▌ыхъЄЁюээр  сшсышюЄхър
┴шсышюЄхър .юЁу.єр
╧юшёъ яю ёрщЄє
╒єфюцхёЄтхээр  ышЄхЁрЄєЁр
   ─Ёрьр
      . ╨рёёърч√ 20-ї уюфют Ёрчэ√ї ртЄюЁют -
╤ЄЁрэшЎ√: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  - 44  - 45  - 46  - 47  - 48  - 49  - 50  -
51  - 52  - 53  - 54  - 55  - 56  - 57  - 58  - 59  - 60  - 61  - 62  - 63  - 64  - 65  - 66  - 67  -
68  - 69  - 70  - 71  - 72  - 73  - 74  - 75  - 76  - 77  - 78  - 79  - 80  - 81  - 82  - 83  - 84  -
85  - 86  - 87  - 88  - 89  - 90  - 91  - 92  - 93  - 94  - 95  - 96  - 97  - 98  - 99  - 100  - 101  -
102  - 103  - 104  - 105  - 106  - 107  - 108  - 109  - 110  - 111  - 112  - 113  - 114  - 115  - 116  - 117  - 118  -
119  - 120  - 121  - 122  - 123  - 124  - 125  - 126  - 127  - 128  - 129  - 130  - 131  - 132  - 133  - 134  - 135  -
136  - 137  - 138  - 139  -
жих волос торчал из-под колпака. - Более того: я умен, я красноречив, я умею ходить по канату. У меня есть Пикельгеринг, любезные сограждане, Пикельгеринг, знаток в схоласти- ческой философии и самая лучшая кукла из всех, которые вам когда-либо приходилось видеть. Пикельгеринг высунулся из-под ситцевого полога, мигнул бубенчиком и поклонился с необыкновенным достоинством. - Словом я - самое достопримечательное на обоих полушариях, а что ка- сается моих полушарий, то они-то и есть самое во мне примечательное. Полушария показались было из-под раздвинутых занавесок, но как бы ус- тыдясь столь обширного общества вновь скрылись под приветливую сень по- лога. - Но я буду краток. Я не хочу надолго задерживать на себе ваше благо- родное внимание. Позднее время не позволяет мне развернуть в пространной речи природные мои дарования. Любезные сограждане! Я - шарлатан! И тут рыжий клок с некоторым упорством пронзил отсыревший в погребе воздух. Мастеровые: кузнецы, кровельщики, стекольщики, портные закройщики и портные, кладущие заплаты на старое платье, купцы, матросы и веселые де- вушки в одеждах голубых и синих с желтой лентой в волосах, указывающей на их ремесло - все смешалось между узкими столами в веселую и дымную массу. За стойкой, на огромной бочке сидела хозяйка и она отличалась от своего сиденья только цветом лица. Оно было кирпичного цвета. Особняком от всех в дальнем углу сидела докторская тога. - Благородный герцог Пикельгеринг вздыхает по своей возлюбленной гер- цогине, - закричал шарлатан. Пикельгеринг сел и принялся вздыхать с треском. - Не извольте беспокоиться, - продолжал шарлатан, - у него немного испортилась пружина. Однако, судя по гороскопу, составленному знамени- тым, неподражаемым астрологом Лангшнейдериусом, ему суждена долгая и счастливая жизнь. Организм его крепок и вынослив, ибо он сделан мастером Лангедоком из Шверина, а куклам мастера Лангедока суждено бессмертие. Но ныне печаль по упомянутой герцогине заставляет его проливать горчайшие слезы. И точно: благородный герцог проливал слезы, но почему-то не из того места, откуда они по всем естественным законам должны были бы проли- ваться. - Освальд Швериндох - схоласт - ты жив, или ты уже умер, - говорил с горечью человек в докторской тоге, - если ты умер, то отправляйся на кладбище, если же ты еще жив, то что ты делаешь в этом грязном тракти- ре? - Я пьян, - отвечал он сам себе с некоторым достоинством - я пьян, пивной стакан в моих руках, а колба в моем кармане. Под привычными шарлатановыми руками герцогиня с величайшей охотой из- менила благородному супругу, заболела, как и он, испорченной пружиной и призвала к себе