же. Ответишь - визы тогда точно не видать. Терпи..."
   "Я постараюсь".
   "Вот и ладненько. Держи анкету".
   "Какую анкету?"
   "Ну ты даешь! Не какую, а чью! Твою. Прочитай  ее  еще  раз  и  не  ляпни
лишнего". - Саша протянул Веронике уже заполненный бланк.
   "А это что? Я в таком ничего не писала..."
   "Но в этом и нужды нет".
   И это было правдой. Все графы  были  заполнены  на  машинке.  Вероника  в
недоумении уставилась в анкету. Заметив это ее состояние, Саша тут же пришел
на помощь: "Понимаешь, они могут дацдсвою, чистую анкету. А  ты  вместо  нее
отдашь вот эту. Не исключено, что тебя  могут  попросить  все  заполнить  от
руки. Тогда перепишешь то, что здесь отпечатано. И смотри не ошибись..."
   Почти через час после открытия посольства Вероника добралась  наконец  до
охранника на входе. Его прошла быстро. Потом встала в очередь,  чтобы  сдать
анкету в приемное окошко. Их, этих самых окошек, хоть и было  несколько,  но
явно недостаточно, чтобы быстро обслужить всю собравшуюся толпу. От большого
скопления  людей  помещение  казалось  тесным.   Было   душно,   но   пальто
расстегивать нельзя. Сесть некуда. Сервис американский,  как  говорится,  на
"высшем уровне".
   Кое-как Вероника наконец сдала в окошко анкету и двадцать долларов. Потом
снова ожидание. А вокруг толкотня,  слезы.  Кому-то  отказали,  а  он  снова
лезет.  Какую-то  женщину,   проявившую   излишнюю   нервозность   и   почти
истеричность, охрана вообще вывела из зала под руки.
   - Я заняла место ближе к стене,  -  восстанавливая  детали  тех  событий,
рассказывала Вероника. - Жду. Стоять пришлось около часа. Потом вдруг слышу:
вроде мою фамилию выкрикнули, мол, подойдите к пятому окну.  Я  туда,  а  от
постоянной толкотни и долгого стояния ноги уже еле идут. Сказалось и нервное
напряжение. Короче, иду, а ноги подгибаются. Однако держусь и еще  вопросник
готовлю. Зажала его в руках...
   Подошла к окошку. Вижу, там женщина в очках сидит. Похоже, именно  та,  о
которой предупреждал Саша. Я - ей: "Здравствуйте, госпожа консул".
   "Здравствуйте,  Вероника  Викторовна,  -   отвечает   она   вежливо,   но
высокомерно. - Решили съездить в Соединенные Штаты?"
   "Да".
   "Скажите,  Вероника  Викторовна,  а   зачем   вы   собираетесь   посетить
Соединенные Штаты?"
   Такой вопрос в моем вопроснике был. Был и заранее заготовленный ответ.  Я
тут его и выдала:
   "Еду на испытание своего прибора".
   "Интересно. - Она  попыталась  изобразить  удивление.  -  И  что  это  за
прибор?"
   Тут я давай ей выкладывать все то, что учила накануне. В целом  моя  речь
была рассчитана минут на десять-пятнадцать. Но она и трех не выдержала.
   "Хорошо. Давайте ваше приглашение".
   Подаю. Она, даже не взглянув на него, откладывает в сторону и спрашивает:
"Сколько вы получаете за свою работу?"
   "Если перевести на доллары США, будет около 600".
   "Вы хорошо получаете".
   "Да, неплохо".
   "Какую вы хотите визу: кратковременную или долгосрочную?"
   Этот вопрос тоже был отработан,  вопрос-ловушка.  Отвечаю,  как  выучила:
"Кратковременную".
   "Хорошо, - говорит и подает мне такой  голубенький  талончик.  -  С  этим
талончиком примерно после трех придете сами  или  пришлете  когонибудь.  Все
будет готово".
