Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
один раз съел и
опять лег. Что делать? Отсылать назад дорого. Может ты, спец по кадровой
части, поможешь?
- Да неужто вправду у тебя такой человек есть? Беру, перевожу на свой
счет. Ты говоришь, он может только лежать? А может ногами шевелить?
- Может, в туалет сам ходит.
- Отлично. Беру. Я для КПЗ уже десять лет человека найти не могу. Мы
ему одну камеру под жилье приспособим, плакатами завесим - пусть лежит и
читает. К ногам рычаг приделаем. Он будет только открывать и закрывать КПЗ.
Ты говоришь, неразговорчивый? Это то, что надо! По рукам.
Жизнь у лентяя пошла. Его одели в форму, кормят, как и арестованных,
раз в сутки только из объедков ресторана 'Витим' - самого лучшего и
единственного на Маме. Не нарадуется Мамское отделение милиции новому
сотруднику. А сотрудник неотлучно днем и ночью лежит при КПЗ, смотрит
плакаты, ногой дверь двигает и читает букварь. Тут, как назло, распоряжение
из области: 'Кто не имеет полного восьмилетнего образования, обязан его
достичь'. Посмотрели в карточку: у представителя солнечного Причерноморья
только начальное, да и то, кажется, неполное. Выходит, портит показатели
всего отделения. Вызвали и уговорили пойти в вечернюю школу. Не поверите -
купил портфель, линейку, тетради и стал посещать и учиться, принося в
отделение отличные оценки. Его уже занесли в перспективные списки тех, кого
в будущем направят на учебу в Хабаровскую школу милиции. Но вот осечка:
приходит письмо от завуча о том, что Юрий Возжиков не посещает занятия.
Вызвал его начальник и давай песочить, ругать: 'Отделение подводишь, не
отвечаешь на заботу партии и правительства. Пиши объяснительную'. И рядовой
Возжиков написал: 'Я в школу ходить не могу, потому что у меня на
учительницу алгебры хуй всегда стоит, и положить его не могу и только об
этом думаю'. Начальник прочитал, лукаво взглянул и прикинул: пусть не
учится, а то уйдет из отделения и нам опять придется десять лет искать
человека для такой ответственной работы. А на объяснительной наискосок, как
принято, написал: 'Принять к сведению. В уставе нет указаний, как хуй дожить
на место сотрудникам'.
Какое учреждение страны, кроме тюрьмы, примет на работу Майю Щипачку
(Щипачка - ее кликуха). Она водит зэков в следственную часть на допросы и
щиплет. То крутанет за щеку бывшего профессора-диссидента, то нос вывернет у
бывшего завмага, а уж уши дерет так каждому и говорит при этом: 'Прибыли на
казенные харчи, дармоеды, педерасты': Некоторые, из обидчивых, пробовали
жаловаться. Вызывает кум пострадавшего-пощипанного и Майю. Ставит у стены
зэков из камеры и спрашивает их, показывая на синие уши: 'Синеву вы видите'.
И каждый зэк говорит: синевы нет, не вижу. Зэк знает, что бесполезно
подтверждать, так как заявление из тюряги дальше тюряги не уйдет. Щипачку
Майю зэки уважают - она ксивы на волю передает за деньги. Очень любит, чтобы
ее угощали и с ней разговаривали. Знакомые и родственники, кому она передает
ксивы, заваливают ее продуктами для передачи тайком подследственному. Она
это делает, кое-что передает, а лучшим сама пользуется. Выгода-то какая,
кормление бесплатное и все остальное! У нее все бесплатное. Понравится ей
зэк, идет к дежурному и говорит шепотом: 'Товарищ начальник, можно мне
одного пощипать, из 41-й'. Он отвечает: 'Пощипи, но не забывай о службе'.
Щипачка выдергивает из хаты зэка. Он весь в сиянии, знает для чего вызвала.
