╤ЄЁрэшЎ√: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
34 -
35 -
36 -
37 -
38 -
39 -
40 -
41 -
42 -
43 -
44 -
45 -
46 -
47 -
48 -
49 -
50 -
51 -
52 -
53 -
54 -
55 -
56 -
57 -
58 -
59 -
60 -
61 -
62 -
63 -
64 -
65 -
66 -
67 -
68 -
69 -
70 -
71 -
72 -
73 -
74 -
75 -
76 -
77 -
78 -
79 -
80 -
81 -
82 -
83 -
84 -
85 -
86 -
87 -
88 -
89 -
90 -
91 -
92 -
93 -
94 -
95 -
96 -
97 -
98 -
99 -
100 -
101 -
102 -
103 -
104 -
105 -
106 -
107 -
108 -
109 -
110 -
111 -
112 -
113 -
114 -
115 -
116 -
117 -
118 -
119 -
120 -
121 -
122 -
123 -
124 -
125 -
126 -
127 -
128 -
129 -
130 -
131 -
132 -
133 -
134 -
135 -
136 -
137 -
138 -
139 -
д'о т е л ь. Прошу. Танго любви и смерти!
Картина третья.
(Улица. Ночь.)
Е л е н а. Где ты, милый? Ветер сорвал фонари, и я ничего не вижу.
Г э з. Колдунья, умоляю тебя, уйди.
Е л е н а. Я люблю тебя.
Г э з. Уйди.
Е л е н а. Я люблю тебя, милый.
Г э з. Я буду стрелять.
Е л е н а. Слышу голос.
Г э з. Вот. (Стреляет.)
Е л е н а. Оса прозвенела мимо.
Г э з. (стреляет). Еще!
Е л е н а. Мимо. Пальцы твои дрожат. Как не расплавилась в их зное
эта игрушка смерти?
Г э з. Так вот же!
Е л е н а. Попал. Струйкой стекает кровь. Больно. (Падает.)
Г э з. Убил! Сумасшедшие руки! Я брошу вас под несущийся поезд. -
Привяжу вас к хвосту комет. Женщина, назвавшаяся моей землею, неужели ты
умерла?
Е л е н а. Мне больно. Слышу голос. Голос любимого надо мной.
Г э з. Радость, звезда, победа! Как я мог тебя не узнать? Земля моя,
засиявшая звездою. (Поднимает ее на руки.)
Картина четвертая.
(Загородный сад. Музыка. Танцы. Макферсон и Бетси танцуют танго.)
М а к ф е р с о н. Вам не больно, моя крошечка! Но ведь женщины это
любят, даже самые чистые, богини, нимфы. Горячий, волчий кусающий рот.
Так, моя крошечка. А-а-а. Нежнее. Нежнее!
Б е т с и. О!
М а к ф е р с о н. Еще, еще!
Б е т с и. Пустите, я не могу больше.
М а к ф е р с о н. А она может. Почему она может? Ведь она чистая!
Б е т с и. Пустите!
М а к ф е р с о н. Хотите денег. Вот! Вот! Вот!
Б е т с и. Не могу!
1-й с е н а т о р. Оставьте ее, вы слишком много выпили вина. Вы
пьяны, Макферсон.
М а к ф е р с о н. Я пьяный. Мир пьяный. Мир потерял рассудок. Отк-
ройте глаза, разве вы не видите, что происходит? Чего же ждать в ночь,
когда зверь сочетается с богиней? Какой банк выдержит такое падение?
Всем, всем, всем! Пала Елена Лэй. Ведь так, моя крошечка?
Б е т с и (в исступлении вскакивает на столик).
Пустите меня! Вот! Вот!
За белые руки женщины.
За рыжие косы женщины.
Снова
Над миром
Меч!
Вам в дом, боги!
Железо, кровь и огонь!
1-й с е н а т о р. Пусть она замолчит! Стащите ее, завяжите ей рот.
(Входит маршал. За ним сенаторы.)
М а р ш а л. Джулиус Гектор Макферсон!
М а к ф е р с о н. Да.
М а р ш а л. Несколько часов назад президент сената Беньямин Приамус
скончался от припадка острого страха.
