ля-
дело довольно прилично по сравнению со стоявшими рядом убогими  домишка-
ми. Огромное здание напротив ФСБ принадлежало бывшему облисполкому.
   Когда мы подошли к Управлению ФСБ, сопровождавшие  меня  родственники
Михаила остались ждать у проходной, а я позвонил  в  дверь.  Она  момен-
тально открылась, я показал дежурному свое удостоверение, сказал, по ка-
кому делу прибыл:
   - Могу я видеть начальника отдела капитана 3.? Он ведет это дело.
   Дежурный взял удостоверение, молча сверил  фотографию,  посмотрев  на
меня, и сказал:
   - Одну минуту, сейчас я выясню.
   Минут через пять он открыл окошко и сообщил, что следователь, капитан
3., сейчас меня примет.
   Еще через несколько минут подошел высокий молодой человек, лет  трид-
цати, назвал мою фамилию и сказал:
   - Пройдемте со мной.
   Я сразу понял, что он скорее всего один из подчиненных капитана.
   Мы вошли в просторный кабинет, мне предложили сесть ближе к столу.  Я
осмотрелся. Кабинет был выдержан в стиле застойных времен, даже  портрет
Дзержинского по-прежнему висел на стене. Портрета Ельцина я не заметил и
подумал, что, наверное, Владимир относится к  "красному  поясу"  России.
Казенная гэбэшная  обстановка:  допотопные  шкафы,  стеклянные  витрины,
прикрытые плотной зеленой материей - и не видно, что там; на  письменном
столе несколько телефонов, один, вероятно, напрямую связан с Москвой,  с
центральным аппаратом ФСБ. Рядом на другом столе стоял факс  и  еще  ка-
кая-то оргтехника.
   Через несколько минут в кабинет вошел плотный коренастый мужчина, лет
тридцати пяти. Сухо поздоровался со мной, назвался капитаном 3. и попро-
сил меня предъявить документы. Кроме служебного удостоверения я предста-
вил ему ордер на ведение дела и командировочное удостоверение, которое я
заранее взял в Президиуме Московской городской  коллегии  адвокатов.  Он
внимательно все прочитал и сразу же заявил:
   - Ваш клиент, Михаил П., в общем-то не нуждается в защитнике, он  от-
казался.
   - А что, у вас есть какие-то письменные доказательства этого?
   - Да нет, есть только запись в протоколе его  первоначальных  показа-
ний, что в услугах защитника он не нуждается.
   Я знал, что этим стандартным приемом часто пользуются, стараясь  вну-
шить своим подследственным, что защитник им совершенно не нужен, что ни-
какого зла ему не причинят, а только допросят. А защитник  может  только
все испортить. Бывает, что подследственные верят таким уговорам.
   Я сказал следователю:
   - Знаете, я, конечно, верю, что эту запись он  сделал  самолично,  но
существует такой порядок: услышать отказ обвиняемого от него самого. Ес-
ли он от меня откажется, я тут же уеду.
   Мое предложение явно не устраивало капитана. Он ответил после  долгой
паузы:
   - Сейчас попробую что-то решить.
   Он нажал на кнопку и попросил кого-то немедленно зайти к нему.  Через
несколько минут появился молодой человек, следом вошел мужчина постарше.
Молодой сотрудник чуть наклонился к капитану,  и  тот  что-то  прошептал
ему. Потом следователь что-то написал и протянул бумагу пожилому  мужчи-
не. Я понял, что письменная информация касалась, конечно, меня,  вероят-
но, он распорядился проследить за мной. Пожилой мужчина кивнул и вышел.
   - Пестрые у вас сотрудники: один молодой, другой пожилой... -  сказал
я.
   - Да, - сказал капитан, - кстати, у пожилого звание полковника,  а  я
капитан - и им командую. А знаете ли вы, что впутались в довольно непри-
ятное дело?
   - В каком смысле? - поинтересовался я.
   - Как же, ваш подзащитный напрямую связан с господином Борисом  Федо-
ровым, с председателем Национального Фонда спорта, вероятно,  с  Шамилем
Тарпищевым и со многими другими лицами.
   - И что вы этим хотите сказать? - с иронией спросил я. - Вы  собирае-
тесь всех их арестовать?
   - Да нет, что вы! Мы не можем этого сделать, это не наша юрисдикция.