Закрывшись, начинает целовать, обнимать. Майя кокетливо выворачивается: 'Так
не надо, без засосов, я на боевом посту, только так смогу, по форме, по
четвероножьи. Ай, шутник, ай, шутник. Хорошо щипаешь. Марш в камеру'. Полная
гармония. И ни один здравомыслящий зэк Майю в обиду не даст, в морду врежет
тому, кто что не так о Щипачке скажет. Человек Майя одинокий, при тюрьме
живет, при службе, она толком и не знает, как попала на такую работу -
щиплет себе и щиплет. Все знают, что Щипачка ксивы несет сразу в оперчасть,
к полковнику В. И. Андрееву. Он их просматривает и просит отнести по адресу,
зэки знают, что писать, и просят разрешения положить в продуктовую и вещевую
передачи больше табачка, сальца, чесночка, сахара, одежду.
Раз в неделю начальник Новосибирской тюрьмы подполковник Павел
Михайлович Гимгин просматривает карцерные карточки и выбирает те, что с
пометкой ПП - пассивный педераст. Пидоров он 'учит' по собственному методу.
Открывает карцер, опускает откидные нары и кладет на них сверток газеты
'Правда', в которой находится дубинка. Говорит, беседует: за что про что,
дескать, посадили. Потом как-то мило приподнявшись с нар, предлагает: 'Давай
поиграем, побалуемся, становись'. Пидору это просто, так как нательное белье
в карцерах не полагается, и он от радости тут же принимает нужную позу. И по
голым ягодицам, начинает ходить газета 'Правда'. Педераст летит, кричит, а
подполковник приговаривает: 'Береги фуфло смолоду, а форму с выдачи'. Ходит,
корчится избитый 'Правдой' пидор, а зэки ухохатываются: так тебе и надо,
знай проделки папы Паши! Ну, где как не в тюрьме, получит такое удовольствие
подполковник - покрывать темносиней лазурью фуфло педерастам:
Трудятся зэки, все в делах и заботах. Ушивают спадающие брюки, обжигают
сапоги, набивают матрасы - быт улучшают. Разминают кости, растирают тело,
выдавливают угрей массажисты, лечат маргариновыми втираниями, скоблят пятки,
обтачивают ногти, прижигают, чешут, простукивают, слушая биение сердца и
бурчание легких блатарей.
Зонные художники всегда за работой - мастерят двуногие ходячие
картинные галереи для международных пляжных и банных выставок где-нибудь в
Иркутске, Кунгуре, Амстердаме. Иной с ног до головы весь в партаках. Партак
- паспорт, 'прописка' зэка, его символика, отражение восприятий о себя
самого и его - другими. Спины педерастов - в сексуальных изображениях,
возбуждающих похоть. У воров пальцы и кисти рук в перстнях и браслетах,
отражающих отношение к ментам, законам, будущему поведению. Насекомые,
животные, в том числе мифические, начальники страны, птицы, змеи - все это
разные отражения воровско-бандитского мира и отклоняющегося поведения. Паук
в паутине - изображение наркомана, которому уже не выбраться из сетей
дурмана. Естественно, пауки любят укромные места, их и представляют им в
промежностях и подмышках, на сгибах рук и ног. Кабан - знак активной
лесбиянки. Корона с картежными красными мастями (черви-вини-буби) - 'король
всех мастей', человек занимающийся всеми формами разврата - круглый,
пассивный педераст. Не будет преувеличением, если отметим, что тысячи
квадратных километров кожи людей, проживающих в стране Советов, покрыты
подобными творениями, краской для которых является копоть от сожженных
каблуков и подошв. Копоть мешается на собственной моче - будет меньше
припухать и зудиться, а иголками служат нарезы механических бритвенных
машин.
Визитные партаки означают:
кинжал, обвитый змеей - главарь воровской масти начал грабить,
вскрывать хаты;
голова кота в цилиндре, шляпа с бантом - склонен к разбоям, грабежам;
церковь с куполами - их число означает количество судимостей;
нож в руке - судим за хулиганство, баклан;
гладиатор - не жди пощады;
чайка на фоне восходящего над морем солнца - привет ворам;
палач и женщина - судим за убийство жены или любовницы:
Аббревиатуры:
ЖУК - желаю удачной кражи;
ГУСИ - где увижу, сразу изнасилую;
БОГ - был осужден государством;
КОТ - коренной обитатель тюрьмы;
ТУЗ - тюрьма уже знакома.
