ы.
   - До Костромы-то зачем?
   - Там быстрее все оформляют. Я покажу,  где  и  как.  Но  тебе,  подруга,
придется и мне билеты покупать.
   - Да?!
   - Свет, я ж без гроша  сижу.  Это  будет  взаймы.  В  Москве  я  с  тобой
рассчитаюсь...
   - Ладно.
   Не прошло и недели, как подруги  встретились  с  московским  посредником.
Саша приехал на вокзал.
   - Молодцы, что так быстро  управились.  Ты,  Вероника,  прямо  на  глазах
растешь. Где паспорт?
   - Вот, - Света протянула пурпурную книжицу.
   - Отлично. - Лишь бегло взглянув, он тут же  отправил  его  в  карман.  -
Теперь ждите.
   - Долго?
   - По-разному бывает. Вероника, наверное, рассказывала. Одно скажу  точно,
что срок свой не переходите и роды  будут  у  вас  в  Штатах  и  по  высшему
разряду. Это здорово, Светлана, что вы решились  на  такой  шаг.  Это  очень
благородный поступок...
   - А мне ничего не хочешь сказать? - перебила Вероника.
   - С тобой разговор еще впереди. Хотя что тянуть? Вы извините. Света,  нам
посекретничать надо. - Саша жестом пригласил Веронику отойти  в  сторону.  -
Извини, пожалуйста, опять чуть не забыл.
   - Не часто ли ты на память жалуешься? Раньше такого не замечалось вроде.
   - Бывает. Но как и обещал, вот твой гонорар, - протянул почтовый конверт.
   Взяв его в руки. Вероника ощутила - больно тонок, не более пяти  бумажек.
Но если они по сто баксов, то это куда ни шло.  Пусть  обманул  с  обещанной
тысячей, зато здесь  рассчитался.  Теперь  не  стыдно  будет  маме  в  глаза
посмотреть. А если деревянными?  Плохо  слушающимися  пальцами  она  вскрыла
конверт. Там было... три стотысячные купюры и одна стодолларовая.
   "Не густо, но хоть что-то". Она подняла глаза на Сашу. Тот без  слов  все
понял и опередил:
   - Понимаю, что мало. Да,  обещал  больше.  Но  фирма  переживает  трудное
время. Пока - это наличный максимум. Можешь считать, что остальное зачислено
на твой счет, с которого пока больше снять нельзя...
   - Новый трюк старого обманщика?
   - Нет. На этот раз все правда.
   - Что-то не очень верится...
   - Насколько я знаю, сомнение раньше тебя родилось. Вспомни, как ты верила
и не верила, что поедешь в Штаты. Что в итоге?
   - Ладно. Будем считать, что убедил. - Вероника спрятала конверт и  деньги
в карман куртки. "Чего ломаться-то, - отметила для  себя.  -  Чтобы  столько
заработать, и в лучшие-то времена  пришлось  бы  горбатиться  на  шарьинском
хлебокомбинате почти  полгода".  -  А  как  со  Светой?  Ей  теперь  обратно
возвращаться?
   - Не разочаровывай меня.  Вероника.  -  Саша  повернулся  к  ожидавшей  в
стороне женщине. И уже громче добавил: - Со Светланой все  будет,  по  твоей
схеме.
   Услышав свое имя, женщина посмотрела на них и подошла поближе.
   - Никак обо мне речь?
   - Да. Саша...
   - Нельзя ускорить процесс, который  матьприрода  оттачивала  веками.  Все
должно идти своим чередом. Ребеночка надо выносить полностью.  Вот  Светлана
это прекрасно понимает. Правда?
   - Конечно.
   - А мы за это время разрешим все проблемы:  подберем  родителей,  оформим
документы на выезд, выберем легенду... Если  интересно.  Вероника  со  всеми
подробностями познакомит гораздо интереснее меня.
   - Она рассказывала уже кое-что...