   Выйдя из посольства, Вероника взглянула на часы.  Было  около  часа  дня.
Ждать итога затянувшейся процедуры оставалось не  так  долго.  Состояние  же
было таким, словно за спиной крылья выросли -  столько  готовилась,  столько
пугали ее разными страшными приключениями  в  посольстве,  и  оказалось  все
много проще: несколько легких вопросов  и,  пожалуй,  самое  тяжелое  в  ее,
особенно,  положении  -  многочасовое  стояние  в  очередях.  Тем  не  менее
усталости как не бывало. Наоборот, был какой-то  подъем.  Наверное,  поэтому
время в пути до квартиры пролетело чуть ли не мгновенно.
   Только вошла и прикрыла за собой дверь, как раздался  телефонный  звонок.
Она даже толком раздеться не успела. Так в одном сапоге и в накинутом пальто
прошла к телефону. Это звонил Саша, который сразу начал с нотации: "Ну,  где
шатаешься? - Его голос был взволнован, видать,  переживал  не  меньше  самой
Вероники. - У меня уже аппарат раскалился: названиваю тебе почти час".
   "Я только вошла".
   "Визу получила?"
   "Да".
   "Где?"
   "В пятом окне".
   "У дамы в очках?"
   "В очках".
   "Значит, все нормально. Давай встретимся. Тебе во сколько в посольство за
паспортом?"
   "В три".
   "Тогда встретимся на "Смоленской" в половине. Да, будет лучше, если  вещи
сразу возьмешь с собой. Возможно, домой  съездить  удастся.  Билет  мы  тебе
заказали, но рейс будет дня через три. Там кое-какие уточнения требуются".
   В тот же день вечерним поездом Вероника уехала к себе в Шарью.
   - Представляла, как все  расскажу  маме,  сестре,  -  поделилась  она.  -
Рассчитывала, что дня два-три у меня будет. Отдохнуть успею после всей  этой
мороки. Ведь только сейчас почувствовала, как устала от московской  суеты  и
тесноты, от зубрежки вопросника и принципов действия "своего"  прибора.  Вот
только расслабиться мне не пришлось. Как и договаривались, я позвонила  Саше
на следующий день по, приезде домой. Московский номер ответил сразу,  словно
его владелец специально сидел и ждал моего  звонка.  Как  оказалось,  так  и
было.
   "Еле дождался,  -  выпалил  сразу  Саша.  -  Уже  хотел  тебе  телеграмму
отбивать".
   "А в чем, собственно, дело? Что-то случилось?"
   "Твой билет готов. Рейс послезавтра. Тебя там уже ждут".
   "Так быстро?"
   "Да. Приезжай срочно. Как только будешь в Москве, прямо с вокзала  звони.
Я подъеду..."
   Вот те раз, то все откладывалось и откладывалось, что невольно  возникали
сомнения. А тут вдруг все закрутилось, да так быстро. Но на раздумья времени
уже не было. Прямо с телеграфа  Вероника  отправилась  за  билетом.  Удалось
отхватить место на проходящий поезд. На нем и поехала в Москву.
   - Саша встретил меня у метро "Аэропорт", - рассказывала  Вероника.  -  Он
приехал на такси, и  мы  тут  же  отправились  в  Шереметьево-2.  Там  нашли
свободный телефон, и он позвонил Андрею. Как только тот  ответил,  он  подал
трубку:
   "На, он хочет с тобой поговорить".
   "Слушаю". - Вероника взяла трубку.
   "Как доехала?" - дежурно поинтересовался Андрей.
   "Нормально".
   "Вот и прекрасно. Я только что звонил в Штаты.  Люди  там  предупреждены.
Тебя будут встречать мужчина и женщина. У них в руках будет лист, на котором
- твои имя и фамилия, все порусски. Кроме того, они знают, как ты выглядишь.
