Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
аже стало смешно: у страха
действительно глаза велики, и тогда я просто здорово струсил.
Рафик вручил мне свое предварительное обвинение. Я стал внимательно
читать. Гражданин Раф А. находился в вечернее время в одном из рестора-
нов, на Тимирязевской улице, после его закрытия. Поссорившись с гражда-
нином С., впоследствии опознанным как авторитет одной из преступных
группировок, он нанес тому три ножевых ранения, после чего гражданин С.
через пять часов скончался в Боткинской больнице.
Не успел я дочитать обвинение, как Рафик неожиданно спросил меня:
- А вы давно Машку видели? Когда вы ее увидите?
- Может быть, сегодня увидимся.
- Было бы очень хорошо, это важно. - И, наклонившись ко мне, прошеп-
тал на ухо: - Обязательно скажите ей, пусть встретится с Иваном (иван -
старший, жарг.), и узнает: Труба вор или не вор? Пусть пришлет мне пос-
тановочную маляву (малява - записка, жарг.) с разъяснением. А то я не
знаю, как себя вести.
В то время в "Матросской тишине" находился вор в законе Труба, однако
обитатели "Матроски" как бы разделились во мнениях: одни признавали Тру-
бу за вора, другие отрицали. Для Рафа было крайне важно это уточнить,
потому что если он, по всем воровским криминальным "понятиям", принимает
самозванца за вора, то совершает тем самым прокол.
- Обязательно свяжитесь с Машкой, - повторил Раф, - пусть узнает че-
рез ребят или на старшего выйдет, но только срочно.
Ну и дела, просто уму непостижимо: человек обвиняется в серьезном
преступлении - в убийстве! - и думать бы ему о своем спасении, смягчении
наказания, а он волнуется, вор Труба или не вор?
Немного успокоившись, я понял, что сейчас для Рафа важно, конечно,
правильно себя преподнести, утвердиться среди сокамерников, а потом уже
думать о своей реабилитации.
Дверь неожиданно открылась, и вошел конвоир с листком в руках. Я уз-
нал свой почерк.
- Солоника на допрос вы вызывали? - обратился он ко мне.
Раф вопросительно посмотрел на меня. Я поправил конвоира:
- Не на допрос, а на беседу. Я адвокат.
- Ну да, на беседу, - поправился конвоир, взглянув еще раз на листок.
- Я.
- Так вот, вы должны сначала... Не положено двоих заключенных в одном
кабинете держать, поэтому... Когда вы освободитесь?
- Да мы в принципе закончили, так что вводите. А этого можно забрать.
- И я показал на Рафа.
Раф кивнул мне и еще раз повторил:
- Не забудьте, о чем я просил.
Дверь открылась, и в кабинет вошел мужчина в спортивном костюме и в
наручниках. Я заметил, как у Рафа округлились глаза, когда он посмотрел
на наручники: в "Матросской тишине" это очень редкое явление. Я распи-
сался, и конвоир увел Рафа.
Конвоиры, которые ввели Солоника, усадили его на стул и ловким движе-
нием пристегнули одну руку с наручниками к металлической ножке стула. Я
попытался протестовать:
- Снимите хотя бы наручники!
- Не положено! - И конвоиры вышли из кабинета.
Я стал разглядывать Александра Солоника: русоволосый, голубоглазый
мужчина лет тридцати двух-тридцати трех, невысокий, крепкого телосложе-
ния. Он смотрел на меня и улыбался. Мы помолчали, и я немножко успокоил-
ся: хоть не громила, не зверское лицо, улыбается - уже хорошо! Я вынул
из кармана взятый накануне у Наташи брелок в качестве условного знака и
пароля и положил его на стол. Солоник тут же кивнул и сказал:
- Я ждал вас завтра. - И тут же, взяв свободной рукой брелок, улыб-
нулся и спросил: - Ну как она там? Небось гоняет на машине с большой
скоростью?
Странно, откуда он знал, что я должен прийти завтра.
- Валерий Михайлович, ваш адвокат, - тем не менее представился я.
Он продолжал улыбаться, осматривая кабинет, и вдруг спросил:
- Как там, на воле-то? Как погода?
Быстро оглянувшись, он вытащил из кармана спортивных брюк шпильку и
ловким движением расстегнул наручник.
