а Гранская,  -  но у  меня сложилось
впечатление, что все поскорее хотели закончить дело и передать его в суд. Не
дать парню опомниться...
     - Инга Казимировна,  вы сколько лет в следственных органах?  -  спросил
Рожковский.
     - Зеленая еще, хотите сказать? - с вызовом посмотрела на него Гранская.
- Но  ведь мало-мальски грамотному юристу станет ясно,  что следствие велось
однобоко!
     - Я   прошу,   -   гневно  сказал  Авдееву  Рожковский,   -   я  требую
доказательств! И беспочвенные обвинения отвергаю.
     - Чего мы только не применяли!  -  поддержал его Жгутов.  -  Всю, можно
сказать,   современную  науку.  Фотосъемку,  выход  с  обвиняемым  на  место
происшествия с магнитофоном. И так далее, и тому подобное...
     - Технику тоже надо с умом применять,  - не сдавалась Гранская. - Опять
же  возьмем выход на место происшествия.  -  Инга Казимировна взяла дело.  -
Получается,  что Хромов только подтверждал ваши выводы...  И вообще ошибок в
первоначальном следствии и оперативных действиях милиции было много.
     - Факты? - потребовал Жгутов.
     - Например,  схема,  которая была составлена на месте происшествия. Тут
сам  черт  голову  сломит.   Плохо  сориентирована  даже  по  частям  света.
Расстояния между  предметами указаны  приблизительно.  Бутылка,  лежащая  на
земле, сфотографирована не полностью... Я не права? - спросила она капитана.
Тот промолчал.  -  Дальше...  Понимаете,  - обратилась Гранская к Авдееву, -
оперативная  группа   приехала  со   служебно-розыскной  собакой,   но   без
проводника.  Тот в  это время отлучился из  райотдела,  и  его роль выполнял
шофер.  Собака довела его до соседнего дома неподалеку,  а зайти в дом шофер
побоялся. Потому что никакого прикрытия не было...
     - Это действительно промашка, - согласился Жгутов.
     - И,  к сожалению,  не единственная, - продолжила Гранская. - Грубейшим
просчетом было то,  что такое важное вещественное доказательство,  как хлеб,
не было изъято с  места происшествия.  А  ведь по нему можно было определить
особенности ножа, который потерялся. Кстати, еще одно ваше упущение.
     - Мы  его  искали,  -  ответил  Жгутов.  -  Но  там  столько перебывало
народа...
     - Теперь о личности обвиняемого и убитого...  - Гранская стала говорить
более спокойно.
     - Ну,   уж  это,   простите,  выявлено  досконально!  -  развел  руками
Рожковский.
     - А я говорю,  что нет,  -  возразила Инга Казимировна.  -  Отец и мать
Краснова в один голос заявили:  они не верят,  что их сына убил Иван Хромов.
Вы знаете,  почему Хромов дружил с Красновым?  И только с ним? Да потому что
Дмитрий его жалел. Из-за его физического недостатка.
     - А  я  понял так,  что Хромов был у Краснова на побегушках,  -  сказал
Жгутов.
     - Понимаете,  -  обратилась Гранская к  Авдееву,  -  как  увидела  я  у
Красновых кошку без ноги... - Инга Казимировна покачала головой.
     - А при чем тут кошка? - буркнул Рожковский.
     - Дима не мог пройти равнодушно мимо искалеченного животного... Скворец
у  них  дома  с  поломанным  крылом.  Собаке  пацанва  выбила  глаз  -  тоже
подобрал...  Нет,  мне  трудно поверить,  чтобы  у  Краснова повернулся язык
обидеть  приятеля  из-за  физического  недостатка.   Просто  невозможно!   И
поэтому...
     - Простите,  Инга Казимировна,  -  перебил ее  Рожковский,  -  вы  себе
противоречите.
     - В чем?
     - Обвиняете меня, что я увлекся только одной версией. А сами? Насколько
я понял, вас заворожил рассказ Хромова об этом мифическом бородаче в галифе.
     - Нет, я не утверждаю, что это и есть убийца. Но надо проверить.
     - А факты? Где они? - спросил Рожковский.
     - У Юрия Александровича есть,  -  кивнула Гранская на молчавшего до сих
пор Коршунова.
     Жгутов с любопытством посмотрел в его сторону.
     Младший лейтенант смутился.
     - Я  с  одними пенсионерами беседовал.  Два старых грибка...  Они в тот
вечер сидели на  скамеечке неподалеку от  той  самой полянки,  где произошло
убийство. Их излюбленное место отдыха... Они показали, что какая-то женщина,
проходя  мимо  них,  сказала:  "Там  поссорились какой-то  мужик  с  парнем.