   Но я тогда уже знал, что против Бориса  Федорова  строились  какие-то
козни и что между ним и Шамилем Тарпищевым произошла ссора,  и  нетрудно
было догадаться, что такой накат на моего клиента был связан  с  заказом
влиятельных сил, стоящих за кем-то из них.
   Я поинтересовался у капитана, могу ли я увидеть своего клиента.
   - Конечно, - ответил он. - Записывайте адрес следственного изолятора.
- И он продиктовал мне адрес.
   - Это что, Владимирский централ? - спросил я.
   В знаменитой Владимирской тюрьме содержатся наиболее известные предс-
тавители преступного мира, опасные рецидивисты, так же, как и  в  "Белом
лебеде". Единственное отличие между ними в том, что Владимирский централ
крытая тюрьма. Сюда направляются особо опасные преступники, в  приговоре
которым указывается их обязательное пребывание в крытой тюрьме.
   - Нет, что вы! - сказал капитан. - Владимирский централ пока  не  для
него. У нас есть еще один следственный изолятор, вот  туда  вам  и  надо
ехать.
   Я вышел из Управления ФСБ, вкратце передал родственникам Михаила, что
сейчас должен буду с ним встретиться и желания работать с адвокатами  из
Москвы у него нет.
   - Ну, это мы знали, - сказали они. - Они и местного адвоката пытались
так же удержать, но потом все же допустили к нему.
   Я прекрасно понимал, что работать в небольшом городе,  где  все  друг
друга знают, для многих адвокатов небезопасно. Не каждый возьмет на себя
смелость наступательно вести защиту своего клиента.

   РОКИРОВКА НЕ ПОМОГЛА

   Через некоторое время мы приехали в следственный изолятор.  Это  было
невзрачное серое здание, с высоким  забором,  сверху  обтянутым  колючей
проволокой, с вышкой и прожекторами.
   Я беспрепятственно миновал проходную и оказался на третьем этаже, где
располагался дежурный отсек следственных кабинетов. Дежурный офицер взял
мои документы, разрешение на свидание и тут же вызвал дежурного по  кор-
пусу. Через несколько минут тот пришел и с недоумением сказал:
   - Странные они люди: дают вам разрешение, а сами  сразу  же  забирают
подследственного к себе!
   - Как? - спросил я.
   - Они его только что забрали к себе на допрос в ФСБ, так что вам при-
дется вернуться туда.
   Я понял ловкий ход капитана. Скорее всего, одному из своих  сотрудни-
ков он приказал немедленно привезти Михаила на допрос. Так что я не уди-
вился бы, если бы, вернувшись в ФСБ, узнал, что его  снова  доставили  в
СИЗО.
   Но время терять было нельзя. Мы быстро сели в машину и поехали в  Уп-
равление ФСБ.
   Когда я вошел в кабинет, там уже сидели капитан с каким-то мужчиной и
о чем-то разговаривали. Я недоуменно сказал:
   - Как же так получается, товарищ капитан, вы посылаете меня в СИЗО, а
клиента забираете на допрос!
   - Во-первых, на допрос не я его вызвал, - сказал  капитан,  -  а  на-
чальник одного из оперативных отделов, и я был не в курсе дела. А вовто-
рых, сейчас он может с вами встретиться. Но я думаю, что от этого ничего
не изменится. - Он нажал на кнопку селектора и  велел  срочно  доставить
моего клиента в кабинет.
   Через несколько минут ввели Михаила. Мужчина лет тридцати -  тридцати
пяти, с темными волосами, немного полноватый, удивленно посмотрел на ме-
ня, видимо подумав, что приехал очередной начальник или представитель из
Москвы. Но капитан тут же сказал:
   - Представляю тебе твоего нового адвоката из Москвы. Ты же  отказался
от защиты! Но порядок требует, чтобы я ненадолго оставил вас наедине,  и
ты можешь сам сказать ему, что отказываешься от защиты.
   Капитан и не думал скрывать своих намерений  и  прямо  намекал  моему
подзащитному, что тот должен отказаться от услуг адвоката.
   Когда капитан вышел из кабинета, Михаил наклонился ко мне  и  прошеп-
тал:
   - Они заставляют меня отказаться от защиты. Я, конечно, хочу  адвока-
та, но боюсь, что ваше участие может слишком усложнить мое дело.
   Я также шепотом ответил ему:
   - Твое дело и так усложнено, и повредить себе ты уже не  можешь  хотя
бы потому, что уже арестован.
