де Саша? --  жена Сергея Львовича стояла в
дверях и испуганно смотрела на спорщиков.
     - А что с ним? -- "мальчики" моментально остыли.
     -  Не  знаю. В  комнате  его нет,  в  библиотеке тоже,  на улицу  он не
выходил...
     - А няня где?
     -  Арина  говорит, что он пошел  в  свою комнату  -- больше она его  не
видела...
     Все трое испуганно переглянулись.
     - Только этого нам не хватало, - проворчал Василий.
     Окончательно успокоившись после разговора  с дядей, Саша  пошел было  в
свою комнату, но там ему было скучно, и он отправился в библиотеку. Вчера он
не дочитал у Вольтера всего нескольких страниц, но сегодня  ему почему-то не
хотелось его дочитывать. Он начал выбирать себе другую  книгу и скоро понял,
что  на нижних полках он все книги уже  либо прочитал, либо по крайней  мере
просмотрел,  и он  решил  залезть  повыше.  Недолго  думая,  Саша притащил в
библиотеку лестницу, приставил  ее к  стене в самом углу, мигом  забрался на
самую верхотуру и уселся на ступеньке.
     Некоторое время он с восторгом  обозревал открывшиеся  ему богатства --
библиотека действительно  была очень  большой,  у него  даже дух  захватило.
Потом  провел  рукой  по  плотным корешкам  книг  и наугад  выдернул  первую
попавшуюся. Книга была старая, в прочном черном переплете, с пожелтевшими от
времени страницами.  От нее пахло пылью  и старой слежавшейся  бумагой. Саша
аккуратно  обтер пыль рукавом и  открыл книгу наугад где-то посередине.  Это
были стихи. Он начал их читать -- и забыл обо всем на свете. О боже, что это
были  за  стихи!  Это был  Идеал, Гармония,  Музыка темных строк на  светлом
фоне... Когда  в библиотеку заходила Надежда Осиповна и звала его  --  он ее
даже не услышал...
     Искали его, впрочем, недолго -- не так уж много было мест  в доме, куда
он мог бы запропаститься. Мужчины оказались наблюдательнее Надежды Осиповны,
хотя  тоже не  сразу заметили его  сидящим на верхней ступеньке лестницы под
самым потолком.
     -  Саша, что ты там делаешь?  -- изумленно воскликнул Василий  Львович,
облегченно вздыхая и заглядывая на племянника снизу вверх. Тот не отозвался.
     - Саша! -- позвал  он громче. Мальчик встрепенулся,  посмотрел  вниз  и
смущенно улыбнулся.
     - Что ты там делаешь?
     - Читаю...
     -   Давай,  давай,  слезай,  нечего  под  потолком  сидеть.   Ишь  куда
забрался!..
     Саша прижал книгу к груди и осторожно спустился вниз.
     - Чем это ты  так увлекся, что ничего вокруг не видишь и не слышишь? --
добродушно улыбаясь, спросил дядя.
     Саша пожал плечами и молча показал обложку. Дядя побледнел -- на черном
переплете  тусклым  металлическим  блеском  отсвечивал  портрет  мужчины   в
профиль.  Длинный  нос,  высокий лоб, бакенбарды...  И подпись  --  золотыми
тиснеными буквами -- "А. С. Пушкин. Избранное".
-== == II == ==-
     Вдоль по коридору шли двое.  Оба  примерно одинакового роста, но один -
худощавый и  чуть помоложе (на вид - лет  тридцать),  а  другой  - полный, с
солидным  брюшком  и лет на пять постарше. Они  шли  не торопясь и о  чем-то
разговаривали. Был  поздний  вечер, рабочее время давным-давно кончилось,  и
здание пустовало.  В коридоре светило только тусклое дежурное освещение, что
делало его  совсем мрачным - невероятно  длинный тоннель  с рядами дверей по
сторонам, конец которого исчезал где-то во мраке.
     - Так что, наши отделы теперь объединят? -- спросил худой.
     - Нет, - ответил толстый, - конечно, нет.  Просто эксперимент настолько
сложен, что решили привлечь к нему сразу два отдела.
     - Его уже утвердили?
     - Да. Даже более того - он уже начат. День "Д" был вчера, - толстяк был
бывшим военным (его до сих пор все называли полковником), и любил выражаться
военными терминами. - Вчера яйцеклетку поместили в тело будущей матери.
     - Даже так? А почему не в "инкубатор"?
     -  Условия решили максимально приблизить к боевым. Есть подозрение, что
"инкубатор"  отрицательно  влияет  на  будущее развитие. Кстати,  подозрение
исходило из вашего отдела...