Выпившим.  Не  было бы беды".  Они глянули,  куда она показала:  на тропинке
стояли два человека.  Один в  плавках,  другой одетый...  А  через некоторое
время паника: убийство...
     - Фотографию  Краснова  им  предъявляли?  -  вырвалось  у  меня.  Этого
обстоятельства я еще не знал. Инга Казимировна не успела рассказать.
     - Старички точно сказать не могут, все-таки было не рядом...
     - А  что  это  за  женщина,   которая  обратила  внимание  стариков  на
ссорящихся? - спросил я.
     - Приметы есть. Ищу, - коротко ответил Коршунов.
     - Какой-то одетый вел разговор с кем-то раздетым,  - иронически заметил
Рожковский. - Так можно что угодно за волосы притянуть. На озере в этот день
были сотни людей. Между прочим, и в плавках, и в одежде...
     - Возможно,  это и напрасный ход, - согласился Коршунов. - Но проверить
мы обязаны...
     Проспорили часа три, так друг друга и не переубедив.
     Авдеев в заключение сказал:
     - То,  что Измайлов передал дело другому следователю,  - это его право.
Может  быть,  товарищ  Гранская найдет  более  убедительные доказательства и
факты,  подтверждающие виновность Хромова. - Владимир Харитонович помолчал и
добавил: - Или его невиновность...

     После разговора с  Авдеевым Гранская и  Коршунов с  головой окунулись в
работу.  Ими  были  опрошены десятки  людей,  направлено множество запросов,
просмотрена масса  документов,  которые могли бы  пролить хоть  какой-нибудь
свет на личность предполагаемого преступника.  Ивану Хромову предъявляли для
опознания фотографии подозрительных лиц,  но  среди них  не  было  человека,
который, по его словам, убил Краснова.
     Не оставляла Гранская без внимания и первоначальную версию. По ней тоже
велись следственные и оперативные действия.
     Инга Казимировна нервничала,  однако старалась не  показывать этого.  И
все-таки не выдержала и как-то пришла поделиться.
     - Мне даже стали сниться бородачи,  -  с грустью призналась она.  -  Я,
наверное,  знаю теперь всех мужчин в городе, которые носят бороду. Вообще-то
их раз-два и обчелся.
     - А как насчет той женщины,  которая подходила к пенсионерам и сообщила
о ссоре? - поинтересовался я.
     - В  том-то  и  дело,  Захар Петрович,  никак не  можем ее найти.  Ведь
невозможно  же  опросить  всех  жителей  Зорянска!  -  сокрушенно произнесла
Гранская.
     И тут я вспомнил,  как,  расследуя свое первое дело, рассказал о нем на
лекции в клубе, и, на мое счастье, объявился очень важный свидетель. Правда,
в данном случае требовалось довести информацию до более широкой аудитории.
     - Что, если попробовать через газету? - предложил я.
     - Это было бы здорово! - загорелась Инга Казимировна.
     Я  тут  же  набрал номер телефона редактора нашей местной газеты "Знамя
Зорянска" и изложил ему просьбу.  Он в очень деликатных выражениях попытался
убедить меня,  что подобная публикация вряд ли возможна.  Во-первых,  в  его
практике такого не случалось,  а во-вторых,  правильно ли будет использовать
печатный орган в этих целях...
     - Каких?  -  спросил я напрямик, чувствуя, что редактор боится взять на
себя ответственность.
     - Возможно,   где-нибудь  за  рубежом  такой  материал  и   привлек  бы
газетчиков... А нам, по-моему, ложная сенсационность не к лицу...
     Однако он  дал  понять,  что,  если будет указание свыше,  тогда другой
разговор.
     Я решил не сдаваться.  Позвонил в райком партии Железнову,  заведующему
отделом пропаганды и агитации. Он назначил встречу в тот же день.
     - А как насчет Колесника? - продолжил я беседу с Гранской.
     - Вы о том, что сидел в одной камере с Хромовым?
     - Да. Нашли?
     - Разыскать разыскали,  а  вот съездить...  Сами видите,  сколько здесь
дел.
     - Берите командировку, Инга Казимировна. Поезжайте.
     Я отправился в райком.  Егор Исаевич Железнов выслушал меня внимательно
и  мою  идею  обратиться через газету к  общественности в  принципе одобрил,
пообещав согласовать этот вопрос с первым секретарем райкома.