почтенного доктора маленького роста, но зато с огромной бутылкой в руках. Тогда Пикельгеринг очнулся от своей бесплодной мечтательности и под неустанным наблюдением умелого руководителя с грозным видом приблизился к виновной супруге. Виновная супруга встала на колени, склонила голову и покорно ожидала решения своей участи. Шарлатан решил ее участь, вытер пот со лба и закричал... - Любезные сограждане, представленье кончается. Потом отошел в сторону, потянул за веревку и ситцевые занавески скры- ли под собой дальнейшие приключения грозного Пикельгеринга и злосчастной супруги. - Гомункулюс, - говорил схоласт, хлопая себя по карману - ты меня слышишь, Гомункулюс. Ага, ты не слышишь меня, мерзавец, ты не слышишь меня, я тебя выдумал, а ты мертв! Шарлатан сложил свои куклы и подошел к стойке. - Хозяйка, - сказал он, - сегодня последний день моей работы. Насту- пает ночь, я устал, и ты должна угостить меня пивом. Одна бочка кивнула головой с благожелательством, а из другой шарлатан проворно нацедил себе кружку пива. Человек в докторской тоге оторвался от предмета, который он созерцал с горечью, и пошатываясь подошел к нему. - Любезный друг, - сказал он негромко, - все бренно, все пройдет и на свете нет ничего вечного. - Не смею противоречить, - отвечал шарлатан, - хотя и не имею возмож- ности проверить ваше проникновенное заключенье. Тога уселась напротив него и некоторое время они пили молча. - Дорогой шарлатан, - снова заговорил человек в тоге, - я не сомнева- юсь, что вам известно мое имя и мое звание, ибо я - Освальд Швериндох, ученый схоласт, и я выдумал Гомункулюса. - Мой дед катопромант Вирнебург, - отвечал шарлатан, - научил меня многим фокусам и если вам угодно... - Не то, - промолвил схоласт, - не то. Гомункулюс сидит в колбе, кол- ба в моем кармане, но я несчастный человек, потому что он - мертв как дерево. - Если вам угодно, - продолжал шарлатан, - я вскрою вас ланцетом и совершенно безболезненно удалю из вашей души мучащее вас несчастье. - Пойми, - сказал схоласт, - пойми, он не оживает. Я сделал его, я его выдумал, я потратил на него всю мою жизнь и теперь он не хочет оп- равдать возложенных на него ожиданий. Кабачок пустел. Мастеровые покидали его парами, одна за другой. Слуги гасили свечи, а хозяйка зевала раз за разом с хрипеньем и легким свис- том. - Гомункулюс, - с задумчивостью повторил шарлатан, - не могу ли, я сударь, попросить вас показать мне вашего Гомункулюса? - Вот он, - сказал схоласт и вынул колбу из заднего кармана тоги. Точно: за тонкой стенкой стекла, в какой-то прозрачной жидкости пла- вал маленький, голенький человечек с закрытыми глазами и с полной безмя- тежностью во всех органах тела. Шарлатан взял его в руки, разглядел и с осторожностью поставил на стол. - Herr Швериндох, - начал он с некоторым волнением в голосе, - вы ищете средства оживить вашего Гомункулюса? - Так, - отвечал схоласт, - я ищу его. Это точно. - Я же ищу нечто другое. Нечто необычайное и в высокой степени благо- родное. Докторская тога уставилась лицом в рыжий клок и начала внимательно прислушиваться. - Вы поймите меня, - вскричал шарлатан. - Во мне нашли убежища многие достоинства, и я прошу вас выслушать меня со вниманием. Схоласт слушал внимательно. - Ночь близка, свечи гаснут, все разошлись, и я буду краток. Мой дед катопромант, геомант и некромант Генрих Вирнебург перед своим таинствен- ным исчезновением, призвал меня к себе и нарек своим единственным преем- ником и продолжателем. В моих