   - Вот и хорошо. Теперь и остальное доскажет, чтоб никаких сомнений...
   Домой  подруги  возвращались  в  хорошем   настроении.   Светлана   -   в
предвкушении будущих американских приключений. Вероника пыталась представить
реакцию матери, когда она протянет ей зеленую сотенную  бумажку  и  небрежно
обронит, мол, это, мама, тебе лично, а с телевизором пока  не  вышло,  но  в
следующий раз и он обязательно будет. Кроме всего прочего, они везли с собой
две большие сумки с газетами, журналами и брошюрами анекдотов и кроссвордов.
Продав этот товар, можно будет окупить поездку, вернуть Светлане долг. Она в
Москве-то от денег отказалась.
   "Дома рассчитаемся, - говорит. - А пока нам  лучше  сделать  складчину  и
закупить кое-что из периодики на продажу".
   Вероника  согласилась,  хотя  теперь  к  прежнему  своему   бизнесу   уже
испытывала какое-то пренебрежение. Труд этот, которым занималась почти  год,
был достаточно тяжелым  и  не  особенно-то  благодарным.  Ведь  мало  просто
закупить и привезти столичные газеты и журналы в Шарью.  Их  предстояло  еще
сбыть. А это не очень простое занятие.
   Торговать приходилось самой и лучше в  наиболее  многолюдных  местах:  на
вокзале,  на  центральном  рынке.  Там  таких  нелегалов  было   более   чем
достаточно. Разворачивающаяся между ними конкуренция иногда протекала  очень
бурно, вплоть до таски  друг  друга  за  волосы,  мордобоя  и  других  менее
существенных мелких пакостей, например, порчи или воровства товара.  Еще  от
случая к случаю их обкладывали  данью  местные  рэкетиры.  Но  больше  всего
хлопот доставляли шарьинские  блюстители  порядка,  которым  зарплату  тоже,
случалось, выплачивали нерегулярно. Видимо, восполняя  эти  потери,  они  не
только постоянно гоняли  незарегистрированных  торгашей,  но  и  безжалостно
штрафовали их, почему-то не выписывая при этом никаких квитанций.
   Начиная свой газетно-журнальный  бизнес,  Вероника  попыталась  было  все
сделать по закону.  Она  даже  сходила  в  соответствующую  контору  местной
администрации, хотела там зарегистрировать свое дело и получить лицензию. Но
когда узнала, во сколько  ей  обойдется  оплата  необходимых  формальностей,
энтузиазм угас, а знакомство  с  расценками  по  налогам  и  вовсе  погасило
последние искорки законопослушания. Оплачивай она налог  как  положено,  это
перекрыло бы не только всю прибыль, но и затраты  на  ее  получение.  Вот  и
пришлось балансировать на грани беззакония. Зато, если удавалось все продать
- а чаще так и было, - кое-какой доход ощущался.
   Вот и в этот раз при благоприятном исходе кое-что должно было остаться на
жизнь и раскрутку нового бизнеса. А  уж  старым  она  больше  заниматься  не
будет. Последняя попытка и хватит. Теперь она нашла другую, по  сравнению  с
прежним, чуть не золотую жилу, доходнее всех предыдущих занятий, даже вместе
взятых. Так что прощай, нищенское прозябание. Теперь она не  только  цветной
телек купит, но и многое другое.
   Вернувшись домой, Вероника сразу дала в местной газете объявление:  "Если
вы беременны и бедны, бездетная иностранная семья  пригласит  вас  за  рубеж
родить для них ребенка". Дня через два после  публикации  к  ней  пожаловала
первая гостья.
   - И кто здесь иностранная семья? - В дверях  замерла  молодая,  смазливая
девица.
   - Я за нее.
   - Уж больно на местную похожа.
   -  А  я  и  есть  местная.  Посредник  российскоамериканской   фирмы   по
усыновлению в Костромской области, - не  моргнув  глазом,  четко  отчеканила
Вероника заранее заготовленную фразу, которой научил ее Саша.
