.
Кто-то мне кивнул, помахал рукой. Это была личная охрана Виктора.
   У знакомой мне двери на третьем этаже охрана была снята.
   На койке одиночной, хорошо оборудованной палаты лежал Виктор с  пере-
бинтованной головой, он был под капельницей. Он слабо  улыбнулся  мне  и
попытался поднять руку для приветствия, но, видимо, из-за боли не  смог.
Я подошел к нему:
   - Ну как дела?
   - Ничего, - ответил Виктор. - Слава Богу, жив остался.
   Мы немного поговорили, вспомнили тот злополучный вечер. Я сказал ему,
что милицейская охрана у палаты снята.
   - Я в курсе. - Он с трудом выговаривал каждое слово. - Меня пока  ох-
раняют. Опасаюсь я... Наверное, многие знают, что я жив... убийцы  снова
попытаются ликвидировать меня. Я думаю в ближайшее время уехать куда-ни-
будь за границу на лечение...
   Через несколько дней Виктор покинул больницу.
   С того злополучного вечера 22 ноября прошло почти два месяца, и ни  о
Викторе, ни о курганских ничего не было слышно, пока не наступило 25 ян-
варя 1996 года.

   И ДРУГИЕ ЗЛОКЛЮЧЕНИЯ КУРГАНСКИХ

   Как сообщали пресса и телевидение, на улице Алабяна,  около  магазина
"Джип", что недалеко от метро "Сокол", убиты трое курганских:  Пересади-
ло, Суринов и Кузнецов, которые приехали в магазин на "БМВ-540". Переса-
дило и Суринов вошли в магазин, а Кузнецов остался ждать  их  в  машине.
Через несколько минут к "БМВ" подошли три кавказца, один из них  вытащил
револьвер и через боковое стекло трижды выстрелил в  Кузнецова.  Убедив-
шись, что пули достигли цели, убийцы вошли в магазин, где расстреляли  в
упор Пересадило и Суринова. Покупатели и продавцы не  пострадали.  Прес-
тупники благополучно вышли, сели в припаркованный рядом "Мерседес-500" и
скрылись в неизвестном направлении. Розыск убийц ничего не дал.
   Следователи выдвигали несколько версий. Одни  предполагали,  что  это
месть воров в законе, которые вынесли приговор за убийство своих  друзей
Солоником, с которым Пересадило был тесно  связан.  Другие  отрабатывали
версию, что курганские поссорились накануне в одном из казино с  кавказ-
цами, и те решили разобраться с ними. Как бы там ни было, а неприятности
стали преследовать курганских одна за другой.
   После отъезда Виктора я потерял связь с курганскими. Правда,  однажды
мне позвонил человек, назвался другом Виктора и сказал, что у того  есть
ко мне просьба. По всей видимости, звонок был из-за границы. Пропал  Ев-
гений Присыпкин. Я немного его знал, видел несколько раз. Тридцатилетний
здоровяк, Присыпкин был неробкого десятка. Обстоятельствами его исчезно-
вения Виктор и просил меня заняться.
   Накануне своего исчезновения Присыпкин поставил  свой  "мерседес"  на
одну из стоянок в Строгине и позвонил  кому-то  с  мобильного  телефона.
Дальше след его терялся. Возможно, после этого он и не приехал домой.
   Я выехал в оба отделения милиции, обслуживающие район Строгино. В од-
ном из них я нашел знакомого следователя и попросил  его  о  помощи.  Но
следователь сказал, что кому-нибудь надо  официально  подать  заявление.
Вскоре его написали, и уголовное дело было возбуждено.  Стали  отрабаты-
вать версии, кому мог звонить Евгений в последнее время.  По  распечатке
телефонных разговоров, звонил он своей любовнице,  к  которой  собирался
зайти, но почему-то так и не явился. По версии милиции, возможно, в этом
был замешан муж любовницы, который недавно вернулся из зоны, и тут могли
быть личные счеты.
   Труп Евгения был обнаружен на трассе НовоРижского шоссе, и, как пока-
зало следствие, с ним расправилась враждующая группировка.
