нтом Рейганом не полностью
изменило свою политику по  отношению к  Тайваню. Оно рассматривало Тайвань в
качестве важной военной  базы и хотело удерживать его в своей сфере влияния.
Дэн Сяопин уже обсуждал  проблему Тайваня  с  президентом Рейганом за год до
того и  пытался убедить его отказаться  от  политики использования Тайваня в
качестве  "непотопляемого  авианосца". Дэн  Сяопин указал,  что  у  США  был
десяток других "непотопляемых авианосцев" по всему миру, а для Китая Тайвань
был критически важен.
     Он  спросил Госсекретаря  США по вопросам обороны Каспара Уайнбергера о
реакции  США на возможное  развитие  событий, а также о  том, что  следовало
предпринять  Китаю  в  случае, если бы Тайвань отказался вести переговоры  о
воссоединении, либо в случае провозглашения  Тайванем  независимости.  Из-за
наличия  подобных  вариантов развития событий  Китай не  мог  отказаться  от
возможности  использования  силы  для  решения тайваньского вопроса,  но Дэн
пообещал сделать все от него зависящее, чтобы решить эту проблему и добиться
воссоединения   мирными   средствами.   Дэн   сказал  президенту  Рейгану  и
государственному  секретарю Джорджу Шульцу, что Тайвань являлся препятствием
для  развития  американо-китайских  отношений.  В декабре прошлого  года  он
попросил премьер-министра Великобритании Маргарет Тэтчер передать президенту
Рейгану  послание с просьбой  помочь Китаю добиться воссоединения с Тайванем
во  время  его второго  президентского  срока.  Он  также  сказал  Шульцу  и
Уайнбергеру, что, если им не удастся решить этот вопрос подобающим образом и
они допустят, что в дело вмешается Конгресс США, то это приведет к конфликту
в  американо-китайских отношениях.  Возможно, Китай не обладал возможностями
для нападения на  Тайвань, но он мог блокировать Тайваньский пролив, и тогда
Соединенные  Штаты  могли  оказаться   втянутыми   в  конфликт.  Он  спросил
американских лидеров, что они будут делать в этом случае, но руководство США
отказалось  отвечать  на  гипотетические  вопросы.  Тем  не менее,  подобный
сценарий развития событий был реален.
     Зная, что  Цзян Цзинго и я были  хорошими  друзьями,  он попросил  меня
передать его личные  приветствия  "господину Цзяну" во  время моей следующей
встречи с ним. Я согласился. Он надеялся, что сможет наладить сотрудничество
с Цзяном, так как они оба учились в одном университете в Москве в 1926 году,
хотя  и в разных группах. Цзяну тогда было 15 или 16  лет, а Дэну - 22 года.
(Через  месяц,  в Тайбэе,  я лично передал  Цзяну послание Дэн Сяопина.  Тот
молча выслушал меня и ничего не ответил.)
     Дэн сказал, что  ситуация в Камбодже была благоприятной. Я ответил, что
то,  что  он  говорил  в  1978  году,  до  вторжения  Вьетнама  в  Камбоджу,
подтвердилось,  - вьетнамцы увязли  в  Камбодже.  Нам  следовало  продолжать
помогать  партизанам, чтобы  вьетнамцы  продолжали тонуть  в этом болоте,  в
условиях  отсутствия  торговли, инвестиций, экономического развития и полной
зависимости  от  Советского Союза. Я сказал, что успехи  Китая  в проведении
экономических  реформ  не останутся незамеченными  вьетнамцами, -  они также
могли бы  отстроить свою собственную  страну и торговать с остальным  миром,
вместо того, чтобы оккупировать соседнюю страну и страдать от этого.
     Дэн высказал сожаление, что вьетнамские лидеры были не готовы следовать
по китайскому пути. Он  сказал, что "некоторые друзья" в Юго-Восточной  Азии
верили   публичным  заявлениям  и  пустым  обещаниям   вьетнамских  лидеров.
Действительным же мотивом действий лидеров  стран  Юго-Восточной Азии  (имея
ввиду Индонезию и Малайзию) было то,  что  они хотели использовать Вьетнам и
пожертвовать Камбоджей, чтобы противодействовать Китаю, который они  считали
своим реальным врагом. Затем Дэн  упомянул о Горбачеве. Китай  потребовал от
него  ликвидировать  три  препятствия на  пути советско-китайских отношений,
первым  из  которых  было  прекращение   военной  помощи  Вьетнаму  и  вывод
вьетнамских войск из Камбоджи. Этого не происходило.
