▌ыхъЄЁюээр  сшсышюЄхър
┴шсышюЄхър .юЁу.єр
╧юшёъ яю ёрщЄє
╒єфюцхёЄтхээр  ышЄхЁрЄєЁр
   ─Ёрьр
      . ╨рёёърч√ 20-ї уюфют Ёрчэ√ї ртЄюЁют -
╤ЄЁрэшЎ√: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  - 44  - 45  - 46  - 47  - 48  - 49  - 50  -
51  - 52  - 53  - 54  - 55  - 56  - 57  - 58  - 59  - 60  - 61  - 62  - 63  - 64  - 65  - 66  - 67  -
68  - 69  - 70  - 71  - 72  - 73  - 74  - 75  - 76  - 77  - 78  - 79  - 80  - 81  - 82  - 83  - 84  -
85  - 86  - 87  - 88  - 89  - 90  - 91  - 92  - 93  - 94  - 95  - 96  - 97  - 98  - 99  - 100  - 101  -
102  - 103  - 104  - 105  - 106  - 107  - 108  - 109  - 110  - 111  - 112  - 113  - 114  - 115  - 116  - 117  - 118  -
119  - 120  - 121  - 122  - 123  - 124  - 125  - 126  - 127  - 128  - 129  - 130  - 131  - 132  - 133  - 134  - 135  -
136  - 137  - 138  - 139  -
рту! Дам вот в рыло. И в а н. Бей без отверту, пока не остыло. К р а с и в ы й (Платонычу). А тебе разя праздник?.. П л а т о н ы ч. Она, слабода-то, кому мед, а кому - горька редька. (Доковали.) В и х р о в. Х-хух... В глазах темно... Чортова наша работа... В глотке спеклось, ссохлось... Ну, ни вздохнуть тебе, ни охнуть. И в а н. Бойся - руки отсохнут, брось, не работай, припала забота. С работы-то лошади дохнут. В и х р о в. То ли у нас в деревне. Как вспомню да подумаю - теперь сенокос, я чай, а тут знай кувалдой... К р а с и в ы й. Балда. В и х р о в. Знай кувалдой маши... И л ю ш к а. Машины надо выдумывать: полегчает. И в а н. Наше ли дело думать: на то есть ученые. К р а с и в ы й. А у нас головы из олова, что ль, то ль карчаги гли- няные?.. И л ю ш к а. Кому и выдумывать, как не нам? Об своем-то деле почище всякого ученого имеем понятие. (Гудок.) С т е п а н Е р о ф е и ч. Шабаш. Кто за обедом? П л а т о н ы ч. Федькин черед. (Вихров, схватив бак, убегает. Остальные умываются и рассаживаются.) И л ю ш к а (выводит углем на стене: "Каша", "Соха"). Гляди! П л а т о н ы ч. Чо? С т е п а н Е р о ф е и ч (читает). Каша. Соха. И л ю ш к а. А-ха-ха-ха... (Входит Ольга.) С т е п а н Е р о ф е и ч. Чорт, да ты никак писать выучился? И л ю ш к а. Просвещаемся. (На Ольгу.) Вместе в школу грамотности хо- дим. П л а т о н ы ч. Куда годишься? О л ь г а (Илюшке). Я и Анку смутила, тоже записалась. И л ю ш к а. Скоро всех силком учить станут. К р а с и в ы й. Это не плохо. С т е п а н Е р о ф е и ч. Чох-мох. И в а н. Никогда такого тесненья не было на нашего брата, на рабоче- го. Ну, там на щет хлеба ли и на щет всего иного прочего. К р а с и в ы й. Мы-ста, да мы рабочие. А давно ли ты рабочим стал? До войны трактир держал, и прикусил бы язык покороче. И в а н. И совсем не твое это дело. О л ь г а (Илюшке). Вчера брательника на фронт угнали... О-хо-хо. Что-то теперь будет! И л ю ш к а. Ничего не будет. Белых сюда не допустят. К р а с и в ы й (Платонычу). Погоди, старик, и тебя в училищу пота- щут. Кольцо в губу, на цепь и джа-джа дживала... Ха-ха-ха. П л а т о н ы ч. И без ученья век-от прожил, да слава тебе, Господи, сыт был. К р а с и в ы й. А таких упрямых в салотопенных котлах будут вывари- вать. О л ь г а (Илюшке). У Сашки Атаманьчика вечерка нынче. Пойдешь? И л ю ш к а. А ну их. Опять пляска будет, драка. Надоело. Поедем луч- ше на лодке покатаемся иль в биескоп сходим. С т е п а н Е р о ф е и ч (подходит к ним). О аз, о буки, о престраш- ные веди... (Читает.) Собака лает. Корова мычит. П