   Время шло. Однажды, в сентябре 1996 года, в теленовостях  я  услышал,
что на улице Твардовского в доме N 31 произошел мощный взрыв, превратив-
ший шахту лифта в груду развалин. Взрывной волной на первых этажах выби-
ло окна и двери. Жильцы вызвали милицию, пожарных. На место происшествия
приехало человек пятьдесят  милиционеров  и  сотрудников  спецслужб.  На
лестничной площадке первого этажа они нашли раненую женщину. У нее  была
закрытая черепно-мозговая травма и повреждены глаза. В лифте  обнаружили
останки мужчины. Взрывом его разорвало на куски. Погибшим был  Александр
Привалов, по документам - житель Архангельской области, который со своей
подругой снимал в этом доме квартиру.
   Расследованием этого дела, помимо прокуратуры, активно занялся  анти-
террористический центр ФСБ. Так началась  разработка  правоохранительных
органов против курганской группировки. Но тогда я еще не мог знать,  что
буду искусственно притянут как свидетель по взрыву на Твардовского, 31 и
что дальнейшие события в декабре того же года коснутся близко и меня.
   Спустя несколько недель курганские снова меня потревожили. Опять  по-
пался Павел Зелянин, которого я освобождал из Центра международной  тор-
говли, и Эдик П. Они ехали ночью на своей машине по  Мичуринскому  прос-
пекту. Неожиданно навстречу выскочил красный джип и перерезал им дорогу.
Павел Зелянин и Эдик П. вышли из машины. Павел был с газовым пистолетом.
Но в джипе оказались работники спецслужб.  Завязалась  потасовка.  Ребят
быстро скрутили и доставили в близлежащее отделение милиции  в  Крылатс-
кое. А на следующий день какие-то рабочие принесли в  милицию  найденный
ими пистолет "смит-и-вессон", и сразу же подозрение пало на  уже  задер-
жанных Павла Зелянина и Эдика П. Против них  было  возбуждено  уголовное
дело на предмет хранения оружия.
   Я стал собирать материалы по этому делу. Никаких  отпечатков  пальцев
на пистолете не могло быть. У Павла был только газовый пистолет, а  тот,
который  рабочие  нашли  на  следующий  день,  ему  не  принадлежал.  Но
следствие утверждало обратное; потому что на оружии были обнаружены  от-
печатки его пальцев. Я потом узнал, что Павла Зелянина избили в  отделе-
нии милиции и просто вложили ему в руку пистолет, когда он лежал на полу
со связанными руками. Такой прием достаточно популярен у многих работни-
ков милиции.
   Вскоре Павла перевели из ИВС в Бутырскую тюрьму, а Эдика П. отпустили
в связи с отсутствием обвинительных улик. Я  чувствовал,  что  следствие
готовит против него серьезные обвинения. Можно было догадываться, что  к
Павлу приходили сыщики и из других отделений, и с Петровки - всех их на-
верняка интересовала его причастность к курганской группировке. Над Пав-
лом сгущались тучи. Я стал готовить несколько жалоб о неправильном веде-
нии следствия и направил их в Московскую прокуратуру.
   Мне повезло. На одну из  моих  жалоб  о  неправильных  процессуальных
действиях против моего подзащитного прокуратура города Москвы затребова-
ла уголовное дело у следственного отдела ОВД "Крылатское" на проверку. К
тому времени двухмесячный срок содержания под  стражей  Павла  истек,  и
следователь не мог продлить его по той причине, что  дело  находилось  в
Московской  городской  прокуратуре.  Поэтому  я  вправе  был  обжаловать
действия следователя о несанкционированном нахождении под стражей  Павла
Зелянина, что я, собственно, и сделал.
   Быстро написав жалобу в Тверской народный суд Москвы, я  стал  ждать.
Через два дня дело было назначено на судебное разбирательство. Городской
суд затребовал дело у следователя, тот съездил в  прокуратуру  и  забрал
его.
   Начался суд.
   Я стал доказывать, что Павел Зелянин не имеет отношения к  найденному
оружию. Отпечатки пальцев обнаружены потому, что пистолет  был  насильно
вложен ему в руки работниками милиции. Накануне  дал  показания  главный
свидетельсотрудник милиции, участвовавший в стычке на дороге.  Он  подт-
вердил, что Павел держал в руках газовый пистолет. Наконец, самое  глав-
ное: в настоящее время обвиняемый незаконно содержится под стражей,  так
как двухмесячный срок пребывания под стражей истек и не продлен прокуро-
ром.
   Мои доводы вполне убедили судью, и он вынес решение  об  освобождении
Павла Зелянина под залог. Срочно надо было  собрать  необходимую  сумму.