     Дня  через два раздался звонок от  Железнова.  Он  сообщил,  что первый
секретарь дал свое "добро".  Гранская в  это время была уже в  командировке:
уехала в колонию,  где отбывал наказание Колесник. Время терять не хотелось,
и мы вместе с младшим лейтенантом Коршуновым составили сообщение для газеты.
В  нем  просили дать  любые сведения в  прокуратуру об  убийстве на  Голубом
озере,   а   также  привели  описание  внешности  женщины,   беседовавшей  с
пенсионерами о ссоре неподалеку от места происшествия,  с тем, чтобы помогли
ее разыскать.
     Звонков было  много.  Приходили и  лично.  Однако ничего интересного не
сообщили. Во всяком случае такого, что еще не было бы известно по делу.
     На  четвертый или  пятый день,  уже  не  помню точно,  в  моем кабинете
появилась старушка.
     - Не  нашу  ли  Ульяну разыскиваете?  -  спросила она.  -  Мне  соседка
сказывала,  что  про  нее  в  газете пропечатали.  Как  одета,  волосы,  все
сходится.
     Я попросил старушку представиться.
     - Фокина я. А Ульяна - моя сноха.
     - Почему она сама не пришла?
     - К  родным поехала,  в  Калининскую область.  Мать у нее захворала,  а
присмотреть некому.  Когда  паренька на  Голубом озере зарезали,  Ульяна там
вместе с мужем, то есть моим сыном, была.
     Я спросил у Фокиной, где работает ее сын, и позвонил ему на работу. Тот
пришел в прокуратуру.
     - Да,  -  подтвердил Фокин,  -  в тот день,  20 мая,  мы были на озере.
Купались. Примерно в шесть часов вечера решили вернуться домой. Ульяна пошла
в  рощу переодеться.  Когда вернулась,  сказала,  что там спорят двое.  Мол,
может дойти до драки...  Мы сели на велосипед, я за руль, она на багажник. И
надо же, зацепились за корягу. Свалились в яму. И смех и грех. Ульяна платье
запачкала,  а  у  меня штанина порвалась.  Вернулись на берег.  Ульяна смыла
грязь. Тут послышались крики: парня убили. Пока мы с женой провозились, пока
добрались до того места,  там уже милиция. Народищу! У жены платье мокрое, у
меня брюки порваны. Неудобно. Ну, мы и поехали домой...
     - Она вам не описывала тех двоих, что ссорились?
     - Нет. Сказала только: старый с малым связался.
     Я взял у Фокина адрес родителей жены в Калининской области.
     Оперуполномоченный Коршунов выехал туда с фотографией Дмитрия Краснова.

     - Ну,  рассказывайте,  -  попросил я  Гранскую,  когда она вернулась из
командировки в колонию.
     - Этот Колесник,  что сидел в камере с Хромовым,  тертый калач.  Третья
судимость.   Говорит,   всегда  рад  помочь  следственным  органам.  -  Инга
Казимировна улыбнулась. - В его устах это звучало довольно забавно.
     - И что же он сообщил нового?
     - Кое-какие подробности.  Говорит,  Хромов вел себя в камере заносчиво.
Якобы пригрозил Колеснику, что в случае чего он, мол, разделается с ним.
     - По какому поводу?
     - У них произошла какая-то стычка.  По словам Колесника,  Хромов сказал
ему:  "Я  одного уже порешил,  так что мне ничего не  стоит отправить на тот
свет и тебя".
     - А  помните,  что  Хромов  сообщил нам?  Якобы  признаться в  убийстве
посоветовал ему Колесник. Что он сказал об этом?
     - Колесника по  его делу допрашивал тоже Жгутов.  Колесник и  рассказал
капитану о том,  как угрожал ему Хромов.  Тогда, по словам Колесника, Жгутов
сказал:  "А  нам он  не хочет признаваться.  Себе же делает хуже".  Колесник
вернулся в камеру и посоветовал Хромову сознаться. Да, одна деталь. Колесник
попросил перевести его в другую камеру.
     - Почему?
     - Говорит, боялся. Вдруг Хромов действительно что-нибудь сделает ему?
     - Перевели?
     - Да.
     - Что же получается, Инга Казимировна?
     - Приходится пока признать,  что у моего коллеги Рожковского,  несмотря
на просчеты, позиция весьма убедительная...
     - Значит,  Иван Хромов все придумал? И откуда он взял такие подробности
- борода, галифе? Нафантазировал?