руках, согласно этому завещанию, сосредо- точилась вся власть черной, желтой, белой, синей, красной, голубой и зе- леной магии. Он вытащил огромную трубку, набил ее табаком, закурил и продолжал: - Но я был одарен этой силой с одним условием: всю мою жизнь я не должен был касаться ни одной женщины. И вот, любезный ученый, и вот мне исполнилось 18 лет. Лицо его искривилось при этих словах, как будто он проглотил что-либо очень горькое, а рыжий клок пронзил воздух с особенным упорством. - Все бренно, - сказал схоласт, - все минет, ничему не суждено бесс- мертие. - Не смею противоречить, - с охотой отвечал шарлатан, - но именно тогда и случилось некоторое печальное событие, которое навсегда или поч- ти навсегда уничтожило все силы, которыми меня одарил Генрих Вирнебург. Вскоре затем, глубокой ночью ко мне явилась тень моего деда, которая пообещала возвратить мне потерянное под новым условием. Под новым усло- вием, дорогой схоласт, и это то условие и заставляет меня бродить из го- рода в город с куклами и в этом шутовском одеяньи. Я должен найти осли- ный помет. - Ослиный помет? Хмель мигом выскочил из головы схоласта и, хромая побежал к двери. Там он поежился немного, как бы не желая выходить на холодный воздух, наконец скользнул в щелку и исчез. Схоласт переспросил с изумленьем: - Ослиный помет? - Да, сударь, но не простой ослиный помет, который мы можем видеть ежедневно, а ослиный помет из золота, усыпанный драгоценными камнями. Я купил осла, чудесного осла; я ежедневно слежу за некоторыми, необходимы- ми с его стороны испражненьями, и ничего. Ничего, сударь, ничего и ниче- го не вижу. Лампы погасли. Поздняя ночь разогнала всех посетителей. И даже бочка, сидевшая за прилавком, покинула насиженное место и покатилась к двери. - Пора, - сказал шарлатан, поднимаясь, - завтра утром я отправлюсь далее. - Искать ослиный помет? - Да, - с некоторой грустью в голосе ответил шарлатан, - да, ослиный помет. - Все бренно, - повторил схоласт, выходя и глубоко задумавшись, - все минет, все минет, ничему не суждено бессмертия. 2. - Старая ведьма! Бочка с пивом, или лучше сказать бочка без пива, бочка с гнилой водой, пустая бочка, проснешься ты наконец, или нет? - Я не проснусь, - отвечала хозяйка, - я не проснусь, рыжая кукла, я просыпаюсь позднее. - Мой осел ждет меня на дворе, он уже снаряжен, куклы мои уложены. Ты мне скажи прямо: проснешься ты, или нет? Или точнее: уплатишь ты мне деньги, или нет? Если да, то я подожду немного. Если же нет, то я ударю тебя коленом. - Выбирай, старая ведьма, выбирай. - Приходи за деньгами через час, - отвечала хозяйка, - не буди меня и не тревожь мой отдых. Моему истощенному телу нужно краткое успокоение. - Пусть каждая минута будет занозой в твоих пятках, - отвечал шарла- тан. Он постоял еще минуту, а потом быстро побежал вниз, потому что уви- дел, что мальчишки подобрались к его ослу с длинной хворостиной. Он поймал одного и стал тягать за волосы. Мальчишка визжал, шарлатан ругался, а осел поднял голову и с явным презреньем поглядывал на распра- ву. Наконец, шарлатан закурил трубку, сел у крыльца и задумался. - Я тощ, - сказал он мысленно самому себе, - сегодня ночью служанка Луиза говорила мне, что у меня ноги тонкие как вязальные спицы и очень холодный живот. Это - почти необ'яснимо. Тонкость колен еще может быть об'яснена худым телосложением и высоким ростом, но как об'яснить холод- ность живота. Но, с другой стороны, не ошиблась ли Луиза и не спутала ли она меня с кем-нибудь