вышенным уважением.
   Играли в деберц, нетрадиционную для Ланжерона игру.  Не  помнил  на  этом
пляже ни одного сильного деберциста. И этого бы не вспомнил. Если бы не  его
"фраерское счастье".
   Не стоит описывать всю игру. Достаточно одного примера.
   Сдаю себе пять карт одной масти от туза и  туза  сбоку.  Какой  вскроется
козырь уже и знать не очень интересно, при такой карте и контролировать  его
не так уж важно.
   Еще как важно!.. Козырь вскрывается в той масти, в которой у затурканного
такие же пять карт. И он эту партию выигрывает...
   Конфузы такого уровня, пусть не при каждой сдаче, но в каждой партии. Для
выигрыша в короткой партии и одного такого достаточно. Насилу выстоял.
   Когда играли, наши кольцом обступили, интересно  им,  по  какому  рецепту
разделывать эту тушку буду.
   Когда игра  завершилась  ничем,  завосхищались,  подмигивали  по-свойски,
шушукались:
   - Видал, что творит?! - это обо мне.
   - Ну, аферюга! Кругом стояли, и ни один не углядел!..
   - Это ж надо: и себе, и фраеру -  полтинник!  Тот  -  натуральный  клоун.
Думает, повезло.
   - Да, прикормил лоха, хлопнет по полной программе.
   - Представляешь, нарваться на такого?..
   - Ну, к черту!..
   И я не представлял,  что  можно  на  такое  нарваться.  Состояние  весьма
беспомощное. И гадливое.
   Пару дней для страховки выждал. Потом обыграл зануду на все, что  у  того
было. Со злорадством  обыграл.  Хотя  чем  мужичок  виноват?  Не  он  -  его
покровитель из меня, самонадеянного невежи, клоуна сделал.
   На Ланжероне случай добавил мне веса. Все посчитали, что я - единственный
автор сценария.
   Разубеждать не стал, но к сведению принял: автор сценария -  ты  сам,  но
выправить произведение могут до неузнаваемости.
   Похожий случай. Корпорация приняла в  разработку  того  самого  сапожника
Эдика... Эстетствующего эротомана, любителя секса в майках.  Он  числился  в
вечных  жертвах.  Сильно  играющих.  Как  и  в  случае  со  Студентом,  трое
обрабатывают одного. Только фраер не Студент - прилежный прихожанин, а  Эдик
- кормилец. И обыгрывает его не троица невнятных жуликов, из которых  только
один и имел право на звание шулера, а трио "катал" -  корпорация,  сыгранная
до взаимопонимания на уровне  телепатии.  (И  заодно  на  уровне  радиоволн,
потому как "маячили" с помощью радиоустройства.)
   К тому же, казалось бы, нам добавился лишний фактор -  залог  успеха:  по
ходу игры Эдик по чутьчуть  прикладывался  к  водочке,  что  для  корпорации
оказалось приятной неожиданностью. Никогда до этого не  наблюдали  сапожника
хмельным. А тут набрался до того, что  приходилось  помогать  ему  деньги  в
карманы запихивать. Наши деньги. Им выигранные.
   И телепатия, и  лишний  фактор  оказались  бессильны  против  "фраерского
счастья".
   Не помню почему, но сумму при  себе  мы  имели  ограниченную...  Кажется,
математика,  хранителя  общаковой  кассы,  выдернули  неожиданно  прямо   из
института. Сколько при себе оказалось, тем и пришлось обходиться.
   Играем.
   И начинается... Как с тем занудой на пляже.
   Делаю себе "каре" семерок. Казалось бы, фантастическая комбинация...
   В фильмах о шулерах  сценаристы  повадились  сталкивать  "каре"  тузов  с
"флешь рояль". Дурной тон. В жизни любая "карешка" - большая редкость.
   Как-то на пляже в игре со своими, клубными, организовал встречу:  у  меня
"каре" восьмерок, у остальных "фул макс" да "тройки". Приличный  банк  взял.
Наши долго успокоиться не могли. И тогда друг у друга ошалело вопрошали: как
такое может быть? Ведь явно же встреча - искусственного происхождения...  Но
сами же и ответ верный давали: не пойман - не шулер. До  сих  пор  участники
той игры при встречи любопытствуют, как исхитрился? И не "флешь", не  "каре"
тузов. Всего-то "каре" восьмерок.
   В игре с сапожником ограничиваюсь семерками.
   У того, упившегося фраера, обнаруживается "каре" валетов.
