уже
двадцать лет возглавляет тюремную газету "Тюрьма и воля" (прежнее назва-
ние - "Голос совести"), выпустил книгу с переводами на феню произведений
классиков русской литературы.
   "Евгений Онегин" начинается у него так:
   "Мой дядя, падла, вор в законе..."
   А знаменитые строки "Партия и Ленин - близнецы-братья", написанные на
кумачовых лозунгах в годы советской власти, звучат вот таким образом:
   "Пахан и шобла - это ж два братана".
   Объясняя свое необычное увлечение, А. Сидоров сказал в интервью "Ком-
сомольской правде": "Воровские языки изучал Владимир  Даль.  А  Лихачев,
Солженицын, покойный Лев Гумилев с живейшим интересом относились к  жар-
гону. И что вы скажете о факте, когда два бывших русских лагерника-лите-
ратора - Александр Солженицын и Иосиф Бродский - получают за  произведе-
ния, насыщенные уголовным жаргоном и босяцкой лексикой, Нобелевские пре-
мии!"
   Кстати, многие из попавших в зону преступников (чуть ли не 90 процен-
тов) пишут стихи, чуть меньше - прозу. Однако "музыки" в этих произведе-
ниях не так уж много, как, впрочем, и в  письмах  домой.  Возможно,  это
связано с усвоенной еще в средней школе истиной, что  литературный  язык
отличается от разговорного и устный - от письменного. Как бы то ни было,
среди тюремного творчества встречаются пронзительные, по-настоящему  та-
лантливые произведения.
   Вот одно из них, принадлежащее перу некоего В. Ляпина:
   Осень залихватская - кобылица пегая!
   Вся ты разномастная - сколько стран оббегала?
   Вот в аллюре скачешь по лесам, болотам...
   От бессилья плачешь дождиком холодным.
   С разудалой резвостью ты калишь осины,
   С затаенной нежностью лижешь гроздь рябины.
   То за клином мчишься журавлей сварливых,
   Золотом искришься на лугах сонливых.
   В вихре одурманенном - душу растревожила,
   В балке затуманенной листья гривой сложила.
   И в последнем всплеске в ал закат свалилась,
   Будто в снежном блеске пеплом закружилась.
   А вот ксивы как документы, содержащие руководящие  указания,  пишутся
на "государственном языке", на "фене". В этой же книге приводится следу-
ющий образец тюремной переписки:
   "Здорово. В Вашем лице ко Всем достойным адресую. По выезду с  крытой
Альбея ему Ворами дана общая ксива для Вашей зоны, а также "Наказ" - оз-
накомьте всех, кому небезразлична кровно людская здоровая постановка как
в зоне, так и за пределами зоны. Копия общей ксивы "наказ"  направляется
вместе с этой сопроводиловкой. Привет Вам от Воров. Доброго Вам  в  жиз-
ни".
   К существованию фени можно относиться как угодно, но это  объективное
явление, музыка живет и развивается, пополняясь все новыми и новыми сло-
вами. Начало перестройки вызвало новый всплеск воровского словотворчест-
ва: в словарь вошли общеупотребительные "команда",  "бригада",  "телеви-
зор" (так стали называть тюремную камеру,  куда  приводят  задержанных),
"арбуз" (теперь так называют миллиард, который, конечно же, больше  "ли-
мона" - миллиона).
   Знание блатной музыки необходимо специалистам и не помешает  добропо-
рядочным гражданам в экстремальных ситуациях. Во  всяком  случае,  будет
понятно, о чем говорят между собой преступники. А  журналистам,  пишущим
на правовые темы, это поможет не попадать в неудобное положение, как это
произошло с сотрудниками газеты "Труд" в 1991 году. Тогда там  появилась
заметка о бывшем заместителе министра внутренних дел СССР, в тот  период
отбывавшем срок в нижнетагильской колонии N 13. Переводчик, который  пе-
реводил эту информацию из итальянской газеты "Реппублика", ошибся и сло-
во "индюк", что на тюремном жаргоне обозначает "начальник", перевел  как
"петух", что является самым оскорбительным выражением на  зоне.  Получи-
лось, что Чурбанов отбывает срок в зоне "петухов". После этой публикации
в зоне сложилась такая обстановка, что Чурбанова в целях его безопаснос-
ти пришлось срочно вывезти в СИЗО-1, а журналисту ничего не  оставалось,
как поехать в Нижний Тагил и извиниться перед осужденными.