другим? Он ощупал рукою живот и продолжал говорить себе мысленно. - Я думаю, что если это и в самом деле так, то мне должен помочь шар- лахбергер. Сегодня на ночь непременно нужно выпить шарлахбергера. Но мо- жет быть всему виною то обстоятельство, что у Луизы был слишком теплый живот? Он неуспел еще решить этого в высшей степени важного вопроса, как в ворота прошла докторская тога и, дойдя до крыльца, остановилась перед ним. - Вы уже снарядили вашего осла, любезный шарлатан? - спросил схоласт. - Это так, - отвечал шарлатан, вставая, - мой осел и я сам готовы в путь. - Чудесно, - сказал ученый, - я отправляюсь с вами. Шарлатан принял сосредоточенный вид и поблагодарил за внимание. Схо- ласт потуже закутался в тогу и ответствовал благодарностью за готовность сопутствовать. Так они кланялись друг другу до тех пор, пока хозяйка не вышла на крыльцо посмотреть что случилось. Шарлатан потребовал у нее уп- латы, получил деньги, и взобрался на осла. Он поехал к воротам в сопро- вождении ученого, который шел рядом с ним. Но когда он проезжал под во- ротами, то заметил молодую девицу, загонявшую кур в клети. - Девица, - крикнул он, - не хочешь ли ты, кроме кур, изловить петуш- ка? У меня есть такой петушок, какого ты у других не увидишь. И осел закричал отрывисто. 3. Они странствовали вместе много дней. Шарлатан показывал фокусы, а ученый давал ему уроки латыни. А по вечерам Швериндох вынимал колбу и начинал с тяжкими вздохами рассматривать своего Гомункулюса. И Гомунку- люс был недвижим по-прежнему и всеми органами своего тела выражал полную беззаботность. Шарлатан же часто слезал с осла, поднимал ему хвост и глядел с ожида- нием и надеждой. После долгого пути они пришли в город Вюртемберг голодные и усталые. 4. - Вюртембержцы, - кричал шарлатан, - приветствуйте шарлатана Ганс- вурста, его осла и его оруженосца. Он - самый остроумный шут от Кельна до Кенигсберга, включая сюда прирейнскую область, его осла зовут филосо- фом Кунцом, а его оруженосец из пакли. Они проехали городские ворота и сторож с огромными ключами за поясом тотчас побежал на площадь, сообщить о приезде нового шута верхом на ос- ле, с оруженосцем, сделанным из пакли. В узких вюртембержских улицах из окон высовывались то веселые борода- тые лица с трубками, то круглые, как дно бочки рожи вюртембержских хозя- ек, то очаровательные личики девиц в белых чепцах с голубыми лентами. На площади огромная толпа мигом окружила их. - Кузнецу - железо, свечнику - воск, - кричал шарлатан, - кровельщику - солома, а шарлатану и фигляру - кукол и вюртембержцев! Мы счастливо приехали, дорогой схоласт, в городе ярмарка. И точно: в Вюртемберге была ярмарка. В 12 часов судьи проехали по го- роду на городских конях, приняли у стражи ключи от города, на обратном пути проверили часы на главном рынке и вернулись в магистрат, чтобы изб- рать особого бургомистра, для управления городом, во время ярмарки. В деревянных лавках торговали купцы городов и пригородов. - Любезный шарлатан, - отвечал схоласт, - я держусь за хвост вашего осла, чтобы не потерять вас, но мне кажется, что я все-таки вас потеряю. - Печнику - кирпичей и глины, - кричал шарлатан диким голосом. - Вюр- тембержцы - приветствуйте меня, я почтил вас своим приездом. Пожилой бюргер сказал ему: - Говори понятнее, шут. Здесь и без тебя много шуму. У нас уже есть один такой - как ты, и он говорит смешнее и понятнее. К тому же на шута ежегодно тратятся городские суммы. - Каждому свое, - отвечал шарлатан, - лудильщику - олово, оружейнику - железо для шомполов, ворам - содержимое ваших карманов. Бюргер, взгля- ни, где твои часы. В это время воришка стащил часы у пожилого бюргера. Он бросился за ним, а шарлатан двинулся далее, раздвигая толпу. Швериндох давно уже упустил хвост осла, а теперь, оттертый толпой, потерял и самого шарлата- на. Некоторое время он видел еще рыжую голову, но потом потерял и ее и остался один в незнакомом городе. 