л а т о н ы ч. Не ученье это, а баловство одно. Всякий дурак знает, что собака не мычит, а корова не лает. (Вихров приносит обед. Садятся.) И л ю ш к а. Садись с нами. О л ь г а. Спасибо, побегу, заждались, должно. П л а т о н ы ч. Ну, выученики, когда же меня, старика, на свадьбу позовете! Уж, чай, поди съетажились. О л ь г а. Ха-ха... Что ты, дедушка? Ни сном, ни духом. П л а т о н ы ч. А-а-а, сорока, сорока... Ни сном, ни духом. И л ю ш к а. Да уж погуляем... Куда кривая не чупрыснет. (Ольга со смехом убегает.) И л ю ш к а (за ней). Погоди. П л а т о н ы ч. Пятки мнет... Огонь парень, хоть и с дурью. И в а н. Опять вода с водой... С чего тут силе быть? В и х р о в. Хворыздай знай. П л а т о н ы ч (Илюшке). Садись, алхимандрит, все выхлебали. И л ю ш к а. Не будь Советской власти, кто бы нас, чертей чумазых, учить стал? С т е п а н Е р о ф е и ч. Учут в обруч прыгать, да по три дня не жрамши быть. И л ю ш к а. Где же взять? Разруха. К р а с и в ы й. Только бы проложить дорожку: все исправится понем- ножку. И в а н. Исправится из кулька в рогожку. И л ю ш к а. Чего разгалделись, как галки? Али соскучились об хозяйс- кой палке? В и х р о в. Нече в ступе воду толчи. Нашел - молчи и потерял - мол- чи. И л ю ш к а. Теперь тому подперло под само некуды, кто, скажем, раньше жил богато, кто владел и серебром и златом, кто наши крохи греб лопатой. А мы всегда дышали в однодышку, как рыба на кукане, всегда бы- вало пыль одна в кармане, а все добытки шли купцу в кубышку. К р а с и в ы й. Брось, Илька, их не просветишь!.. С т е п а н Е р о ф е и ч. Слов нет, до хорошего дожили. И в а н. Хлеб-то: опилки с пылью. (Подходит Кузьмич.) К у з ь м и ч. Вы все ругаетесь, ровно наследство делите. К р а с и в ы й. Да вон у трактирщика с нашего пролетарского хлеба брюхо лупится. К у з ь м и ч. Он эдакий-то спорее: укусишь на копейку - разжуешь на рубь. И л ю ш к а. Нам голодать не привыкать стать... Перетерпим, переды- шим... (Вбегают вооруженные матрос, красноармеец и Кустодеев - рабочий этого завода.) М а т р о с. Товарищи, в город ворвались белые. К р а с н о а р м е е ц. Мы отступили, сила не берет. (Весь цех сбегается.) Г о л о с а: Не под масть... Домой надо бежать... Чего тут?.. Того гляди... М а т р о с. Как же, братишки, стоять надо. Они... в бога, в боженят, в кровь, в сердце, в святых угодников... К у с т о д е е в. Иха власть несет нам штык, нагайку и виселицу... Г о л о с а: Чего глядеть?.. Хорошего не жди... Бородку притачивают... К р а с н о а р м е е ц. Баряжки криками радости встречали белых, цветами засыпали... А в лужи нашей крови плевали и приговаривали "Со- бачья кровь"... К у с т о д е е в (Илюшке). Мы побежим по цехам. Действуй тут. (Кустодеев, матрос, красноармеец убегают. Вбегают рабочие, работницы, среди которых Ольга и Машка Белуга.) М а ш к а Б е л у г а (мужу). Айда домой... чорт их тут разберет! И л ю ш к а (сбрасывая фартук). Идем, ребята, схлестнемся... Г о л о с а: Прыток больно... Молодечество выказывает... Всю обедню испортили... Хуже не будет... Мать... То-то... Не хуже мы людей... Стыд, страм... Вишь моду взяли... Пьянствуют да воруют... За них голову подставляй... К р а с и в ы й. Не за них. Сами за себя, за рабочую революцию. О л ь г а. Илюша, береги себя. И л ю ш к а. О-о. Меня не возьмет ни дробь, ни пуля. О л ь г а. И я с тобой. И л ю ш к а. Ну-у! Молодчина! Г о л о с а: