не замечал. Вот и все, пожалуй...
   Михаил Михайлович время от времени делал пометки в блокноте, спросил,
где живет Ольга Федоровна Бочарова "Второй переулок направо, большой
грушевый сад на участке. Там вам каждый покажет", и они с Бычковым уехали.
   Проселочная дорога вела их напрямик через люцерновое поле к колхозному
поселку. Сквозь просветы между деревьями виднелись ровные ряды шиферных
крыш. Где-то здесь дом Бочаровых...
   Игорь Алексеевич почти не сомневался, что беседа с Ольгон Федоровной, а
еще лучше-с Зиной, поможет установить личность владельца мотоцикла без
номера. Но что это даст им с Матвеевым? Конечно, езда без номера сама по
себе является грубейшим нарушением правил движения, но в то же время одно
это обстоятельство не дает основании делать какие-либо предположения в
связи с происшествием на тракте. Хотя, впрочем, больше шансов все-таки на
то, что аварию или наезд сделал водитель неопытный, возможно, даже -
новичок... А почему, собственно, мотоцикл без номера? Только ли потому,
что у владельца нет прав? Л, может, мотоцикл угнан? Или номер снят
преднамеренно? Такое тоже случается...


   * * *


   Ольга Федоровна оказалась дома. Вышла на истошный лай кудлатого цепного
пса, проворно закрыла его в сарайчик,.. накинула щеколду и повела гостей в
увитую виноградом беседку.
   - Мы бы хотели повидать вашу дочь, Ольга Федоровна. Она дома? - спросил
Матасов.
   - Зина? Нет... А что? Случилось что-нибудь? Вот ведь только к подружке
за выкройкой ушла...
   - Не беспокойтесь, Ольга Федоровна, не беспокойтесь, - сказал Игорь
Алексеевич, - чего там... Ушла и придет. Ничего с ней не случится. Пока
побеседуем с вами.
   Ояьга Федоровна вздохнула легко, словно гору с илеч сбросила.
   - А по какому делу, если не секрет?
   - Видите ли, - осторожно начал Михаил Михайлович, - у Зины есть
знакомый, ездит на мотоцикле... В этом ничего, конечно, плохого нет, да и
сам он, может, парень хороший, но вся беда в том, что ездит он без
номера... Без номера, Ольга Федоровна! А это не разрешается,
противозаконно это. Вот нам и нужно узнать, где он живет, встретиться с
ним, пока беды не натворил.
   - А откуда вы взяли, что он Зинкин знакомый? - настороженно спросила
хозяйка. - Мало ли их...
   - Он приезжал к вам и ставил мотоцикл во двор. Вспомните, было такое?
   - Ax, этот! - всплеснула руками Ольга Федоровна, и в тоне, каким она
произносила эти слова, ясно чувствовалось, что она ничего доброго и не
ждала от этого парня, а наперед знала, что все кончится именно так. - Да,
не такой уж он нам и знакомый. В избу-то всего один раз заходил, а то все
с Зинаидой здесь в беседке шушукались. Говорила я ей...
   - Ольга Федоровна, фамилия, имя его вам известны? - прервал хозяйку
Бычков.
   - Знала, знала... Дай бог памяти... Вспомнила! Алимом его звать! Точно
- Алимом, а фамилию - убей не скажу.
   - Где живет этот Алим?
   - Вот чего не знаю - того не знаю... Приезжал, уезжал, а куда, откуда -
слышать не доводилось.
   - Сколько ему лет? Как, по-вашему?
   - Сколько? Точно не скажу, но, пожалуй, на год-два постарше Зинаиды, а
ей семнадцать минуло.
   Скрипнула калитка. Сквозь листья винограда Игорь Алексеевич разглядел
девушку в васильковом платье, загорелую, с книгой в руках. Лицо - точная
копия материного - широкое и простое.
   - Зина, к тебе пришли, - сказала Ольга Федоровна.
   Девушка удивленно вскинула брови, и Бычкову показалось, что в ее глазах
он прочитал испуг.