Я оторопел. Солоник встал, разминая ноги, и двинулся в мою сторону.
Ну вот, сейчас под видом того, что он хочет подойти к окну, резко обер-
нется, схватит меня за горло - готово: я окажусь в заложниках. Руки у
меня будто онемели, я медленно просунул левую руку в карман пиджака, где
лежал газовый баллончик. Но Солоник, приблизившись, взглянул в окно, ко-
торое выходило в тюремный двор, вскинул голову к небу: погода стояла яс-
ная, и, пройдясь по кабинету, вновь сел за стол.
Я молчал.
- Вы в курсе, - сказал Солоник, - что вам необходимо ходить ко мне
каждый день?
- Да, - ответил я, - меня об этом предупреждали. Но, честно говоря, я
не вижу никакой необходимости.
- Необходимость есть, - сказал Александр. - Дело в том, что моей жиз-
ни угрожает опасность, и я вынужден был разработать систему собственной
безопасности. Так вот, ваши ежедневные визиты ко мне тоже частично ее
гарантируют. По крайней мере, будете знать, жив ли я, здоров, не случи-
лось ли со мной чего.
Александр, безусловно, не преувеличивал. Я понимал, что частые посе-
щения адвоката могут повлиять на тех, кто задумал против него какую-либо
провокацию.
- К тому же, - сказал Солоник, - тут рядом сидит Мавроди, и к нему
адвокат ходит каждый день и находится с ним с утра до вечера.
Прервав Солоника, я сказал, что у меня такой возможности нет, так как
я работаю и с другими клиентами. Александр предложил:
- Давайте освободитесь от них. Вам будут больше платить.
- Дело не в деньгах, - сказал я, - не могу я бросить людей, потому
что решается их судьба.
- Это верно, - согласился Александр. - Хорошо, тогда приходите пока
каждый день на какойто промежуток времени. И еще. Если вы увидите Ната-
шу, передайте ей, пожалуйста, что я написал заявление о предоставлении
мне в камеру телевизора. Пусть купит нормальный, японский телевизор с
небольшим экраном и обязательно с пультом. Об остальном я все ей напи-
сал.
"Так, значит, он как-то поддерживает с ней связь!" - быстро подумал я
и спросил:
- Ас кем ты сидишь?
- Я в одиночной камере. Вообще-то она рассчитана на четверых, там че-
тыре шконки (шконка - кровать, жарг.), но сижу я один. Так лучше, не жа-
луюсь. - И добавил улыбаясь: - Поэтому и составил список, что мне нужно
принести: кофеварку, телевизор, холодильник. Пусть Наташа все приготовит
и передаст мне.
- Может быть, принести что-нибудь из еды? - спросил я.
- Нет, ничего не нужно. Я здесь нормально питаюсь.
- В каком смысле нормально? Тюремной пищей, что ли?
- Нет. К тюремной пище я вообще не притрагиваюсь. Мне доставляют про-
дукты другим путем, с этим проблем нет, только холодильник нужен.
- Не волнуйся, я все передам, - сказал я.
- Тогда, пожалуй, все. До завтра.
- Хорошо, завтра опять встретимся.
- В какое примерно время вас ждать?
- Сюда очень трудно проходить, поскольку большая очередь из адвокатов
и следователей. Мне надо будет наладить определенную систему моих визи-
тов.
Я вызвал конвоиров, расписался в листке, и Александра увели.
СОЛОНИК ГОВОРИЛ...
Через несколько минут я покинул следственный изолятор "Матросская ти-
шина" и, выйдя за порог, с облегчением вздохнул. Итак, страх неизвест-
ности миновал, но какой-то опасности я все еще был подвержен.
Я завел мотор и отъехал, но, когда повернул было в переулок, меня
догнал темно-зеленый джип "гранд-чероки". Окно открылось, и я увидел за
рулем Наташу, которая делала мне знаки остановиться.
Я остановил машину. Наташа тоже заглушила мотор, вышла на улицу и об-
ратилась ко мне:
- Ну как, вы его видели?
- Конечно видел.
- Как он вам?
- Все нормально. - Я старался приободрить ее и вкратце рассказал о
своих впечатлениях. - Еще он просил передать вам про телевизор...
- Я знаю, знаю. Он список прислал.