     Когда  я  в следующий раз  встретился  с Чжао Цзыяном 16  сентября 1988
года, он уже был Генеральным секретарем  КПК. Он встретился со мной на вилле
в Дяоюйтай, китайском комплексе для приема гостей, чтобы  поговорить со мной
об экономических проблемах  Китая. Его взволновала прокатившаяся по Китаю за
несколько  недель  до  того,  в  конце  августа  -  начале  сентября,  волна
панической   скупки    товаров.   Китайцам   следовало    уменьшить   объемы
строительства,  контролировать   рост  денежной   массы,   направляемой   на
потребление  и  замедлить темпы  экономического  роста. Он сказал, что  если
другие меры не дадут  результатов, то правительство вынуждено  будет принять
меры   партийной  дисциплины.  Видимо,   это  означало   "наказать   высоких
должностных  лиц".  Наверное,  паническая  скупка  товаров   напомнила   ему
последние дни правительства националистов в 1947-1949 годах.
     Затем  он  пригласил  меня  в  ресторан  в  комплексе  Дяоюйтай,  чтобы
отпраздновать мое 65-летие. За  ужином  он  поинтересовался моим  мнением  о
недавно посланном мне телесериале "Элегия Желтой реки" (Yellow River Elegy),
который  был   подготовлен  несколькими  молодыми   сотрудниками  центра  по
подготовке  программы  реформ.  В  этом  сериале  Китай изображался страной,
глубоко  увязшей  в  феодальных  традициях,  суевериях  и  дурных  привычках
прошлого, страной, которая не сможет совершить прорыв и  догнать современный
мир, если не отбросит свои старые традиции.
     Я нашел этот  сериал  чрезмерно пессимистичным. Для того чтобы провести
индустриализацию и модернизацию, Китаю не следовало отказываться от основных
культурных ценностей и  убеждений.  Тайвань, Южная Корея, Япония, Гонконг  и
Сингапур, - все эти  страны стремились сохранить свои традиционные ценности.
К  их  числу  относятся:  бережливость, трудолюбие, уважение  к образованию,
преданность  семье,  клану,  нации,  приоритет  общественных  интересов  над
личными.  Следуя  этим   конфуцианским  традициям,  они   смогли   сохранить
общественное согласие, поддержать  высокий  уровень сбережений и инвестиций,
что обеспечило  высокий  уровень  производительности труда  и  быстрые темпы
экономического  роста. Что Китаю действительно  следовало изменить, так  это
непомерно  централизованную систему управления, образ мышления  людей  и  их
отношение к  делу, с тем, чтобы люди стали более восприимчивы к новым идеям,
-  безразлично  китайским  или  зарубежным,  -  стремились  проверить их  на
практике и приспособить к условиям Китая. Я привел в пример японцев, которые
сумели успешно провести все эти преобразования.
     Чжао  Цзыян  был  обеспокоен  тем,  что  быстрый рост  экономики  Китая
сопровождался высоким уровнем инфляции, чего не было в "новых индустриальных
странах"  (НИС). Я объяснил ему,  что, в отличие от Китая, НИС  не надо было
заниматься  дерегулированием плановой  экономики, в которой цены на основные
предметы потребления были искусственно занижены.
     От него исходила спокойная уверенность в себе, он обладал острым  умом,
способным быстро поглощать информацию. В  отличие от Хуа  Гофэна, Чжао Цзыян
был джентльменом, а  не  головорезом. У него были приятные манеры, в  нем не
было ни  резкости,  ни  властности. Тем не  менее,  чтобы выжить на  вершине
пирамиды власти в Китае, необходимо быть жестким и безжалостным, а для Китая
того  времени он был  слишком либеральным  в  своих подходах  к  обеспечению
законности и порядка в стране. Когда мы расстались, я еще не знал, что менее
чем через год он станет никем.
     На следующий день, 17 сентября 1988 года, я в последний раз  встретился
с Дэн Сяопином. Он выглядел загорелым после нескольких недель, проведенных в
Бельдаите   (Beldaithe),   морском  курорте  для  китайских   руководителей,
расположенном к востоку от Пекина. Дэн был полон  энергии,  его голос звучал
громко. Я высоко отозвался об экономических успехах Китая. Он сказал, что на
протяжении  последнего  десятилетия   удалось  добиться   "довольно  хороших
результатов",  но успешное экономическое  развитие  породило новые проблемы.