   - Ну как, раздобыли выкройку? Дело за обновой? - улыбнулся Михаил
Михайлович.
   - Да, взяла. Сейчас нужно в город ехать, говорят, появились широкие
пояса.
   - Загорелось!
   - Успееете, Зина, успеете. Мы вас не задержим, - сказал Бычков. - Нам
нужно лишь установить фамилию вашего знакомого, и где он живет.
   - Какого знакомого?
   - Алима... Владельца черного мотоцикла.
   - Никакого Алима я не знаю, - быстро ответила Зннз, но встретившись с
суровым, осуждающим взглядом матери, сникла. - Нет... то есть да...
Знакома с ним... Но ничего, совсем ничего о нем не знаю. Познакомились на
танцах в техникуме, потом он приезжал сюда раза три и все! Ничего не
знаю...
   Голос девушки срывался, дрожал, Бычкову подумалось:
   "С чего бы это?" - и, выждав, пока она возьмет себя в руки, успокоится,
он как-то уж совсем по-домашнему, словно и не находился при исполнении
служебных обязанностей, произнес:
   - Знаешь, голубушка, знаешь. Не можешь ты ничего не знать о своем
знакомом. Не день встречались... Дело гораздо серьезнее, чем ты думаешь.
Хочу просто объяснить тeбе, что имеются две статьи - 187 и 193, но которым
привлекаются к уголовной ответственности люди, дающие неверные показания
или уклоняющиеся от дачи показаний. Ясно?
   Ольгу Федоровну, безучастно следившую за разговором, взорвало. Ладонью
об стол - звякнули стаканы.
   - Нe дури, Зинаида! Мотоцикл у него, говорят, без номера! Мыслимое ли
это дело! А вдруг натворил чего.
   - В Алге он живет... В Алге! Чего вам еще от меня надо? Больше я ничего
не знаю. Ничего! Оставьте меня в покое!
   Бычков и Матасов осторожно вышли. Усаживаясь в машину, они слышали, как
мать ласково успокаивала дочку.


   * * *


   Теперь солнце било прямо в ветровое стекло, на ухабинах в кабину
забрасывало пыль, и Бычков торопился линовать проселок и выбраться па
асфальт. Прилаживая солнцезащитный щиток, он спросил у Михаила
Михайловича, не показалось ли ему странным поведение Зины. Нервная она
какая-то, натянутая, как струна; ничего особенного вроде и не спрашивали,
а на тебе - чуть ли не истерика.
   Матасов согласился, что все это, действительно, очень странно, и у
него, Матасова, сложилось такое впечатление, что девушка все время ждала
каких-то других вопросов, которых, быть может, боялась больше всего.
   - Видимо, в Алге выясним, что к чему, ждать недолго осталось, - сказал
Бычков, и в голосе его Михаил Михаилович уловил скрытую надежду.
   - Думаешь, он? - спросил Матасов.
   Игорь Алексеевич неопределенно пожал плечами. Восстанавливая в памяти
события прошедших часов, он старался не упустить ни малейшей подробности
из тех немногих документов, с которыми их утром познакомили в райотделе
милиции. Сейчас перед встречей с владельцем черного мотоцикла в Алге эти
подробности представились ему крайне необходимыми и важными.
   Так что же там было?
   Вот, словно до сих пор перед глазами, несколько фотографии... Среди них
одна с ясными отпечатками протекторов шин мотоцикла на обочине дороги.
Заключение: отпечатки протекторов шин принадлежат мотоциклу с рабочим
объемом двигателя до 250 кубических сантиметров. Другое заключение -
теперь уже судебно-медицинской экспертизы - потерпевший скончался в
результате перелома основания черепа.
   Кое-какие любопытные детали содержал протокол осмотра места
происшествия. В нем, в частности, говорилось, что следы мотоцикла в трех
метрах от трупа уходят с проезжей части дороги почти под прямым углом
вправо, в кювет, что нa месте остановки мотоцикла надломлены и помяты
ветки кустарника, а на одной из них - тоже надломленной - бурое пятно,
оказавшееся кровью.
