но понятному большинству цивилизованному обличью и сути.
И проявлялось это не во внешней атрибутике, а в каком-то подспудном движении, в отношениях людей, в каких-то поступках.
В Щепкине много еще было неблагополучия, но уже исчезло ощущение мертвечины, патологической разрухи, как бы невольно провоцирующей рождение бешеных волчьих стай.
...Но процент самоубийств в поселке был самым высоким в Крыму...
В татарской шашлычной под Белогорском мы с моим спутником наелись экзотической вкуснятины до отвала, так, что попросту задремали за столиками. А крепкие черноголовые парни, пересмеиваясь и сверкая улыбками, бдительно стерегли наши раскрытые сумки и незапертую машину.
...Но под частным пунктом автосервиса обнаружили целое кладбище - там, глубоко в земле под смотровой ямой, истлевали тела нескольких несчастных автовладельцев, чьи машины приглянулись "авторемонтнику" и его подручным.
В трех десятках магазинов, в которых нам пришлось побывать, продавцы и менеджеры были именно так предупредительны и компетентны, что нам становилось просто неудобно, если покупка не совершалась.
...Но практически все без исключения цены в них были выше, чем где бы то ни было в Крыму (а у нас, не считая столицы, самый дорогой регион в стране), и как раз в дни нашего пребывания все магазины, входящие в систему "Гелена" и "Афганмаркет", проводили четко согласованную игру на очередное повышение цен на сахар, хлеб и "колониальные товары".
Во всех кафе и ресторанах мы сидели, ели и пили, ни разу не поостерегшись ни обслуги, ни соседей за столиком, ни качества продуктов и напитков. А выбирая точки, я вспоминал и рассказывал, кто и когда их "пас", где и кого здесь "завалили". Товарищ мой, парень бывалый, сказал, что такой вкусной отбивной, как в "Учан-Су", бывшем логове братьев Бестаевых, он давно не пробовал.
...Но четырнадцатилетняя девчонка, рассердившись на свою девятилетнюю подружку, истыкала маленькую ножом - полдюжины только смертельных ран...
Много раз нам приходилось звонить по городскому, междугородному и международному телефонам - и ни разу у нас не было проблем со связью, патронируемой не раз упомянутыми в этой книге кланами.
...Но лидер коммунистов, новый спикер нашего парламента, предупредил счастливых сограждан (ознакомившись, надо полагать, за непродолжительное время после выборов с реальным состоянием дел и расстановкой сил), что красное большинство в крымской Верховной Раде и красное правительство, возможно, к осени станут жертвой криминальной контрреволюции. Интересно, как? Поменяют окрас?
Побывали мы на рынке, контролируемом объединением "Русь". Там всего несколько месяцев назад, весной, провели большую милицейскую операцию, арестовав целую бригаду рэкетиров (как часто это уже происходит, основанием для раскрутки и арестов стали заявления торговцев, обложенных данью). Более чистого, организованного и безопасного рынка мы еще не видели: ни одного бомжа, ни одного карманника и никаких попыток "кинуть" со стороны продавцов; и с каждой точки просматривались двухметровые охранники, одетые в некий гибрид камуфлы и милицейской формы и действительно присматривающие за порядком.
...Но расстреляли молодого бизнесмена, его жену и двух дочерей-малолеток, пытаясь отнять первый доход фирмы; доход еще не случился, деньги еще не поступили, а людей не воскресишь.
В самом центре города у нас произошли неполадки в машине, и мы кое-как на первой передаче доскрипели до мини-мастерской неподалеку от борцовского спортзала, который не так давно называли не иначе как "школой юного рэкетира" (теперь не называют).
Трое крепких, слегка за тридцать, парней за час отремонтировали машину, достав (за гроши) какойто супердефицитный плунжер, что ли, а мы в соседнем кафе уплетали просто очень хорошие пельмени от фирмы "Ай-Петри".
...Но президент ввел в действие (задним числом) указ, превращающий и без того грабительский закон о налогообложении в нечто просто недопустимое, что может в два-три месяца угробить все легальное производство в стране. И знакомый бизнесмен, который пережил и рэкет, и налоговую полицию, и обесценивание оборотных средств, и даже разорительную подставку компаньоном, впервые прекратил все операции по банковскому счету и начал переговоры о работе за наличку без документов.
Часть пути мы проехали по трассе, старательно выглаженной громадными, монстроподобными немецкими асфальтоукладочными машинами, обгоняя расписанные свежей рекламой троллейбусы.
Трасса, красивая в любое время года, в эту пору была просто захватывающе прекрасна; многочисленные посты ГАИ (парни в бронежилетах и при автоматах) нас останавливали, но вели себя вполне корректно: проверили документы, принюхались, чем пахнет в салоне, и - счастливого пути.
...Но повесился молодой водитель троллейбуса, истерзанный нищетой и отчаянием; семья, которую он не смог прокормить, еще живет.
Может быть, потому, что темнело очень поздно (сезон такой), но в десять вечера мы спокойно прошли по набережной через парк в больницу, куда попал из-за автомобильной аварии наш старый приятель.
Три года он работал в группировке, патронировал несколько ларьков, обеспечивал доставку в них поддельной водки. Участвовал в разборках, доставалось ему и от конкурентов, и от милиции. Потом бригадира убили, один из его напарников сел, и приятель - назовем его С. - завязал. Неплохой водитель (авария - не по его вине), он стал развозить товар в приличной легальной фирме. Заработка хватает на него и на маленькую семью.
- Знаете, ребята, - сказал он нам, когда мы заговорили о житье-бытье, - страшно не хочу нарушать, но... Пусто как-то стало. Что ж, только жрать да телик смотреть? А раньше...
Многое, очень многое изменилось за эти годы в Крыму. Ни один оптимист не скажет, что на полуострове воцарились законность и порядок, но распределение и сил, и направленности усилий правоохранительных органов переменились. Продолжают меняться и сами органы, тот же многократно нами цитированный генерал Г.Москаль упомянул, что за последнее время не по своей воле сняли погоны более семисот человек, "не отвечающих современным требованиям".
Крупные криминальные кланы влились в основном в экономическую систему, в жизнь общества, стали вровень с кланами старыми, восходящими к партийной элите, и сформированными в последующие годы национальными и политическими группировками. И в их интересах уже не погоня за доходами любыми средствами и не физическое устранение конкурентов, а повышение прибыльности своей собственности, развитие по нормальному рыночному пути, - хотя незаконные тенденции в их деятельности будут проявляться еще долго, может быть, и не одно поколение.
Но непременно наступит время, когда девяностые годы назовут периодом первоначального накопления капитала, а наследники вожаков криминальных объединений и империй станут настоящей элитой, предпринимателями, меценатами, учеными, возможно, и звездами творчества (гены отцов, энергичных и бесстрашных, не пропадут вотще). Сами же наследники, пожалуй, и позабудут, сколько изломано судеб и сколько отнято жизней в этот самый период...
А против обычной уголовщины будет вестись борьба давно известными средствами и методами, борьба уже сейчас намного более успешная, чем пять лет назад, - и на долгие годы установится некоторое динамическое равновесие: воры воруют, сыщики ловят, суды сажают - ну все как обычно.
Иногда с большим, иногда с меньшим успехом, но никогда - с полным...