Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
34 -
35 -
36 -
37 -
38 -
39 -
40 -
41 -
42 -
43 -
44 -
45 -
46 -
47 -
48 -
49 -
50 -
51 -
52 -
53 -
54 -
55 -
56 -
57 -
58 -
59 -
60 -
61 -
62 -
63 -
64 -
65 -
66 -
67 -
68 -
69 -
70 -
71 -
72 -
73 -
74 -
75 -
76 -
ссказам жены Кудабаева, был широкоплечий с резким
голосом...
А ЧЕРЕЗ НЕСКОЛЬКО ДНЕЙ...
Догадки Карабаксанова и Кожабекова оправдались: одна из "визитных
карточек" - следы пальцев, оставленных грабителями у Кудабаева, принадлежали
"старому знакомому".
Самыми важными звеньями, которые, как думал майор милиции, помогут
теперь поймать шофера, был слепок со следа его сапога и фотография следа
шины с рубчиком, оставленным задним колесом "победы".
- Теперь, - рассуждал Карабаксанов, надо проверить последнюю автобазу.
Машина должна быть там. Шофер многое расскажет...
Однако утром Карабаксанова вызвали в уголовный розыск и приказали
расследовать вооруженное ограбление гражданина Байрумова. Но огорчения
Карабаксанова исчезли, как только он подъехал к месту происшествия.
- Товарищ майор! - доложили Карабаксанову. - Рубчик!
Кажется, никогда так не был требователен к подчиненным майор милиции,
как в этот день. Все заслуживающие внимания вещественные доказательства
осторожно завертывались и отправлялись на экспертизу. Были замечены следы
пальцев на электрической лампочке. С особой тщательностью извлекли пулю из
пола. (Преступники, чтобы запугать семью Байрумова, сделали один выстрел).
Нашли и гильзу.
Из рассказов потерпевших стало ясно, что здесь действовала одна и та же
шайка из четырех человек.
Грабители похитили из квартиры Байрумова много ценностей, облигации.
Особенно сожалел хозяин о потере именных запонок - подарке жены.
НА АВТОБАЗЕ
В это морозное утро шоферы одной из автобаз города удивленно
посматривали на невысокого, средних лет человека, который внимательно
разглядывал покрышки у легковых автомобилей.
- Свою, наверное, ищет! - острили они.
Но майор Карабаксанов не обращал внимания на реплики. После осмотра он
вошел в кабинет директора автобазы и спросил у того:
- Сколько машин в разъезде?
- Две.
- Куда направлены?
- Обе в Киргизию. Одна должна вот-вот подойти, другая - через
три-четыре часа...
- Нельзя ли посмотреть личные дела этих водителей?..
Протяжный гудок машины оторвал майора от просмотра дел с фамилиями
Петрова и Бондарева. Он поднялся, сложил обе папки на стол директора и
вышел.
Во дворе перед ним стояла бежевая "победа". Шофер, молодой парень, в
лихо сдвинутой на затылок кубанке, насвистывая популярный мотивчик, хлопнул
дверкой кабины, не спеша прошел мимо Карабаксанова и затопал сапогами по
лестнице. Майор подошел к машине поближе, присел около колеса, нагнулся и
вздрогнул: на покрышке был ясно виден уголообразный вырез.
Почти бегом бросился Карабаксанов в кабинет директора автобазы.
Бондарев, небрежно развалясь в кресле, смеялся. Вплотную подойдя к нему,
Карабаксанов негромко произнес;
- Здравствуйте, гражданин Бондарев. Давайте с вами побеседуем...
БЕСЕДА
Майор еще раз внимательно слушал показания Бондарева в своем кабинете:
-
- Отвез троих в Киргизию. Приехал вовремя. Работаю честно, без аварий.
У директора можете спросить. Ни в чем не замешан...
- Откуда у вас такие деньги, Бондарев?
- Какие деньги?
- А вот эти, - майор милиции выложил на стол аккуратно связанные пачки
ассигнаций. - Обнаружены при обыске - часть в машине, часть в квартире...
- Я их копил. На "волгу". Собирал года три...
- Еще вопрос, Бондарев. Сколько месяцев вы работали на автобазе?
- Десять.
- А до автобазы где?
- Я уже говорил: в артели, шофером.
- Сколько месяцев?
- Три года...