     - Ах, да! Видимо, имеется в виду эксперимент с Эйнштейном?
     - С Эйнштейном? Что это за эксперимент?
     -  Лет  тридцать  назад  в  нашем  отделе  восстановили  ДНК   Альберта
Эйнштейна, вырастили  зародыш  в "инкубаторе"  и отправили  этого  "Альберта
Второго" в обычную школу.
     - Хм... И что же?
     - Надеялись получить великого  гения, но результаты оказались более чем
скромными.  У  парня  были  неплохие способности  к  математике,  но  дальше
победителя городских олимпиад он не пошел... Неудача тогда  вызвала довольно
бурную дискуссию. Среди  возможных причин  назывались самые  различные -  от
ошибок в восстановлении ДНК до отсутствия материнской ласки в детстве. Среди
прочего упоминали  и возможное воздействие  "инкубатора"... В конечном счете
все сошлись на  том,  что одного  только генотипа  недостаточно,  нужно  еще
восстанавливать внешние условия.
     - Хм... Я, конечно,  слышал об  этом  (я имею в  виду дискуссию), но не
знал,  чем  она  была  вызвана,  -  он  усмехнулся. -  У  нас  тут  все  так
засекречено, что я иногда  не знаю, чем занимается сосед  по  комнате...- он
помолчал, потом добавил. - Что ж, теперь многое становится ясным...
     - Что, например?
     - Например, зачем вообще нужен весь этот маскарад. Вы знаете, что центр
города оцепили?
     - Да, я видел. Говорят, там что-то с радиацией.
     - Говорят...- усмехнулся толстяк. - Никакой радиации там в  помине нет.
Просто восстанавливают  исторические условия  начала XIX века.  В частности,
дом Пушкиных и все прилегающие строения.
     - Ничего себе... - пробормотал худой. - Сколько же это все стоит?
     -  Дороговато,  конечно,  -  снова хмыкнул толстый.  -  Но  руководство
решило, что расходы себя оправдают.
     - М-да... Наводит на размышления. Что же они хотят получить на выходе?
     -  Ну,  это очевидно - то  же, что и всегда.  Конечная цель - научиться
"выращивать" людей с любыми наперед заданными свойствами.
     - Опять "идеальный солдат"?
     - Нет,  не  думаю. Тупые  исполнительные костоломы давно  уже никого не
интересуют  - таких  в любой подворотне  можно набрать  целый взвод.  Сейчас
нужны гении.
     - Гении? - худой саркастически усмехнулся. - Мы  даже не знаем, что это
такое.
     - Это и  не обязательно. Если уж нельзя выращивать любых  гениев, можно
выращивать тех, что уже были. Например, наплодить этак десяток Эйнштейнов --
и   посадить   их   за   разработку   сверхбыстрого   гиперпространственного
перехватчика... Каково, а?!
     -  Да,  заманчиво, ничего  не  скажешь! -  худой опять усмехнулся. - Но
тогда почему Пушкин, а не Ферма или Ньютон?
     -  Ну, во-первых,  из-за ДНК  - ее  можно восстановить  очень  точно по
крови, оставшейся  на  его жилете после всем известной  дуэли. Во-вторых, он
рос  и воспитывался здесь, в Москве, недалеко от Института  -  значит, легко
будет проконтролировать его  развитие.  В-третьих... ну,  много  еще  разных
причин...  -  они подошли  к лифту. -  Основная  работа, конечно,  предстоит
вашему отделу, мы будем "на подхвате". Лично я буду играть роль дяди Пушкина
Василия Львовича. А Вы, по-видимому, роль его отца.
     - Я?!
     - Ну да. Внешность, правда,  у Вас не очень, но это не страшно  -  наши
хирурги поправят. Подошьют килограмм пять сала - брюшко будет не хуже, чем у
меня, - он хохотнул, довольный своей шуткой. Худой вяло улыбнулся.
     Лифт остановился на первом этаже, они вышли и пошли в гардероб.
     -  Эксперимент  получил  кодовое  название   "Дедушка  из  Африки",  --
продолжал  толстый,  -   выяснилось,  что   едва  ли  не  основная   причина
гениальности  Пушкина  заключалась  в  его  эфиопском  родственнике.  Внятно
объяснить этот факт  никто не может -- наши психоматематики тычут  пальцем в
какие-то формулы  и  с  жаром  пытаются  что-то  доказать,  но  смысла  этих
доказательств, похоже,  сами не понимают, так что  в конце концов все просто
махнули  на  них  рукой,  а забавное  наблюдение  было  отражено в  названии
эксперимента...