   - Да, они  меня  сейчас  обвиняют  по  одной  статье,  но  собираются
предъявить и вторую.
   - Какую?
   - Незаконное хранение оружия.
   - Пусть попробуют. Я разобью это обвинение в три минуты, -  сказал  я
уверенно.
   Иначе я и не мог, потому что надо было както внушить уверенность кли-
енту в том, что участие адвоката в его деле  не  ухудшит,  а,  наоборот,
улучшит его позицию. Бывает, правоохранительные органы пытаются запугать
подследственного и внушить ему, что участие в деле  адвоката  излишне  и
чревато неприятностями. В таких случаях приходится очень внимательно,  с
четким психологическим расчетом, ненавязчиво убеждать клиента, что  сот-
рудники правоохранительных органов вводят его в заблуждение, что его от-
каз только усугубит положение. Бояться ничего не надо. Нечто подобное  я
попытался втолковать Михаилу.
   В конце концов я сказал ему:
   - Давай сделаем так. Ты не отказываешься от моего участия в  деле.  А
если уж ситуация очень сильно изменится, тогда сам решай, как быть,  это
твое право.
   Я догадывался, что кабинет прослушивается, и, как только мы  умолкли,
дверь приоткрылась и вошел капитан:
   - Вы закончили?
   - Да, мы закончили, - сказал я.
   - И какое ваше решение?
   - Мой подзащитный считает, что ему нужен адвокат, поэтому будем рабо-
тать.
   - Хорошо, это его воля, - зло взглянув на Михаила, сказал капитан.  -
В таком случае, чтобы ваша поездка к нам не прошла  впустую,  мы  сейчас
проведем очередной допрос для предъявления  вашему  подзащитному  нового
обвинения.
   Капитан сделал свое заявление с такой помпой, с таким  непередаваемым
пафосом, что, возможно, и возымело бы психологическое воздействие на мо-
его клиента. Но я тут же подмигнул ему, мол, не бойся,  все  будет  нор-
мально.
   Капитан достал листок с заранее написанным текстом и  зачитал:  тако-
го-то числа Михаил П., придя в свою квартиру, имел  при  себе  служебное
оружие - пистолет "ПМ" (пистолет Макарова), который он взял без разреше-
ния  на  работе,  что  категорически  запрещается.  Таким  образом,  его
действия подпадают под статью 218 Уголовного кодекса о незаконном хране-
нии оружия.
   - Вам предъявляется такое обвинение. Слушаем ваши объяснения, -  про-
изнес капитан.
   - Могу я переговорить с подзащитным? - попросил я.
   - Пожалуйста. - Но тут же, опередив меня, сказал: - Вот видишь, мы  к
тебе относились нормально, ты сидел в хороших условиях, в камере у  тебя
был спокойный сокамерник, мы тебя не напрягали. А теперь, когда  ты  нам
не доверяешь и привлекаешь к делу адвоката, от которого мы можем ожидать
чего угодно, мы вынуждены оформлять тебя по полной программе. Слов своих
мы на ветер не бросаем и предъявляем обвинение еще и по статье  о  неза-
конном хранении огнестрельного оружия. Будут еще и соответствующие изме-
нения в твоем содержании.
   Капитан открыто и бесцеремонно оказывал психологическое  давление  на
моего подзащитного.
   - Не бойся, Михаил, - сказал я. - Во-первых, статья совершенно к тебе
неприменима. Во-вторых, по этой статье полагается два года, а по  статье
по контрабанде срок наказания значительно выше, поэтому статья по оружию
будет поглощена первой статьей. А чтобы не быть  голословным,  я  сейчас
постараюсь убедить следователя, что вторая статья к тебе вообще неприме-
нима. - И я перешел в наступление. - Значит, так, мне  стало  совершенно
очевидно, что вы, как следователь, применяете к моему  клиенту  недозво-
ленные методы.
   - Какие? - удивленно посмотрел на меня капитан.
   - Вы оказываете на него психологическое воздействие, тем самым подав-
ляете его волю и в итоге получаете удобный для вас  материал.  Так  вот,
этого не будет. Более того, в Уголовно-процессуальном  кодексе,  который
регламентирует весь процесс следствия, сказано, что  следователь  обязан
всесторонне и полно обследовать дело. В этой связи я предлагаю вам  выс-
лушать нашу версию. Неприменима статья 218 по незаконному  хранению  ог-
нестрельного оружия к моему клиенту потому, что  разрешение  на  ношение
оружия у него было правильно оформлено. Не так ли? А что касается  того,
что он заехал домой на обеденный перерыв, так это ничем не регламентиро-
вано, поскольку его служебная деятельность, как мне известно,  не  имеет
четкого ограничения времени обеда.
