его лицо - белую,
мертвую маску бешеного гнева и руку, пульсирующую от желтого
сжатого кулака, до готовой хватать растопыренной пятерни.
      - А я хочу тебе сказать... - он надвигался и Анн пришлось
вплотную вжаться в книжные полки. - Что ты отныне не
вякнешь, не произнесешь ни единого слова когда я говорю с
дочерью...Отныне и навсегда. Я говорю - ты молчишь!...Я говорю -
ты молчишь! Я говорю - ты молчишь!!...Это ясно?
     ...За спиной Анн часто и дробно разливалось звоном
хрустальное деревце любви, купленное ими в Индии во время
свадебного путешествия...
     - Ясно... - прошептала она...
     ...Дана прошла в свою комнату, не зажигая света разделась и
забралась в кровать. Некоторое время она еще судорожно
шморгала носом, переживая случившееся, но это было, скорее,
реакцией возбужденного тела. Мыслями она уже отошла от всего
происшедшего. Темнота вокруг облепила теплой ватой: закрыв
глаза, можно было наблюдать за извивами и прыжками
разноцветных искр, которые вычерчивали долго не тухнущие
рисунки, образы ушедшего дня, воспоминания, чужие слова, ее
поступки - все это размывалось, менялось местами, проникало
друг в друга. Мир встряхнулся, как калейдоскоп, и те-же
разноцветные стеклышки встали по новому, образовав страну
снов...
     ...Дана щелкнула пальцами и засиял свет. Чудо номер один.
Огромная люстра, изумрудная, звенящая юла, свисающая на
золотой цепи с облепленного паутиной потолка, растолкала тьму,
забросив зеленые отблески в отдаленнейшие уголки гигантского
зала.
     Она прошла. Одна. Без всякой помощи.
     Отворила ворота собственными руками. И продралась сквозь
шипы и пыль переброшенного через ров подъемного моста. Не
веря в свое счастье, она поднялась на него после того, как дракон
покинул ее. Дорога свободна, сказал он, но поверила она в это
только тогда, когда заскрипели под ее ногами доски моста. Внизу
колыхалась затхлая вода, по которой сновали юркие группы
водомерок, прогибающие маслянистые пятна на черной
поверхности, то тут, то там торчали облепленные илом мертвые
стебли тростника. Дана хозяйски осмотрела ров. Нужно вычистить
его....Но для начала необходимо пройти по мосту, а это не так
просто - какие-то  скверные растения, за долгие годы бездействия,
успели сплошь оплести его своими тяжелыми темно-зелеными
плетями. Дана сделала шаг вперед и вскрикнула.  На уколотом
пальце выступила капелька крови. Как оказалось, под каждым из
больших мясистых листьев скрывается целый выводок мелких,
собранных пучком бурых колючек.
     Со злости она придавила каблучком к настилу одну из нижних
плетей и та неожиданно легко отломилась с сочным хрустом.
Глядя, как набухает среди волокон оторванного конца ветви
капля сока, Дана обдумывала пришедшую ей в голову идею.
     Она спустилась вниз, к опорам моста, на скользкий покатый
берег рва. Что ей было нужно, так это обломок доски, не тяжелый
кусок древесного ствола, или что-нибудь подобное, плоское и
длинное. Несколько метров она пробрела по берегу, пока не
наткнулась на черную от ряски и нитей сгнивших водорослей
груду обломков, кучу древесного мусора, притащенную видимо,
каким-то зверем, для обустройства логова. Брезгливо хмурясь, она
ногой разбросала тяжелый, пахнущий рыбой, хлам, откинула в
сторону пару мелких веток и, наконец, отыскала подходящую
деревяшку: полусгнивший участок доски, метра полтора длинной
и достаточно широкую. Высвободив из водорослевого плена, Дана
потащила его за собой, на мост.
     Как ей показалось, растения встретили ее неприветливо и с
опаской.
      - Сейчас - сказала она им. - Подождите, я покажу вам, как
противиться хозяйке замка, мерзкие, колючие змеюки.