Г о л о с а. За вечность американского города! Ура!
1-й с е н а т о р. Остановите музыку!
М а р ш а л (стараясь перекричать музыку). В ночном заседании сенат
избрал своим президентом вас.
Г о л о с а. Г-н президент!
М а р ш а л. Г-н президент. В городе неспокойно. Пожары и оползни.
Говорят о чудовищном наводнении. Берег на сотни верст смыт океаном. Вол-
нения в предместьях растут. Сенатом учрежден генеральный штаб обороны из
виднейших маршалов государства. Действовать надо немедленно. Мы ждем
вас, г-н президент.
М а к ф е р с о н. Да, да. Я приду. Я приду.
Действие V.
Картина первая.
(Заседание генерального штаба.)
М а р ш а л. Митральезы на крыши сената, банка, биржи, электрической
станции и вокзалов!
А д ъ ю т а н т. Митральезы!
М а р ш а л. Господина президента еще нет?
(Молчание.)
М а р ш а л. Движущиеся стальные башни на бульвары!
А д ъ ю т а н т. Стальные башни!
М а р ш а л. Канализацию и водопроводы приготовить к взрыву!
А д ъ ю т а н т. Канализацию и водопроводы!
М а р ш а л. Огнеметы!
А д ъ ю т а н т. Огнеметы!
М а р ш а л. Истребители!
А д ъ ю т а н т. Истребители!
М а р ш а л. Последнее средство - отравленный газ!
А д ъ ю т а н т. Газ!
М а р ш а л. Сигнал - сирена! Пароль - огонь!
А д ъ ю т а н т. Огонь!
М а р ш а л. Г-на президента еще нет?
Картина вторая.
(Улица.)
М а к ф е р с о н. Эта ночь никогда не кончится. Солнце осталось за
спиной земли. Железо, кровь и огонь. Огонь решает. Но прежде увидеть
Елену! Может быть, все обман. Бабьи гадания старых книг - Элли возвра-
тится. Почему должно рухнуть время, шествовавшее так размерно? Кто
здесь?
Б р и к с. А кто вы?
М а к ф е р с о н. Мне спрашивать - отвечать тебе.
Б р и к с. Стойте. Стойте. Друг тишины и порядка и заклятый враг
красных.
М а к ф е р с о н. Что у тебя в руках?
Б р и к с. Замечательнейшая находка. Подвязки и браслет, золотые, но
где найдены?.. О... Пред домом, где живет этот старый ворон Гэз. Принад-
лежности женского туалета в доме отца всех монахов. Это стоит не одну
тысячу долларов. Илион, ты избавлен от уничтожения, и вот твой спаси-
тель! - Мистер Самуэль Брикс! - Бегу в Сенат!
М а к ф е р с о н. Диадема Елены! Отдай сейчас же!
Б р и к с. Что-о-о?
М а к ф е р с о н. Отдай!
Б р и к с. Ну нет, я нашел, - я и покажу!
М а к ф е р с о н. Не сопротивляйся!
Б р и к с. Доллары, слава, автомобили! Не отдам!..
М а к ф е р с о н. Негодяй!
Б р и к с. Убивают... убивают... а... а... а!..
М а к ф е р с о н. Падаль! Золотые игрушки! Елена! Елена!
Картина третья.
М а к ф е р с о н. Страшное гнездо. Ахеронт 34. Неудивительно, что
ночь такая черная, когда солнце ночует здесь. (Стучит.) Елена, Елена,
выходи!
Е л е н а. Это ты! Не стучи так сильно. Он только что заснул. Мне
пришлось освобождать свои волосы из его пальцев.
М а к ф е р с о н. Стань сюда. К свету. Не прячь лица. Что же пода-
рить мне в ночь твоей свадьбы, Элли Лэй? Что мне тебе подарить?
Е л е н а (молчит).
М а к ф е р с о н. Ты растеряла свои драгоценности. Ты нищая, Элли.
Е л е н а. Издеваешься! Не ты ли приказал?