   ... Милицейская "Волга" мчалась по тракту, обгоняя вереницы попутных
машин. У въезда в Алгу Бычков сбросил скорость.
   Кулгожу Бурлубаева, участкового уполномоченного, oни разыскали на току.
Он стоял возле груженной зерном машины и что-то выговаривал шоферу, то и
дело указывая рукой на прорехи в брезентовой палатке, прикрывавшей кузов.
   - Слушан, ты знаешь Алима? Лет восемнадцать - двадцать, живет здесь, в
Алге, собственный мотоцикл у него...
   - А как же! Есть такой. Месяца три как купил, но прав до сих пор не
имеет.
   - Ну и отлично. Оставь на время свое хозяйство и едем с нами.
   .. Дом стоял в глубине двора. На шум машины к калитка вышел пожилой
мужчина в манке и выгоревшей шляпе.
   и руки его большие, изборожденные морщинами, почерневшие от времени и
земли, яснее всего говорили о том, что многие годы им приходилось и
пахать, и сеять, и косить.
   - Вы-отец Алима? - спросил Михаил Михайлович,
   - Да, Алим мой сын.
   - Покажите, пожалуйста, ваш мотоцикл.
   - Проходите. - В спокойных выцветших глазах мужчины не отразилось ни
удивления, ни тревоги, и эта невозмутимая увереннность свидетельствовала о
чистой совести: мотоцикл на месте и документы на его покупку тоже имеются.
   - Под замком он в сарае стоит. Купил сыну, а прав у него нет. Так и не
ездит никто...
   - А Алим-то дома сам? - спросил Бычков.
   - Дома.
   - Чего же он не показывается? Позовите его, он нужен.
   Хозяин направился к дому, а Игорь Алексеевич вышел за ограду на улицу
пригласить понятых. Ржаво скрипнули петли, дверь дощатого сарая отворилась.
   - Странно, очень странно, - Михаил Михайлович повернулся, взглянул
Алиму прямо в лицо. - Так где же ваш мотоцикл, Алим?
   Худощавый юноша, коротко стриженый, чуть заметно двинул рукой: "Там он,
под дровами".
   - А почему вы спрятали мотоцикл?
   - Спрятал, чтобы не ездить... Я даже бензин слил...
   Прав-то у меня нет...
   - Выходит, сам от себя прятал, - заметил Бычков. - нe доверяешь,
выходит, себе. А это плохо. Такому человеку глотка спиртного достаточно,
чтобы голову потерять.
   - А я не пью, совсем не пью. Отец не разрешает. У нас в семье строго
насчет этого...
   - Все мы не пьем, - вздохнул Бычков. - Сейчас посмотрим, сколько ты
намотал на спидометре... Если, конечно, он у тебя в порядке.
   Спидометр показал чуть ли не восемьсот километров - Алим пояснил, что
на спидометре уже было около ста километров, когда он покупал мотоцикл, а
остальные - чего греха таить! - наездил по поселку вечерами, когда улицы
были безлюдны, ему никто не мешал учиться водить, да и сам он со своим
мотоциклом тоже не был помехой ни сельчанам, ни транспорту.
   Михаил Михаилович составил протокол, посоветовался с Бычковым и
Бурлубаевым - не упущено ли чего - и прочитал его понятым. В протоколе,
как и положено, указывалось, где, когда, кем, в присутствии кого была
произведена выемка мотоцикла, не имеющего номерного знака. И еще Матасов
посчитал не лишним записать в протокол: "На переднем крыле мотоцикла
обнаружены царапины, происхождение которых его владелец не мог объяснить".
   - У вас есть замечания, дополнения к изложенному? - обратился Михаил
Михайлович к понятым.
   - Нет, у меня нет..., - ответила женщина, и, взглянув на Алима,
виновато опустила глаза.
   - А у меня есть. - Дородный, седеющий мужчина достал из портфеля очки,
неторопливо протер их и попросил у Матасова протокол. - Вот здесь... Вы
пишете: "Мотоцикл обнаружен в надворном сарае под грудой рубленных веток."