Особое искусство составляет разрисовка 'марочек' - носовых платков,
которыми одаривают зэки друг друга на память, выносят на волю. В такой
платок обычно не сморкаются и его не стирают, так как при этом может
пропасть цвет и изображение. Их часто носят в верхнем кармане рубашки или
лепня.
Зэковские стоматологи снимают разогретыми ложками коронки-фиксы с
зубов, золотые меняют на чай или деньги, а на их место вставляют рандолевые:
Золота получается полный рот. Если и на воле почти все население беззубое,
то в зоне - особенно, и рандольщикам работы непочатый край. Попадаются
мастера вышивок крестом картин, плетения макраме и наборов из самого,
казалось бы, неподходящего материала, например, стертых носков, умело
распущенных. Все идет в дело в зэковском творчестве - выброшенные
аккумуляторные коробки, осколки цветного плексиглаза, газетно-журнальная
бумага, вываренные кости свиных голов, ног и копыт. Краска для картин
производится из стертого кирпича и перекипяченного подсолнечного масла. До
сих пор в тайшетской гостинице 'Озерлага' висит картина 'Ленин читает
'Правду', нарисованная такой краской одним художником-татарином. Более
кирпично-кровавого Ленина вы не увидите нигде.
Буквы шрифтов подбирают по газетным оттискам: готические, к примеру, из
еженедельника 'За рубежом', древнеславянские - из 'Крестьянки'. Материал
зэхи достают сами. Всевозможные латунно-бронзовые истертые шестеренки,
извлекаемые из негодного оборудования, идут на изготовление гаек, перстней,
рандолевых зубов. Мебель для начальства фактурят шпонкой, сделанной из
досточек упаковочных ящиков, отшлифованных сучков, расщепленных рогов и
копыт. Класс изделия от этого не снижается. Зэк, владелец баночек (из-под
сапожного крема), скляночек (из-под варенья), консервных банок (из-под
минтая), тюбиков (от зубной пасты), рваного полотенца, которое можно
распустить на нитки - богатый, очень богатый человек. Глубина переделок
воистину безгранична.
Неделями в тюрьме плетут, скручивают и ссучивают нитки, извлеченные из
тряпок, носков, одежды, простыней, для изготовления коней-связей между
окнами, унитазами и подпольями. В зонах нужны скрутки для изготовления
плетеных ремней, пришивания пуговиц и вшивания фамилий и номеров отряда на
одежде. Скрутки носят и те, кто думает уйти из жизни через повешенье, но в
самый последний момент это решение откладывает. Узлы, повязанные особым
образом, превращаются в игры, разгадывания на смекалку, сноровку,
распутывание, а также передают посвященному информацию. Скрученными мокрыми
плетьми обвязывают прутья арматуры на решетках, высыхая, плети ломают,
срывают приваренные связки. Вяжут кошельки: для ложек, сберегая их от
опомоивания. Ложки зэки всегда носят с собой и ручки их набирают цветными
инкрустациями с особыми сюжетами - от фамилий владельцев до голых женщин.
Оригинально оформляют плетением, распиской-раскрашиванием портреты любимых,
обычно девушек, жен, любовниц, их ставят на тумбочку и ими любуются, о них
рассказывают.
Зэки-интеллектуалы пишут, расписывают любовные письма, что начальством
поощряется. Гнев вызывают лишь письма прокурорам, в суды, управления МВД, в
высшие партийные и правительственные инстанции. Таких писак не любит
руководство зоной даже если письма не доходят до инстанций. Авторов
стараются запрессовать в ШИЗО и ПКТ.
Любовное письмо на волю и с ответом - радость зэка. Писарю при этом
полагается угощение. Слава о таком знатоке письменной любви распространится
по зоне. Все свободное время он будет писать, блатные его освободят от
нарядов, уборки территории и прочих грязных дел. Только пиши. Чем больше
человек получит писем с воли, тем он выше котируется в зоне. Он уже и сам
может торговать письмами, передавая другим страждующим и желающим заочно
познакомиться, чтобы потом, на воле встретиться с женщиной. Ведь сотни,
тысячи попавших в зону из детдомов, психбольниц, армии не имеют даже
знакомых на воле. Как быть такому человеку? Выход есть - купить
письмо-передачу.