Китаю  приходилось   бороться  с  инфляцией;  очень   важно   было  укрепить
дисциплину.  Центральное правительство  должно было осуществлять эффективный
контроль над страной, но так, чтобы  это не противоречило политике "открытых
дверей", которая сделала  управление  страной  еще более важным. В противном
случае, могли возникнуть анархия и "великий хаос в Поднебесной". Дэн считал,
что Китай был большой, но технологически и  даже культурно отсталой страной.
На  протяжении  последнего  десятилетия  Китаю  удалось  решить  проблемы  с
продовольствием и одеждой, теперь китайцы хотели  достичь стадии "комфорта",
для чего следовало увеличить достигнутый в 1980 году ВНП на душу населения в
четыре раза, до уровня от 800 до 1000  долларов. Китаю следовало  учиться  у
других стран, "включая Сингапур  и даже Южную  Корею". Я высказал комплимент
по поводу значительных перемен в  Китае, что выражалось не только в том, что
строились  новые  здания и дороги, но  и, что было более важно,  в том,  что
менялось  мышление людей, их отношение к делу. Люди стали более критично, но
и  более оптимистично настроенными. Я сказал, что  в результате его визита в
США в 1979  году, сопровождавшемся ежедневными  получасовыми  телевизионными
трансляциями  из Америки,  китайцы  увидели условия  жизни  в  Америке,  что
навсегда изменило их представления о ней.
     Дэн сказал,  что американцы  отнеслись к нему очень вдумчиво. Он сказал
Госсекретарю  США  Шульцу,  что  американо-китайские  отношения  развивались
гладко, но серьезной  проблемой  в отношениях  оставался Тайвань.  Затем  он
спросил  меня, знаю ли  я о  том, что "мой  соученик и  Ваш добрый друг Цзян
Цзинго  неоднократно  заявлял,  что  он  (Цзян  Цзинго)  "оправдается  перед
историей".  Дэн явно хотел  услышать от  меня  ответ на послание, которое он
попросил передать Цзяну в прошлый визит.  Я не ответил,  потому  что Цзян не
дал  мне какого-либо ответа. Дэн сказал, что, хотя США публично заявили, что
они не хотят вмешиваться в решение  проблемы воссоединения Китая с Тайванем,
на деле, правительство  США  вмешивалось  в этот вопрос.  Для  воссоединения
существовало  много  препятствий,  но   самым  большим  из  них   оставались
Соединенные Штаты. Он  снова  повторил  сказанное им во  время нашей прошлой
встречи, что США использовали Тайвань в качестве "непотопляемого авианосца".
Когда  во время визита  в Вашингтон в 1979 году Дэн нормализовал отношения с
США, президент  Картер согласился, что США  выполнят три условия: аннулируют
договор о  совместной обороне  с  Тайванем;  выведут  американские войска  с
Тайваня; разорвут  дипломатические отношения с  Тайванем. Эти  обязательства
были  выполнены.  Тем не  менее,  Конгресс  США  неоднократно  вмешивался  в
вопросы, относившиеся к Тайваню,  принял  "Закон  об отношениях с  Тайванем"
(Taiwan Relations Act) и различные резолюции,  являвшиеся  вмешательством во
внутренние дела  Китая.  Дэн говорил Рейгану и Шульцу,  что они должны  были
пересмотреть свою  политику поддержания на плаву "непотопляемого  авианосца"
США. Дэн  подчеркнул,  что  до  того,  как отправиться  на  встречу с Карлом
Марксом, он очень хотел бы гарантировать воссоединение Китая с Тайванем.


Глава 38. Китай за пределами Пекина.

     На протяжении 80-ых - 90-ых годов я посещал Китай практически ежегодно,
пытаясь лучше  понять цели и стремления китайских  лидеров.  Наши  отношения
начинались с антагонизма, поэтому нам необходимо было время и более глубокое
взаимодействие друг  с  другом,  чтобы добиться  установления  доверительных
отношений  с  Китаем.  Китай  занимался  "экспортом   революции",   стараясь
превратить Сингапур  в коммунистическое государство, когда же китайцы начали
бороться с Вьетнамом, они стали стремиться к улучшению отношений со странами
АСЕАН.  Именно в течение этого периода, с 1978 по  1991 год, наше восприятие
друг  друга изменилось,  так как  мы  вместе,  хотя и  различными способами,
боролись против оккупации Камбоджи Вьетнамом.
