Неопределенности со стороны давешнего собутыльника пацан явно не  ожидал.
Растерялся. Может быть, от растерянности обратился ко мне:
   - Поручись за меня. Только до завтра. Завтра - отдам. А?..
   Опять эти просящие глаза... На дерзком пролетарском лице.
   - Играйте, - твердо сказал я. - Отвечаю.
   Шахматист послушно потянулся к колоде. Кандидат уперся:
   - Не хочу.
   - Ты чо?.. -  очень  изумился  Малыш.  -  Выиграл  и  свалил?..  За  меня
поручились!..
   - Отвечаете? - почему-то на "вы" зло спросил у меня сообщник-кандидат.
   - А вы не слышали? - тоже зло огрызнулся я.
   - Когда расчет? - кандидат был педантичен и строг.
   - Сказал же завтра, - встрял Малыш.
   - Завтра? - вопрос был ко мне.
   - Завтра.
   ...Конечно, Малыш проиграл и эти четыре тысячи. Только четыре.  Проиграв,
сам закончил.
   - Больше не имею права, - пояснил он. - С Барона получу пять.
   - Когда - завтра? - открыто усмехнувшись, спросил кандидат.
   - В десять утра. Здесь.
   И уже только мне:
   - Спасибо. Я не подведу.
   Я не поднял головы. Кивнул.
   ...В десять утра Малыш не пришел.
   То, что денег не  окажется,  я  понимал.  Но  не  верил,  что  он  просто
потеряется. Не представлял его прячущимся. Но он не пришел.
   - Будешь платить, ответчик? - беззлобно язвил кандидат.
   Конечно, ничего бы я не  платил  -  не  те  в  корпорации  отношения.  Но
противно...
   - Могу "помазать", что уехал, - предложил шахматист. - Сто процентов...
   - Двести, - добавил кандидат.
   - "Мажем!" - психанул я. Не верил, что Малыш сбежал. Не верил - и все!
   Поспорили на кабак, и тут же пошли проверять. На турбазу.
   Малыш не сбежал. Он лежал на тахте,  странный,  неподвижный,  внимательно
следящий за нами, вошедшими. Подошла, села рядом с ним в  кресло  впустившая
нас  Зина.  Малыш  попытался,  наверное,  улыбнуться,  но   только   страшно
дернулось, скривилось лицо. Часть лица.
   Он таки достал Барона. Где, Зинаида объяснить не  смогла.  Малыш  ей  сам
толком не объяснил. Он вернулся вчера поздно ночью возбужденный,  довольный.
Сказал, что наказал гада. Смеясь, поведал, что, когда  возвращался,  получил
бутылкой по голове. Разбилась бутылка. Того, кто бил (не Барона), отметелил,
тоже хотел бутылку на голове разбить - да под  рукой  не  оказалось.  Пришел
домой"  на  турбазу,  выпили,  отметили  завершение  дела...  К   утру   его
парализовало. Вроде частично, но  как-то  оно  разливается...  И  на  вторую
половину перекинулось.
   Зинаида явно не паниковала. Не выказывала ни испуга, ни суеты.  Странный,
незнакомый тип женщины. Похоже, ко всему в жизни готовой.
   "Скорая" уже приезжала, сказали, пришлют других... Вот ждут.
   - Да, - спохватилась она, - совсем забыла.
   Как хозяйка, забывшая подать самое важное блюдо,  метнулась  к  тумбочке.
Достала деньги. Протянула нам. Мне -  тысячу.  Четыре  тысячи  -  кандидату.
Пояснила:
   - Он вчера все боялся, как бы не проспать...
   Мы смотрели на Малыша. Молчали.
   Лицо его снова страшно дернулось. Должно быть, он попытался улыбнуться...
   Малыш с Зинаидой приехали в Одессу еще раз. Через три года. Летом.
   Много чего навертелось за  это  время.  Полинял,  притих  Барон.  Не  все
сменили отношение к нему, дружки, из самых близких, остались. Пляжники порой
вспоминали историю с Малыш ом. С грустью. Но время  шло,  и  вспоминали  все
реже.
   Они появились к концу дня. В таких же ярких  немодных  одеждах.  Возникли
вверху, в самом начале лестницы.  Зинаида  смущенно  сияла  пухлыми  щеками.
Малыш, такой  же  стриженый,  лопоухий,  сдержанно  по-пролетарски  щурил  в
усмешке глаза.
   ...Много чего наслучалось за эти три года, много чего насмотрелись...
   Но когда эта  парочка,  улыбчивая,  довольная,  спускалась  по  лестнице,
приближалась... Надо было видеть наши физиономии!..