5. Наступила ночь. Усталый Гансвурст ехал на своем осле по окраинам го- рода. Он был сыт и пьян, но хотел спать и покачивался взад и вперед, как петля на готовой виселице. Было темно вокруг, огни уже не горели в ок- нах. Иногда навстречу ему попадались солдаты и слышалось бряцанье шпор и оружья. Но они оставались за ним, и вокруг снова темнота и безлюдье. Но вдруг на повороте мелькнуло освещенное окно. Он очнулся от дремоты и поднял голову. Потом осторожно под'ехал к окну и встал на спине осла на колени. На высоком столе, усеянном ретортами, колбами, трубками, горел зеле- новатый огонь. Расплавленное стекло тянулось и свивалось невиданными фи- гурами над раскаленной пластинкой железа. Высокий человек в остроконеч- ной шапке и длинной тоге склонялся над огнем и в лице его выражалось вниманье, самое напряженное. - Как, - сказал шарлатан, - как ученый Швериндох уже нашел себе прис- танище в благородном городе Вюртемберге? Он уже производит опыты. Быть может, он уже нашел и средство оживить своего Гомункулюса? И Гансвурст постучал в окно. Остроконечный колпак принял вертикальное положенье. - Схоласт, - крикнул шарлатан, - отворите окно, я буду очень рад сно- ва увидеться с вами. - Кто меня зовет, - отвечал схоласт, приближая лицо к стеклу, - обой- ди угол, там дверь моего дома. - Но куда я дену осла? - возразил шарлатан, - осел - это все мои на- дежды в будущем и настоящем. - Значит, ты не житель нашего города, - сказал Швериндох и на этот раз лицо его показалось шарлатану старше, - в таком случае привяжи осла к фонарю, а сам пройди туда, куда я указал тебе. Схоласт отошел от окна и снова склонился под зеленым пламенем. - Господи помилуй, - бормотал шарлатан, привязывая осла, - он так возгордился, что не хочет уже узнавать старых друзей. Но откуда взялся этот чудесный дом у моего ученого? И почему лицо его показалось мне та- ким старым? Я бродил по городу, шутил и показывал фокусы, а он в это время купил дом, кучу бутылок, свечи, уже оживил, наверное, свою прокля- тую колбу и даже успел состариться. Привязав осла, он подошел к двери, толкнул ее и очутился в комнате, которую видел у окна. Швериндох снял свой колпак, потушил зеленый огонь и, опираясь на пал- ку, поднялся к нему навстречу. - Любезный схоласт, - быстро заговорил шарлатан, - все бренно, все минет, ничему не суждено бессмертия. - Да, - отвечал схоласт, - не смею противоречить. Ничему не суждено бессмертия. - А этот дом, - говорил шарлатан, - а эти бутылки, этот колпак, эта комната - они исчезнут, как дым. - Исчезнут, - отвечал схоласт, - как исчезнем когда-либо и мы сами. - Так для чего же вы все это купили? - продолжал шарлатан: - или вы сделали все это в ваших бутылках? - Чужестранец, - отвечал Швериндох, - ты меня удивляешь. Ты говоришь со мною так, как будто, мы знакомы много лет. Между тем я вижу тебя впервые. - Впервые? - сказал шарлатан с обидой в голосе: - мы расстались се- годня днем. Нас разделила толпа на площади. - Чужестранец, - отвечал Швериндох, снова - я не имею права не верить тебе, но ты меня удивляешь. Я видел много людей на своем веку и может быть ученые работы несколько осла били мое зрение. - Освальд Швериндох, ученый схоласт, - начал было шарлатан, подходя к нему ближе, - нас разлучила толпа на площади. Поглядите на моего осла. Неужели вы и его забыли? - Как ты назвал меня? - переспросил Швериндох и нахмурил брови. - Ты принял меня за кого-то другого. Имя мое Иоганн Фауст. 