- Ответила мне. Фотку прислала. Хочет переписываться. Рожа, правда, на
фото у нее бульдожья. Вот, посмотри.
- Зря, зря ты это, милая мадмуазель, породистая, смотри буфера, как у
танка, а какие ноги. Крепко стоит на земле. Красивых, крупных детей будет
рожать.
Получатель письма стоит довольный, рядом сидящие слушают.
- Читай дальше.
- Живу не одна, а с сыном. Работаю на Шадринской обувной фабрике.
- Я бы на твоем месте за нее ухватился. У тебя же никого нет.
- Это да, верно. Давай напишем ей новое письмо.
- Напишем, конечно, в порядке очереди. Я сейчас Кобяку (кликуха
блатного) пишу.
Любовный писака творит послания, которые в сотнях экземпляров
переписываются и рассылаются с изменением только имен, фамилий, и адресов.
Особый жанр составляют письма из женских лагерей, их получать можно только
через кого-то, так как из лагеря в лагерь по ИТК разрешается переписываться
только сидящим в них близким родственникам. В таких письмах описываются
будущие встречи партнеров и расхваливается красота своего тела и
способностей к обольщению. Мастер-чтец со смаком зачитывает все это после
отбоя, на сон грядущий.
БУРЯТСКАЯ МОРДА
В огромном уголовном мире есть своя ранжировка отсидки. В какую зону
лучше попасть? В сибирскую, дальневосточную, зоны Украины, Молдавии, Грузии,
Узбекистана или Прибалтики? Бывалый зэк скажет:
'Боже упаси, Боже помилуй, только не в русско-уральскую, только не в
'Белый лебедь', что в Перми'. Национальные зоны считаются мягче, там порядки
не столь жестоки даже по отношению к старшему брату - русскому зэку. В зонах
Грузии старому, какой бы он ни был национальности, уступят место,
предоставят на ночь спальную шконку, не позволят над стариком издеваться и
помоить его. Вопреки расхожему мнению в тюрьмах Армении не чешежопят и
пидоров в Закавказье меньше, чем в Сибири. Советская власть придумала
невиданную чересполосицу национальных различий по графам, пунктам, строкам,
тайным и явным записям. Народы поделили на нации, народности и этнические
группы - 'нацмен' - национальное меньшинство, в которое входили, например,
русские, проживающие в Горном Бадахшане, 'чурек' - черный житель Кавказа,
'узкоглазый', 'черножопый', 'узкопленочный' - житель Средней Азии, но туда
же может попасть и исчезнувший керек из Беринговского района Чукотки и даже
русский гуран из Забайкалья; 'жид пархатый' - кроме евреев так обзываются
армяне, айсоры, греки и даже курды; 'фашисты' - немцы СССР, вся Прибалтика -
литовцы, латыши, эстонцы, финны: В таком повседневном 'вражеском окружении'
живет простой советский человек на воле, где 'пархатых' и 'узкопленочных'
можно не замечать, обходить стороной и материть про себя или на всю
ивановскую. А как быть в зоне и тюрьме, где чучеков спрессовали в
тюки-камеры? Хлестали по морде, пинали, как могли, крепкого башкира
Урзубаева за то, что он, чурек, отказался вне очереди мыть пол в хате.
Избивал пахан Хахалин, сын учительницы из города Черепаново, что на юге
Новосибирской области. Пришел окровавленный колымчанин Дьяков, избили
потому, что 'морда бурятская', хоть он русский сроду. В расчет это не
берется, надо бить:
В ряду запомоенных пребывает большая часть 'тихих иностранцев', все еще
не опомнившихся после резни Ивана Грозного в Казани - удмуртов, марийцев,
чувашей, мордвы: Политика запомоивания 'иноземцев' начинается не с зэков.
Прибыл этап тувинцев в уральские лагеря. Почему их так далеко забросили?