Так как на суде присутствовали жена и друзья Павла, то они быстро собра-
ли деньги и внесли в банк.
   Но, как оказалось потом, именно в этот момент  из  другого  отделения
милиции, которое имело виды на Павла Зелянина,  направилась  специальная
группа, чтобы забрать его сразу после выхода из зала суда. Я ждал,  пока
родственники Павла оформят надлежащие документы, и, стоя у  окна,  заме-
тил, как к зданию суда тихо и плавно подъехала милицейская машина.  Зак-
ралось недоброе предчувствие - а не за Павлом ли это, так  как  я  знал,
насколько враждебно относились к нему работники милиции. Лучше  было  не
рисковать и увести его через черный ход.
   Когда милиционеры сняли с Павла Зелянина наручники и дали ему  бумагу
об освобождении под залог, я быстро отыскал запасной служебный выход  из
здания суда и, переодев Павла в одежду его приятеля, быстро вывел и  по-
садил в такси, наказав срочно ехать на любую квартиру, только не к  себе
домой.

   ЗА МНОЙ ПРИШЛИ

   Радостный, удовлетворенный своей победой и чертовски уставший, я вер-
нулся домой. Был декабрьский вечер, около десяти часов. Неожиданно в мо-
ей квартире раздался звонок в дверь. Как ни в чем не бывало я  посмотрел
в глазок: за дверью стояли три человека. Один из них был  в  милицейской
форме, двое - в штатском с какимито листками бумаги в руках. Я понял: за
мной пришли.
   - Кто там? - спросил я.
   - Нам нужны вы. Мы пришли для выполнения следственных действий.
   - А официальные документы у вас есть? - поинтересовался я.
   - Да. - И через глазок показали мне удостоверение сотрудника милиции.
Но мне необходимо было потянуть время.
   - Скажите, а из какого вы отделения милиции?
   Они назвали мне номер.
   - Я пойду узнаю, действительно ли вы оттуда? - сказал я. На самом  же
деле, предчувствуя опасность, я первым делом  позвонил  своему  коллеге,
адвокату Валерию Шумкову, живущему рядом со мной, и попросил  немедленно
приехать. Сделав еще несколько звонков, я стал думать, какие еще  бумаги
по моим клиентам мне необходимо спрятать.
   В дверь продолжали звонить. Я снова подошел к двери и  поинтересовал-
ся:
   - А у вас есть соответствующее разрешение прокуратуры  на  выполнение
ваших следственных действий?
   - Да, есть.
   - И чье это разрешение?
   - Прокурора Хорошевского района.
   Я сразу сник. Дело в том, что в Хорошевской прокуратуре у  меня  было
четыре или пять уголовных дел, которые я развалил, и там на  меня  имели
зуб. Последнее дело было особенно скандальным. Сын помощника  одного  из
вице-премьеров нашего правительства обвинялся в рэкете.  На  самом  деле
парень хотел получить обратно свои законные деньги. Но следственными ра-
ботниками двигали непонятные причины, и они стали его  "упаковывать"  по
полной программе Уголовного кодекса, приписывая ему и владение  оружием,
и наркотики, которые ему подбросили, и так далее.
   Скорее всего, подумал я, они пришли в отместку за то, что я  направил
жалобы на них в Генеральную прокуратуру.
   Я тянул время, пока не подоспел мой коллега. Через дверь  я  попросил
его проверить документы и, главное, разрешение  на  обыск.  Мой  коллега
проверил все и сказал, что документы у них в  порядке.  Только  тогда  я
впустил их.
   Вошли двое в штатском и один в милицейской форме, по  всей  видимости
наш участковый. Они сразу прошли на кухню, разложили на столе свои бума-
ги для заполнения. Я попросил предъявить документы, зная хорошо,  что  у
многих работников милиции удостоверения просрочены, так как  не  хватает
"корочек". У одного из них, сотрудника Московского уголовного розыска, и
оказалось именно такое удостоверение. Я сразу возмутился:
   - Как же вы ко мне пришли? Может быть, вы уже не работаете в  уголов-
ном розыске?
   - Да нет, понимаете, у нас трудно с  "корками"...  -  начал  оправды-
ваться оперативник и тут же достал из бокового кармана какой-то листочек
бумаги с печатью, где было написано, что удостоверение действительно.