   Ну кто мог подумать, что ни на миг расслабиться нельзя, что и  его  карты
контролировать следует? Будем контролировать. Делаю ему "тройку" тузов, себе
"фулек". Этот дуралей с залитыми зенками не различает трех тузов, пасует. Ну
что тут сделаешь?
   К тому же денег-то немного, выигрыш стекается ко мне. Но выигрываю  не  у
сапожника - у своих. Те быстро финансово пустеют. Чтобы они могли продолжить
игру, приходится передавать им выигрыш. Наладили передачу.
   Отлучаюсь в туалет, деньги  прячу  под  ковриком  перед  унитазом.  Потом
отлучаются сообщники, извлекают клад. Деньги, можно сказать, в  обороте.  До
бумажника  Эдика  добраться   не   удается.   Нервничаем,   надеемся",   что
когда-нибудь это издевательство хотя бы прервется,  что  и  его  покровителю
понадобится отлучиться.
   Эдику  понадобилось  раньше.  Приспичило  неожиданно.  Шахматист   только
навострился перевод получить, сапожник опередил. Рванулся со всех  нетвердых
ног к клозету.
   Повозившись, предстает пред нами, успевшими в его  отсутствие  не  только
наговорить друг другу много лестного, но и конструктивные поправки в тактику
внести. Предстает Эдик, пошатывающийся, несколько забрызганный, смущенный. С
нашим тайным вкладом в виновато протянутой руке. Клад тоже забрызган.
   - Кто-то уронил, - сообщает пьяный, но честный сапожник.  -  Я  в  унитаз
немножко не попал... Хотел вытереть, а там... Кто-то потерял. Я их  немножко
того...
   Он их не немножко "того", а "того" - очень даже обильно...
   Такой заключительный аккорд симфонии под  названием  "Фраерское  счастье"
нас подкосил. На этом сдались: закончили игру.
   Позже  выработался  обряд:  несколько  раз  в   год   по   ситуации,   по
предчувствию, надо дать вероятности отвязаться.  Пустить  игру  на  самотек.
Нечто вроде жертвоприношения. Проблематично, конечно. Обряд не запланируешь.
Всегда есть опасность, что  жертва  востребуется  в  ответственной,  крупной
игре. Но упрямиться нельзя. Теория - соперница серьезная, ее лучше не злить.
   ...Кстати, насчет соперников несерьезных, пьяных фраеров.
   Сколько раз было.  Играем,  клиент  или  клиенты  просятся  на  перемену,
наскоро пьянствуют.
   Все. Дальше хоть не играй... Поначалу обнадеживался. "Напьются, -  думал.
- Скорее дело сделаю".
   Как же, сделаешь скорее!.. Все наизнанку выворачивается.  Просто  напасть
какая-то... Хоть сам бери напивайся.
   Позже на все эти безобидные переменки "вето" наложил.
   С  Гогой  Ришельевским  как-то  играл.  У  того  эпилептический  припадок
случился. Страшный, мощный. К болезни его мы, конечно, привыкшие, но совесть
должна быть... требовать после приступа выигрыш...  В  этой  партии  у  Гоги
прилично "выкатывал".
   - Все, - говорю Гогиному товарищу после того, как мы с ним  Ришельевского
на топчане в себя приходить устроили. - Закончили. Переиграем в другой  раз.
- А сам думаю, дудки: еще сяду... нервы трепать.
   - Я  доиграю,  -  сообщает  товарищ,  совсем  слабый  игрок,  из  штатных
болельщиков.
   И - тоже изнанка. Все, что выигрывал я к этому  моменту,  спустил.  И  не
умышленно. Как будто Гога из того места, где  он  в  тот  момент  находился,
товарищу помогал.
   Многое в игре имеет значение.
   Место, которое выберешь, люди, стоящие за спиной...  Ну,  и  само  собой,
приметы. Деньги во время игры одалживать нельзя. И до игры к игровому  фонду
прикасаться нежелательно.  Если  ведется  запись,  каждый  пользуется  своим
фартовым карандашом. Также важно верно  определить,  кто  из  рядом  стоящих
несет невезение, какой карандаш нефартовый.
   Шурик на этот  счет  отличался  особой  чувствительностью.  В  корпорации
числился главным прибором, фиксирующим аномальные факторы.
   Делюсь с читателем  всеми  этими  шулерскими  мистическими  традициями  и
понимаю, можно к рассказанному отнестись  скептически.  Подумаешь,  мало  ли
ничем не подкрепленных суеверий...
   Действительно немало. Некоторые граждане-материалисты  даже  не  верят  в
ясновидение. Я в нем тоже  до  поры  до  времени  сомневался.  Пока  сам  не
сподобился.