   Все это так. Его, действительно, обнаружили там, но я вас прошу
подчеркнуть, что хозяева не только не препятствовали поиску мотоцикла, но
более того, по первому требованию указали, где он находится и открыли
сарай.
   - Хорошо. - Михаил Михаилович внес замечание в протокол.
   Подписали.
   Во двор между тем набралось народу - соседи, знакомые... Любопытно
ведь, ни с того, ни с сего-милиция!
   Как? Что? Почему? Каждый, кажется, вполголоса норовит высказать свои
соображения и догадки, а шум - хоть святых выноси.
   - Хотел поговорить с тобой, да, видно, тут не получится. Пойдем в
машину, - сказал Бычков, и Алим молча направился за ним к "Волге".
   Игорь Алексеевич поднял стекла - так тише.
   - Что же ты права до сих пор не получил? Месяца три, как купил, так
ведь?
   - Да, купили в апреле. Одни раз сдавал - не получилось. Собираюсь
снова...
   - Водишь хорошо?
   - Научился.
   - Небось и по тракту гоняешь?
   - Нет, там не езжу. В селе только... Когда учился, а потом поставил и
все.
   - Не ездишь, значит Не ездишь... - Бычков задумчиво посмотрел на юношу.
- А что с носом у тебя? Где поцарапал?
   Алим машинально притронулся к переносице, словно желая убедиться, что
старая, уже затянувшаяся ссадина до сих пор не исчезла, с лица.
   - Да, это так... Выпил в Алма-Ате на автовокзале, упал с лестницы.
Пропахал носом... - Он попытался улыбнуться, но улыбка не получилась.
   - Напиши объяснение, как это было. Вот тебе бумага, ручка - пиши.
   - А как писать? - тихо спросил Алим.
   - Так и пиши... По существу заданного мне вопроса о происхождении
ссадины на лице могу пояснить следующее...
   И далее о том, что случилось на вокзале, и когда. Ничего мудренного.
   В машину сел Матасов, сказал, что здесь все закончено- копия протокола
выемки вручена хозяину дома, и изъятый мотоцикл передан на хранение
участковому уполномоченному Бурлубаеву.
   - А тут без тебя разговорились, - сказал Бычков. - Видишь, у Алима
ссадина на переносице? Оказывается, на автовокзале упал на лестнице. Пишет
объяснение.
   - Повезло ему, - заметил Михаил Михайлович. - На этих ступенях шею
сломать можно, а он царапиной отделался, словно на сучок напоролся.
   Алим молча протянул объяснение Бычкову. Задумался, вспоминая что-то.
   - Нет, товарищ лейтенант, не так было... Вспомнил я.
   Это я курину задавил на улице. Здесь, в селе... Не удержался, упал...
Вот тогда-то и покарябал лицо.
   - Запамятовал, стало быть. Бывает. Вот тебе еще лист бумаги, пиши
второе объяснение. Про курицу...
   Алим написал.
   - Точно, помнишь, что курицу? Соседи видели?
   - Видели, наверное, - неопределенно ответил Алнм. - Курица белая была.
   - Пойду проверю. Народу много, может, кто и видел.
   Через несколько минут Игорь Алексеевич вернулся.
   - А знаешь, Михаил Михаилович. Алим-то верно сказал. Задавил он...
Действительно задавил... Только не курицу... Петуха
   Ожившее на мгновенье лицо парня снова померкло.
   - Так кого же ты все-тaки задавил - курицу или петуха?
   Наступило молчание.
   - Петуха.
   - Ну вот! Так ты у меня всю бумагу изведешь. - И третье письменное
объяснение легло в планшетку старшего лейтенанта. Матасов сказал, что все
- пока хватит, можно ехать и ему, Алиму, - тоже придется съездить вместе с
ними в Талгар, в райотдел милиции. "Включай двигатель, я только сбегаю
предупредить отца".
   Задержание хотя и является исключительной мерой процессуального
принуждения, но и Матасов и Бычков в данном случае считали, что имеется
достаточно оснований предполагать виновность Алима в совершении
преступления, за которое по уголовному закону может быть назначено лишение
свободы. А раз так-статья 109 Уголопно-процессуального кодекса Казахской
ССР дает право на краткосрочное задержание подозреваемого.