М а к ф е р с о н. Да... так. Ты послушна. Вернись же, Елена. Твой
подвиг свершен. Завтра весь мир узнает о падении Гэза. О новом поражении
рабов. Радио затрубят миру о твоей славе. Тебя встретят в Илионе, отяг-
ченную золотом.
Е л е н а. Ты сам не веришь своим словам. Куда итти мне из дома моего
любимого?
М а к ф е р с о н. От постели раба.
Е л е н а. Любимого. Никто не мог бы любить нежнее!
М а к ф е р с о н. Он покорился.
Е л е н а. Он, а я?
М а к ф е р с о н. Что ты?
Е л е н а. Ты совсем потерял рассудок, Гектор! Будь же мужчиной, -
скажи, конец!
М а к ф е р с о н. Загадки. Иди со мной!
Е л е н а. Нет!
М а к ф е р с о н. Силой уведу тебя.
Е л е н а. Георг! Георг!
М а к ф е р с о н. Молчи!
(Выходит Гэз.)
Г э з. А! Отпусти!..
М а к ф е р с о н. Мою сестру?
Г э з. Кто ты?
М а к ф е р с о н. Не узнаешь?
Г э з. Макферсон! Еще раз!
М а к ф е р с о н. В последний раз! (Вынимает револьвер.)
Г э з. Брось револьвер! Сойдемся честно. Как следует драться из-за
женщины. Елена, посвети!
(Сходятся.)
Г э з. Ты хочешь знать, как она целовала меня? Как обвивала серебря-
ными руками? Как трепетала в моих руках?
М а к ф е р с о н. Ты обессилел от непривычных радостей! Ты кача-
ешься, как ребенок перед сном! Ты падаешь!
Е л е н а. Георг убит! Убит!
М а к ф е р с о н. Волчица завыла!
(Выходят рабочие.)
Г о л о с а. Что здесь? Кто это? Убит Гэз? Кем? Как? Когда? Кто вы,
женщина?
М а к ф е р с о н. Любовница Гэза!
Г о л о с а. Что?
М а к ф е р с о н. Любовница вожака вашего Гэза...
Е л е н а. ...который лежит убитый!
М а к ф е р с о н. Да, любовница! Так лгал он вам, рабочие и работни-
цы американского города! Отнимал у вас мужей и жен, а сам проводил ночи
с женщиной! Он продал вас за наслаждение с женщиной, и она действительно
красива! (Срывает шаль с Елены.)
Г о л о с а. Лиззи! Мэри! Ирена! Нелл!
М а к ф е р с о н. Гэз лгал вам, рабочие и работницы!
Е л е н а. Да, я - Мэри! Да, я - твоя Ирена, и твоя, и твоя!
Г о л о с а. Подруга!
Е л е н а. О, как могли вы спать в ваших узких постелях, когда он це-
ловал меня? Как сердце ваше не обуглилось от тоски?
Г о л о с а. Мэри! Ирена! Нэлл!
М а к ф е р с о н. Вы видите, что обмануты! Вернитесь же домой! Пра-
вительство прощает вас!
Е л е н а. Вот я касаюсь тебя моей рукой, разве тебя повредит пуля?
Вот я закрутила тебя своими косами, разве тебя обожжет пламя? Вот я по-
целовала тебя, разве ты можешь не победить?
М а к ф е р с о н. Правительство исполнит ваши справедливые требова-
ния. Введет рабочий контроль и удлинит праздничный отдых.
Г о л о с. Как пахнут твои волосы, Лена!
М а к ф е р с о н. Вернитесь же к старому. К милой жизни, люди... лю-
ди...
Е л е н а. Люди... Чего же вы медлите? - За вашу землю!
М а к ф е р с о н. Не поддавайтесь агитации.
Е л е н а. Ведь ты, и ты. Вы только струи, текущие рядом! За гребнем,
поднявшим тебя, встанет другой и еще новый. Сердце рвется! Сердце опро-
кидывается от изобилия! Все во всем! За вашу землю!
М а к ф е р с о н. Умрете!
Е л е н а. Не лги!
М а к ф е р с о н. Умрете и будете лежать холодной падалью, как этот!
Е л е н а. Нет смерти! Семя брошено в ночь. Слушай. Ты трепетал перед
тем, кто придет, чтобы уничтожить тебя! Вот, если хочешь, можешь кос-
нуться его.