У меня опять возник вопрос: "Откуда между ними существует связь? "
- Когда вы собираетесь к нему снова? - спросила Наташа.
- Завтра.
- В какое время?
- Я еще не знаю. Это очень трудно рассчитать. В каждом изоляторе дос-
туп для следователей и адвокатов открывается в девять утра. Но на самом
деле все они приезжают к шести-семи часам и заранее записываются в оче-
редь, потому что в каждом изоляторе ограниченное количество кабинетов, а
посетителей гораздо больше. Поэтому кто раньше приехал, у того не будет
проблем со свиданием. Мне нужно будет прикинуть, как встречаться с ним
каждый день и причем пораньше, то есть в первой или во второй группе,
чтобы не простоять в этой очереди полдня.
Вскоре я наладил систему посещений в следственный изолятор в первой
группе. Как я это делал, мой секрет, и раскрывать его я не могу. Ежед-
невно в девять утра, кроме выходных, я уже был в кабинете и вызывал Со-
лоника для очередной беседы.
Солоника выводили трое конвоиров, посменно менявшие друг друга. Было
заметно, что они относятся к Александру сочувственно и с уважением, как
к значительной фигуре. А значимость и авторитет того или иного подозре-
ваемого в следственном изоляторе обычно складывались из многих понятий:
какую он занимает камеру, то есть принадлежит ли она к так называемому
элитному спецблоку; как оборудована, то есть обставлена ли телевизором,
электробытовыми приборами и прочее; по какой статье он сидит и одет ли в
дорогой спортивный костюм с кроссовками; и самое главное - как часто к
нему ходит адвокат, то есть насколько клиент богатый и солидный.
Солоник отвечал работникам СИЗО взаимностью. Как он мне потом расска-
зывал, был с ними приветлив, выполнял их требования, никогда не нарушал
правил внутреннего распорядка. Поэтому почти за девять месяцев пребыва-
ния в СИЗО к нему не применялись никакие меры воздействия, чего нельзя
сказать о других обитателях "Матросской тишины".
Мы как-то привыкли друг к другу, но пока во время наших разговоров не
касались темы подготовки дела, поскольку еще не было результатов главной
экспертизы, ни баллистической, ни криминалистической.
Солоник был настроен оптимистически. По крайней мере, в начале своего
пребывания в изоляторе он успокоился, был доволен, что никто его не бес-
покоит и не приходится напрягаться. Мы часто обсуждали с ним новый кино-
фильм, криминальные новости, о которых он узнавал из телепередач или га-
зет, которые получал. Солоник рассказывал, что был знаком со многими из
представителей криминального мира. Почтительно отзывался о Сергее Лома-
кине из Подольска, он же Лучок, был в хороших отношениях с покойным Сер-
геем Тимофеевым (Сильвестром) и с большим уважением относился к уголов-
ному авторитету Строгинскому (Стрижу).
Я специально избегал разговоров о заказных убийствах вообще, а тем
более о тех людях, в смерти которых его обвиняли. Однако иногда невольно
как-то касались больной и щепетильной темы. У меня сложилось впечатле-
ние, что Солоник был посвящен в детали некоторых убийств. Однозначно
трудно сказать, как он относился к заказным убийствам, то есть что им
руководило: деньги, месть или что-то еще? Скорее всего, он был участни-
ком какой-то, возможно, акции, выйти из которой добровольно не мог. Но
ненависти или злости к жертвам я в нем не почувствовал. Пожалуй, он
просто выполнял... работу. Да, необычную работу: распоряжаться жизнью и
судьбой других людей. Как можно привыкнуть к ней и выполнять ее, для ме-
ня так и осталось загадкой.
Однажды мы обсуждали интересный боевик, показанный по телевидению.
Тогда-то Солоник и сказал, что мог бы снять про себя боевик и покруче
или книгу написать. Я с усмешкой спросил:
- А что тебе мешает? Давай, я договорюсь с режиссерами, с редактора-
ми, опубликуем твою книгу.
Солоник всерьез увлекся собственной идеей. Через несколько дней я по-
интересовался, как идут дела на литературном поприще, пишется?
- Конечно, написать можно, но, к сожалению, не при моей жизни. Иначе
мне после этого жить не придется. Если что-то и напишу, то издать можно
будет только после моей смерти.