 
 
   Глава 9
   О МАФИОЗНОСТИ
 
   Очень не хочется разочаровывать читателя, но придется.  О  мафии  в  мире
карт того времени можно говорить с большой натяжкой. Не было  ее,  почти  не
было. Как, впрочем, и мафии вообще.
   Нормальная  профессиональная  взаимовыручка,  конечно,  имела  место.  Но
взаимопомощь, поддержка - общечеловеческие понятия. При чем тут мафия?
   Если собираешься на гастроли  в  другой  город,  разумеется,  запасаешься
рекомендациями для тамошних "катал". Встретят,  подсобят  в  игру  войти,  в
случае чего - подстрахуют, то ли от своих, то ли от милиции отмажут.
   Если  к  тебе  от  своих  людей  обратятся,  разве  ж  не   поможешь?   И
необязательно - за плату. Хотя те,  кому  гостеприимство  оказал,  наверняка
долю выделят. И человечностью отплатят.
   Негласные законы взаимовыручки существовали.
   Как-то в Ч. присосался к игровой точке - часовой мастерской.
   Хозяин - часовщик, невзрачный старикашка  -  клиентов  имел  немного,  но
пристроил к мастерской флигелек.  Игра  шла  круглосуточно.  Публика  разная
забредала, не бог весть какого уровня, но среднеденежная. И неискушенная.
   Щипал ее помаленьку. Не шибко заботясь о том, как бы меня до  времени  не
опознали.
   Позаботиться не помешало бы. Опознать не опознали, но обеспокоились.  Это
заметил я поздно, в очередной игре. Трое азиатов-мандаринщиков, завсегдатаев
мастерской, спустив наличные, вышли из игры. Но остались  за  спинами  среди
других многочисленных болельщиков.
   Чувствую спиной, затылком: не та атмосфера. Флюиды  опасности  улавливаю.
Кошусь, даже не  кошусь  -  периферическим  зрением  замечаю,  азиаты  -  то
шепчутся, то выразительно зыркают друг на друга  глазами  -  явно  замышляют
гадость. Понимаю, здесь - воздержатся, но когда выйду...
   И обратиться не к кому. Каждый - и играющий, и болельщик - обиду на  меня
затаил. Справедливую обиду.
   Играю. С оттенком паники в душе. Судорожно ищу выход.  И  использую  явно
бессмысленный шанс...
   Когда-то Маэстро для общего развития преподал мне несколько международных
"маяков". Универсальных сигналов, понятных всемирному братству аферистов.
   К уроку я отнесся с иронией. Любопытно, конечно, было,  но  понимал:  мне
это ни к чему.  Да  и  наверняка  те,  кто  о  "маяках"  знает,  перевелись.
Уцелевшие экспонаты можно не учитывать.
   Тут вдруг вспомнил урок. Не потому, что верил в шанс, а больше ничего  не
оставалось. Послал "маяк", означающий: "Помоги".  И  по  сторонам  взглядом.
Никакой реакции.
   И вдруг... Поначалу решил - это случайность, что хозяин-часовщик случайно
ответный жест  выдал.  Обалдело  смотрю  -  повторяет.  "Маяк",  означающий:
"Отвали, я - сам".  И,  чуть  погодя,  в  игру  просится.  Пустили,  уважили
старика. Я ему весь выигрыш и сплавил.
   Азиаты шушукаться перестали, растерянно наблюдали за тем, как их  денежки
к хозяину перекочевывают. Кому я уже без денег был нужен?..
   Вот тебе и экспонат.
   Добычу со стариком поделили, конечно. Он выговор сделал: попадая в  новую
точку" воспитанный "карала" представляется хозяину. Неприятно ему было меня,
никого ни во что не ставящего, наблюдать. Посчитал выскочкой. Но  когда  мой
"маяк" увидел" оттаял. Мало кто теперь их знает. Времена не  те.  Люди  друг
дружке помогать перестали.
   С этим я согласился лишь отчасти.
   Случалось, помогали и те, от кого поддержки ждать не следовало. Например,
в прошлом обыгранные начальники, милиционеры. Странно, но если расставался с
жертвами по-людски, без хамства, то те считали тебя своим  -  представителем
единого клана одержимых картежников. И при случае помогали.
   Но правильнее было рассчитывать на своих. Профессионалов.
   Своих, к кому можно было в случае чего обратиться, слава богу,  по  всему
Союзу хватало. Только надо было, чтобы тебя знали или знали, кто за тобой.
   С теми, кто за мной, мне повезло. Как-то сразу, почти с начала карьеры.
   Первым обратил внимание мастер Шахматист. Он был уже  немолод,  известен,
уважаем, В юности корешевал с отцом Шурика.