Карабаксанов, сощурившись, посмотрел на Бондарева и резко бросил:
- Лжете, Бондарев.
Майор милиции неторопливо выдвинул один из ящиков стола и взял серую
папку.
- Здесь, - начал он, в упор глядя на Бондарева, - ваше прошлое. Все
заслуги. Матерый преступник, прикинувшийся человеком без малейшего
пятнышка...
- Враки! Не сидел я! - поспешно проговорил Бондарев. - Подделка!
- Нет. Подделка, грубая подделка, у вас. В ваших документах.
Майор протянул преступнику фотографию. Тот схватил ее. Лицо его начало
заметно сереть; на лбу выступили капельки пота. С фотографии на Бондарева
смотрело его прошлое, он сам, собственной персоной, но только значительно
моложе, в 1951 году, когда в третий раз попал в тюрьму за грабеж.
Словно не замечая состояния Бондарева, Карабаксанов все так же спокойно
продолжал:
- Второго февраля вы участвовали в ограблении квартиры Кудабаева. Там
мы нашли след и сделали слепок. Он совпадает со следом вашего сапога. Вот
заключение экспертизы. Кроме того, след покрышки. Многие вещи, обнаруженные
у вас, опознаны потерпевшими...
- Пиджак я купил на барахолке в Каскелене, - зло перебил Бондарев.
- Когда?
- Двадцать дней назад.
- А не пять дней, а? И не на барахолке, а в квартире Байрумова. -
Карабаксанов нагнулся к столу и вытащил сверток. - Вот теперь полный
костюм...
Увидев брюки, преступник затих. А вскоре начал рассказывать. После
ограбления квартиры Байрумова он отвез своих приятелей Аушева, Лолохоева и
Точиева в Покровку, где их ждал пятый участник шайки Ужахов. Они разделили
между собой награбленное.
КРУПНЫЙ ВЫИГРЫШ
Выиграть по займу - большая удача. На этот раз счастливчиков в одной из
сберкасс Алма-Аты было много. Гражданин в енотовой шубе с довольным видом
крепко сжимал в руках двадцатирублевую облигацию.
- Кажется, пять тысяч, - радостно проговорил он, подавая облигацию в
окошечко.
- Одну минуточку... - сказала кассирша.
Ждать гражданину в енотовой шубе пришлось недолго: через несколько
минут его вызвали к заведующему сберкассой.
За столом сидел сержант милиции и вертел в руках двадцатирублевую
облигацию.
- Ваша?
- Моя.
- Нет, не ваша. Вспомните, где вы ее взяли. Это очень важно...
Посетитель тяжело опустился на стул:
- Купил... У Балобана. Принес вечером. А наутро - тираж. Выиграл...
Гражданин в енотовой шубе, назвавшийся Ройтманом, рассказывал
Карабаксанову свою неприглядную историю плаксивым голосом:
- Вы знаете, пожадничал. За двести рублей на шесть тысяч облигаций -
это же дешево...
Все номера и серии облигаций, которые купил Ройтман у своего знакомого
Балобана, совпадали с номерами похищенных у Байрумова.
К вечеру сотрудники уголовного розыска отыскали Балобана. Узнав обо
всем, он, удивленно разведя руками, пробасил:
- Попросил сосед, Хусеном его звать, продать облигации. У меня денег не
было. Понес к Ройтману. Тот взял. Не понимаю, что я сделал плохого?
Ночью был арестован Точиев - низкорослый, широкоплечий человек, с
наглыми глазами. Он долго выкрикивал ругательства в адрес сотрудников,
которые посмели взять его. Все обвинения отрицал. Отказывался даже от того,
что передавал Балобану ворованные облигации для продажи.
А.Б.
Автомашина шла на большой скорости, с каждым часом приближаясь к цели.
Карабаксанов, казалось, дремал, не обращая внимания на толчки. Но это только
казалось. Он вспоминал, анализировал, и стройная цепочка фактов смыкалась.
Недавно из одного города был получен пакет, которого он так долго ждал.
Прибыли документы и дактилокарта с оттисками пальцев Аушева - матерого
вора-рецидивиста. После трех дерзких налетов в Алма-Ате он вместе с двумя
сообщниками скрылся в Киргизии, в глухом селе Калининском, куда сейчас
мчалась машина с оперативниками.