М а к ф е р с о н. Эринния!
Е л е н а. За Гэза! За вашу землю! Вы знаете, кто перед вами? Вот он,
убийца!
(Срывает маску с Макферсона.)
Г о л о с а. Король нефти!
М а к ф е р с о н. Она изменит и вам! Вечная соблазнительница! Ведет,
чтобы вцепиться белыми руками и потянуть назад! Изменит и вам!
Г о л о с а. Король нефти! Злейший из злых! Вожак разбойников! Пове-
сить его! Смерть!
М а к ф е р с о н. Уничтожение! Не могу! Не могу! (Убегает.)
Г о л о с а. Повесить!
(Погоня.)
М а к ф е р с о н. Довольно! Здесь стою я. (Рабочие накидываются на
него.) Это руки Гэза, - я только что отвел их от моего горла! Эту голову
я проломил кастетом!.. Еще раз! Еще раз!
Г о л о с а. Смерть королю нефти!
М а р ш а л (появляется над толпой). Остановитесь! Улица под обстре-
лом трехсот батарей. Одно ваше движение, и - озеро крови! Сдавайтесь!
М а к ф е р с о н. А-а-а! Небесный огонь! Серный дождь! Издыхайте,
восставшие на богов!
М а р ш а л. Раз.
Р а б о ч и е (убивают Макферсона).
М а р ш а л. Два.
Р а б о ч и е. Против Илиона! Восстание! Восстание!
М а р ш а л. Огонь!
Картина четвертая.
Г о л о с а. Элеа ба, дзан. Гара рар. Эль. Эль. Гири ри. Цирир.
Ур-рр.
Е л е н а. Падают города! Приливают океаны! Горы разламываются!
Сквозь обрушивающиеся Илионы, через восстание, ветер, огонь, слушайте,
слушайте, слушайте трепетание новой твари во мне!
Борис Лавренев.
РАССКАЗ О ПРОСТОЙ ВЕЩИ.
Кинематограф.
Улица... Рассвет...
На стене косо и наспех наклеенный листок...
-------------------------------
ЭКСТЕННОЕ СООБЩЕНИЕ.
Красные покидают город. Части
доброармии вступили в предместье.
Население призывается к спокой-
ствию.
-------------------------------
Мимо листка проходит запыленный красноармеец. Тяжело волочит винтов-
ку.
Видит листок...
... срывает с бешенством и внезапной злобой.
Губы его шевелятся... Ясно, что он с надрывом и длинно ругается.
Иностранец.
Зеркало в облезлой раме, с зелеными пятнами гнили на внутренней сто-
роне, треснуло когда-то пополам, склеивали его неумелые руки, и половин-
ки сошлись неровно, под углом.
От этого лицо резалось трещиной на две части, нелепо ломалось, и рот
растягивался к левому уху идиотской гримасой.
На спинке стула висел пиджак, а перед зеркалом брился человек в ще-
гольских серых брюках и коричневых американских, тупоносых полуботинках.
Голярня в пригородной слободке, между развалинами пороховых погребов,
была невероятно грязна, засижена мухами, пропахла самогоном, грязным
бельем и гнилой картошкой.
И такой же грязный и лохматый, не совсем трезвый, хохол, неизвестно
зачем открывший свое заведение в таком месте, куда даже собаки забегали
только поднять ножку, обиженно сидел у окна и искоса смотрел на странно-
го посетителя, пришедшего ни свет ни заря, чуть не выбившего дверь, от-
казавшегося от его услуг и на ломаном русском языке потребовавшего горя-
чей воды и бритву.
Пыльные стекла маленького окна вздрагивали ноющим звоном от прибли-
жавшегося орудийного гула, и при каждом сильном ударе брившийся погляды-
вал в сторону окна спокойным, внимательным серым глазом.
В алюминиевой чашке, в снежных комках мыльной пены, золотыми
апельсинными отливами блестели завитки сбритой бороды и усов.
Брившийся отложил в сторону бритву и намочил в горячей воде тонкий
носовой платок. Обтер и попудрил лицо, достав из брюк карманную серебря-
ную пудреницу.