   - Сколько раз ты мне на колени напруживал, - поминал бугаю Шурику.
   Шурик нас и познакомил. За знакомством ничего не последовало: Шахматист и
к Шурику, и ко мне, его приятелю, относился как к ссыкунам.
   Пока мы с ним не встретились  у  Рыжего,  и  последний  привычно  пожелал
"приколоться" над уважаемым каталой.
   - А, шпиливой! - это он случайно забредшему  Шахматисту,  своему  давнему
дружку. - Мы детеныша подобрали. Такое с колодой творит! Хочешь глянуть?
   Шахматист без энтузиазма согласился глянуть...
   В это же время в Одессе объявился Витька  Барии,  только  освободившийся,
отмотавший "восьмерик" "катала". До этого жил где-то в Донецке, у нас его  и
не знали. Объявился фамильярно:  прибился  к  пляжнякам,  вечером  со  всеми
забрел в ресторан.
   Там его, как новенького, приняв  за  фраера,  и  выдернули  Стрелочник  с
Глухим" На ночную игру договорились. Многие в долю  просились  -  не  взяли.
Сослались на финансовые сложности.
   Наутро оснований для  ссылки  имели  значительно  больше.  Барин  обыграл
тандем. Чем ввел остальную игровую братию в замешательство.
   Вот на Барина мне Шахматист и указал, когда в ближайшее время  мы  вместе
оказались в том же ресторане:
   - Цепляй его.
   - Какой смысл? Не подарок же. Стрелочника с Глухим...
   - Цепляй, говорю. Слушай старших.
   Я и цепанул. И обыграл. Ненамного  -  на  тыщонку  за  ночь.  Но  по  тем
временам и в связи с репутацией новенького...
   После экзамена Шахматист  и  представил  меня  человеку,  которого  можно
считать Крестным отцом одесских "катал".
   Это было в парке, в том самом, где Маэстро обыграл когда-то азера.
   Голосом тихим, нежным почти, манерами мягкими, авторитетом Крестный  отец
очень  походил  на  своего  прототипа  из  одноименного  фильма.   Внешность
совершенно неприметная: скользнешь взглядом и не споткнешься. Если, конечно,
не блеснет, не ослепит огромным бриллиантом перстень.
   Только с теплом вспоминаю Крестного.
   Все это байки для  холеных,  что  мафия  пьет  кровь  из  своих  же,  что
пожизненно держит в лапах. От человека этого я имел только хорошее.
   При представлении он не полез с расспросами. Вежливо, интеллигентно к при
этом как-то по-свойски стал сетовать на нынешние нравы. Делился проблемами с
вырождением фраеров" с утерей традиций.
   - Люди пошли... Не хотят деньги отдавать, что ты скажешь! - сокрушался. -
Вчера один". "Волгу" купил, второй этаж строит. А говорит - пустой. Как  так
можно? Ну, набили его, - кому это нужно? Эх, люди, люди...
   Я сочувствующе молчал.
   - Мотя тоже... Мотю знаешь?
   Я кивнул.
   - Не хочет никого в долго брать. А я ему  в  свое  время  помог.  Сильный
игрок - кто спорит, но как не стыдно... Маэстро тоже знаешь?
   - Мой учитель, - может быть и преждевременно, признался я.
   Он без удивления, понимающе покивал головой, продолжил:
   - Руки - золотые, теперь таких нет. Но связался  с  уголовниками.  Дружки
освобождаются, он и пригревает. Хорошее, конечно, дело. Но дружки - все воры
да наркоманы... А кто нас греть будет? - Он тяжело вздохнул. Спросил:
   - Поиграешь?
   Я растерялся отсутствии перехода, глянул на Шахматиста. Тот кивнул. Но  и
я сам не собирался отказываться.
   - Можно.
   - А вот и Яша. Не ахти какой игрок. Но пойдем, может, не забоится.
   Я был уверен, что забоится. Вид у Яши -  весьма  немужественный.  Пожилой
благообразный мужчина, нечто среднее между рекламным агентом и ответственным
партийным работником. В плаще,  из  которого  выглядывали  белая  рубашка  и
галстук, в шляпе, с портфелем.
   Несколько прямолинейное, на мой взгляд, предложение Крестного сыграть  со
мной не вызвало у Яши никаких эмоций. Устроил портфель у столика, одного  из
многих. За таким же вокруг кучковались играющие. Молча, аккуратно выложил на
столик колоду, карандаш, вынул из папки лист бумаги.
   - Почем? - спросил я.