   - Но он же заехал, - сказал капитан, - домой, не  выполняя  служебные
обязанности!
   - Ну и что? А где это записано, что если человек имеет разрешение  на
ношение огнестрельного оружия, то не может носить его в неслужебное вре-
мя, в каком законе?
   - Но существует официальная инструкция.
   - Минутку, - перебил я его. - Ваша инструкция  касается  только  вас.
Насколько мне известно, мой подзащитный в органах государственной  безо-
пасности не служит, и применять эту инструкцию к нему невозможно. К нему
может быть применим  только  закон.  А  если  вы  будете  настаивать  на
предъявлении этого обвинения, то я немедленно обжалую  ваше  действие  с
помощью прокурора города Владимира, а если понадобится, то и Генерально-
го прокурора.
   Капитан понял, что адвокат попался не робкого десятка.
   - Хорошо, - сказал он. - Сейчас мы прервем допрос и перенесем его  на
завтра.
   - Послушайте, - запротестовал я, - мы же только начали разговор, а вы
его уже прерываете. Я же приехал сюда за сто  с  лишним  километров,  из
Москвы, потратил более трех часов на дорогу.  Неужели  нельзя  до  конца
допросить моего подзащитного?
   - Нет, - сказал капитан с явным превосходством, как хозяин положения,
- нельзя. А вы не волнуйтесь. Что касается вашего устройства, то мы  вам
с этим поможем. Поселим в гостиницу.
   Я прекрасно понимал, что стоит за такой помощью: не исключено, что  в
гостинице против меня будет совершена очередная провокация  или  попытка
скомпрометировать меня.
   - Большое спасибо за заботу, - ответил я, - но в гостинице я не  нуж-
даюсь.
   - Неужели вы на ночь глядя будете возвращаться в Москву?
   - Наверное, я сам лучше решу, где мне останавливаться. По крайней ме-
ре, я не обязан ставить вас в известность о своем местоположении.
   - Нет, конечно, но лучше вам все же остаться.
   Он уже хотел рассказать мне о местной гостинице, но я перебил  его  и
снова сказал, что вопрос о своем местонахождении я способен решить сам.

   "ВОЛГА" НАС ПРОВОРОНИЛА

   Я прекрасно понимал, что, когда выйду из здания ФСБ, за мной сразу же
будет установлена слежка. Я был готов и к  любой  провокации.  Вместе  с
родственниками Михаила мы прошли несколько метров от здания ФСБ. Я  сде-
лал вид, что у меня развязался шнурок  на  ботинке,  наклонился  и  стал
быстро осматриваться, кто за нами идет. Из здания ФСБ шло несколько  че-
ловек. Вон тот мужчина, пожалуй, последовал за нами, а может, те мужчина
с женщиной... Мы сели в нашу машину и выехали со  стоянки.  Я  постоянно
смотрел в зеркало заднего вида, пытаясь обнаружить слежку. Но пока ниче-
го подозрительного я не замечал, "хвоста" за нами не было.
   Мы выехали на трассу Владимир - Москва. Машин в вечернее  время  было
мало, и нетрудно было бы вычислить, кто за нами едет. Вскоре такая маши-
на замаячила сзади. Это была обычная серая "Волга" с владимирским  номе-
ром, причем с двумя нулями впереди, да еще две антенны вверху - одна  от
радиотелефона, другая для рации - прямо указывали на ее владельца:  либо
МВД, либо ФСБ.
   Я попросил водителя снизить скорость и пропустить "Волгу" вперед. Мои
попутчики тоже понимали, что за нами, вероятно, будет слежка. Машина нас
обогнала, и я успел заметить, что сидящие в ней люди с  удивлением  пос-
мотрели в нашу сторону. Следующий ход с их стороны - это остановка нашей
машины у поста ГАИ по указанию ФСБ для досмотра. А тут они могут  позво-
лить себе и любую провокацию. Планы у капитана простые: создать головную
боль, заморочки для адвоката, чтобы поубавил свое рвение.
   Мы ехали, и я внимательно всматривался в дорожные  щиты,  указывающие
расстояние до поста ГАИ. В конце концов я вот  что  придумал.  Когда  до
поста ГАИ оставалось двести метров, я попросил водителя остановиться.