Потрогал пальцем гладкие щеки и круглую ямочку на подбородке, и рот
его, твердо сжатый и резкий, вдруг расцвел на мгновение беззаботным ро-
зовым цветком.
Но окно опять заныло от орудийного удара.
Хозяин вздрогнул и, как бы очнувшись, сказал хрипло:
- Жарять!.. Зовсим блызко!..
- Comment?.. Что ви гаварит?
Иностранец быстро повернулся к хозяину и услышал обиженное ворчание:
- Що кажу?.. На ж тоби!.. Пьятдесят рокив казав - люды розумили, а
теперь непонятково!.. Христиане розумиют, а на бусурманина мовы не нахо-
ваешь!
- А! - протянул иностранец.
И к вящему изумлению хозяина вынул из кармана маленькую коричневую
аптекарскую склянку, откупорил ногтем глубоко увязшую пробку и вылил на
блюдце остро пахнущую жидкость. Намочил головную щетку и круглыми взма-
хами стал водить по прическе от лба к затылку.
Открыв рот, хозяин увидел, что намокавшие золотистые волосы потускне-
ли и медленно почернели.
Иностранец встал, вытер голову платком и тщательно расчесал пробор.
Пристегнул воротничок, завязал галстук и, когда надевал пиджак, услы-
хал нудный голос хозяина:
- От-то, оказия!... Що це вы з волосьями зробили? Чи вы мабуть кло-
вун, чи ще яке комедиянство?..
Иностранец легко улыбнулся:
- Ньет!... Я ньет клоун, я купца! Мой имь Леон!... Леон Кутюрье!
- Воно и видать, що нехристь!... И имя в вас не людское, а неначе со-
баче... Куть... куть! Скильки ще гамна на свити!...
И хозяин с презрением плюнул на пол.
Леон Кутюрье снял с вешалки легкое пальто, нахлобучил на затылок ко-
телок и сунул в руку хозяину крупную бумажку.
Хохол захлопал ресницами, но, прежде чем он опомнился, иностранец был
на улице и зашагал вдоль садовых заборов к городу, из-за далеких труб
которого рачительным и румяным хозяином скосоурилось солнце. Хозяин не-
доуменно смял деньги, мелкие морщинки его щек скрестились лукавой сет-
кой, и он хитро посмотрел в окно.
Качнул лохматой головой и произнес веско и ясно:
- Неначе скаженый!...
"Au revoir, храбру jeune homme!"
Был погожий и теплый предосенний день.
Леон Кутюрье беспечно пошел по тротуару в том же направлении, в кото-
ром двигались кучки муравьившихся людей.
За широким раскатом настороженно опустелой улицы открылся старый
парк, над сбегавшим вниз обрывом, а под ним лениво лизала пески и ржавые
глины обмелевшая, зеленоватая река.
Над самым обрывом белесой лентой легла аллея, огороженная чугунной
резной решеткой, осененная столетними широколапыми липами.
Решетка взбухла грузом прижавшихся и повисших на прутьях человеческих
тел.
На другой стороне реки, в заречье, покрытом прожелтью камышей, изре-
занном синими червяками рукавов, по узкой гати двигались кучки крохотных
рыжих букашек, поблескивая по временам металлическими искорками.
Когда Леон Кутюрье, беспрестанно извиняясь, приподымая котелок, про-
тиснулся к решетке, издалека, слева, оттуда, где был вокзал, тяжко и
надсадисто грохнули четыре удара, высоко вверху запел звоном и визгом
разрезанный воздух, и над далекой гатью, на синем мареве сосняка, вспух-
ли четыре белых клубка.
Ахнула общей грудью облепленная людьми решетка:
- А-аах!...
- Перелет, - сказал крепкий и уверенный голос.
Но не успел еще кончить слова, как взвыл снова воздух, и белые клубки
повисли над самой гатью, закутав ее плотной пеленой.
- Вот это враз!... Чисто сделано!
Рыжеватый и плотный в золотом пенсне, стоявший рядом с Леоном Ку-
тюрье, плотоядно облизнулся.
Стало видно, как засуетились на гати рыжие мураши.