Двери дома открыл седобородый старик со слезящимися глазами. Он
испуганно взглянул на офицера и хотел было броситься назад. Один из
сотрудников уголовного розыска схватил его за руку и вывел во двор.
Карабаксанов решительно рванул на себя дверь в следующую комнату.
- А, милиция. Садись, гостем будешь, - пьяным голосом встретил их
мужчина, сидящий за столом.
Услышав слово "милиция", его приятели - их было двое - подняли головы,
тупо уставились на вошедших и снова уронили их на стол: оба были пьяны до
невменяемости.
- Да здесь целый пир, - усмехаясь проговорил майор милиции, поглядывая
на батарею опорожненных бутылок.
- Гуляем, - широко осклабившись, промычал сидящий за столом. - Садись,
начальник...
Карабаксанов, указывая на пьяных, приказал:
- Вывести их. В машину!
- Суламбек! Магомет! - закричал, вскакивая из-за стола мужчина,
приглашавший Карабаксанова.
Те вяло подняли головы и снова опустили их.
- Сидеть, Аушев, - майор милиции направил пистолет на вскочившего. Тот
прыгнул в сторону и сунул руку в карман. Шофер Кручинин ловким ударом сбил
преступника с ног.
- Обыскать его!
Через минуту из кармана главаря банды был вытащен револьвер системы
"наган". В барабане не было одного патрона.
Начался обыск. Через несколько минут Карабаксанову принесли красивые
золотые запонки. Осмотрев их, майор милиции удовлетворенно сказал:
- С монограммой А.Б. Именные запонки Байрумова...
x x x
После долгого и трудного следствия был суд. За вооруженное ограбление
квартир рецидивисты Аушев, Лолохоев, Точиев и Ужахов приговаривались к
строгой, долголетней изоляции от общества. Не забыло правосудие и их
пособника - шофера Бондарева. Получил сполна.
Последние слова председательствующего замерли под сводами зала. А потом
тишина раскололась от аплодисментов: трудящиеся приветствовали справедливый
приговор, аплодировали советскому закону.
А.МИХАЙЛОВ
ТАК НЕ ШУТЯТ
Машина медленно двигалась по улице, а они оба смотрели вперед и по
сторонам, потому что это была их работа.
По тротуарам шли люди, кутаясь в платки, поднимая воротники. Было
холодно. Снег с горных вершин опускался все ниже и ниже, а днем уже выпадал
в долинах и белел до самых сумерек.
- Скоро домой, - сказал Добромыслов и потянулся.
Он представил уют теплой и светлой квартиры, ванну перед сном,
ослепительные простыни. Потом вспомнил, что надо закончить очередную
контрольную по английскому, И вздохнул. Сын, вероятно, спит. А жена
проверяет тетради и ждет его.
- Опять будет сегодня бессонница, - сказал водитель, нарушая течение
его мыслей. - Последнее время часто заснуть не могу. Силы как будто есть, а
устаю...
Большие руки водителя лежали на баранке руля. Руки с обкуренными
желтыми ногтями, с крупными вздувшимися венами.
Добромыслов взял микрофон:
- "Переменный!" Я - "Седьмой". Следую по маршруту. Все в порядке. Как
поняли? Прием...
Рация тихо гудела чуть потрескивая. Усталый голос ответил сквозь шум:
- "Седьмой"! Вас понял, для вас ничего нет, выполняйте маршрут.
И опять спокойное монотонное гудение. Темно-синий "газик" с красными
полосами на дверцах был сейчас их рабочим кабинетом. Тепло мотора приятно
согревало, знакомо пахло бензином.
- Тихое дежурство сегодня, - сказал Добромыслов.
- И вчера было спокойное, и позавчера, и завтра будет, - отозвался
водитель. Он закурил и закашлялся. Красный огонек сигареты отражался в
темном стекле. - Год назад было не так...
- Хорошо, - сказал Добромыслов. - Значит, люди становятся лучше.
- Дружинники "хлеб" отнимают, - усмехнулся водитель.
- Почему отнимают, - рассеянно сказал Добромыслов. - Помогают... - Он
вспомнил недавнее. Час назад дружинники сдали им пьяного парня,
сквернословившего и пристававшего к пассажирам в зале ожидания вокзала.
Когда его посадили в машину, парень грозил расправиться и с Добромысловым, и
с водителем, и даже с машиной, в которой его везли.