     - Я тоже об этом думала. Допустим, Хромов действительно убил. Попробуем
проследить  ход   его   мыслей  и   линию  поведения.   Ему  нужно  сочинить
правдоподобную ситуацию.  Врать ведь  тоже  надо  умеючи,  не  путаться,  не
плавать  в   своих  показаниях.   Значит,   надо  придумать  точные,   легко
запоминающиеся детали. Борода и галифе - это крепко западает в память.
     - Все-таки  не  отказываетесь  окончательно  от  мысли,  что  Жгутов  и
Рожковский правы?
     - Помните, что сказал Авдеев? Если мы со всей очевидностью докажем, что
убийца Хромов, то наша задача и в этом случае будет выполнена...

     Вернулся  Коршунов.  Ульяна  Фокина  опознала по  фотографии Краснова и
показала:
     "Этот высокий и симпатичный паренек был в плавках.  По-моему,  выпивши.
Он  стоял на тропинке с  пожилым мужчиной,  и  оба сильно спорили.  Парень в
плавках сказал что-то вроде:  "Тебе,  дедушка,  надо манную кашку лопать". А
тот ему в ответ:  "Я тебе покажу, сосунок! Кровавой юшкой умоешься!" Мужчина
был с бородой и в галифе..."
     Совпадало и время скандала - около шести вечера, незадолго до убийства.
     - Значит,  бородач был!  -  торжествовала Гранская.  -  И  это не  плод
воображения Хромова.
     Мы обсуждали привезенные младшим лейтенантом сведения втроем.
     - А более подробное описание внешности этого мужчины Фокина привела?  -
спросил я Коршунова.
     - Какие глаза, нос, волосы - не помнит, - ответил Коршунов.
     - Что же, у него только одна борода и была?
     - Самая яркая примета забивает все остальные, - пояснила Гранская.
     - А борода, говорит, знатная. Окладистая, густая, до груди.
     - Все  это  хорошо,  -  сказал я.  -  Но  пока только установлено,  что
мужчина,  описанный Хромовым, тоже был в тот день на озере. Но вот убийца ли
он?
     - А ссора? - сказала Гранская. - Угрожал он Краснову недвусмысленно.
     - Ну и что?  Ребята выпили.  И еще других задирали.  Я вот что думаю: а
мог ли Хромов раньше увидеть этого бородача?
     - Мог, конечно, - пожала плечами Гранская.
     - Вот именно. Как себя люди ведут на отдыхе? На пляже, в парке? Глазеют
друг на друга.  Увидел Хромов мужчину с бородой,  и его образ запомнился.  А
когда выдумывал версию, кто убийца, память и подсунула его... Логично?
     - Вполне,  -  согласилась Гранская.  -  Но  слишком рядом два события -
скандал и убийство.
     - Совпадение. Разве не бывает?
     - Бывает,  Захар Петрович,  все бывает...  Но почему я не должна верить
Хромову?
     - Не о доверии идет речь.  Просто нам нельзя ошибаться,  -  сказал я. И
добавил:  -  Во  второй раз.  Мне  не  хочется,  чтобы эти каверзные вопросы
задавали вам другие. Подумайте сами, если тот мужчина поднял нож на молодого
человека, значит, у него было отчаянное состояние.
     - Он тоже мог быть выпивши.  У некоторых,  к сожалению,  как считается:
отдых без пьянки - не отдых...
     - Фокина сказала,  что,  по ее мнению, мужчина с бородой был трезвый, -
сказал Коршунов.
     - Видите,  Инга Казимировна,  тоже не в вашу пользу. Мало вероятно, что
пожилой трезвый человек ни с того ни с сего пошел на убийство.  Ну, оскорбил
его подвыпивший молокосос.  Ругнул бы  он  его и  пошел дальше,  не  стал бы
связываться...
     - Смотря из-за чего ссорились...
     - Пока могут быть только догадки.  Ищите,  ищите настойчиво.  Время еще
есть. Но не очень много, - предупредил я следователя.

     Что и говорить,  дело было сложное, а время упущено. Положение Гранской
усугублялось тем,  что над ней довлели ошибки и просчеты прежнего следствия.
Но все-таки упорный труд Инги Казимировны и Коршунова начал приносить плоды.
Первой победой было то,  что удалось отыскать Фокину.  Правда,  большую роль
тут  сыграла помощь прессы.  Кстати,  редактор позвонил мне и  сообщил,  что
благодаря прокуратуре интерес к  газете "Знамя Зорянска" резко повысился.  И
каждый экземпляр того номера, где было наше сообщение, ходил по рукам...