   - Это не документ, - говорю я ему, - здесь нет вашей фотографии.
   Но я понимал, что нет смысла конфликтовать с  людьми,  которые  будут
производить обыск в моей квартире.
   - Ну что ж, разрешите приступить, - сказали оперативники.
   - Можно все же глянуть на санкцию прокурора? - попросил я.
   Они развернули листок. В верхнем углу стояла резолюция: "Прокурор Хо-
рошевского района" и его подпись. Внизу было написано: "Произвести обыск
у адвоката такого-то, официального адвоката курганской преступной  груп-
пировки".
   Да, подумал я, попал я в переплет! Интересно,  каким  это  образом  я
стал адвокатом курганской преступной группировки?
   - А вы знаете, что мои клиенты относятся и к другим преступным  груп-
пировкам? И если вы по каждой операции,  направленной  против  какойлибо
преступной группировки, будете приходить к адвокатам, тогда у меня обыс-
ки будут проходить каждый день, - сказал я оперативникам.
   Они ничего не ответили, только предупредили, что приступают к  опера-
ции.
   - А что вы собираетесь искать? Может, я добровольно выдам то, что вам
нужно? - предложил я.
   - Мы? - оторопело сказали они. - Мы собираемся искать оружие, предме-
ты, относящиеся к преступной деятельности.
   - Хорошо.
   - Вы желаете выдать что-либо?
   - Таких предметов у меня нет.
   Но я прекрасно понимал, что если их у меня нет, то это еще не значит,
что они не будут у меня найдены. Поэтому я попросил соседей,  приглашен-
ных в качестве понятых, внимательно следить, чтобы работники милиции ни-
чего не подложили.
   Подкинуть мне что-нибудь, вероятно, и входило в их планы, но,  увидев
тщательный контроль за своими действиями, они  в  открытую  не  решились
применить ничего подобного.
   Обыск проходил достаточно вяло. У меня были два газовых  пистолета  и
несколько кобур к ним. Но оперативники не проявили  особого  интереса  к
оружию.
   - Посмотрите, может быть, пистолет-то не газовый! - сказал я.
   - Да нет, мы видим, что газовый, - отложив его в сторону,  равнодушно
сказал один из оперативников.
   Больше  всего  их  интересовали  мои  записные  книжки,   портативный
компьютер с моим адвокатским досье, а главное, мобильный телефон. Книжки
я им выдать отказался, поскольку это мои личные вещи, телефон они у меня
отобрали, а компьютер я успел поставить на замок.
   Один из оперативников, улучив момент, незаметно удалился в коридор и,
открыв ящик стенного шкафа, что-то пытался туда положить. Он нервно  ог-
лядывался и замешкался, что-то вынимая из кармана.
   То ли остро сработал инстинкт самосохранения, то ли непокидающее меня
предчувствие опасности, то ли постоянное ожидание провокации - не  знаю,
во всяком случае, я, проследовав за оперативником, резко вскрикнул:
   - Минуточку, стойте! Понятые, смотрите, мне хотят что-то подложить!
   Все замерли от неожиданности. Оперативник недовольно и  нервно  отве-
тил, тоже повысив голос:
   - Ничего я не кладу! И вообще, мы ничего у вас не нашли. Идите  лучше
подписывать протокол окончания обыска.
   Мне удалось предотвратить провокацию.
   Сотрудники милиции, закончив обыск, предложили мне поехать с  ними  к
следователю.
   - Но уже полночь, - сказал я, - а в ночное время меня не имеют  права
допрашивать.
   Они ушли ни с чем, но сказали, чтобы я завтра явился в прокуратуру.
   На следующий день в газете "Коммерсантъ" появилась статья о том,  что
московская  милиция  провела  пятьдесят  обысков  у  лиц,  причастных  к
действиям курганской преступной группировки.  Среди  жертв  обыска  были
владельцы ночного клуба "Арлекино" Анатолий Гусев, Александр Черкасов  и
адвокат курганской группировки - была названа моя фамилия. У  владельцев
"Арлекино" были найдены охотничьи ружья, правда с  разрешениями,  и  еще
что-то. В начавшейся операции против курганских трясли всех, кто  прямым
или косвенным образом был с ними связан.
   Для меня оставалось загадкой: откуда они набрали эти пятьдесят  адре-
сов?