Разговор этот я сразу вспомнил после телефонного звонка из Греции на-
кануне его смерти и еще раз уже после известия о ней.
Солоник вел активную переписку со многими обитателями соседних камер,
то есть переправлял малявы из одной камеры в другую. Он даже списался с
авторитетным вором в законе Якутенком, который сидел в камере над ним.
Впоследствии он говорил мне, что переправлял через Якутенка суммы в об-
щак, кажется тысячу долларов.
К чему Солоник был особенно не равнодушен, так это к оружию. Бывало,
он просматривал какойлибо журнал, который я ему приносил, и подолгу
разглядывал рекламу пистолета, а потом высказывал свое мнение. У него,
бесспорно, были блестящие познания оружейной техники.
Он заводил разговор и о том, в каком лагере ему придется отбывать
срок наказания. Солоника вначале не покидала уверенность, что он не по-
лучит "вышку". В те дни Россию должны были принять в Совет Европы, а од-
ним из условий этой процедуры была отмена смертной казни. По мнению Со-
лоника, его должны были бы отправить в "Белый Лебедь" - знаменитую
тюрьму строгого режима для особо опасных преступников-рецидивистов.
Общался Солоник, как обычно, в приподнятом настроении, держался ров-
но, с лица у него не сходила улыбка, и ничто не предвещало ни срывов, ни
перелома в его поведении. Но наступил день, когда размеренная жизнь и
душевное равновесие Александра были нарушены.
ЖИВАЯ МИШЕНЬ
Первый гром среди ясного неба раздался, когда 10 января 1995 года в
газете "Известия" появилась статья Алексея Тарасова "Наемный убийца.
Штрихи к портрету легендарного киллера". Спустя месяц "Куранты" опубли-
ковали вторую статью - "Курганский Рембо" Николая Модестова. Это были
"черные" статьи.
В тот день, 10 января, мне позвонила Наташа и попросила о встрече.
Через несколько часов она с заплаканным, бледным лицом протягивала мне
газету.
- Посмотрите, что они сделали! - сказала она.
Я взял "Известия" и прочел. В статье впервые приводилась фамилия Со-
лоника, его называли киллером, устранившим Глобуса, Рембо, Бобона, Кали-
ну... - все перечислены поименно.
- Как быть?! - спросила Наташа. - Ему ни в коем случае нельзя показы-
вать эту газету!
- Хорошо, не будем, - согласился я. - Никто об этом не узнает.
Под вечер она вновь позвонила и попросила встретиться.
- Я подумала, все-таки надо показать ему газету. Пусть знает о ре-
альном положении вещей, пусть знает, какая складывается вокруг него обс-
тановка.
Что ж, возможно, правоохранительные органы решили загребать жар чужи-
ми руками: публикация выносила смертный приговор Солонику, а исполните-
лем, ясное дело, должна была стать братва. "Кровники", близко стоявшие к
убитым лидерам преступного мира, не помедлили бы убрать ликвидатора сво-
их лучших людей.
Нелегкую миссию мне предстояло выполнить: показать Александру статью.
Тот день я запомнил надолго.
Утром, как ни в чем не бывало, я пришел в следственный изолятор, выз-
вал Солоника и стал его ждать, обдумывая, как лучше начать разговор.
Конвоиры ввели Солоника, опять пристегнули наручник к стулу. Через
некоторое время Солоник, как всегда, свободно снял наручники и спросил,
почему я такой невеселый, что случилось.
Я протянул ему газету. Он быстро прочел статью, и тут произошла
вспышка. Он возбужденно стал ходить по кабинету из угла в угол и кри-
чать:
- Как же так?! Почему они это написали? Они же ничего про меня не
знают! Почему они ко мне не пришли? Почему называют меня подонком? Поче-
му я для них преступник, когда суда еще не было? Ничего еще не доказано,
а они уже объявили меня преступником!
Он был, конечно, прав. Нельзя публиковать такие статьи о человеке,
чья судьба только решается. Не исключено, что подобный негативный мате-
риал повлияет в будущем на мнение судей и народных заседателей. Я поста-
рался успокоить Солоника, дескать, как-то надо обыграть статью, ис-
пользовать...