С этим все в порядке.  Небольшое,  но  очень  существенное  напутствие  -  в
самолете ни под каким видом не снимай пальто. Даже не расстегивай! Поняла?"
   "Да. Я постараюсь".
   "Вот и хорошо, только - не постараюсь, а - сделаю!"
   "Ладно".
   "Еще  более  бдительной  будь  при  прохождении   американской   таможни.
Попытайся, проходя мимо поста, втянуть живот, что ли, прикрыть  сумкой,  еще
чем-то. Помни, по  их  законам  тебя  вполне  могут  отправить  назад,  если
выяснится, что ты беременна. Поняла?"
   "Да. Я постараюсь".
   "Тогда счастливого пути".
   Саша проводил свою подопечную до самой зоны таможенного  контроля  и  сам
заполнил декларацию. Как призналась Вероника, ей бы пришлось с  ней  ой  как
повозиться. С английским языком были  проблемы.  Школьно-коридорный  уровень
здесь был недостаточным. К тому же сразу возник вопрос: доллары? У нее их  с
собой, естественно, не было.
   "Валюту надо указывать в декларации", - читал Саша.
   "А без долларов нельзя?"
   "Нет. Не поймут. Солидная дама, руководитель проекта и... Так сколько  же
тебе дать? - Саша вытащил и положил  рядом  с  бланком  пятидесятидолларовую
купюру. - Хватит?"
   "Наверное..."
   "Нет, - он убрал полтинник. - Маловато будет. Лучше - стольник".
   Так  он  и  записал  в  декларации.  Потом,  заполнив,  протянул   бланк:
"Распишись".
   После этого подал еще какой-то пакет.
   "А это зачем? - удивилась Вероника. - Что тут-то еще?"
   "Это надо передать встречающим".
   "А что в этом пакете?"
   "Не твое дело".
   Пакет был довольно большой и плотный. Содержимое не прощупывалось. На нем
стояли какие-то разноцветные штампы, печати и несколько слов на  английском.
Заметив ее интерес к содержимому, Саша еще раз предупредил: "Тебе  лучше  не
знать, что в пакете. Сама не вскрывай, даже не пытайся.  Передай  из  рук  в
руки, и все".
   "А на таможне не спросят?"
   "Не спросят. Тут можешь не бояться. Это  дипломатическая  почта.  Они  ее
вскрывать и досматривать не имеют права".
   "Тогда ладно. - Вероника взяла пакет. - А куда хоть я лечу?"
   "Как куда? В Вашингтон".
   "А говорил, что в Нью-Йорк".
   "Мало ли что я говорил. А тебе разве не все равно?"
   Так,  разговаривая,  они  продвигались  вместе  с  остальными.  Дошли  до
таможенного поста. Саша остановился, помахал рукой: "Счастливого пути".
   Вероника уже одна проследовала дальше, спиной ощущая  напряженный  взгляд
своего провожающего. Сотрудник в синей униформе проверил документы Вероники,
осмотрел ее и багаж. Вопросов к ней у него не возникло. Все было в  порядке.
Отметив это, Саша удовлетворенно кивнул еще вниз, мол, удачи.
   Вашингтон в отличие от холодной, зимней  Москвы  встретил  пассажиров  из
России настоящей, чуть ли не летней жарой. Это было что-то. Все  поскидывали
и попрятали теплые вещи. И тут  явление  -  женщина  в  застегнутом  наглухо
пальто. К ней еще в самолете несколько раз подходила  стюардесса,  предлагая
раздеться.  Однако  Вероника   действовала   строго   по   инструкции.   Это
бортпроводницу удивляло и, похоже,  раздражало  одновременно.  Но  она  мило
улыбалась, действуя тоже строго в рамках своей инструкции.