Мы голодны, раздеты, разуты... Ежли вам надо - идите... Да на шею толще наверните... На кой здались... Дураков поищите... Хватайте, в чекушку тащите... Под ноги мните. Рвите... Давите. Топчите... Убей - не пойдем ни за что на свете... С голоду мрут наши дети... Поиздевались - будет... Мы тоже люди... Мы совсем обессилили... Будь, что будет... Не обуть, не одеть... А дети, дети... Эти хитрости да мотки навязли в зубах. Ни штанов, ни рубах... Руки коротки... Ребя, чего же мы ждем?.. Идем. Идем... Не хлынет с неба счастье дождем. Идем, айда, идем... И л ю ш к а. Они заняли город. Они идут сюда... Г о л о с а. Они идут сюда... И л ю ш к а. Чтобы нашей рабочей кровью залить улицы, чтобы вновь за- кабалить нас и детей наших. Г о л о с а: Да, да... Расписывай по собаке картинку... Сыты были... Сыты ли? И свиньи сыты, да! (Тревожно и беспрерывно ревут гудки, заводские и пароходные.) К р а с и в ы й. Трусость никого не спасет... Нас может спасти только победа. Г о л о с а: Ежли да всем, да грянуть дружно... Подвертывай туже... Больно нам нужно... Где мы возьмем оружье? К оружью! Товарищи, к оружью! И л ю ш к а. Должны свое сказать мы "да" - "нет" ли. Г о л о с а: Знамо нече путать петли. Да... Нет... Созвать бы нам заводский комитет... Семья, детишки, вот кабы... К у з ь м и ч. Мы больше не рабы - вот наш ответ. (Рев гудков постепенно усиливается.) И л ю ш к а. Ребята! Кто духовой! Удалой! Боевой! Вы-хо-ди-и! (В сто- рону саботирующих и колеблющихся). Их не слушай! На них, на... не гляди! Выходи! Там на баррикадах мы решим: чей мир... К у з ь м и ч. Смелость города берет. И л ю ш к а (потрясая красным стягом). Клянемся святым красным знаме- нем, ни шагу назад! Только вперед! (Большинство рабочих в энтузиазме что-то кричат, жестикулируют. Гудки заглушают все голоса. Кидаются к выходу.) З а н а в е с. КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ. Слободка. Перекресток двух улиц. Судачат обыватели. Д о м о в л а д е л е ц (бежит). Слава те, Царица Небесная... Матушка Заступница... Идут. Г о л о с а: Ай пра? Отколь ты как нахлыстанный? Говори путем... Сподобились, голуби мои, дождались... Сон мне надысь, куманька... Быдто летит это змей огленный! Д о м о в л а д е л е ц. В городе-то, на Дворянской-то, и-и-и... Г о л о с а: А што? Митрь Митрич, как те Бог спас? Ну-ну... Д о м о в л а д е л е ц (убегая). И-и, Царица Небесная, Заступница, Богородица, Троеручица... А д я - Б а д я. За гриву лошадь не удержали - за хвост не удержат. З а д у й - З а п л ю й. Наше дело телячье - поели и в хлев. А к с и н ь я. Вокзал, грят, сгорел, званья ня сталось. Д а р ь я. Батюшки. А у меня деверь в депе!.. А д я - Б а д я. Архирейский дом, сказывают, провалился. Быть беде. А к с и н ь я. Утрысь все в собор анафемы пуляли. П р о ш к а. Да уж скорее бы, как ни-как... Д а р ь я. Ты все в дезертирах состоишь. Моли Бога, кадеты придут, какое ни на то, а облегченье будет. З а д у й - З а п л ю й. Можа казенки откроют? А к с и н ь я. Кто про што, а шелудивый про баню. П р о ш к а. Жди от кошек лепешек, от собак пирогов. А д я - Б а д я. Все по ветру пустят, быть беде. Г о л о с а: Резать будут. Воды бы запасти. Горький час пришел. Наказанье Господне. На душе-то и боязно, и радостно. З а д у й - З а п л ю й. Хлеб-от почем ноне стал, и все, чего ни кос- нись... (По улице несутся Пашка Рябой, Курук и Андрюшка Горбыль.) П