     Во время  каждого визита  я  проводил  более недели  в провинции,  меня
сопровождал кто-нибудь из младших китайских министров. Путешествуя с ними по
Китаю на  протяжении 8-10 дней в одном самолете для официальных лиц, проводя
вместе много времени,  мне удалось лучше понять образ  мышления и менталитет
китайских лидеров. Жены министров составляла компанию моей жене.
     Во время одного из таких визитов, в 1980 году, я открыл для себя другой
Китай. Моя дочь Вей Линь была приятно удивлена. Она уже до того  побывала на
экскурсии  в Пекине и заметила,  что настроение китайских людей,  с которыми
она встречалась, с тех пор как умер Мао, и была разгромлена "банда че ырех",
стало более  мягким и расслабленным.  И официальные лица, и  простые китайцы
чувствовали себя в разговоре с ней  более свободно и непринужденно. Я до сих
пор помню некоторые из достопримечательностей, которые  мы посетили, включая
Чэнду  (Chengde), - летнюю столицу  императора царства Цинь Циан Лонга (Qian
Long), и "Три  ущелья" на реке  Янцзы. Путешествие вниз  по течению Янцзы от
Чунцина (Chongqing)  в Ичан  (Yichang), расположенный на  выходе из  ущелья,
заняло полтора  дня  (Чунцин  -  бывшая столица Чан Кай-ши  во время  Второй
мировой  войны,  находившаяся  в  провинции   Сычуань  (Sichuan)).  Огромные
китайские  иероглифы, выбитые высоко  на  отвесной поверхности гладкой скалы
тысячи лет назад,  чтобы увековечить память о событиях  и идеях, производили
устрашающее впечатление. Они резонировали с историей народа, преодолевавшего
огромные  препятствия.  Еще   более  потрясал  вид  людей,  которые,  как  в
незапамятные  времена,  буксировали  по реке баржи и маленькие суда, подобно
вьючным животным. Целые  толпы людей с веревками на  плечах и  спинах тянули
лодки  вверх  по  течению на  протяжении многих  миль.  Казалось, что  время
остановилось, и машины, использовавшиеся в  других странах, до них просто не
дошли.
     В этом путешествии нас сопровождал заместитель министра иностранных дел
Хан  Ниалон  (Han  Nialong)  и  его жена.  Они  оба были  способными, хорошо
информированными и приятными в общении  людьми.  Он был на десять лет старше
меня и обладал живым характером и острым умом. Небольшого роста, аккуратный,
он  со вкусом одевался  в одежду  западного  стиля,  часто  носил жилет. Хан
понимал английский язык и обладал острым чувством  юмора. В течение времени,
проведенного  с ним во время  моего второго визита,  я  смог  расширить свои
знания  о  Китае  и получить  немалое  удовольствие. В  МИДе  он отвечал  за
отношения  с  Вьетнамом.  В  его  лице  вьетнамцы  столкнулись  с  серьезным
оппонентом, - он знал все, что касалось Вьетнама и Камбоджи. Стратегия Китая
заключалась в том, чтобы оказывать давление на Вьетнам и истощать  его силы,
независимо от того,  сколько времени это  потребовало бы. Он  был  абсолютно
уверен в том, что вьетнамцы, по выражению президента Рейгана, "позовут дядю"
(cry  uncle),  запросят  пощады. Мы  провели  много  времени  за застольями,
находясь на этом корабле. Наши  хозяева предпочитали простую еду,  и,  после
нескольких  дней  богатого праздничного застолья,  мы  испытали  облегчение,
когда по их просьбе подали простую лапшу. Несмотря на то, что нам предлагали
богатое  праздничное меню,  мы отдали предпочтение  более простой пище.  Хан
Ниалон  был выходцем  из  одной  из беднейших  китайских  провинций  Гуйчжоу
(Guizhou), где  делают "маотай", - крепкий  алкогольный напиток, по крепости
превосходящий  водку.  Я с уважение  отношусь  к "маотай",  чье  замедленное
воздействие не  может смягчить даже обильная  еда. "Маотай" тек рекой,  но я
предпочитал пиво.