     Вторую   победу   можно   было   целиком  отнести  на   счет   стараний
оперуполномоченного уголовного розыска Коршунова.
     Как-то ко мне пришли две взволнованные женщины. Обе в слезах.
     - Товарищ прокурор,  помогите отыскать наших пацанов, - сказала одна из
них.
     - И просим строго наказать этого Коршунова, - добавила вторая.
     - Да вы присядьте,  -  сказал я. - И говорите по очереди. Кто вы? Какие
жалобы?
     - Я Прошкина, - сказала первая.
     - А  я  -  Семячко.  Такая  моя  фамилия.  Это  все  он,  Коршунов,  их
настропалил.  Совсем мальцам головы вскружил. Целыми днями где-то пропадали,
все  шушукались,  сходки  под  обрывом устраивали.  А  теперь  вот  и  вовсе
пропали...
     - Может, их какие бандиты зарезали? - залилась слезами Прошкина.
     - Если милиции что нужно,  пусть сама ищет. Это же дети малые, их любой
может обидеть, - подхватила Семячко и тоже заплакала в голос.
     В комнату заглянула встревоженная секретарша.  С ее помощью мне кое-как
удалось успокоить женщин.
     Из их рассказа я понял: в поселке Вербном (так называется район города,
примыкающий к Голубому озеру) последнее время часто бывал Коршунов, о чем-то
беседовал с  тамошней  детворой.  И  вот  вчера  сыновья  этих  двух  мамаш,
двенадцатилетний  Витя  Прошкин  и  десятилетний  Костя  Семячко,   пропали.
Соседские ребята не знают, где они.
     Я  сказал двум родительницам,  что мы разберемся,  отпустил их и вызвал
младшего лейтенанта.
     - Вот  незадача,  Захар Петрович,  -  огорчился Коршунов.  -  А  Витю и
Костика я запомнил. Шустрые ребята.
     - О чем это вы с ними беседовали?
     - Нож,  товарищ прокурор.  Я как рассуждал: принадлежащий Ивану Хромову
нож не нашли. Ведь поисками наши товарищи занимались на следующий день после
убийства.  Возможно,  нож подобрал кто-нибудь из мальчишек.  Ну, поговорил с
местной пацанвой.  Показал им нож,  который изъяли у брата Хромова, они ведь
одинаковые.  Спросил у ребят:  есть ли у кого-нибудь такой же.  Если увидят,
пусть сообщат мне.
     - А родителей поставили в известность, кто вы и что вы?
     - Конечно.  Но  я  не  могу понять,  почему они  связывают исчезновение
мальчиков с моими оперативными действиями? - удивился младший лейтенант.
     - Напуганы.  Говорят, у мальчишек только и было разговоров, что о ноже.
Боятся, как бы их дети не пострадали от руки того, кто убил Краснова.
     - Надо же выдумать такое!
     - Как бы там ни было, Юрий Александрович, если вы эту кашу заварили, то
вы ее и расхлебывайте.
     - Постараюсь, Захар Петрович.
     На  ноги  была  поднята  милиция.  Двух  путешественников  отыскали  на
следующий день в  деревне Желудево,  что  километрах в  десяти от  Зорянска.
Доставили их ко мне.  И пока машина ездила за родителями, Юрий Александрович
угощал мальчуганов лимонадом с пряниками.  Костя Семячко (а он действительно
походил на  семечко -  кругленький,  черненький),  хотя  и  был  моложе,  но
оказался бойчее своего товарища.
     - Мы узнали,  -  рассказывал он с набитым ртом и со стаканом в руке,  -
что  такой  ножик,  какой  показывал дядя  милиционер,  -  Костя  кивнул  на
Коршунова,  -  видели у Борьки,  у которого мать буфетчица.  Он нашел его на
Голубом озере.  Ну,  мы двинули к Борьке. А он говорит, что махнулся, сменял
этот ножик на зажигалку,  длинная такая, крышка откидывается. Борька сказал,
что с Лопухом.  Это Лешка Крысин.  А он сейчас в пионерлагере "Сокол", около
Желудева...  Дядя милиционер ведь говорил, что это очень важно. Мы с Витькой
поехали на автобусе. А Лешка говорит, что сменял нож на фонарик, дать бы ему
как следует...  А  пацан тот из Желудева,  Семка его звать.  Он только вчера
вечером приехал, - тараторил Костя. - К бабке ездил, в Житный.
     - Какой Семка? - уже запутался Коршунов.
     - У  кого  ножик теперь был.  Мировой пацан.  Ничего за