   - Ой, Америка! И без обмана? - Девица выразительно изогнулась.
   Под  натянувшимся  стареньким  пальто  резче  обозначился  аккуратненький
животик, наливающийся новой жизнью.
   "Пожалуй, месяцев семь ребеночку, -  прикинула  Вероника.  -  А  сколько,
интересно, мамочке?"
   - А тебе годов-то сколько?
   - Не боись, тетка. Я - совершеннолетняя, двадцать будет в этом году.
   - По молодым и незамужним отдельный разговор. Сложностей больше.
   - А ты постарайся. За мной не заржавеет...
   - За мной - тоже. - Вероника подала ей лист бумаги и ручку. - Держи.
   - Зачем?
   - Запишешь ответы на мои вопросы. Я эти  данные  в  Москву  передам.  Там
решат.
   - Давай, задавай...
   Следующей   кандидаткой   на   роды   за   океаном   пожаловала   женщина
трудноопределяемого возраста. От нее за версту разило таким  перегаром,  что
чиркни спичкой - взрыв будет. Всклокоченные,  грязные  волосы  были  покрыты
платком под стать ее общему облику. Она пришла не одна.  Притащила  с  собой
тоже грязного, с бегающими, испуганными глазенками мальчугана лет десяти.
   - Вот его в Америку отправить нельзя? Он хочет. Правда, Миш?
   - Да, - проронил малолетний кандидат в иммигранты.
   - Но он же не младенец.
   - Ну и что. За него, наверное, и денег больше дадут?
   - Может, и дадут где-нибудь. Но я не занимаюсь такими детьми...
   - Гаденыш! - Бац, и малец схлопотал тяжелую затрещину. - Даже  в  Америку
тебя не берут. Ну на кой ты на мою голову свалился?
   Женщина  принялась  с  остервенением  избивать  мальчишку.  Тот   пытался
увертываться от ударов, сыпавшихся на него со всех сторон. И  вдруг  жалобно
так, как побитая собачонка, заскулил, обращаясь к Веронике:
   - Тетенька, миленькая, возьми меня к себе. Отправь в Америку. Убьет  меня
мамка. Она уже убивала один раз...
   - Прекратите сейчас же. - Вероника перехватила руку  в  момент  замаха  и
оттащила мамашу, зверевшую буквально на глазах, от ее же чада. - Разве можно
так-то?
   - Можно, - огрызнулась та и подкрепила свою  точку  зрения  выдержкой  из
классической литературы: - Я его породила, я его и убью. Вот  так!  Это  еще
Богдан Хмельницкий сказал, когда своего сына хряснул по голове...
   - Да нет, эти слова принадлежат другому герою, Тарасу Бульбе.
   - Ну и хрен с ним, с Бульбом...
   Женщина, а точнее ее подобие, тяжело перевела дыхание.  Злые,  налившиеся
кровью глаза остекленело и пусто уставились на незапланированную защитницу.
   - Пошла ты... - Она резко вырвалась и, не оборачиваясь,  словно  забыв  о
сыне, пошла прочь.
   Мальчик прижался; к Веронике, вцепившись в подол платья, и запричитал:
   - Не отдавай меня ей  обратно.  Я  слушаться  буду.  Я  много  умею:  пол
подметать, посуду мыть, огород поливать...
   Сцена эта разыгралась прямо во дворе дома, в котором жила Вероника вместе
с родителями. За покосившимся забором под толщей  снега  парнишка  разглядел
кусты смородины и несколько  чахлых  яблонь,  парничок  и  другое  огородное
хозяйство.
   "Видать, смышленый, - отметила Вероника. - А мать у него - прямо стерва".
   - Ладно, Миш, не реви, - успокоила она мальчика. - Пойдем,  я  тебя  чаем
напою.