   - Конечно, самым страшным испытанием  для  меня  был  таможенный  пост  в
международном аэропорту в Вашингтоне. - Вновь переживая те минуты,  Вероника
еще сильнее мяла в руках тесьму  своей  сумки.  -  Чем  ближе  к  служащему,
проверявшему документы, тем меня больше трясло. Вот  он  взял  мой  паспорт,
пролистал. Потом чтото спрашивает.  Все,  думаю  -  про  мой  живот.  И  тут
вспоминаю -  это  еще  из  школьной  программы  по  иностранному  языку.  Он
интересуется: говорю ли я по-английски? Автоматом отвечаю ему, как на уроке,
что нет. Он улыбается и протягивает мои документы назад, мол, счастливо. Как
в тумане бреду дальше, еще не веря окончательно, что все преграды позади...
   А впереди? Почти сразу среди встречающих Вероника заметила тех,  кто  был
нужен, а точнее, кому была нужна она.  Чуть  в  стороне  от  прохода  стояли
мужчина и женщина. На листе бумаги жирным фломастером были выведены ее имя и
фамилия. Эта опознавательная надпись и вправду была по-русски.
   - Подхожу, здороваюсь и называю себя, - Вероника рассказывала  достаточно
подробно, чувствовалось, что память у нее действительно цепкая. -  Они  мило
улыбаются и на мое приветствие тут же отвечают на чистейшем русском.
   "Геня, - женщина первой протягивает руку.  -  Я  ваша  переводчица.  Буду
рядом постоянно. Помогу поближе познакомиться с Америкой..."
   "Ден", - представился и ее спутник. В отличие  от  женщины,  он  оказался
немногословен. Жестом приглашает следовать за ним, к машине.
   С женщиной  знакомство  продолжается,  пока  куда-то  едем.  Геня  хорошо
говорит  по-русски,  почти  не  чувствуется  акцента.  Иметь  рядом   такого
переводчика просто приятно, особенно если учесть, что  познания  Вероники  в
иностранном так  и  остались  на  довольно  примитивном  уровне.  Восхищаясь
произношением, она не выдержала и даже спросила, мол, не из России  ли  она,
не землячка? Оказалось, что  нет.  Геня  -  еврейка,  родилась  в  США.  Вот
родители - да. Они выходцы из России. Сначала уехали в Израиль.  Уже  оттуда
перебрались в Вашингтон,  когда  дочь  была  только  в  проекте.  Здесь  они
обосновались и осели окончательно.
   Час езды в шикарной легковушке по не менее шикарной  автостраде  пролетел
незаметно. Машина остановилась у небольшого особняка.
   "Это дом будущих родителей моего ребенка?" -  поинтересовалась  Вероника.
Еще в Москве Саша говорил, что жить, скорее всего, придется  в  американской
семье, которая усыновляет.
   "Нет. Это пансион, - пояснила  Геня.  -  Поживешь  пока  здесь  несколько
дней".
   "А потом?"
   "Сама увидишь".
   На следующий день, рано утром, Геня  уже  была  в  номере  пансиона.  Она
повезла Веронику в какую-то клинику.  Там  пришлось  сдавать  анализ  крови.
Потом обследовали на УЗИ. Еще были какие-то процедуры. Из  заключения  врача
удалось понять только два слова: "хорошо" и  "мальчик".  Услышав  это,  Геня
прямо расцвела. И произнесла по-русски, уже для Вероники:
   "Как здорово, что у тебя будет мальчик".
   "Сын, но не для меня, - с какой-то обреченностью восприняла  эту  новость
Вероника. - Чего ж тут здорового?"
   "Патрон будет рад,  -  продолжала  щебетать  переводчица.  -  Он  обожает
мальчиков, и на них больше желающих..."
   "Кто? - не поняла Вероника. - Кто будет рад?"
   "Мой начальник, а теперь и твой".
   "С какой стати еще и мой?"
   "Пока ты будешь находиться в Соединенных Штатах, всецело будешь  зависеть
только от него. Как он скажет, так все и будет".