   - По соточке, - сообщил Крестный. И мне: - Яша меньше не играет. -  Потом
Шахматисту: - Пойдем, Игорек. Не будем мешать. Посмотрим, как у людей  дела.
- Они отошли, направились в обход между столиками.
   Я бы рекомендовал Яше играть рубля по три. В счастливые дни - по пятерке,
не больше. Первое впечатление оказалось верным: рекламный  агент  ничего  из
себя не представлял. При этом норовил дурить.  Настырно  пробовал  повторять
одни и те же обезвреживаемые мной трюки.
   - Ну хватит, хватит, - услышал добродушно ворчащий голос Крестного, после
того как я выиграл пять партий. - Надо иметь уважение к пожилым людям. - И к
сердитому Яше: - Как молодежь?
   - Ты привел? - спросил тот у Шахматиста.
   Шахматист не ответил.
   - Кто его растил? - спросил Яша тогда у Крестного.
   - Маэстро.
   - И ты мне его подсунул?
   - Деньги надо вернуть, - вежливо сообщил мне Крестный.
   Сообщение мне не понравилось, но я не  спорил.  Протянул  Яше  выигранные
пятьсот.
   - Это Маэстро тебя учил выигрывать по  пять  партий  кряду?  Совсем  стыд
потеряли... - пробурчал Яша, пряча деньги.
   - Ну что ж, будем трудиться, - заговорил Крестный,  когда  мы  отошли  от
расстроенного Яши. - Есть у меня одна точка...
   Точек у него оказалось множество.  Во  всех  бескрайних  просторах  нашей
Родины. Разных и по географическому положению, и по содержанию.  От  стоянок
дальнобойщиков до подпольных столичных казино.
   Крестный обеспечивал своих сотрудников не только игрой, но и деньгами,  и
прикрытием. Он был гарантией того, что к тебе  отнесутся  с  уважением,  что
любая сумма будет получена. У кого бы она ни  была  выиграна.  И  весь  этот
сервис с его стороны осуществлялся за вполне разумную долю.
   Не могу сказать, что регулярно работал от  него.  Но  он  не  обижался  -
относился ко мне, как к любимчику. Уж не знаю за что.
   Опека Крестного дала больше веса, значимости, чем денег.
   Старались обходиться силами и возможностями своей  корпорации.  Шахматист
стал ее четвертым соучредителем. И все же долго  еще  припоминал  Шурику,  а
заодно почему-то и мне свои замоченные брюки.
 
 
   Глава 10
   ОБ УЧЕНИКАХ
 
   Когда-то    Маэстро,    представляя    меня,    раннего,    одному     из
дружков-авторитетов, произнес не без гордости:
   - Мой ученик. Через полгода в Москву можно брать.
   Что такого ж этой  Москве,  что  взять  меня  можно  будет  только  через
полгода? К тому же в  столице  тру  раз  я  уже  побивал,  никаких  излишних
трудностей в облалошивании москвичей не  обнаружил.  Но  "мой  ученик"  было
высшей похвалой. Я-то с надеждой давно считал себя им,  но  Маэстро  впервые
одевая официальное заявление.
   Авторитет, правда, усомнился:
   - Не рановато? И слишком он здоровый... для "каталы". Спортсмен, что ли?
   - С прикрытием - меньше хлопот. Между прочим, Яшку Головастика обыграл.
   - Пьяного?
   - Как стеклышко.
   - Да ладно... Трезвый Головастик ему сто пятьдесят форы даст...  И  глаза
себе полотенцем завяжет.
   Они говорили обо мне так, как будто я не сидел на этом же топчане.  Но  в
присутствии  Маэстро  это  не  задевало.  Только  непонятно  было,  чем  так
замечателен их Яшка. Когда его обыгрывал, я даже  не  знал,  что  он  важный
гусь, и не заметил никаких  дополнительных  сложностей.  Потом  уже  Маэстро
поздравил с серьезным крещением.
   - Можешь "скатать" пару партий,  -  предложил  Маэстро  авторитету.  -  Я
плачу.
   - За него или за меня?
   Маэстро оскалил в улыбке разделенные щелками зубы.  Ожидающе  смотрел  на
дружка, не ответил.
   - Мне это надо?.. - резонно высказался тот. - Ты бы его прятал до поры до
времени.
   Прятать меня уже было поздно, наследил где только мог. Как  невоспитанный
щенок, впущенный в богато обставленную квартиру.
   Если бы я попал в ученики к Маэстро вовремя, таких глупостей  не  наделал
бы.
   Уже упоминал вскользь, что учитель  в  картах  -  не  тот,  кто  поучает,
показывает. Тот, кто позволяет учиться.  А  уж  твое  дело  присматриваться,
прислушиваться, до многого доходить в одиночку...