а ш к а. Хлещиха в погребе задохнулась. Г о л о с а: Угораздило... Чорт с ней... У меня на ней капусты полведра... П р о ш к а. Откроет хозяин магазин - опять прикащиком буду. З а д у й - З а п л ю й. Самый клей... прикащик гривну хозяину в ящик, полтинник за голянищу. Это дело не в пример лучше войны. П а ш к а (Куруну). Ну пойдешь, говори?.. К у р у н. Я-я... А н д р ю ш к а. Я-я... лежачей корове на хвост наступил... К у р у н. Там стреляют, боюсь... П а ш к а. Эх, баба. А н д р ю ш к а. Белого пришьем, шпаллер и сармак себе. П а ш к а. Оденемся. А сапожки достанем со скрипом, мягки - во: хоть за щеку клади. К у р у н. А звенеть они будут? П а ш к а. Оглушат: тень-дзень, тень-дзень. А девки за тобой табуном. К у р у н. Ладно. Идемте. П а ш к а. Уговор дороже денег, чур... А к с и н ь я. Идут, батюшки! (Все шарахаются. К перекрестку подходит вооруженный рабочий отряд. Обыватели возвращаются.) Г о л о с а: Свои... Мотри с заводу... О, Господи, вот дураки... П а ш к а. Дяденька, возьмите нас. О т р я д н и к и: Вояки: нечего сказать. Кто вам будет сопли вытирать - у нас нянек нет... Подростите малость. Да это никак Ваньки Оловяного сын. А н д р ю ш к а. Я сильный, одной рукой пуд поднимаю. (Из толпы мать берет Андрюшку за руку и, награждая шлепками, уводит.) А д я - Б а д я. Быть беде - собаки воют. З а д у й - З а п л ю й. Сбесились. Куда идут? Зачем идут? Сбеси- лись... Г о л о с а: Далеко ли, товарищи? Аль жить надоело? О т р я д н и к и: В лес за ягодками собрались: за грибами за поган- ками. Ха-ха-ха... А к с и н ь я. Дарьюшка, твой-то идет! Д а р ь я. Где?.. Ах, пес, ошалел, Митрошка... К р а с и в ы й. Эк грохнулась, как над покойником. Д а р ь я. Митроша!.. К р а с и в ы й. Ни на век ухожу... Ну, подерусь денек-другой - вер- нусь. Д а р ь я. Митроша, убьют тебя... Чует мое сердечушко, Митроша! К р а с и в ы й. Э-эх, бабья ваша нация... Д а р ь я (хватает за ноги). Пожалей ты меня да дите малое... Не хо- ди, Митроша! О т р я д н и к. Не плачь, баба, затевай пироги, к утру вернемся. К р а с и в ы й. Пусти, пусти... Эх, назола... (Прибегает Андрюшка, - после короткого совещания с Пашкой и Куруном все трое бросаются в догонку за отрядом. Уже за сценой отряд затягивает "Дружно, товарищи, в ногу". При первых словах песни опускается занавес.) З а н а в е с. КАРТИНА ПЯТАЯ. Бой на площади города. Белые отходят. Слышится далекое "ура". Насту- пает редкая цепь красных. И л ю ш к а. По золотопогонникам!.. Пли! Р а н е н ы й п о д р о с т о к (падая). О-о-о... Красные-е, вперед! (Перекатывается недалекое ура.) И л ю ш к а. Вперед, товарищи! Ура-а! (Цепь бросается в штыки.) Б о й ц ы: Ура-а-а!.. Даешь город!.. Рви кадетню!.. Ура-а-а!.. (Вслед за отступающими белыми, как вихрь проносится наша конница. Надвигаются сумерки.) Н а б л ю д а т е л ь (с крыши). О-го-го-го-оо... Пошло-о, по-шло-о-о-о... (Ведут пленных.) Б о й ц ы: Гляди, пленных ведут... Хреновские вы вояки... Не терпите... Раскуделили... В расход их пустить и шабаш... Не стоит рук марать... Вишь, они и так ровно помоями облиты... (За конницей громыхают запряжки легковой артиллерии. Выстрелы замира- ют в отдалении. Быстрым маршированным шагом движутся колонны пехоты. Ор- кестр исполняет Интернационал. Дружно гремит боевой гимн. Улицу быстро заполняет толпа городской бедноты, ремесленников и мел- ких служащих. Подхватывают гимн.) Р а б о