- Ага, не нравится! Попадет сволочам!
- Жаль, удерут все же!
- Ну, не все!.. Многие влипнут!
- Молодцы корниловцы!...
- Всех бы перехлопать!.. Хамье, бандиты проклятые!
Шрапнельные разрывы учащались, ложились гуще и вернее. Пожилой чело-
век в широком пальто, стоявший об руку с хорошенькой блондинкой, повер-
нулся к Леону Кутюрье.
- Как это называется... вот чем стреляют?
- Шрапнель, мсье!... Такой трубка, который имеет много маленька
пулька. Очень неприятн! Tres desagreable!
Старик опять впился в горизонт. Блондинка, распушив губы и взмахнув
обещающе длинными ресницами, улыбнулась Леону Кутюрье.
- Это картечное действие? - спросила она, видимо радуясь и гордясь
специальным термином.
- Oui, madame! Картешь!..
Леон Кутюрье прикоснулся к котелку и отошел от решетки. Оглянувшись,
увидел разочарованный взгляд, весело послал воздушный поцелуй и пошел по
аллее, сбивая тросточкой мелкую гальку.
Спустился по песку к воротам, на которых тусклым золотом сверкал им-
ператорский, распластавший геральдические крылья, орел. Обе головы ему
сбили камнями досужие мальчишки.
Очутившись на улице, направился к спуску в гавань, но услыхал сзади
переплеск криков: "... смотрите!... едут!..." и звонкий грохот копыт
мчащихся лошадей.
Леон Кутюрье остановился на краю тротуара и взглянул вдоль улицы.
Высоко взбрасывая белощеточные ноги, брызгая пеной с закушенного
мундштука, впереди разъезда кавалерии, коней в тридцать, летел золотис-
то-рыжий, почти оранжевый, английский скакун, легко неся седока.
Молодой, разрумянившийся от скачки, азарта и хмеля удачи, тонкий офи-
церик держал в опущенной руке обнаженную шашку, и за его спиной вихрем
метались длинные концы белого башлыка.
Он резко посадил коня на задние ноги у фонарного столба, прислонясь к
которому стоял Леон Кутюрье, и оглянулся, как будто ища нужное лицо на
тротуаре.
Очевидно, спокойная поза иностранца и хороший костюм произвели на не-
го должное впечатление и, перегнувшись с седла, он спросил:
- Милостивый государь! Какая самая краткая дорога к пристаням?
Леон Кутюрье восторженно улыбнулся:
- O, mon lieutenant! Ви видит эта улиц? Ездиль до перви поворот эта
рука... a droite! Там будет крутому спуску вниз, и ви найдет пристань!
Офицерик отсалютовал шашкой и спросил еще:
- Вы иностранец?
- Oui, monsieur! Я француз!
- А, союзник!... Да здравствует Франция! Напишите в Париж, мсье, что
сегодня мы вдребезги раскатали краснопузую сволочь. Скоро Москва наша!
Леон Кутюрье восхищенно прижал руку к сердцу:
- O, mon lieutenant! Русску офисье... это... это le plus brave! Мар-
шаль Фош сказаль - русску арме одни голи куляк разбиваль бошски пушка, -
закончил он, с еле уловимой иронией.
Офицерик засмеялся: - Merci, monsieur!
Обернулся к отряду:
- За мной!.. Рысью... ма-арш! - и копытный треск пронесся по граниту
к спуску.
Леон Кутюрье приветственно помахал вдогонку тростью и отправился
дальше. На углу он остановился у разбитой витрины заколоченного магази-
на, оперся на ржавые перила и внимательно начал разглядывать валявшиеся
на запыленных полках остатки товаров.
Поднял руку и с неудовольствием заметил, что манжета закраснела по
краю пятном ржавчины.
- Sacrebleu! - сердито сказал француз и, вынув из кармана носовой
платок, начал старательно стирать ржавчину.
До вечера, лениво и бесцельно, бродил он по улицам, встречая конные и
пешие части входящих добровольцев, помахивая тросточкой и котелком, лю-
безно улыбаясь, впутываясь в ряды пехоты, разговаривая
─Ёрьр