     Посещение  университета  в  городе  Ухань  (Wuhan),  одном  из  главных
индустриальных  городов  Китая на  реке  Янцзы,  огорчило  нас. Некоторые из
профессоров,  с  которыми мы  встретились, получили образование  в  Америке.
Несмотря  на то, что  с  возрастом их  английский язык несколько "поржавел",
они,  бесспорно,  были эрудированными  и  высокообразованными  людьми. Линь,
изучавшая тогда медицину, разговорилась в библиотеке  со студентом- медиком,
читавшим  учебник биологии  на английском языке. Она попросила  взглянуть на
книгу  и  обнаружила,  что  учебник  был  отпечатан в  50-ых годах.  Линь не
поверила своим глазам. Как они могли учиться по  книгам, которые устарели на
30  лет? Но  они  отставали  уже  более  чем  на  30  лет,  ибо, несмотря на
проведение политики  "открытых дверей"  по  отношении к  Западу,  валюты для
покупки  новейших  книг  и  журналов   у   них  не  было,   как  не  было  и
фотокопировальной машины. Потребуется много времени, чтобы преодолеть разрыв
знаний с развитыми странами. "Культурная революция" отбросила Китай назад на
целое  поколение.  Нынешние  студенты, несмотря на  процесс залечивания  ран
нанесенных   "культурной  революцией",  все  еще  обучаются   по  устаревшим
учебникам  профессорами,  использующими  устаревшие   методы  обучения,  без
каких-либо технических средств. В результате, будет  наполовину потеряно еще
одно  поколение.  Конечно,  наиболее талантливые  из  них  добьются  своего,
невзирая  на все  эти  трудности, но  индустриальное общество нуждается  для
своего  развития  не  в немногих  талантливых  людях,  а  в  высоком  уровне
образования всего населения.
     После приветственного ужина в Ухане наши  хозяева и  все сопровождавшие
их официальные лица куда-то исчезли. Мы заинтересовались тем, что произошло,
и  послали наших  помощников найти их.  Они сообщили,  что все они собрались
вокруг телевизора в гостиной, наблюдая за судебным процессом по  делу "банды
четырех".  Это  был момент возмездия  людям, которые  терроризировали их  на
протяжении многих лет, и которые теперь должны были получить по заслугам. Мы
тоже вышли в гостиную понаблюдать за происходящим. Это была китайская версия
сталинских   процессов,  насколько  они  были  мне  знакомы  по  книгам,  за
исключение того,  что отсутствовали длинные разоблачающие признания, и никто
не  ожидал  вынесения смертных  приговоров.  Напротив, Цзян  Цин, жена  Мао,
выглядела  свирепой и  не собиралась сдаваться.  Она говорила громко и почти
что кричала  высоким, пронзительным  голосом,  когда  обращалась к  судьям и
ругала  их. Она  говорила,  что,  когда  Мао  был у власти,  судьи  были его
собаками, которые лаяли тогда, когда Мао говорил им. Как же смели они теперь
судить ее? Она выглядела такой же смелой, воинственной и сварливой женщиной,
как и при жизни Мао.
     Оставшуюся часть  путешествия  "банда  четырех" и  злодеяния ее  членов
служили  предметом бесконечных разговоров  между членами  нашей  делегации и
китайскими официальными лицами. Было ужасно,  что  такая древняя цивилизация
могла  быть доведена  до такого безумия,  носившего  гордое имя  "культурной
революции".
     Многое другое  также пошло по неверному пути.  Дружески настроенный  по
отношению  к  нам официальный  представитель  из провинции  Фуцзянь, на  юге
Китая, сопровождая меня во время автомобильной  поездки по Ухани, показал на
почти законченное задание и сказал: "Это многоэтажный дом для принцев". Я не
понял, что  он имел ввиду. Он  объяснил, что  "принцами" он  называл сыновей
высокопоставленных официальный лиц провинции и города. Он покачал головой  и
сказал, что это плохо отражалось на морали людей, но он ничего не мог с этим
поделать. Не сказав ни слова, он дал понять, что они катились обратно в  тот
старый Китай, где обладание властью всегда означало пользование официальными
привилегиями, а привилегии означали льготы для членов семьи, родственников и
друзей.
     Из  других  остановок  во  время  путешествия  нам  запомнились  Сямынь
(Xiamen) и Гуланьи (