6. Наступила ночь. Схоласт усталый и голодный шел по пустым улицам Вюр- тенберга. - Гомункулюс, - говорил он, похлопывая себя по карману, - ты слышишь, Гомункулюс - я покинут, я оставлен всеми. Мой единственный друг - это ты, и ты никогда не покинешь меня, потому что я тебя выдумал. Он сел на тумбу и сказал мысленно: Навстречу мне целый вечер попадались бюргеры, что шествовали с чрез- вычайной важностью. Каждый из них имеет дома жену, а по вечерам - ужин. Но я не имею ни того, ни другого. Я - ученый баккалавр. Я - maqister scholarium. Улица была темна и безлюдна. - Доктор Фауст, - закричал вдруг, прямо перед ним голос, - что делае- те вы, одни, поздней ночью, на улице города? Швериндох поднял голову. Никого не было вокруг? - С вами произошла какая-то странная перемена, - продолжал голос, - мне кажется, что на вашем благородном лице несколько разгладились морщи- ны. - Простите, - пробормотал огорченный Швериндох, - прошу прощения, по- видимому мои глаза несколько ослабли от ученых занятий и я никого не различаю в темноте. - Это - странно, - удивился голос, - с каких пор вы, дорогой учитель, перестали узнавать ваших добрых друзей? - Друзей? - переспросил Швериндох, тщетно пытаясь разглядеть что-либо перед собою, - осмелюсь просить вам напомнить мне, где и когда мы с вами встречались? - Право, - с беспокойством продолжал голос - право, я боюсь, дорогой учитель, что чрезмерные занятия слишком утомили вас. Не лучше ли вам бу- дет отправиться домой и отдохнуть немного. - Нет, нет, - вскричал Швериндох, - нет, нет, я прошу раз'яснения. Где и когда мы с вами встречались и почему я не вижу вас? - Извольте, - отвечал голос с обидой, - извольте. Мы встречались в вашем доме в Вюртемберге, и вы знаете меня так давно, что вероятно шути- те, не узнавая. - Непонятно, - отвечал Швериндох, - непонятно. Назовите мне ваше имя. - Курт, сын стекольщика. - Сын стекольщика, - переспросил Швериндох, - это очень странное имя. - Доктор - вы нездоровы, - сказал голос и на этот раз с чрезвычайной решимостью, ночь близится к концу и вам пора домой, доктор! С этими словами схоласт почувство

╤ЄЁрэшЎ√: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  - 44  - 45  - 46  - 47  - 48  - 49  - 50  -
51  - 52  - 53  - 54  - 55  - 56  - 57  - 58  - 59  - 60  - 61  - 62  - 63  - 64  - 65  - 66  - 67  -
68  - 69  - 70  - 71  - 72  - 73  - 74  - 75  - 76  - 77  - 78  - 79  - 80  - 81  - 82  - 83  - 84  -
85  - 86  - 87  - 88  - 89  - 90  - 91  - 92  - 93  - 94  - 95  - 96  - 97  - 98  - 99  - 100  - 101  -
102  - 103  - 104  - 105  - 106  - 107  - 108  - 109  - 110  - 111  - 112  - 113  - 114  - 115  - 116  - 117  - 118  -
119  - 120  - 121  - 122  - 123  - 124  - 125  - 126  - 127  - 128  - 129  - 130  - 131  - 132  - 133  - 134  - 135  -
136  - 137  - 138  - 139  -


┬ёх ъэшуш эр фрээюь ёрщЄх,  ты ■Єё  ёюсёЄтхээюёЄ№■ хую єтрцрхь√ї ртЄюЁют ш яЁхфэрчэрўхэ√ шёъы■ўшЄхы№эю фы  ючэръюьшЄхы№э√ї Ўхыхщ. ╧ЁюёьрЄЁштр  шыш ёърўштр  ъэшує, ┬√ юс чєхЄхё№ т Єхўхэшш ёєЄюъ єфрышЄ№ хх. ┼ёыш т√ цхырхЄх ўЄюс яЁюшчтхфхэшх с√ыю єфрыхэю яш°шЄх рфьшэшЄЁрЄюЁє