   Но на крыльцо, видимо на шум, вышла мать.
   - Что случилось? Что за ребенок?
   Десятилетний  Мишка  еще  крепче  прижался  к  ногам  Вероники  и,  снова
всхлипнув, проронил:
   - Она тоже дерется?
   - Нет. Она хорошая. Мам, тут такое...
   - Не дело это. Так скоро вся Шарья  к  нам  столоваться  соберется.  Чаем
напои, ладно, и чтобы духу не было. Пусть домой идет. Дети  должны  быть  со
своими родителями...
 
 
   В стане детоторговцев
 
   Сдав московскому посреднику с рук на руки вторую кандидатку в суррогатные
матери, Вероника получила еще меньше, чем в  первый  раз.  В  конверте  были
только наши, деревянные, около полумиллиона. Но и это для нее  были  хорошие
деньги.
   - Извини, у фирмы временные трудности, - дежурно пробубнил Саша.
   - У меня их разве нет?
   - Они у всех есть. Время нынче тяжелое. Но ведь и ты теперь  не  сама  по
себе, а тоже сотрудник фирмы. Потому должна войти, в положение...
   Вероника вошла и решила подождать. Иного  ей,  собственно,  ничего  и  не
оставалось. Она опять закупила на часть денег периодики и  вернулась  домой.
От первоначальной идеи покончить с этим бизнесом пришлось отказаться.  Но  в
качестве основного аргумента тут было еще и то, что  ей  просто  требовалось
надежное прикрытие для обоснования своих частых поездок в столицу. Не будешь
же все время ездить за одним и тем же телевизором, который для семьи  и  так
стал чем-то мифическим.
   Временные трудности фирмы затянулись. Так прошел  почти  год,  в  течение
которого Вероника  все  продолжала  поставлять  новых  и  новых  кандидаток.
Недостатка особого в них не было.  При  желании  она  могла  бы  значительно
расширить круг деятельности. Но этого не делала по той простой причине,  что
Саша все чаще стал динамить ее с деньгами.
   Доставив в очередной раз кандидатку в суррогатные мамы, она  оказалась  в
ситуации - хуже не бывает:  денег  не  было  даже  на  дорогу  домой.  Очень
хотелось есть. Последний раз она ела рано  утром,  в  поезде.  А  был  конец
рабочего дня.
   Вероника дожидалась своего  "ангела-хранителя",  пока  он  освободится  и
привезет  гонорар.  Встреча  должна  была  состояться  на  улице   "Правды".
Бесцельно прогуливаясь,  от  нечего  делать  и  чтобы  как-то  отвлечься  от
процессов, протекавших в пустом  желудке,  она  в  который  уже  раз  читала
вывески  многочисленных  редакций.  Наконец  массивные  двери  открылись,  и
появился Саша.
   - Извини, но сегодня столько проблем...
   - А мне бы, в отличие от тебя, только одну закрыть - денежную.
   - Вот их-то как раз и нет. Понимаешь, нет! - Саша только развел руками. -
Андрей обещал подбросить, но так ничего и не дал.  А  он  -  главный,  он  -
распорядитель...
   - И на дорогу не дашь?
   - Не веришь? Ладно. Вот мой бумажник.
   Раскрыл кожаные отделы так, чтобы видела Вероника. А она не растерялась и
тут же взяла в руки. В бумажнике и в самом деле она  ничего  не  обнаружила,
кроме трех купюр по  десять  тысяч  рублей,  каких-то  пурпурных  корочек  и
нескольких визиток.
   - Ничего себе, корреспондент газеты... - прочитала она, раскрыв  корочки.
- Это ты-то?
   - Да. Не похож?
   - Не знаю. Среди вашего брата вращаться не приходилось.
   - Не все еще потеряно.
   - Тогда, господин корреспондент, можешь меня хотя бы кофе напоить? У тебя
тут хватит. А у меня с утра во рту  маковой  росинки  не  было,  только  что
голова не кружится с голодухи.