     Они оделись и пошли к выходу. Уже у самых дверей толстый закончил:
     - Разумеется, я Вам всего этого не говорил. Официально  об Эксперименте
Вам  сообщат,  видимо, недельки  через  три-четыре.  Ну,  а  младенец, как и
положено,  появится  на свет  только  через девять месяцев, двадцать шестого
мая.  Так  что  времени еще  много  -- можете пока  наслаждаться отсутствием
лишнего жира... - он опять хохотнул.
-== == III == ==-
     - Это стихи! -- радостно сообщил Саша, обводя родных  сияющим взглядом.
Глаза его восхищенно блестели.
     - Хорошие? -- через силу улыбаясь, спросил дядя.
     -  Хорошие?!  Великолепные!  -- Саша  звонко  рассмеялся и  тут  только
посмотрел  на обложку. Брови его удивленно поползли вверх. -- Пушкин? Так он
что же, наш родственник? -- мальчик вопросительно посмотрел на отца.
     - Д-да... В некотором роде...- пробормотал тот.
     - А почему же вы мне о  нем ничего не рассказывали? --  он  укоризненно
оглядел родных. -- А как его зовут? Андрей Степанович?
     - Нет. Александр Сергеевич...
     - Правда?  Как меня? Вот здорово! -- мальчик  опять рассмеялся  звонким
счастливым смехом. -- У него  очень  хорошие стихи! Сейчас я вам прочту... -
он открыл книгу и возбужденно начал листать страницы туда-сюда.
     Дядя поспешно схватил его за руку:
     - Нет,  не  нужно!  Потом... Потом  прочтешь... После ужина... А сейчас
идем ужинать!..
     Саша удивленно поглядел на часы на стене:
     - Рано ведь еще! И вообще -- я не хочу есть...
     -  Ничего не рано! -- вмешалась Надежда Осиповна. -- В самый раз! Идем,
идем, а то все остынет, -- тебя ведь все ждут!..
     Мальчик пожал плечами и закрыл книгу.
     - Хорошо, идемте... - и пошел к двери.
     - Э! Книгу-то оставь! -- напомнил дядя.
     Саша посмотрел на книгу, вернулся и аккуратно положил ее на край стола.
Все сразу повернулись и заспешили к  выходу с таким видом,  как будто ничего
не ели как минимум месяц. Саша  поплелся следом, то и дело  оглядываясь.  На
самом пороге  он вдруг остановился, бегом вернулся к столику, схватил книгу,
прижал ее к груди и побежал обратно.
     - Я не запачкаю... - пробурчал он в ответ на укоризненный взгляд отца.
     В столовой, естественно,  ничего еще  и не  думало остывать,  поскольку
даже  не начало нагреваться. Непомерно удивленные слуги засуетились, пытаясь
что-то наскоро приготовить. Однако Саша не обратил на все это почти никакого
внимания. Едва усевшись за стол, он раскрыл книгу и начал декламировать всем
какое-то  стихотворение.  Все  слушали, не  в  силах его  остановить,  потом
заставили  перечитать его  еще несколько  раз -- лишь бы  он не начал читать
следующее.  Дядя  попытался перевести  разговор на  поэзию вообще,  обсуждая
только что прочитанные строки. Но все  эти уловки не помогали  -- Саша успел
прочитать  уже  пять  или  шесть  стихов,  когда  наконец принесли  холодные
закуски. Мальчик с сожалением отложил книгу и взялся было за  еду, но тут же
опять принялся читать следующее стихотворение.
     - Саша!!! -- в громком оклике отца прозвенели нотки отчаяния. -- Ты где
находишься?!
     В  любое  другое  время  столь  грозное  предупреждение   наверняка  бы
подействовало,  но  сейчас  мальчик был  слишком возбужден  и  почти его  не
заметил. Книгу, тем не менее, закрыл и принялся за еду.
     Есть никому не хотелось, все только  вяло ковырялись вилками в тарелках
и  озабоченно переглядывались. Саша же в мгновение ока прикончил салат и тут
же  опять открыл книгу.  Перевернул несколько страниц, выбирая, что  бы  еще
продекламировать, и вдруг замер. Радостное возбуждение на его лице сменилось
удивлением,  а  удивление  --  страхом. Он вдруг  резко  захлопнул  книгу  и
выскочил из-за стола. Потом попятился, с нескрываемым ужасом глядя на книгу,
словно на ядовитую змею. Уперся спиной в камин и медленно, продвигаясь вдоль
стены  и по-прежнему  неотрывно глядя  на книгу, добрался до двери.  Пытаясь
выйти,  споткнулся  о   порог  и  упал,  однако   боли,   видимо,  даже   не
почувствовал...