 
   "НЕ ЗАБУДУ МАТЬ РОДНУЮ!"
 
   Если кто-то полагает, что эта знаменитая татуировка обозначает привя-
занность к родственникам, то глубоко ошибается. Речь идет о шайке, о во-
ровской группе, в привязанности к которой и клянется носитель этой  над-
писи на коже руки.
   Зная язык татуировок, можно угадать "профессию" и "социальное положе-
ние" преступника, вся информация о котором зачастую (но не  всегда,  ко-
нечно) зашифрована на его теле. Если на левой стороне груди пожилого че-
ловека изображено пронзенное стрелой сердце - это означает, что он вор в
законе и большую часть жизни провел в тюрьмах. Паук, ползущий от  предп-
лечья к плечу, - то же самое, а если паук еще и в паутине,  то,  значит,
носитель татуировки никогда не откажется от криминальной жизни.  Изобра-
жение розы в бутоне означает, что человек встретил свое  семнадцатилетие
в воспитательно-трудовой колонии. А если символ юности - роза - находит-
ся за колючей проволокой или за решеткой, то татуировка говорит о загуб-
ленной молодости. Под изображением Библии понимается некий закон,  кото-
рый носитель татуировки обязуется выполнять.
   В последние годы, когда в обществе резко возрос интерес к  криминоло-
гии, появилось огромное количество популярных книг и научных работ, пос-
вященных вопросам блатной символики. Специалисты утверждают, что  знание
значений "тату" помогает выйти на след преступника в, казалось бы,  без-
надежных ситуациях. В начале 1997 года газета "Труд" опубликовала  мате-
риал о двух ученых-криминологах Ольге и Юрии Дубягиных,  одна  из  работ
которых посвящена расшифровке воровских татуировок. Автор статьи А.  Ма-
лахова приводит любопытный факт:
   "В архивах Юрия Дубягина хранятся фотоматериалы на убийцу Старкевича,
которого никак не удавалось взять по одному ужасному делу, в котором по-
дозревался этот садист. Юрий Дубягин узнал, что на теле Старкевича  име-
ется несколько татуировок. Его заинтересовали две из них: крест с распя-
тием и голова в профиль, напоминающая изображение  какого-то  древнегре-
ческого героя. Но сам Старкевич, хотя и был ранее дважды судим,  послед-
ние два года пребывал на свободе и в поле зрения правоохранительных  ор-
ганов не попадал.
   "На всякий случай, - говорит Юрий Петрович, - я позвонил своему хоро-
шему знакомому, профессору философии Тюхину. Он и сообщил мне, что в Ки-
еве была издана книга "В мире мудрых мыслей", где встречались рисованные
изображения, в частности, профиль Плавта, с которым связан афоризм  "Че-
ловек человеку волк". Я разыскал книгу в библиотеке и понял, что изобра-
жение скопировано Старкевичем (он тоже проживал в Киеве) именно  из  той
книги. Ранее у  осужденных,  как  правило,  за  совершение  дерзких  на-
сильственных преступлений, я уже встречал фразу "Человек человеку  волк"
(на латыни "Homo homini lupus est")".
   Дубягин козырнул в разговоре со Старкевичем своим  знанием  символики
татуировок. В частности, он подбросил Старкевичу такой  вариант  расшиф-
ровки его креста с распятием: мол, "меня распяла советская власть".
   "Откуда вы знаете? - изумился преступник. - Я  действительно  правнук
члена Государственной думы, а родился в местах не столь отдаленных...
   Когда же речь зашла о римском профиле и Дубягин произнес  зашифрован-
ную в нем фразу по-латыни, Старкевич сознался, что это -  его  жизненное
кредо. А дальше... сознался в убийстве.
   Очень часто татуировкой служит аббревиатура из нескольких букв, кото-
рые могут складываться в слово. В сборнике "Правители преступного  мира"
приведен целый список татуировок женщин-преступниц, находящихся в местах
заключения. Чаще всего они повествуют о любви, верности, надежде и  оди-
ночестве. Например, аббревиатура "луч" означает "любимый человек  ушел".