ч и й и з т о л п ы. Да здравствует Рабоче-Крестьянская Крас- ная армия! (Перекатывается могучее ура. Из толпы кидаются, обнимаются и целуют красноармейцев. Ночь. Выделяясь на зареве пожарища войска все идут, идут...) З а н а в е с. М. Стронин. ВАСКА. I. Про Савку Кляву и про галку. Тут и про Васку и про парнишек разных. Не такой, как вы, читатель, был Савка Клява, и говорить про него я буду по-другому. Ну так буду говорить, как рассказывал комсомолец Митька Пирожок. Братва с "Ящичной" сразу же признала Кляву, как его прислали с биржи. Да и Клява парнишка был что надо. Мог держаться против любого, да и "бо- бика", говорил, не боится. - Меня замел милюк один с самогоном в живопырке. Ну и "дуру" в нос, чтоб за ним хрял. А я ему: "Скинь, говорю, дуру, а то не пойду, вези на извозце тогда". Ну, известно, братве и крыть нечем. А чтобы не поверить ему - и в го- лове не было. Потому, кто как горловит: шпана, револьвер в пример, шпал- лером зовет, а милицейского - милифраном. А Савка - "милюком", да "мильтоном" его, а револьвер - "бобиком", да "дурой". Значит из грачей, из настоящих... Признавала Савку и комсома после того, как он частушки на попа сочи- нил. - Кляву бы в работу взять, парнишка полезный. Это организаторша комсомола, Васка Гривина говорила. А он тут как тут, за куревом в коллектив прихрял. - Даешь, братва, дыму, - частушку настучу. Ну, дали. А он и начал. Вначале все честь-честью выходило. А потом такого начал лепить горбатого, да все матом, что только на его боках бы и отыграться, кабы дисциплина комсомольская позволяла бы. - Хулиган! - не устояла все же Васка, да как хлестанет его по басам - только щелкнуло, и вся щека как из кумача стала. И выгнали его. Само собой комсома не знала, что Клява впервые частушки свои вслух читал. А как же, по его выходило: горловить что-либо вслух и не крыть матом? Думать и то никак нельзя без мата... Да и девчонки его слушали. А девчонок он презирал хуже чего нет на свете. У него и язык бы не повернулся назвать какую-нибудь девчонку по имени. Шкица или шмара - са- мое настоящее их имя. А назови его кто-нибудь Савой, в пример, - сдохнет со стыда от такого уничтожения. Хулиган, братишка, жиган - вот самые истинные слова. Но тут от Васкиного "хулигана" впервые Савка скривил рожу. Само это слово, говорю, привычное, и никакой в нем обиды. Но то-то и оно, как оно было сказано. По-настоящему было сказано, всурьез, без вся- кой похвалы выходило, а с самой что ни на есть обидой. Положим, бабы и всегда норовят без похвалы и с обидой говорят, только ничего не получа- ется у них, а тут получилось. Потому Васка не какая-нибудь мокроносая, а самый делаш, которую хоть в налет бери, кабы не комсомолка... И стало в Савке что-то крутить с той поры. Присмирел будто. Так что братва и решила: - Сошел Клява. Барахлил только... А бухтел, что его матка шмарой на Лиговке, а батьку китайцы на мыло сварили. Вот барахло. --------------- Треск был в "ящичной" такой, что в ушах зудилось. Круглая пила с гу- дящим шипением резала доски, словно они не деревянные были, а из подат- ливого сливочного масла. Только брызги душистых опилок выдавали дерево. Но больше всего стуку и треску было в углу мастерской, где сколачивались ящики. Кипы фанеры, пахнущие кисловатым столярным клеем, не успевали еще от- лежаться и просохнуть, как уже складывались в огромные короба и накрепко сколачивались. Братва