   - Вы понимаете, что на посту ГАИ нам могут устроить какую-нибудь про-
вокацию, - сказал я, - поэтому давайте сделаем вид, что у нас  сломалась
машина.
   Мы быстро сымитировали поломку машины, встали  на  обочине,  включили
фары и стали голосовать, чтобы нас взяли на буксир. Моя уловка сводилась
к следующему: если мы привяжем нашу машину, скажем, к грузовику на близ-
ком к нему расстоянии, то гаишники сразу не  разберут,  что  на  буксире
идет именно наша машина, и могут ее пропустить.
   Через некоторое время нам удалось  прицепиться  к  грузовику,  и  мы,
включив аварийные огни, поехали в сторону поста ГАИ. Я, как и мои попут-
чики, напряженно всматривался вперед. Вскоре мы заметили,  что  действи-
тельно серая "Волга" с антеннами стояла в  стороне,  недалеко  от  поста
ГАИ, а человек в штатском с гаишником всматривались в даль. Так  получи-
лось, что мы проехали пост ГАИ на высокой скорости, и  они  не  заметили
нашу машину. Нам даже показалось это странным.
   Приехав домой, я, конечно, не переставал думать, что еще  может  быть
предпринято против меня и Михаила. Но я решительно  отогнал  беспокойные
мысли и стал готовиться к делу. Поднял различные комментарии  к  статьям
по контрабанде, изучил разъяснения по данному предмету пленума Верховно-
го суда, порылся в журналах. Вскоре картина прояснилась окончательно. По
обвинению в контрабанде может быть привлечено только лицо,  чья  подпись
стоит на таможенных документах. Подписи же Михаила, как я знал, на доку-
ментах не было. Михаил был владельцем торговой фирмы, которой предназна-
чался груз, но не должностным лицом. Ответственность за перевозку и рас-
таможивание лежала на генеральном директоре, который, кстати,  тоже  был
под арестом. Выходило, что Михаил не мог быть обвиняемым по этому  делу.
Такое резюме меня, конечно, взбодрило.

   НАШИ КОЗЫРИ

   Через несколько дней я снова отправился во Владимир. Я уверенно раск-
ладывал перед Михаилом наши козыри, доказывающие  его  непричастность  к
данному уголовному делу. Следователь молча слушал.
   На лице Михаила я прочел уверенность и надежду. Закончил я свою защи-
тительную речь перед следователем тем, что назвал дело явно сфабрикован-
ным.
   - Мне неизвестны причины фабрикации, - сказал я. - Дело  я  собираюсь
обжаловать через местного прокурора, а если не поможет, то подам апелля-
цию в прокуратуру Москвы. Кроме того, я подам жалобу в суд на незаконный
арест моего клиента.
   Я выжидающе посмотрел на следователя. Он вел себя уже иначе. Не знаю,
что повлияло на его поведение, но держался он более дружелюбно  и  менее
агрессивно.
   - Мы не будем инкриминировать вам хранение оружия, - сказал он.  -  Я
посоветовался с прокурором. Вы действительно оказались правы. А что  ка-
сается ваших замечаний, то тут будет решать  суд.  Моя  задача  провести
следствие, что в общем-то я и сделал. А дальнейшую судьбу вашего клиента
решит суд. Что же касается освобождения его из-под стражи, то освободить
его, конечно, надо, но это лишь мое личное мнение, - подчеркнул он.
   Я понял, что, вероятно, существует какой-то заказ и кто-то стоит  над
капитаном.
   - Хорошо, - сказал я, - значит, будем подавать в суд.
   Через некоторое время суд, как  ни  странно,  вынес  решение  в  нашу
пользу, и вскоре Михаил под крупную сумму залога  был  освобожден  изпод
стражи. Семья была очень рада. Он вернулся в Москву. Время от времени мы
с ним приходили на допросы, которые становились все реже и реже.
   Вскоре произошел знаменитый скандал с 500 тысячами долларов в коробке
из-под ксерокса, с которыми сотрудники  Службы  безопасности  президента
задержали Астафьева и Лисовского при их выходе  из  Белого  дома.  После
этого со своих постов ушли могущественный в  недалеком  прошлом  генерал
Коржаков, генерал Барсуков, Сосковец. Следом был лишен всех своих постов
и Шамиль Тарпищев. Нас с Михаилом вообще перестали вызывать  на  допрос,
будто к нам полнос