   - Это устроим. Тут кафешка есть неплохая. Пошли.
   Спустились в подвал с лирическим  названием  "Эльф".  Сели  за  свободный
столик. Саша заказал Веронике кофе с булочкой, а себе -  пиво.  Трапезничать
молча не получилось. Оба чувствовали натянутость и напряженность  отношений.
Нужна была какая-то отдушина, скажем, совсем отвлеченная болтовня, например,
анекдот с картинками или без них. Но  для  этого  не  было  соответствующего
настроя. И разговор сам собой вновь зашел на  больную  тему  -  деньги.  Вот
тут-то Сашу вдруг прорвало:
   - Зря думаешь, что я гребу деньги лопатой.
   - А я не говорила, что так думаю.
   - Без очков видно.
   - Значит, и правда - гребешь.
   - Если хочешь знать, я - нищий. Я не могу себе даже  комнату  купить,  не
говоря  об  отдельной  квартире.  Только  и   смог   скопить   на   половину
коммуналки...
   -  Жадный  Андрей  все  себе  оставляет?  -  попыталась  как-то  съязвить
Вероника.
   - Нет. Не знаю. О нем лучше не вспоминать.
   - Это почему?
   - Ты просто не знаешь его. Он - страшный человек, он - зверь...
   - Прямо серый волк, а ты - овца невинная.
   - Почти так. Только, если заварушка будет,  все  предстанет  наоборот.  Я
однажды выступил, деньги были очень нужны. Не будет, мол, баксов, я  тут  же
прощаюсь, гуляй, Вася. Знаешь, что он сказал?
   - Догадываюсь.
   - "Мы с тобой и так  не  знакомы,  -  говорит,  а  сам  так,  с  издевкой
улыбается. - Для прокурора ты меня и вправду не  знаешь,  а  я  -  тебя.  Но
запомни, что все суррогатные мамы, в лицо только тебя и знают. Для них ты  -
именно тот человек, который устраивал им роды и сбывал их Детей".
   "А ты, значит, - в тени?" - спрашиваю, а самого трясет.
   "Нет, Шурик, я - не в тени. Меня для прокурора нет и не было. Иного ты  и
не докажешь. Тебе попросту  не  поверят.  А  я  помогу,  чтоб  так  и  было.
Подскажу, мол, для того чтобы ввести следствие в заблуждение, ты решил  свою
вину переложить на невиновного и совершенно постороннего человека..."
   - И он прав. Тебя видели все, а его - никто,  -  подлила  масла  в  огонь
Вероника.
   Саша поморщился, хлебнул еще пива и продолжил:
   - Это еще не все. Говорит: "Я даже нанимать не  буду  никого  для  твоего
устранения. Зачем? Заложить ты меня - не заложишь. Себе дороже. Да  и  нужен
ты мне, пока нужен. Ты, Шурик, пешка в моей игре. Приспичит - пожертвую.  Но
ты можешь быть спокоен. Такая ситуация случится  лишь  в  том  случае,  если
неверный ход  сделаешь  ты  сам.  Потому  работай  и  не  дергайся.  Кое-что
перепадает - будь доволен. Пешки и того не имеют".
   Он - страшный человек, и, знаешь, я боюсь  его.  Была  тут  одна  молодая
мамаша,  которая  даже  забеременела-то  специально,  чтобы   на   ребеночке
материальное положение поправить. И муж  ее  знал  об  этом  и  поддерживал.
Парочка еще та. Так она сейчас  в  психушке  на  учете  состоит.  С  головой
что-то. А делов-то? Когда она меня достала и я об  этом  Андрею  сказал,  он
только поморщился и тут же велел встречу назначить. Спрятали ее на неделю на
одной  хате.  Там  курс  каких-то  уколов  провели.   Приезжала   специально
медсестра. Вкалывала и уезжала. Я караулил.  Мамаша  как  зомби  стала:  что
скажешь, то и сделает...