     Для пробы она избрала тот самый участок, где рос уколовший
ее побег. Положив один край доски на переплетение ветвей,
другой она опустили на поверхность моста. А затем запрыгнула на
доску сверху, со всей силы ударив ногами в темную
древесину...Захрустев, застонав, край обломка пошел вниз,
подминая и  разрывая зеленую ткань куста, выдирая ветки, с
хлюпанием расплющивая листья. Когда Дана сошла с доски,
перед ней образовался небольшой, сантиметров тридцать
шириной и с полметра в глубину, проход, свободный от колючих
змеюк.
      - Так - Дана деловито потерла руки. - Сейчас кому-то
прийдется плохо.
     Действуя шаг за шагом, непрерывно вспрыгивая на зеленую от
соку доску, Дана за полдня расчистила узкий, но достаточный для
себя проход...
     А отворить ворота замка оказалось совсем пустяком. Хотя, на
первый взгляд, они были совершенно неприступны - огромные,
шириной в десять ее шагов и уходящие вверх настолько, что для
того, чтобы увидеть вырезанную из камня морду грифона, которая
торчала из каменной розетки над верхней перекладиной,
пришлось до хруста и искр в глазах задрать голову.
     Сначала Дана испугалась и решила дождаться момента, пока
рядом с ней снова появится Провожатый.  Но, посидев некоторое
время на пороге, она обдумала положение и пришла к другому
решению. Теперь это была уже не та девочка, которая когда-то
начала этот поход. Многое изменилось.
     " В пустыне я не изжарилась. Глупый дракон не съел меня. Я
потоптала колючки..." она поднялась и топнула ножкой, чтобы
привести себя в боевое настроение. "... неужели я не смогу
открыть дверь СВОЕГО замка?".
     Она подошла к двери и тщательно всмотрелась в бронзовую,
позеленевшую панель, далеко выступающую из темного дерева.
Литые физиономии длинноносых клоунов ехидно смотрели на
нее.
      - Открывайте! - приказала она им. - Нечего скалиться!
     Не сдержавшись, она со всей силы пнула в дверь. Клоуны
ответили насмешливым гулом.
      - Так их! - произнес кто-то над ней. - Ударь еще разочек!
      - Провожатый! - радостно вскрикнула Дана. Потом
нахмурилась. - Давно я не видела тебя. С тех пор, когда ты
испугался дракона и смылся.
      - Я?!...Смылся!?...Зачем же так, хозяйка. Вы ведь справились с
ним и без меня, мои советы были лишними.
      - А мост?...
      - То же самое. Я всего лишь дал вам возможность действовать.
Вы сделали все, многому научились и заходите к себе уже не
нюней, а настоящей хозяйкой, Всемогущей Девчонкой. Мои
поздравления!
     Дана внимательно обдумала его слова и пришла к выводу, что
он заслуживает прощения. И только после этого позволила себе
улыбнуться.
      - Хорошо, я не сержусь. Хорошо, что сейчас я не одна. Но когда
же я смогу увидеть тебя?...Ты обещал...
      - Что как только мы войдем..
      - Да  - вздохнула Дана. - Как только войдем. Но попробуй
войди тут.
     Провожатый тихо, чуть слышно рассмеялся.
      - Не пробуй. Приказывай.
      - Приказывать? - Дана нерешительно посмотрела на
выщербленный металл и растянутые в улыбке лица. Эта громада
казалась вечной и недвижимой. Но, все-же, она подняла голову и
посмотрела прямо в глаза клоуну, который оказался на уровне ее
лица.
      - Я, хозяйка..- панель загудела, словно по ее холодному нутру
пробежали теплые струи жизни... - я, хозяйка Дана, приказываю
тебе открыться!...- дверь вздрогнула, лица клоунов перекосило в
гримасе...
      - Ну-же!! - завизжала Дана.
     С треском и грохотом, растягивая за собой седые полотнища
паутины, створка отскочила назад, будто испугавшись вопля.
Струя теплого, приправленного едкой пылью, воздуха вырвалась
наружу, встрепав Дане волосы...
     Несколько секунд она стояла в немом восхищении, упиваясь
той силой, что бурлила теперь в ней. Громада замка, упавшего
перед ней на колени, робко глядела на свою повелительницу
серым проемом входа...Потом кто-то робко коснулся сзади ее
плеча.
      - Хозяйка...
     Она порывисто оглянулась, готовая слушать и гов