А "Ялта" - "я люблю тебя, ангел". "Лорд" - "любовь один раз дается". Аб-
ракадабру "ДМНТП" следует понимать так: "Для меня нет тебя прекрасней".
   Но среди этих аббревиатур есть и такие, которые  выражают  преступную
идею или повествуют о жизни обладательницы. "Слон" означает, что облада-
тельницу преследуют "с малых лет одни несчастья"; "туз"  -  что  "тюрьма
уже знакома"; "утро" - что "ушла тропой родного отца", а  "босс"  -  что
"была осуждена советским судом".
   Впрочем, в последние годы, когда пошла мода на  "художественную  рос-
пись тела", значение воровской символики стало  потихоньку  терять  свое
значение. Многочисленные татуировки на теле молодого человека скорее го-
ворят о том, что ради того, чтобы быть стильным, он  согласен  и  потер-
петь, нежели о его криминальном прошлом, которого скорее всего и не  бы-
ло. С другой стороны, и авторитеты, даже если у них и  есть  "тату",  не
стремятся его обнародовать, а, наоборот, согласны также потерпеть, чтобы
только убрать компрометирующую информацию. Но говорить о том, что  блат-
ная символика уходит в прошлое, пока рановато: воровские традиции в зоне
(а именно там появляется большая часть наколок) очень сильны, и кто зна-
ет, возможно, веяния моды принесут нам новые виды надписей  и  новое  их
значение?
 
   КСТАТИ, О МОДЕ...
 
   Блатная феня проникает в общеупотребительную лексику, а блатная одеж-
да влияет на то, как одеваются прохожие на улицах. В любом фильме,  пос-
вященном работе уголовного розыска первых послереволюционных или  после-
военных лет, фигурируют две категории преступников: одни  -  расфранчен-
ные, с иголочки, по последней моде, как, например, герой  Евстигнеева  в
сериале "Место встречи изменить нельзя". И другие - фикса на зубе, сапо-
ги гармошкой, пиджак, шарф вокруг шеи и кепка-восьмиклинка  с  небольшим
козырьком - так в этом же фильме был одет,  скажем,  герой  Садальского,
тот самый карманник, с которым сыграл злую шутку Глеб Жеглов,  подбросив
ему улику - кошелек. Это униформа двух равнозначных группировок, правив-
ших в те времена в криминальном мире. Первую носили жиганы (что в  пере-
воде на "обычный" язык означает "вожак, молодой дерзкий вор"), а  вторую
- урки - основная масса профессиональных воров. Правда, в конце  сороко-
вых - а именно в эти годы происходит действие фильма - урки уже подчини-
ли себе жиганов, и жиганская мода отошла на второй план. Потом, в  пяти-
десятых, появились морские мотивы: брюки-клеш и тельняшки.
   Но важно было не только, что носить, но и в первую очередь как.  Нес-
мотря на опасность быть опознанным и  задержанным  работниками  милиции,
каждый вор всячески старался выделиться из серой толпы, привлечь  внима-
ние окружающих к своей персоне. Вальяжная походка, независимый вид, руки
в карманах и папироска во рту, начищенные до нестерпимого блеска сапоги,
кепочка, надвинутая на глаза... Как тогда говорилось -  "ноль  внимания,
фунт презрения" ко всем прочим представителям человеческого рода.  Нужно
ли говорить, какой восторг вызывали эти сильные независимые мужчины,  да
еще с татуировками, среди пацанов. Как признался тележурналист Лев Ново-
женов: "В нашем дворе в начале 60-х дети не хотели быть космонавтами,  а
все хотели быть ворами".
   Когда в пятидесятых власти предприняли широкомасштабные  действия  по
искоренению воровской идеологии и многие профессионалы были отправлены в
лагеря, а другие ушли в подполье, ушла из наших дворов и воровская мода.
Чтобы вернуться вновь в начале девяностых в виде  пресловутых  малиновых
пиджаков.
   Кстати, малиновые пиджаки были выбраны не случайно. Некоторые  иссле-
дователи этого вопроса считают, что в начале перестройки малиновый  цвет
ассоциировался у многих с престижем и благополучием,  ибо  именно  такие
костюмы носили, как правило, наши представители за рубежом.