   Это снисходило ко мне пять раз. Дважды четко, безошибочно и еще трижды не
совсем убедительно, на грани видения и завесы... Для некоторых ясновидение -
дело житейское, повседневное. Я - не из таких. Поэтому случаи помню четко и,
что удивительно, не знаю, хотел ли, чтобы они повторялись...
   Это  случилось  под  утро  после  долгой  игры.  Первый  раз   во   время
игры-жертвоприношения. Часов с трех ночи понял, что  игру  надо  отдавать  в
жертву теории вероятности. Умудренный прошлыми обрядами, без  сожаления  дал
вероятности отвязаться. Пустил игру на самотек, расслабился.
   И с рассветом началось...
   Говорят, ясновидение - это видение картинок.
   У меня было не так. Никаких изображений  не  возникало.  Просто  знал:  у
соперника именно такие карты и первый его ход будет именно таким.  Не  видел
карты и еще не видел ход. Но знал. Как будто перед раздачей  сообщили,  и  -
запомнил. Нет, не перед раздачей... После  того,  как  уже  розданные  карты
лежали на столе. И известно было только то, что будет происходить  в  совсем
ближайшем будущем. В пределах розыгрыша одной раздачи. Но и  результат  игры
был известен. Как сейчас помню: триста семь рублей. Таким он и оказался.
   Странное было чувство: все знаешь, а поделать ничего не можешь.  Странное
тем, что это не обижало. И помню, что происходящее не казалось удивительным.
И не пугало.
   Все прошло, когда  встал  из-за  стола.  Интересно  было  бы,  чтобы  оно
продлилось  хотя  бы  до  того  момента,  когда   лягу   отсыпаться.   Чтобы
продержалось вне игры. Да и этот интерес возник не  тогда,  а  после.  Когда
проснулся нормальным.
   Вспоминая  то  свое  состояние,  пробовал  угадать,  что  случится  через
какое-то время. Не угадывал. Но вспомнил  еще  одно.  Пришедший  в  себя,  в
реальность, пробовал угадать из любопытства. А тогда  любопытства  не  было.
Знаю, и ладно.
   В отличие от нормального меня, ясновидящего, будущее не  могло  испугать.
Каким бы оно ни  предвиделось.  И  стало  понятно  спокойствие  ясновидящих,
знающих час собственной смерти.
   Во второй раз предвидение снизошло тоже в игре, но уже в выигрываемой.  В
покере. И тоже под утро.
   Та же история:  после  каждой  раздачи  становились  известны  все  карты
соперников. В покере это решает все.
   Еще один, по-видимому, существенный момент:  озарение  повторилось  после
того, как я перестал использовать шулерские навыки, расслабился, имея  запас
выигрыша.
   И вновь состояние не принесло ни радости, ни  удивления.  Только  отметил
про себя:
   "Кажется, начинается..."
   И так же все закончилось. После завершения игры.
   Три невнятных эпизода произошли после первых двух.
   Все было почти так,  но...  Временами  я  словно  спохватывался.  Пытался
уразуметь  происходящее,  и  оно  тут  же  терялось.  Терялась   возможность
предугадывать. Как будто в памяти, в той, где хранилась  сообщенная  заранее
информация, случались провалы. И эти провалы раздражали.
   Никому ничего не хочется доказывать. Просто с некоторых пор, нарываясь на
популярные споры о возможности ясновидения,  в  душе  пожимаю  плечами.  Это
личное дело каждого. У кого-то дело было, у кого-то нет. У меня было.
   Вернусь к тому, с чего вступил в главу...
   Когда был начинающим, горячим, гонористым, лез в поединки  со  всеми  без
разбора. Особо не обламывали, не нарывался на тех, кто смог бы обломать  как
следует. Кстати, и в  этом  проявился  покровитель.  Могли  так  одернуть...
Надолго выработался бы комплекс неполноценности. Обходилось.
   Как-то ввязался в игру с одним из тех, кто... Кто мог бы обломать. Но это
уже потом понял, повзрослев,  остепенившись.  А  тогда...  И  знал  же,  что
человек уважаемый, зубы на игре  сточивший.  Причем  не  только  на  игре  с
фраерами. Заслуженные "каталы" пляжа держались с ним весьма почтительно.
   Конечно, и у меня уже репутация  имелась.  Рано  познавшего  секреты,  не
слишком вежливого со старшими, бесцеремонного скороспелки. Непонятно  откуда
возникшего, но держащегося так, словно самые авторитетные "каталы"  Союза  -
все мои родные отцы.