в парусиновой прозодежде прямо кипела. Каждому скорее хотелось выработать норму. Вескоголовые стальные молотки прямо горели в руках и меткими клевками аппетитно загоняли упругие гвозди в дерево. Ящики гро- хали и гудели как барабаны. Хлеще же всех работал Савка. Его ящики вертелись, словно сами; горки гвоздей перед ним таяли через каждую минуту. Ну и работа же была чистая. Не успевал еще гвоздь почувствовать своим кончиком доску, как с одного удара молотка до самой шляпки пропадал в дереве. Чистая была работа. И Савка скакал стуканцем по ящику, словно его лихорадка била. И ника- кого внимания к Васке, которая пришла из коллектива газеты раздавать. - Налетчиков, налетчиков ведут! - заверещал шкет Филька и выскочил от работы на улицу. Вся "ящичная" за ним высыпала. Кругом народ. И верно: ведут милюки двух делашей, а третий, говорят, совсем мальчишка, затырился в четвертом этаже и не выходит, "бобиком" грозится. Людей насыпало - и не обобрать. И хоть открыто все стояли, а будто жались друг к другу: "гляди еще застрелит". Вдруг Савка бухтит всякому: - Даешь, кто хочет, пачку дыму, - достану жигана, а так не буду. Известно, покосились только. А Петька Волгарь и подкусывать Савку стал. Только подкатывается к Савке како-то фрайер и стучит, доставая осману горсть: - Держи. А достанешь - добавлю. Клява дым в зубы, стуканец из-за пояса переслал в шкировой карман и скок на водосточную трубу. Да по ней и пошел наматывать в четвертый этаж. Дивятся, охают. А на третьем этаже, глядят - ух, труба! - Ох! - зажмурился народ. Ан нет, видят, схватился Клява рукой за ухват, который трубу поддер- живал, и дальше. Да и все равно, назад-то уж нельзя было. Добрался. Труба в аккурат рядом с окном была, а окно открыто. Ну и скок в квартиру. Там и пропал. Вот минута - нет, две - нет. Кто-то уже пожарных хотел вызвать. Гля- дят, смотрит Савка из окна и горловит, что значит готово. Оказывается и верно: подкрался он к жигану, который в другой комнате затырился, да как кокнет его стуканцем по кумполу, - тот и с катушек до- лой. Ну вернулся к братве как ничего не было, только сплевывается стрел- кой, да стуканец свой обтирает будто от крови. А братва за ним, тоже без внимания к народу. - Наши-де и не такие вещи могут. И тоже сплевывают, да османа клянчат у него. - Свои-де все. Только подошла тут к Савке Васка и показывает ему лимаш. - Дам весь - поцелуй кобыле копыто. Заозира

╤ЄЁрэшЎ√: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  - 44  - 45  - 46  - 47  - 48  - 49  - 50  -
51  - 52  - 53  - 54  - 55  - 56  - 57  - 58  - 59  - 60  - 61  - 62  - 63  - 64  - 65  - 66  - 67  -
68  - 69  - 70  - 71  - 72  - 73  - 74  - 75  - 76  - 77  - 78  - 79  - 80  - 81  - 82  - 83  - 84  -
85  - 86  - 87  - 88  - 89  - 90  - 91  - 92  - 93  - 94  - 95  - 96  - 97  - 98  - 99  - 100  - 101  -
102  - 103  - 104  - 105  - 106  - 107  - 108  - 109  - 110  - 111  - 112  - 113  - 114  - 115  - 116  - 117  - 118  -
119  - 120  - 121  - 122  - 123  - 124  - 125  - 126  - 127  - 128  - 129  - 130  - 131  - 132  - 133  - 134  - 135  -
136  - 137  - 138  - 139  -


┬ёх ъэшуш эр фрээюь ёрщЄх,  ты ■Єё  ёюсёЄтхээюёЄ№■ хую єтрцрхь√ї ртЄюЁют ш яЁхфэрчэрўхэ√ шёъы■ўшЄхы№эю фы  ючэръюьшЄхы№э√ї Ўхыхщ. ╧ЁюёьрЄЁштр  шыш ёърўштр  ъэшує, ┬√ юс чєхЄхё№ т Єхўхэшш ёєЄюъ єфрышЄ№ хх. ┼ёыш т√ цхырхЄх ўЄюс яЁюшчтхфхэшх с√ыю єфрыхэю яш°шЄх рфьшэшЄЁрЄюЁє