   Еще одна ступень в криминальной иерархии - это те представители моло-
дого поколения, которые и по внешнему виду, и поведению вполне  подходят
под определение "новые русские". "Бригадиры", как они себя называют, но-
сят дорогие костюмы от Версаче, часы "Ролекс", модные шелковые  сорочки,
а на шее - толстую золотую цепь. По количеству  золота  обычно  судят  о
степени влияния человека, носящего его, о крутизне его группировки.
   И наконец, мальчики в кожаных куртках, которые в изобилии  гуляют  по
улицам наших городов. Это так называемые быки. Кожаные куртки или  каше-
мировые парки с ушастыми кепками из того же материала  -  самая  удобная
для них одежда. Равно как коротко стриженные или выбритые затылки:  быки
всегда должны быть готовы к бою, а подобная одежда и прическа не  мешают
в драке. Украшения в виде цепей и печаток они предпочитают серебряные.
 
   КАК ИХ ТЕПЕРЬ НАЗЫВАТЬ?
 
   Еще в начале двадцатого века на российской каторге сформировалась оп-
ределенная социальная лестница, где практически каждый из профессионалов
занял подобающее ему место. Тогда среди воров выделялись свои авторитеты
- наиболее яркие и крупные фигуры. А в начале тридцатых, как  утверждают
исследователи, появились первые воры в законе - особая  категория  прес-
тупников-рецидивистов, которые проповедовали принципиальный паразитизм и
были бесконечно преданы воровской идее. Один бывший вор в законе,  общий
срок пребывания которого в местах не столь отдаленных перевалил за  чет-
верть века, писал, что вор скорее предпочтет расстаться  с  жизнью,  чем
отступить от воровской идеи.
   К середине восьмидесятых годов среди воров в законе появились люди, у
которых вообще не было ни одного срока. И это было явным нарушением сло-
жившихся правил, ведь никогда еще не было формального подхода при  полу-
чении этого "почетного" звания. В первую  очередь  определялась  предан-
ность воровской идее, учитывался  опыт  и  организаторские  способности,
знание преступных законов и традиций, наличие реального авторитета. Кан-
дидаты должны были представить две-три рекомендации от  воров  со  "ста-
жем". Вот, например, как писали поручители: "Хотя он и молодой, но мысли
у него только существенные и воровские. Мы рады, что к нам в семью  при-
бывают новые воры!" Какой пафос! Куда до него рекомендациям кандидатам в
КПСС!
   Новые воры в законе предпочитали не светиться. Они вели  внешне  бла-
гопристойный образ жизни, ходили на работу и даже  перестали  заниматься
кражами. Они стали генераторами идей, мозговыми центрами преступных  со-
обществ.
   Это вызвало настоящую войну в криминальном мире. Старые воры в  зако-
не, не согласные с новым положением дел, либо подкупались, либо  уничто-
жались физически. В те годы были убиты такие криминальные  знаменитости,
как Учкун, Махмутчик, Ереван, Касигорский, - с жизнью  расстались  около
тридцати воров в законе.
   В то время в Советском Союзе насчитывалось окало 700 воров в  законе,
более двух тысяч кандидатов и окало 20 тысяч авторитетов -  так  называ-
лась следующая за ворами категория уголовной элиты. Чтобы стать  автори-
тетом, требовалось выделиться из общей массы собратьев  и  завоевать  их
уважение. Приема в эту категорию не существовало. Авторитеты были как бы
неформальными лидерами. Некоторые имели  личную  охрану,  консультантов,
связи в эшелонах местной власти. Многие из них "держали" целые  регионы.
Хабаровский авторитет Джем, к примеру, сплотил значительное число  реци-
дивистов и создал небольшие "филиалы" в других городах и некоторых коло-
ниях. "Бойцы" Джема обострили криминогенную обстановку в  регионе:  воз-
росло число разбойных нападений и вымогателей.
   В отличие от воров в законе авторитеты не имели права созывать  сход-
ки, но по приглашению или по желанию могли присутствовать на этих сбори-
щах, однако без права решающего голоса. Кроме  того,  они  могли  решать
возникающие конфликты лишь в своем окружении.
   Теперь многие авторитеты восьмидесятых заняли прочное место в деловых
кругах регионов, более того, пролезли во властные структуры.
   Следующей ступенькой в уголовной иерархии восьмидесятых считались так
называемые дельцы, или цеховики. Именно они стали первыми столпами тене-
вой экономики и реально управляли капиталом и властью.