   Этот, зубы (в том числе и на скороспелках) сточивший,  на  пляж,  похоже,
расслабиться забрел. И вкусить почтения хорошо воспитанных коллег.
   Пляжники, из самых уважаемых, обступили его, наскоро организовали  этакий
"круглый стол" для избранных.  Конференцию  по  обмену  опытом.  Все  -  как
положено: отчет  о  достигнутых  результатах,  новейшие  разработки,  советы
мэтра.
   Мэтр держался достойно, не перебивал  выступающих,  выказывал  одобрение,
иногда деликатно, без оттенка высокомерия, поправлял, подсказывал.
   Я со стороны наблюдал весь их церемониал.
   - Чего всполошились? - поинтересовался у  одного  из  рядом  стоящих,  не
рискнувших приблизиться к избранным, знакомого жулика.
   - Ты что? - изумился тот. - Это же Черныш!
   - Да? Странный какой-то Черныш. Совсем лысый.
   Нахально направился к "круглому столу".
   - О! - неискренне обрадовался мне Учитель,  немолодой  худющий  "катала",
сидящий на топчане рядом с Чернышом. - Вот она - наша смена.
   Представил меня мэтру, присовокупив рекомендацию:
   - Техника - ничего, но уважения к старшим... - Он  неодобрительно  цыкнул
зубом.
   - Молодежь, - неожиданно приветливо улыбнулся мне мэтр. - Техника -  дело
не последнее. - Засокрушался: - Где они нынче, технари? Все норовят  вдвоем,
втроем фраера  "хлопнуты".  Квалификацию  теряете.  -  Он  с  укоризной,  но
безобидно глянул на образовавших круг. И вдруг - ко мне, выверено, точно:
   - Сыграешь с пожилым человеком? Порадуешь искусством?
   Что мне его выверенность? Понятно, мэтр  решил  одернуть.  Но  и  мне  же
интересно, потому и подошел.
   Кстати, молодец мужик, боец. Зачем ему было играть? Выиграет - авторитету
не особо прибудет. Проиграет - пошатнется на пьедестале. Игра явно  не  ради
денег. Так что никаких  приобретений  не  сулила.  Но  на  поединок  вызвал.
Значит, не сомневался: обыграет, поставит сопляка на место.
   Об этом я позже подумал. Через несколько лет.
   А  тогда  мотнул  головой  на  карты,  которыми  шелестел  Черныш,  и   с
насмешливым вызовом спросил:
   - Играем вашей колодой?
   - Возражать не будешь? - изучающе спросил и он.
   - Ради бога! - Мне даже увлекательнее было  обескуражить  его  -  его  же
картами.
   - Молодец, - похвалил мэтр. - Играть будем твоими.
   Я пожал плечами. Понимал: демонстрирует уровень и снисходительность.
   - Ну-ка, ребятки, - это он нашим, заинтригованным. Образовавшим  круг.  -
Не стойте за спиной у юноши.
   Я пошел за своими вещами. Со стороны  глянул  -  Учитель  что-то  усердно
пояснял Чернышу. Стало ясно: этот  зараза-педагог  в  курсе  некоторых  моих
"коронок".
   Не понимал я, сопляк, что для мэтра "коронки" - семечки. Да  и  несолидно
ему было бы при всех шпионскими данными пользоваться. В  поединке  со  мной,
щенком. Учитель мог рекомендовать только  одно:  не  считать  меня  фраером.
Черныш слушал сдержанно, без насмешки в  глазах.  Настоящий  "катала",  было
чему у него поучиться.
   Мэтр достал карты из принесенной  мной  пачки,  чуток  поразглядывал  их.
Небрежно, не столько от недоверия, сколько по привычке. Бросил на топчан...
   Играли достаточно долго.
   Я решил не спешить,  посмотреть,  чем  будет  "кормить"  авторитет.  Ждал
партии три, никогда прежде себе такой пассивности не позволял. Но "кормежки"
так и не дождался. Понял, что скорее всего Черныш желает воспитать  меня  на
контригре.   Оптимальная   тактика,   если   желательно   сбить   спесь    с
задаваки-технаря. Пусть сбивает, глядишь, что-нибудь да проглотит.
   Не проглотил волчара. Ни кусочка.
   Я и так, и  этак.  Не  лезет.  Все  выплевывает.  Причем  без  удивления,
сдержанно. Время от времени даже одобрительно кивая. Без намека на насмешку.
   Наши, обступившие мэтра, наверняка многого не замечали. Некоторым из  них
я уже "скармливал" неперевариваемые в данный момент  трюки.  Одним  -  одни,
другим - другие.