- Дружинники помогают, - снова сказал он.
Они ехали, сворачивая то в одну улицу, то в другую. Деревья густыми
тенями опустились на дорогу, листва колыхалась под тихим ветром, тени на
земле двигались, казалось, что асфальт неслышно колеблется.
- Владимир Петрович, давно хотел спросить, вы ведь в угрозыске начали,
а сейчас - шофер, - сказал Добромыслов. - Почему?
Водитель взглянул на Добромыслова и пожал плечами.
- Это давняя история, Костя. В сорок восьмом я начал в угрозыске, да в
том же году и кончил... Брали мы одного. Тогда вообще был тяжелый год для
меня. Только из армии - и сразу в угрозыск! И сразу же дела - одно за
другим. Через месяц нож в бок получил. Но не очень крепко. А в этот раз
утюгом по спине!
- Чем?
- Чугунным утюгом. Мы с напарником вошли в коридор, а бандит за дверью
стоял. Был такой - Прудаев, убийца, сволочь большая. Напарник прошел вперед,
я замешкался, зацепился за порог, споткнулся, он из-за двери меня и ахнул
между лопаток! Второй раз не успел. Напарник не дал...
- Взяли?
- Конечно, взяли. Таких разве можно упускать?!
На перекрестке они остановились. Оживленные люди переходили улицу.
Быстрые тени сопровождали их. Лица мужчин и женщин в темноте казались
мягкими и веселыми.
- Суббота... - сказал водитель.
- Ну, а дальше? - спросил Добромыслов, желая продолжить разговор.
- А дальше? Пролежал в госпитале. Перелом позвоночника, еле вылечили.
Сначала корсет носил, потом окреп. Из угрозыска, конечно, перевели. Решили
на пенсию отправить по здоровью - не захотел. Работу подыскали полегче.
Сейчас вот езжу. На шофера выучился, все ближе к живому делу! Тогда и
кончился я как оперативный работник. Еще тогда. Ты на каком курсе-то? -
внезапно спросил он.
- На четвертом.
- А я из-за войны не кончал ничего. И потом все недосуг. А как надо бы!
Вот и езжу в старшинах. И в армии был старшина, и сейчас...
Они долго ехали молча. Добромыслов думал о том, как завтра выкроить
время на новый фильм, который хвалят и на который зовет жена, о том, что
нужно посидеть за учебниками, пойти на тренировку, потому что скоро среда, и
ребята ругаются, если не придешь.
А водитель думал о том, что скоро уйдет на пенсию и посадит сад, а
потом вспомнил о комиссаре, новом начальнике управления.
- Костя, - наконец не выдержал он, - на совещании-то вчера был? Что
комиссар говорил?
- Призывал, чтобы милиционеры были образцом дисциплины. Сказал, что
вежливость должна быть главной чертой, что неряхе и грубияну не место в
милиции.
- Правильно, - сказал водитель. Он вспомнил то впечатление, которое
произвел на людей в зале ожидания Добромыслов, разговаривая с хулиганом.
Подтянутый, с рукой у козырька, очень официальный и суровый, а вежливый,
словно с генералом говорил, а не с пьяным. - Правильно, - повторил он, снова
испытав гордость за Добромыслова. - Однако не с ангелами же работаем, вот
беда.
Они выехали на проспект. Он был похож сейчас на холодную застывшую реку
в берегах бесконечной цепочки желтых фонарей, теряющихся вдали. По этой реке
бесшумно плыли огоньки автомобилей - белые, красные, желтые.
- "Седьмой", я "Переменный", "Седьмой", как слышите? Прием, - раздался
в динамике тревожный голос.
- Я "Седьмой", - быстро ответил Добромыслов, - слышу вас. Слышу вас
хорошо, прием.
Слышно было, как сквозь потрескивание доносится дыхание.
- "Седьмой", в вашем районе ограбление. Десять минут назад с женщины
сняли золотые часы, шерстяной шарф. Часы на цепочке змейкой. Шарф белый,
денег 12 рублей. Грабителей трое. Молодые. Все примерно одного роста,
высокие. Двое в светлых плащах с поясами, один в темной шляпе и кожаной
куртке. Один блондин. Вооружены ножом. Кажется, выпивши. В ваш район
направляю патрули 5, 11 и 13. Как поняли? Прием.
- Понял вас хорошо.
Водитель увеличил скорость.