   Вскоре Веронике воочию пришлось познакомиться со своим  патроном.  Она  и
Геня как раз вернулись в Вашингтон, в офис фирмы. По  всему  ощущалось,  что
была эта фирма вполне легальной местной конторой по усыновлению. Вот как  об
этой встрече рассказала сама Вероника:
   - Мне еще раз пришлось приятно удивиться, когда шеф Гени и Дена - а звали
его  Сэм  -  вдруг  заговорил  со  мной  без  переводчика.   Респектабельный
американец и свободно шпарит по-нашему...
   "Очень рад видеть и приветствовать вас в Соединенных Штатах Америки, -  1
- торжественно начал Сэм свою пафосную речь. - Хочу выразить свое восхищение
вам,  русской  женщине,  решившейся  на  столь  благородный   поступок.   Мы
постараемся сделать все возможное, чтобы ваше пребывание здесь  превратилось
в  небольшой  праздник.  Пока,  Вероника,  отдыхайте  и  наслаждайтесь.  Нам
необходимо урегулировать некоторые формальности, потом Геня и  Ден  проводят
вас в Луизиану".
   "Извините, а это зачем?"
   "Америка - интересная страна. Здесь можно все. Но не везде и  не  всегда.
Что поощряется в Луизиане, в Вашингтоне  может  преследоваться.  Именно  эту
противоречивую особенность мы и используем для  разрешения  вашей  проблемы.
Вас там поселят в отдельной квартире. Будете жить на всем  готовом.  Отлично
питаться. Все будет хорошо, за исключением одного  "но".  Вам  нельзя  будет
выходить на улицу и с кем бы то ни было общаться".
   "Совсем ни с кем?"
   "Ну, не совсем. У вас будет адвокат, который решит все  ваши  вопросы  по
передаче и усыновлению вашего ребеночка. С ним будете общаться. С Геней еще.
С другими сотрудниками фирмы... Но  на  улицу  вам  выходить  нельзя!  Можно
сказать, что жить будете в клетке, но в золоченой клетке".
   "Ладно. Я согласна, если это так необходимо".
 
 
   В золоченой клетке
 
   После посещения офиса обе женщины вернулись в пансион.
   "Ты располагайся, а мне надо отлучиться, - прямо в прихожей заявила Геня.
- Без меня ни шагу. Чтобы не было соблазна, я тебя закрою".
   "Как хочешь", - только и пожала плечами Вероника.
   "Пока". - Геня хлопнула дверью, а  через  секунду  щелкнул  закрывающийся
замок.
   Вероника  на  всякий  случай  подергала  за  ручку  -  заперто.   Никаких
приспособлений, чтобы открыть дверь изнутри, не было. Один внутренний замок,
и все. Тогда она развернулась и  отправилась  внутрь  помещения.  Надо  было
поближе познакомиться со своими апартаментами. А это была  большая  комната,
заставленная мебелью так, что делилась еще на одну.  Условной  чертой  можно
было считать большой диван. Вот около него Вероника и задержалась. Потрогала
рукой мягкую обивку и  села.  После  стольких  новых  впечатлений,  большого
объема информации хотелось отдохнуть. И она даже рада была, что  переводчица
куда-то исчезла. Надолго или нет, она пока не  знала.  Да  в  конце  концов,
какое ей до этого дело? Она откинулась на мягкую спинку, закрыла глаза.
   Сколько прошло  времени?  Наверное,  около  часа.  Вероника  задремала  и
проснулась оттого, что входная дверь резко  хлопнула.  В  комнату  буквально
ворвался вихрь страстей,  так  излишне  возбуждена  была  Геня.  Она  что-то
сказала, но со сна Вероника так и не уловила смысла, потом  пролетела  через
комнату и плюхнулась на кресло рядом.  Щелкнула  зажигалка,  Геня  прикурила
длинную тонкую сигарету.  Запахло  каким-то  дорогим  и  ароматным  табаком.