     Некоторое время он так и  сидел на полу в нелепой неудобной позе, глядя
куда-то в одну точку и беззвучно шевеля губами. Потом словно очнулся,  встал
и медленным, но твердым  шагом, словно загипнотизированный, подошел к столу.
Осторожно прикоснулся  к книге,  но  тут  же  отдернул руку. Некоторое время
постоял, глядя на нее  и словно собираясь с духом, потом вдруг схватил ее  в
руки и выбежал из комнаты.
     - Что он там увидел? -- спросил Сергей Львович у  Василия, когда тишина
стала совсем невыносимой.
     Василий  сидел  ближе  всех к Саше и  видел,  что  тот читает.  Вопрос,
впрочем, был риторический -- все и так прекрасно поняли, _что_ он там увидел.
     Василий  обвел всех взглядом и усталым, безразличным голосом подтвердил
общую догадку:
     - Буря мглою небо кроет...
     * * *
     Сергей  Львович  сидел  за  столом, а Надежда Осиповна  -- на диване  у
стены.  Оба молчали, бессмысленно глядя куда-то в пустоту. Тишина  ощущалась
почти физически  -- как нечто  липкое и  вязкое,  повисшее в комнате. Только
ходики  на  стене  не  смущались  всеобщим  молчанием  и  продолжали  упрямо
отстукивать секунды.
     Наконец  в комнату вошел Василий  Львович. Все выжидающе посмотрели  на
него.
     Полковник скользнул взглядом по стенам и совершенно  бесцветным голосом
доложил:
     - Заперся у себя. Читает. Разговаривать не хочет...
     Потом прошел по комнате, встал у камина и добавил:
     - Я навел справки в Центральной Справочной Системе.
     - И что?
     - Судя по всему, это издание 2018 года, - он грузно опустился  в кресло
и  закончил, -  382  страницы, 18  иллюстраций, с  предисловием и  подробной
биографией...
     Настенные часы пробили три раза.
     - Три часа ночи, - устало констатировал Сергей,  посмотрев  на сидящего
напротив Василия.  Надежда Осиповна по-прежнему сидела на  диване у стены --
даже позу не сменила.
     Полковник кивнул,  и  вновь  надолго  установилась  тишина,  нарушаемая
только тиканьем часов. Наконец Василий поднял голову и спросил:
     - Это ведь Вы ее подбросили?
     - Кого?
     - Не притворяйтесь идиотом, Сергей Львович. Книгу, что же еще...
     - За кого Вы меня принимаете?!
     - Тогда откуда ж она здесь взялась?
     Сергей пожал плечами:
     -  Здесь  когда-то был музей  Пушкина.  Наверное, книга осталась с  тех
времен -- ее просто не заметили...
     Василий  несколько  секунд  пристально  смотрел  на  собеседника, потом
вздохнул:
     - Впрочем, теперь-то уже все равно...
     Он опять надолго замолчал, потом проговорил:
     - Что ж, по крайней мере теперь ясно, в чем была наша главная ошибка...
     - В чем же?
     -  Мы  недооценили  "человеческий  фактор".  На   роли  родных  набрали
дилетантов -- людей, которые были осведомлены о сути эксперимента и согласны
потратить на  него  несколько  лет  своей  жизни  -- а нужно было привлекать
профессиональных актеров и психологов.  Чего  стоят хотя бы  "шуточки" нашей
"Арины  Родионовны",  которая  начала рассказывать о  полетах  на  Сириус  и
колониях на Веге, когда у нее кончился запас "нормальных" сказок...
     - Да, - кивнул Сергей, - или рассказывала сказки стихами Пушкина...
     - Да и  Вы тоже хороши! По-моему, Вы слишком привязались к мальчишке --
и начали делать глупости...
     - А Вы думаете, легко каждый день  изображать злого папашу? Думаю, даже
профессиональные артисты не смогли бы обманывать его слишком долго...
     -  Об  этом-то я и  говорю,  - усмехнулся  Василий. --  Вы  начали  его
жалеть...
     -  Жалеть... -  повторил  Сергей. --  А  Вы сами-то  пытались хоть  раз
представить себя на его месте, полковник?
     - На месте подопытного кролика?
     - Хуже! На месте человека, за которого все давным-давно решено...
     -  А почему  Вы думаете,  что наше место  чем-то  лучше?  -- насмешливо
посмотрел на него Василий.