- "Пятый" и "Одиннадцатый" на мотоциклах, - сказал он.
- Ничего, - сказал Добромыслов и стал вызывать патрульных,
договариваться, какие улицы прочесывать. - Главное, чтобы они не разошлись.
- Не разойдутся, - уверил водитель. - Я знаю. Они сейчас героями себя
чувствуют, но и боятся. Их друг к дружке тянет. Могут зайти в ресторан,
конечно, или к кому-нибудь, чтоб выпить. Им сейчас трудно расстаться. Да и
деньги надо истратить...
- Пожалуй, - согласился Добромыслов.
Каждые пять минут "Переменный" вызывал Добромыслова. Тот докладывал,
что все без изменений. Они все кружили и кружили. Мелькали иногда мимо парни
в светлых плащах. Добромыслов внутренне напрягался, но это были совсем
другие люди, хорошие, веселые, с девушками, празднующие субботний вечер. Они
шли в полутьме под черными деревьями и улыбались друг другу.
Машина развернулась, светом фар выхватывая из темноты огромные стволы
замерзших деревьев, застывшую чашу кустов, угол дома с блеснувшим окном,
пустую скамейку у забора.
- Вот они, - сказал водитель, - похоже, что они.
С противоположной стороны улицу переходили трое. Они шли неторопливо,
двое в плащах и один в кожаной куртке и шляпе. Их было трое на пустынной
улице, и когда они проходили под фонарем, их фигуры четко рисовались на фоне
кустов.
- Я иду. Если это они, я поправлю фуражку, вот так, - сказал
Добромыслов, показывая. - А вы сообщите "Тринадцатому" и дежурному.
- Хорошо, - сказал водитель, прижимая машину к тротуару. Машина
остановилась.
Добромыслов вышел, оставив дверцу открытой. Водителю была хорошо видна
коренастая фигура Добромыслова в длинной шинели, затянутой ремнем. Вот он
поправил фуражку.
- "Переменный", я "Седьмой", - тотчас сказал в микрофон водитель. - Они
обнаружены.
- Понял вас, где вы находитесь?
Водитель назвал улицу и стал вызывать "Тринадцатого", но тот сказал,
что все слышал и едет.
Добромыслов требовал у парней документы, когда водитель включил
бортовую фару. Ослепительный свет залил их, светлые плащи парней и погоны
Добромыслова, казалось, загорелись. Водитель выскочил из кабины и побежал
через кусты. Парни беспомощно заморгали, их лица скривились от света, они
хлопали себя по карманам и молчали. Добромыслов стоял спиной к дереву. Вдали
показались огни мчащейся машины. Проскочив перекресток, она резко
затормозила. Два человека в милицейской форме вышли из нее.
- Мы хотели пошутить, - сказал один из парней. У него было узкое
длинное лицо и большие глаза. - Мы просто хотели пошутить, а она отдала
часы. Тогда мы сказали, чтобы и шарф. И она отдала шарф. Мы не хотели. Мы
просто решили пошутить... Вот эти часы. Целые. И цепочка. Гоша, дай шарф! И
шарф. Вот он. Пошутить - и все. А она отдала часы. Часы и шарф. И мы
взяли...
- А деньги? - спросил Добромыслов. - Где деньги?
- Мы истратили, - сказал парень в куртке и закрыл рот ладонью. - Видно
было, что ему очень хочется плакать. Он был пьян.
- Пропили?
Парень кивнул головой.
- Тоже ради шутки? - спросил Добромыслов. - А нож тоже ради шутки? И
угрозы?
Они были на свету, их окружали мужчины в милицейской форме, "шутники"
стояли, жмурясь от света. Их усадили в машину, и Добромыслов сообщил, что
имеет груз для "Сорок второго". Машины патрулей разъехались, помигав фарами
на прощание.
...Дома жена спросила Добромыслова, как прошло дежурство.
- Нормально, - ответил Добромыслов. - Все было нормально.
Жена стала смотреть, как он ест. Она уже привыкла к его ответам и
знала, что то была работа, а это - дом, а дом и работа - разные вещи. Он не
любил говорить о своей работе.
Добромыслов поел и сел писать контрольную по английскому. Часа через
два он принял ванну. Когда ноги его коснулись горячей воды, по телу
пробежали мурашки. Это было приятно, и он засмеялся..