Возмутились в своей кызыльской зоне порядками, введением локалок и:
начальство в Москве решило их разбросать по зонам России. Нашили парням
желтые полоски на рубахи (что означает - бунтовщики) и бросили в долгие
этапы и пересылки. В зонах бунтовщиков ждали и распределили по отрядам, и
каждый тувинец, плохо знающий русский язык, оказался одиноким в инородной
среде. В отрядах бунтарей стали воспитывать по-своему, то есть избивать,
помоить, чешежопить за то, что они, дескать, в тувинских зонах ущемляют
русскую братву и жизни не дают. Получается насилие в квадрате, так как
внешнюю охрану лагерей несут солдаты и офицеры из 'инородцев'.
Спасение от насилия в отпоре, в создании своих, национальных семей,
национальной поддержке друг друга. Организовать и получить ее не так просто,
как кажется. Как помочь земляку, ежели он пидор, а может быть, черт?
Общаться и помогать следует только зэкам своей масти, тогда все поймут и со
своей мастью можно создавать национальные семьи. На Урале крепки татарские
семьи, их поддерживают мусульмане Кавказа, Казахстана, Средней Азии и
Сибири, повсеместно объединяются кавказцы - даже азербайджанцы с армянами
создают пробивные группы, любящие занимать доходные должности - санитаров,
каптеров, заведующих столовыми, библиотекарей и даже должности западло -
руководителей СПП - сан-культсекций. Не медлят с объединением украинцы из
западных областей. При этом в русских зонах Сибири не всегда власть держат
европейцы - кишит, бурлит разношерстная уголовная среда, выдвигая и сменяя
своих лидеров. В Сибири принято доходные должности передавать по
национальной принадлежности, как бы в наследство: библиотекари немцы -
немцам, заведующие столовыми украинцы - украинцам, председатели СПП чеченцы
- чеченцам, санитары евреи - евреям. Нелегко 'старшему брату' (русские,
украинцы, немцы, прибалты) в зонах Тувы, Киргизии, Таджикистана - там своя
национальная кодла верховодит и правит. Бывает даже прожженный зэк, живущий
блатным и знающий зоны, как свои пять пальцев, попадая в такие командировки,
оказывается в пидорном сословии. Тусует зэков лагерное начальство,
предупреждает: нам не будешь подчиняться и служить, последуешь в этап. И
матерый задумается, испугается, что там, где-нибудь на Мангышлаке масть
спрашивать не будут - отчешежопят целым кишлаком. Лучше уж здесь корпеть, со
своими ментами, других помоить и чешежопить.
Чтобы выжить, надо уметь рычать, пинать, везде находить своих по
мастям, по чутью, различать по запаху. Если соплеменник пидор, ему трудно
помочь, можно только кое-что сбросить со стола, как собаке. Данный поступок
считается хорошим, благородным - запомоенный должен поблагодарить,
прославословить блатаря-земляка.
Особую группу опущенных составляют инвалиды труда, войны, жертвы
семейных битв, глухонемые и слепые. Они почти везде - запомоенный элемент.
Для них счастье, если снимут в хозобслугу, или найдут посильную работу.
Состояние таких зэков умопомрачительное: к физическим недугам примешиваются
нравственные муки. В зоновской среде не принято выражать сострадание: такова
судьба у тебя, калики перехожего. На воле не захотел жить, к нам залетел,
чтобы своим видом грусть наводить и мешать? Как мешать? А так, во всем - в
столовой тебя приходится ждать, на просчете, в бане, на работе тоже. Из-за
тебя мы стоим и околеваем на морозе, твои подшипники проверяют, костыли
ковыряют, думая, что проносишь в них чай, филки, водкой заливаешь трубки.
Везде вы мешаете - из тюрем вас зоны не берут месяцами. В хатах вы гниете,
смердите, от вас несет помойкой и свалкой. И вы не понимаете, сволочи
чокнутые, что вы противнее ментов. От вашего вида тошнит всегда.
Почти во всех зонах есть отряды тубиков, то есть страдающих легочными
заболеваниями. Тубиков на работу не выводят, кормят отдельно в казармах,
иногда подбрасывают кое-какую работенку, да и то скрыто, ночью, чтобы не
увидели. Тубики - разносчики туберкулеза. Работающие с ними офицеры получают
'чернобыльскую' надб