     Сергей пристально  посмотрел ему  в  глаза.  Губы сложились  в  горькую
усмешку:
     - Ну да, ведь именно это мы и собирались выяснить...
     - Вот-вот.  А  Вы  испугались  узнать правду  --  и решили  форсировать
события...
     -  Идите  Вы к черту!  -- разозлился Сергей.  -- Оставьте  свои дешевые
приемчики для кого-нибудь другого! Тоже мне, комиссар Мегрэ!
     Они опять надолго замолчали.
     Первым тишину нарушил опять Василий:
     - Ну, так что будем делать?
     - Можно подумать, у нас есть варианты... - хмыкнул Сергей.
     - Да, есть. Как минимум два: можно солгать, а можно рассказать правду.
     Сергей помолчал.
     - Я думаю, ничего правдоподобного соврать  все равно не удастся, -- так
что я за второй вариант.
     - Ну, почему  же не удастся? -- возразил  Василий.  -- Можно, например,
придумать что-нибудь  а-ля Нострадамус -- дескать,  жил-был давным-давно  на
земле великий чародей и пророк, который и предсказал Саше его судьбу.
     - И заодно написал все его стихи... - усмехнулся Сергей.
     Они опять помолчали.
     -  Хорошо,  -  согласился  Василий.  --  Вариант  с  "Нострадамусом" не
проходит. Тогда... - он вдруг замолчал, глядя на дверь.
     На пороге стоял Саша. Медленно, словно во сне, мальчик вошел в комнату,
взобрался на стул и положил перед собой  злополучную книгу. В комнате  стало
тихо, как в  могиле.  Саша смотрел куда-то в пространство перед собой, а все
остальные смотрели на него.  Слышно было, как в соседней комнате муха бьется
головой о стекло...
     Наконец Саша поднял  голову и посмотрел  на Сергея Львовича. Совершенно
спокойным и  даже  безразличным голосом  (кто  знает, чего  стоило  ему  это
спокойствие!) он спросил:
     -  Папа,  а... про тебя  тоже есть  такая  книга?  --  и тут же опустил
взгляд, словно боясь прочесть ответ в глазах отца.
     Ошарашенный Сергей некоторое время молчал, потом медленно перевел дух и
начал  рассказывать.  Он  рассказал  обо  всех  четырех  мировых  войнах, об
открытиях Аль-Шаби, о  первых полетах к Альфе Центавра, о курортах  Сириуса,
об истории завоевания  Веги -- одним словом, изложил всю историю Земли с XIX
века до наших дней, но все никак не мог решиться перейти к главному.
     Саша  слушал очень внимательно, пытаясь понять,  зачем ему рассказывают
все  эти  сказки. Лоб  его  нахмурился, брови сползли к переносице. И  вдруг
какая-то искра промелькнула в его глазах.
     -  Так  значит... - он  едва не задохнулся от поразившей его догадки, -
так значит, сейчас... не 1808 год?!
     -  Нет,  - выдохнул Сергей, глядя  куда-то  в  пол,  как  провинившийся
школьник.
     - Так значит... это не про меня?!
     - Нет,  -  снова  подтвердил  Сергей. Потом немного  помолчал и голосом
занудного школьного учителя литературы продолжил:
     - Александр Сергеевич Пушкин, великий русский поэт, родился 26 мая 1799
года в семье...
     Но Саша его не слушал.  Он вдруг вскочил  из-за стола  и в  возбуждении
забегал по комнате.
     -  Значит, меня не  убьют на дуэли?  -- перебил он. -- И летающие глаза
существуют  на  самом деле? Вот здорово!  -- он засмеялся звонким счастливым
смехом.
     -  Так  значит,  на  Веге  есть  колония  землян? И там  была  война  с
туземцами? И значит, на  Сириусе действительно живут  говорящие собаки? -- в
невероятном  возбуждении  он  бегал по комнате и засыпал всех вопросами,  не
дожидаясь на них ответов.
     Но вдруг  лицо  его  потемнело, улыбка  сошла  с  губ,  и  брови  опять
сомкнулись на переносице. Какая-то новая мысль пришла ему в голову. Он замер
посреди комнаты, развернулся и медленно подошел к Надежде  Осиповне, которая
все так же  сидела на диване. Подняв на нее глаза, Саша срывающимся голосом,
говоря все тише и тише и переходя почти на шепот, пытался что-то сказать:
     - Так значит... значит... ты...
     И наконец -- совсем уже тихо, одними губами -- выговорил:
     - ... значит... ты... не моя мам