   Впрочем, первые цеховики появились значительно раньше. Уже в 1942 го-
ду, в самый тяжелый период Великой Отечественной, появилась банда некое-
го Павленко.
   Этот Павленко дезертировал из направлявшейся на фронт воинской  части
и собрал под свое крылышко дезертиров и  уголовников  всех  мастей.  Они
создали вымышленную военно-строительную организацию  под  закодированным
названием УВР-2. Так как нечестных людей, согласных поживиться  за  счет
государства, в России хватало всегда, Павленко и его  подопечные  смогли
найти обмундирование для своих "солдат" и "офицеров". В тылах  действую-
щих войск под прикрытием военной формы они занялись массовыми  грабежами
и хищениями трофейного добра. Со своей "воинской частью" преступник  до-
шел до Берлина. Здесь он подкупил армейских чиновников, выбил у них  же-
лезнодорожные вагоны и вывез свое имущество.
   Вся "администрация" "управления дорожного строительства" носила форму
высших военных чинов. По различным  липовым  представлениям  преступники
получили свыше 230 орденов и медалей Советского Союза.
   Но война кончилась. Павленко "по-честному" поделил награбленное между
"однополчанами", снабдил их подложными документами и фиктивно  демобили-
зовал.
   В 1945 году Павленко возглавил созданную им в Калинине артель  "План-
дорстрой". Расхитив свыше 300 тысяч рублей, председатель сбежал. А потом
объявился снова, но уже в качестве начальника новой фиктивной  организа-
ции под названием "Управление дорожного строительства". Он и его  сообщ-
ники заключали с разными организациями договора на  дорожно-строительные
работы, которые фактически выполняли наемные рабочие, не  подозревавшие,
что они оказались втянутыми в грандиозную аферу. Из сумм,  выплачиваемых
заказчиками, Павленко и его приближенные присвоили  более  30  миллионов
рублей.
   В 1952 году Павленко был расстрелян.
   В 1961 году была разоблачена преступная группа  во  главе  с  Борисом
Ройфманом. Он один из первых в стране начал использовать пациентов  пси-
хоневрологических диспансеров в качестве бесплатной рабочей силы по  вы-
пуску товаров широкого потребления. Дело в том, что психиатрические  ле-
чебницы получали от местных органов власти средства на организацию  тру-
дотерапии больных, закупали оборудование, которое на самом деле  не  ис-
пользовалось, а ржавело на складах. Ройфман предложил медикам  организо-
вать производство трикотажных изделий. И работа закипела. В  Краснопрес-
ненском психоневрологическом  диспансере  работали  58  высокопроизводи-
тельных трикотажных машин, которые не останавливались ни днем, ни ночью.
Сырье поступало из Нальчика, сбыт продукции был  организован  на  высшем
уровне, и пользовались эти трикотажные вещи куда  большим  спросом,  чем
те, которые производились на государственных предприятиях.  Естественно,
ни сами рабочие - пациенты диспансера, ни государство не получали ни ко-
пейки. Все текло в карманы "организаторов". При  аресте  у  руководителя
производства Шекермана было изъято около 100 килограммов золота и  золо-
тых монет, 262,5 карата бриллиантов и другие ценности  на  сумму  в  2,5
миллиона рублей.
   В годы перестройки, после принятия в СССР закона "О кооперации",  та-
кое понятие, как цеховики, практически исчезло, но дело их  не  пропало.
Теневая экономика, их главное детище, по-прежнему  является  питательной
средой преступников. Если в 1989 году,  по  словам  тогдашнего  министра
внутренних дел СССР В. Бакатина, объем теневой экономики достигал  70-90
миллиардов рублей в год, то в 1996 году, как  считает  нынешний  министр
внутренних дел России А. Куликов, в теневой экономике вертится около  70
триллионов рублей. Впрочем, к экономическим  преступлениям  мы  вернемся
чуть позже.
   Ниже цеховиков в восьмидесятые годы стояли на иерархической уголовной
лестнице каталы - игроки. А за ними шли шестерки, которые, не имея ника-
кого авторитета среди себе подобных, наводили страх  на  добропорядочных
граждан, выступая в роли воров и грабителей.
   Но пр