- Да что использовать! Эх, был бы я на свободе!.. - в сердцах сказал
он, что-то недоговорив: наверняка он имел в виду, что автору статьи не
поздоровилось бы, будь он на воле.
Никогда еще я не видел Солоника таким возбужденным и озлобленным.
После выхода статьи Модестова он по-прежнему негодовал и протестовал,
но, к сожалению, сделать ничего не мог. Солоник прекрасно понимал, что
после этой публикации, возможно, начнется какая-то тюремная интрига. По-
нимал и то, что всю политику в следственных изоляторах держат либо воры
в законе, либо смотрящие - лица наиболее авторитетные в уголовной среде,
назначенные теми же ворами в законе. Поэтому необходимо было как-то уяс-
нить их отношение к опубликованной информации.
Александр сказал:
- С Якутенком я сейчасспишусь. Сюдазаехал еще один жулик, я постара-
юсь "пробить" его. - И внезапно обратился ко мне: - У вас же есть ка-
кие-то влиятельные лица, серьезные люди. - Он намекал на воров в законе.
- Да, есть пара: один сидит в Лефортове, другой - в Бутырке.
- Вы не могли бы выведать, что они про меня думают?
- Конечно, я как раз собирался навестить их.
Через несколько дней я посетил Бутырку, а чуть позже - Лефортово.
Когда я очень осторожно стал расспрашивать одного из воров в законе, на-
мекая насчет Солоника, то он высказался о нем достаточно равнодушно:
- Да, я слышал о таком, о Петровско-Разумовском рынке. Говорят, что
он кого-то из наших убил... Но я в это не очень-то верю, потому что знаю
ментовские приемы: чтобы внести определенный раскол или оказать давление
на человека, его объявляют убийцей другого.
Я немного успокоился. Но о главной опасности сообщил не кто иной, как
Раф.
Как-то до встречи с Солоником я вызвал Рафа. Его привели быстро, он
уже значительно окреп, упрочил свой авторитет и причислял себя не к пос-
леднему десятку в тюремном обществе.
Мы уже активно готовились к его делу, экспертиза показала отсутствие
пальчиков, и мы разрабатывали систему об изменении меры пресечения.
Вдруг Раф спросил:
- А помните, когда вы ко мне пришли в первый раз, у вас был клиент
такой - Солоник?
- Да, помню. А что такое?
- Вот тут много говорят о нем.
- И что же говорят?
- А где он сидит, в какой камере?
Я был ошарашен.
- А кто им интересуется? - спросил я.
- Да есть тут люди...
- Понимаешь, я не вправе рассказывать такое. Если они настолько
серьезные люди, то сами без труда могут узнать, где он сидит. Я тебе не
советую влезать в это дело. Кто знает, как может дальше повернуться.
- Ну-ну, - пробормотал Раф, - посмотрим...
Плохи дела, значит, Солоником кто-то уже интересуется.
Я пока еще не знал, что с воли пришло письмо, подписанное четырнад-
цатью ворами в законе, приговорившими Солоника к смерти. Причем двенад-
цать из них были кавказцами. Только позже мне рассказал об этом один из
оперативников СИЗО, а другие клиенты, в том числе и Раф, это подтверди-
ли.
Жизнь в Москве шла своим чередом. На мушке был не только сидевший в
СИЗО Солоник, но и люди на воле. По-прежнему не прекращались заказные
убийства: то банкира убьют, то предпринимателя.
Когда в марте был убит Владислав Листьев, к Солонику пришли оператив-
ники из МУРа и стали подробно расспрашивать его о возможных исполнителях
этого убийства. Солоник отнекивался, мол, понятия не имею, кто бы это
мог быть, вообще ничего не знаю. Один из оперативников с ехидством спро-
сил:
- А может, это ты его?..
- Ну да, - сказал Солоник. - Я вышел из изолятора, завалил его и сно-
ва вернулся. Очень смешно!
О приходе муровцев Александр рассказал во время очередного моего ви-
зита.
- Да если кто-то и убил этого Листьева, - добавил Солоник, - то все
равно его уже в живых нет.
- Как это?
- Да так. Тот, кто заказывал, тот и устранил исполнителей. Зачем нуж-
ны свидетели такого убийства?
СОЛОНИК ТАК И НЕ ЖЕНИ