Затянувшись несколько раз, Геня пристально посмотрела на русскую.  По  всему
чувствовалось, что ее буквально распирает от какой-то новости, но она как бы
колебалась, стоит ли  выкладывать  ее  так  просто.  Наконец  не  выдержала:
"Знаешь, сегодня к нам еще одна девушка приезжает".
   "Ну и что? - Вероника, казалось, ничем не  выразила  своего  отношения  к
этой новости, хотя ее и распирало любопытство: кто и зачем? Наверное,  такая
же, как я? Но вслух она сказала другое. - И меня это как-то касается?"
   "Конечно. Она тоже из России".
   "У нее такая же проблема?"
   "Да".
   "Откуда она?"
   "Из Москвы".
   "Мы встретимся?"
   "Обычно русских  у  нас  вместе  не  селят.  Но  тут  накладочка...  Она,
наверное, будет жить с тобой".
   "Хорошо. А можно ее встретить? Возьми  меня  с  собой  в  аэропорт.  Хоть
посмотреть..."
   "Нельзя. Она сама приедет".
   Действительно, вечером в золоченой  клетке  появилась  еще  одна  птичка,
девушка из России.
   "Лена, - представилась она. - Из Москвы".
   "Вероника. Из Шарьи".
   "Ой, а что это такое?"
   "Это маленький городок в провинции, - улыбнулась  Вероника,  привыкшая  к
тому, что чаще всего из-за своей гордости многие москвички,  можно  сказать,
дальше своего носа ничего не замечали и замечать не желали. - В  Костромской
области это, если говорит о чем-то".
   "Да, конечно, - наморщила симпатичный носик Лена. - Это, кажется,  где-то
на Урале..."
   "Почти угадала.  Через  Шарью  на  Урал  железная  дорога  идет.  Но  вот
находится  она  несколько  ближ"и  севернее,  примерно  между  Ярославлем  и
Котельничем".
   "Да, да, я как раз так и думала, - совершенно не  смутившись,  произнесла
Лена. - А в Ярославле я бывала с мужем. Туда мы  на  теплоходе  плавали,  по
Волге".
   Новая соседка Вероники была лет двадцати пяти, высокая,  подвижная,  даже
несколько резковатая женщина. Копну крашенных в рыжий цвет волос  контрастно
дополняли голубые глаза. Они излучали холод и злость. Но  это  было  первое,
обманчивое впечатление. На самом деле Лена  оказалась  хорошей,  добродушной
подругой, но очень жадной  до  денег.  Это  стало  понятно  уже  при  первом
разговоре.
   "Давно здесь?" - спросила она.
   "Дня три".
   "Ну и как?"
   "Нормально".
   Лена посмотрела на  Геню.  Та  с  кем-то  разговаривала  по-английски  по
телефону. На своих пленниц внимания почти не обращала. Это,  видимо,  вполне
устраивало Лену. Она потянула Веронику за руку  в  глубь  комнаты:  "Пойдем,
посекретничаем".
   Женщины встали с дивана. Геня все так же не обращала на них внимания, так
же находилась у телефона, всецело  занятая  разговором.  В  тот  момент  ее,
похоже, больше ничего не интересовало. Лена  воспользовалась  этим  и  сразу
буквально ошарашила Веронику лобовым вопросом: "Деньги уже дали?"
   "Какие?"
   "Баксы, конечно".
   "Не поняла?"
   "Во дает! Ну, аванс, за ребеночка?"
   "А это... Нет. Не дали ничего еще".
   "А когда? Когда обещали дать и сколько?"
   "Я не спрашивала. А, тебе сколько обещали?"
   "Пять тысяч".
   Веронике стало не по себе. Саша в Москве обещал, что дадут тысячу, а  вот
Ленке, значит, - в пять раз больше?! Стало обидно за себя, а еще  больше  за
обманутую маму. Он же об этом по телефону ей и сказал, когда все объяснял. А
больше об этом речь как-то не заход