   Вероника вспомнила про таблетки, которыми ее пичкали в Штатах.  Они  тоже
подавляли  волю,  ослабляли  память.  Уколы,  видимо,  были   сильнее.   Она
поблагодарила  судьбу,  что  у  нее  самой  все  обошлось  проще.  А  почему
обошлось-то? Дура! Потому и обошлось, что пока  нужна.  Вот,  благодаря  еще
одной жертве этого страшного бизнеса - как  считала,  Шурику-волшебнику  или
ангелу-хранителю, а на самом деле просто пешке в чьей-то крупной  игре  -  и
она стала вербовщицей, оказалась в стане детоторговцев.
   Она внимательнее посмотрела на Сашу. А он совсем расслабился после  пива.
Напиток был забористый, а банка совсем опустела. Вероника  прочитала  на  ее
боковине: "Амстердам". Про себя же отметила: "Слабоват ты, Шурик-ангел.  Вот
от какой-то баночки пива даже захмелел, язычок у тебя  и  развязался.  Но  с
тобой сегодня, как говорится, каши не сваришь. Денег не будет, значит. А что
же тогда делать?"
   - Не обижайся, ладно? - канючил Саша, глянув на часы. - До твоего  поезда
времени еще много. Я постараюсь что-нибудь придумать. Закроем твою проблему.
Веришь?
   - А что мне остается? - вопросом на вопрос ответила Вероника. - Только ты
столько меня за нос водишь...
   Ночным скорым Вероника уехала домой. Саша не соврал лишь частично. Деньги
он нашел. Сказал, что ездил за ними к Андрею. Но опять это были только крохи
обещанного. Их хватило, чтобы  купить  билет  и  как-то  просуществовать  до
следующей кандидатки на роды за границу. Но судьба распорядилась иначе.
   Возвратившись домой.  Вероника  не  смогла  убедительно  объяснить  маме,
почему и на этот раз приехала из Москвы без телевизора. А та сразу уловила в
голосе  дочери  фальшь.  Трудный  и  без  того  разговор  сразу  перешел  на
повышенные тона. Сказалось напряжение последних дней. И без  того  натянутым
до предела нервам требовался хотяоы небольшой отдых. Его не получилось. Дочь
сорвалась и, разревевшись, призналась матери, что обещанные доллары на самом
деле - не больше чем мираж.
   - Не будет этих денег, мам, не  будет.  Нас  просто  кинули:  и  тебя,  и
меня...
   - Как это кинули?
   - Ну, обманули...
   - Пока я вижу, что обманываешь меня ты.
   - Нет, мам, я как раз сейчас говорю правду.
   Раньше - да. А теперь я устала, не могу больше.
   - А доллары? Ну, те, что привезла в тот раз? Они откуда?
   - Оттуда. Саша дал. "Это, - говорит, - все".
   - Я не верю тебе. Поехали к твоему Саше.
   - Не надо, мама. Я сама во всем разберусь.
   - Хватит, наразбиралась. Завтра и едем.
   Дальше события стали развиваться  с  головокружительной  скоростью.  Мать
настояла на своем.  Правда,  на  следующий  день  они,  конечно,  никуда  не
поехали. Еще примерно неделю мать собиралась во всем разобраться сама, но те
или иные проблемы вынуждали отказываться от немедленного отъезда в  столицу.
Из-за этого она каждый день почем зря  корила  дочь.  Наконец  выехали,  как
всегда, вечерним поездом, который рано утром прибывал в  Москву.  С  вокзала
Вероника позвонила Саше. Телефон долго не отвечал, но в этот ранний  час  он
скорее всего должен был быть дома. Так и получилось. Примерно после седьмого
гудка Вероника услышала его заспанный голос:
   - Да, вас слушают.
   - Это я, Вероника.
   - Какого черта в такую р