   Через два дня я поехал в прокуратуру на допрос. Прежде  чем  следова-
тель приступил к допросу, я поинтересовался, на основании какого уголов-
ного дела меня привлекают в качестве свидетеля. Следователь достал  пос-
тановление и прочел, что я привлекаюсь свидетелем  по  взрыву  на  улице
Твардовского, 31.
   - И что же я могу показать как свидетель?
   Следователь вытащил несколько фотографий, показал их мне  и  спросил,
известны ли мне эти люди. Я ответил:
   - Да. Двое из них были моими клиентами. - Я имел в виду Федора Сафры-
гина и Павла Зелянина, и добавил: - Они  тогда  находились  в  Бутырской
тюрьме.
   - Что вы можете сказать о них? - продолжал следователь.
   - Вообще-то я ничего не обязан говорить о  своих  клиентах,  соблюдая
адвокатскую тайну, но могу сказать только, что это хорошие люди.
   - Понятно. А что вам еще известно о взрыве?
   - Да ничего. Я все прочел в газетах. Погибшего при взрыве Привалова я
никогда не видел.
   - Это мы знаем, - как бы подтверждая мои слова, сказал следователь. -
С вами хотят поговорить оперативные работники из уголовного розыска,  но
они что-то опаздывают.
   - Это уже их проблемы. У вас есть еще вопросы ко мне?
   - Нет.
   Я расписался в небольшом протоколе допроса и вышел.
   Вскоре мне вернули мобильный телефон. Первым делом я поехал на  теле-
фонную станцию и поменял аппарат, будучи уверен, что в него могли  зало-
жить "жучок", и не ошибся.
   Итак, обыск в квартире, допрос у следователя явно  свидетельствовали,
что моей персоной  всерьез  заинтересовались  правоохранительные  органы
прежде всего в связи с моей работой с членами курганской группировки.

   ЛИМИТ КУРГАНСКИХ КОНЧИЛСЯ

   Что я в центре пристального внимания правоохранительных  органов,  не
оставалось  никаких  сомнений,  особенно  после  посещения   одного   из
следственных изоляторов. Когда я заполнил несколько листочков для вызова
своих клиентов, один из сотрудников следственного изолятора отвел меня в
сторону и шепнул на ухо, что приходили оперативники из уголовного розыс-
ка. Они очень внимательно изучали все мои карточки  вызова  клиентов:  к
кому хожу, когда, сколько времени провожу с ними на беседах и так далее.
Особенно интересовались моей клиентурой из числа курганской группировки.
Оперативники подробно расспрашивали и о том, как мои клиенты  могут  об-
щаться между собой, в каких камерах они сидят, и так далее. Еще одно до-
казательство, что правоохранительными органами прежде всего разрабатыва-
лась курганская группировка.
   За моей машиной вновь стали вести наблюдение. "Семерка" и "восьмерка"
неотступно следовали за мной. Даже когда они поняли, что я засек за  со-
бой "хвост", то все равно не думали ретироваться.
   Вновь стали прослушиваться мои телефонные разговоры. Мои знакомые  из
правоохранительных органов, спецы по техническим средствам связи, не раз
мне об этом говорили.
   Никак я не мог понять цель столь пристального внимания к моей  персо-
не. Вероятно, оперативники рассчитывали, что рано или поздно либо я вый-
ду на курганских, либо они выйдут на меня, и это будет очень им на руку.
Но все карты вдруг спутал... "Московский комсомолец".
   В популярной газете вышла большая статья с моей  фотографией.  Авторы
информировали, что известный адвокат Солоника работает сейчас с курганс-
кими. Он провел несколько удачных дел, добился определенных  успехов,  и
был у него и обыск, и допрос и так далее. Иными словами,  статья  факти-
чески легализовала меня как официального адвоката курганской  группиров-
ки. Какую цель преследовали авторы статьи и с чьей подачи она была напи-
сана, откуда взята информация - все это для меня осталось загадкой.  Ко-
нечно, в статье ничего плохого против меня не было. Наоборот, мои успехи
в какой-то мере даже преувеличили. Но было и не  безопасно  заявление  о
том, что я адвокат курганской группировки: у нее в  криминальной  Москве
было много врагов. Хотя не раз приходится напоминать,  что  адвокат  вне
криминальной политики, которую проводят те или иные группировки.
   Лидеры курганской группировки,