   Это не совсем так. Думаю,  желание  взрастить  хоть  одного,  но  своего,
фирменного, преданного наследника, присуще каждому "катале". И взращивают.
   Это тоже одна из самых недоступных  для  анализа  сем.  Процесс  передачи
навыков профессии происходит не при открытых дверях.
   Из просочившихся сведений знаком только один случай.
   Корифей-пляжник взял в подмастерья начинающего жулика. Взаимоотношения не
были обусловленны духовным единством. Ученик внес разовый гонорар  -  четыре
тысячи - и обязался  выплачивать  пожизненную  пенсию:  десять  процентов  с
каждой прибыльной игры. К убыточным играм учитель отношения не имел, так как
проигрывать не обучая.
   Соблюлись ли оба условия - не знаю. Довелось пронаблюдать  только  момент
сотрудничества. Учитель и ученик обыгрывали фраеров на пару. Что  там  было,
когда пути их разошлись, и разошлись ли, - не в курсе.
   Приходится анализировать тему на своих примерах.
   Мне  за  обучение  у  Маэстро  платить  не  приходилось.  И  если  вдвоем
обыгрывали клиентов, долю я получал половинную. С другой стороны, в  ученики
и не просился. И начинал натаскиваться далеко не с нуля.
   Маэстро Поначалу относился к постоянно оказывающемуся рядом, все  чего-то
высматривающему сопляку  настороженно.  Потом  понял,  что  это  всего  лишь
усердие.
   Как-то, когда я, уединившись на отдаленном топчане, отрабатывал  "вольт",
он возник рядом, чуток понаблюдал из-за спины, бросил реплику:
   - Старайся без щелчка. И "отвод" - плавнее.
   И отошел. Я понял: прилежность приятна.
   Позже он рассказывал, как учился сам. Странно было  слышать  о  том,  как
пацаном он преданно околачивался  за  спинами  играющих,  заглядывал  в  рот
старшим, жадно ловил каждое слово, каждый жест. От него отмахивались,  часто
грубо, унижающе. По малолетству  отгоняли.  Он  возвращался.  И  никогда  не
держал обиды. Они были "каталы". Для него в то время - боги.
   Много  лет  спустя,  когда  Маэстро  стал  Маэстро,  к  нему,  случалось,
прибивалась жуликоватая молодь, но все как-то суетливо,  походя,  без  искры
одержимости...
   Он не то чтобы отчаялся (не сильно они и нужны,  как  всякий  талантливый
человек, он был  одиночкой),  но  все  чаще  по-стариковски  (в  сорок  лет)
брюзжал, дескать, молодежь скурвилась.
   Ко мне долгое время относился скептически,  да  и  потом,  когда  признал
наследником, не особо церемонился. Был единственным (ну разве что еще  Рыжий
да  когда-то  Юрка  Огарев),  чье  снисходительное  небрежное  отношение  не
задевало. И это Маэстро нравилось, потому что напоминало ему самого  себя  в
молодости.
   Пришло время, и мне захотелось учеников. Грустно становилось оттого,  что
выношена (и оставлена в наследство предшественниками,  и  доработана  самим)
целая школа, а передать ее некому.  Желающие-то  проникнуть  в  сокровищницу
всегда были под рукой, да только все не те.
   Когда еще сам был молодым да ранним,  понаделал  ошибок.  Иногда  брал  в
ученики за плату. На коммерческой основе.
   Вроде бы верно: забесплатно  никого  учить  не  следует.  От  бесплатного
образования столько же толку, сколько от бесплатного лечения. Но...
   Как-то довелось лепить шулера из  эстонца.  До  этого  он  добропорядочно
лепил из гипса очень симпатичных свинок  и  кошек.  И  -  на  тебе!  Вздумал
вложить деньги в карты. Вложил их в мой карман и за три месяца практически с
нуля продвинулся поразительно далеко.
   Работать было приятно. Эстонцы за вложенные деньги очень переживают.
   Но прибалтийская, вежливая холодность, подчеркнутая деловитость. А я  ему
- сокровенное... Неужели только ради денег?..
   Недоучил.
   Да и он посчитал, что знает уже достаточно,  вздумал  наводить  экономию.
Насколько знаю, потом бережливость вышла ему  боком.  Пришлось  вернуться  к
своим кошечкам, причем плодить их значительно усердней.
   Высшая комсомольская школа в Москве.
   Как-то пришлось остановиться в ее общежитии. И совершенно  уж  неожиданно
прибился, полез в ученики швед. Хорошенькое дельце: швед, приехавший учиться
на комсорга. Но швед, хоть и странный, а истин