   С Чернышом не проходило ничего. Ни одной "коронки", ни одного трюка. Даже
тот, который был изобретен, как надеялся, мной,  вычислился  и  обезвредился
сразу.
   Мне бы занервничать. Ведь если Чернышу знаком весь мой  арсенал,  значит,
наверняка его арсенал - шире. По молодости, по недалекости, не  занервничал.
Может быть, потому, что не проигрывал. Игра была ровной. Партия  -  за  ним,
партия - за мной.
   И потому еще не нервничал, что обнаружил: обеспокоен мэтр. Не  знал  чем,
да и беспокойство было  совсем  неуловимым...  Так  же  одобрительно  кивал,
по-прежнему демонстрировал вежливую, доброжелательную манеру игры. Но...  То
вдруг обернется, попросит висящего над душой Учителя:
   - Ванюша, если не трудно, чуть-чуть правее. Солнце загораживаешь.
   То ни с того ни с сего одну из карт вновь примется разглядывать.
   - Можем сменить колоду, - с готовностью откликался я.
   - Что ты, что ты... - спохватывался он. - Случайная царапина...
   Еще бы, не настолько я самонадеян,  чтобы  играть  с  ним  подготовленной
колодой.
   Так игра ничем и закончилась. Часа четыре промаявшись со мной, мэтр пожал
руку, похвалил:
   - А говорят, молодежь - не та.
   Я ему не поверил. Радости от того, что молодежь - та, он  не  получил.  И
пляжники, надеявшиеся на трепку, не получили удовольствия.
   Черныш сложил, собрал карты, потянулся к лежащей в стороне коробке...
   Коробку я взял  первым.  Не  потому,  что  успел  сообразить  -  рефлексы
подсказали: что-то не так. Не станет авторитет, пусть даже  такой  вежливый,
как Черныш, сам  заниматься  такой  послеигровой  суетой,  как  упаковывание
колоды в коробку...
   Коробку взял первым. Рефлекторно. Машинально взглянул на  нее.  И  увидел
внутри карту. Забытую, невыпавшую  из  коробки,  когда  колоду  извлекали...
Извлекал Черныш.
   Позже и сам пользовался этим наивным, безобиднейшим трюком. Одна из  карт
застревает в коробке. Якобы застревает. Играешь - без  нее.  И,  разумеется,
знаешь,  какая  именно  карта  не  участвует  в   игре.   Информация   очень
существенная,  особенно  если  забытая  карта   -   туз.   Даже   искушенные
исполнители, вытворявшие с колодой чудеса, ловились на эту не  требующую  ни
малейшей ловкости примочку. Ведь и претензии в случае обнаружения пропажи не
выскажешь. Ну, не выпала... Что поделаешь?
   И я тогда претензии не высказал. Перевел взгляд на Черныша и все понял.
   Он не отвел глаза. Неожиданно, не так, как прежде - как своему улыбнулся.
Приблизился к моему уху и тихо произнес:
   - Молоток.
   И похлопал по плечу.
   ...Остается загадкой, как мне удалось выстоять. В игре  с  таким  спецом,
как Черныш, "забытая карта" - решающий нюанс. И сам до некоторых пор не  мог
понять, что помешало ему. До некоторых пор.
   Шло время, я помаленьку лишался неоправданной дерзости и добирал опыта.
   И со временем понял, что спасло меня тогда.  Потому,  что  помнил  карту,
которую Черныш умышленно забыл в коробке. Это был туз пик.
   ...Как-то приударил на пляже за вызывающе  собирающей  на  себе  внимание
окружающих блондинкой. Длинноногой, с пшеничными прямыми волосами  почти  по
пояс, с гордо-импортным, замаскированным темными очками личиком.
   Между прочим, без  очков  личико  оказалось  вполне  нашим,  без  особого
вызова.  Должно  быть,  обладательница  его   была   в   курсе,   потому   и
маскировалось.
   Но в эту тайну удалось проникнуть  ближе  к  вечеру,  когда  солнце  село
настолько, что оставаться в темных очках  стало  опасно.  Могли  принять  за
незрячую.
   Игры не было, вяленько косился по сторонам без всякой  надежды  нарваться
взглядом на что-либо занятное. И обнаружил блондинку. Без волнения. Мало  ли
их обнаруживается. Все силы кладущих на то, чтобы  продемонстрировать  -  до
окружающих мужчин им нет дела.
   Так же вяло  посозерцал  ее.  И  подумалось  вдруг:  они  же,  непутевые,
держатся за  имидж,  который  не  приносит  ничего,  кроме  скуки