   ... Солнце стояло еще довольно высоко, по уже чувствовалось приближение
вечера, и за машиной по нагретому за день асфальту неслась косая короткая
тень. Игорь Алексеевич только сейчас вспомнил, что они с Матасовым сегодня
так и не пообедали, но эта мимолетная мысль сразу же выпала из сознания и
уступила место сложной комбинация фактов, кажущаяся взаимосвязь которых
могла значить нечто большее, чем случайное стечение обстоятсльств.
Помятые, надломленные ветви кустарника и царапины на переднем крыле
мотоцикла... Следы крови на листьях и ссадина на лице Алима. Его путанные
объяснения. А отпечаток протекторов шин на месте происшествия? На этот
вопрос ответят эксперты... Что еще? Мотоцикл был спрятан в сарае...
   Спрятан? Так почему же его владелец сразу показал тайник? И какой смысл
вообще прятать мотоцикл? Нет, он его не прятал! Скорее другое... Убрал
подальше с глаз, чтобы не думать, не терзаться, напрочь позабыть все, что
случилось. Если так, можно, пожалуй, понять и странное поведение Зины...
Пока версия кажется надежной.
   Михаил Михайлович молча сидел рядом с Бычковым, а на заднем сиденье,
понурив голову, о чем-то своем думал Алим.


   * * *


   В Талгар приехали около семи, начальника уголовного розыска райотдела
майора Кенжетаева на месте не оказалось, и Алим провел ночь в КПЗ. Утром
его вызвали на допрос. В кабинете он увидел уже знакомого старшего
лейтенанта. Вполоборота к нему, подперев подбородок, сидел майор и,
казалось, внимательно слушал. На столе перед ним лежала пачка чистой
бумаги, а рядом-веером-Алим уловил это сразу - письменные объяснения,
которые дал он вчера в милицейской машине.
   - Садись, - Бычков кивнул на свободный стул. - Спалось-то как? Неважно?
Ясно, не санаторий...
   В распахнутое настежь окно ветерок занес легкий запах бензина. Шторы
лениво колыхнулись.
   - Вы вызваны на допрос, - сказал майор Кечжетаев.
   Прежде чем начать выяснения обстоятельств, послуживших основанием для
вашего задержания, я хочу объявить вам, что вы подозреваетесь в совершении
автодорожного происшествия, повлекшего за собой смерть человека.
   Затем майор назвал дату, время и место происшествия и спросил, может ли
Алим сообщить что-либо по существу преступления, в котором он
подозревается.
   - Я ничего не знаю. нe был я там и ничего сказать не могу. Я уже
говорил, что дальше села не ездил.
   - Ты мне со вчерашнего дня твердишь, что дальше села не ездил. А ведь
неправда это! Неправда! Забыл Бочаровых? Сколько раз ты к Зине приезжал на
своем мотоцикле? Вспомни! - Игорь Алексеевич едва сдерживал раздражение. -
Тебе что, очная ставка с Ольгой Федоровной нужна?!
   Губы юноши дрогнули, плечи бессильно обмякли, словно слова Бычкова враз
надломили тот внутренний стержень, благодаря которому он держался все эти
дни, и мог разговаривать, работать и даже войти в этот кабинет с какой-то
смутной надеждой.
   - Успокоитесь, Алим! - сказал майор. - Мы вас не принуждаем давать
показания. Учтите только, что чистосердечное раскаяние является смягчающим
вину обстоятельством, которое суд обязательно принимает во внимание.
Подумайте об этом. Время у вас пока есть.
   В кабинете стало тихо. Бычков отвернулся к окну, майор подвинул к себе
стопку бумаги и аккуратно выровнял ее - листок к листку. Слова,
показалось, прозвучали неожиданно и неестественно спокойно, и именно
поэтому Кенжетаев почувствовал, что парень все-таки поборол себя, принял
решение, и теперь его уже ничто не волнует, так как самое
страшное-неунимавшаяся боль, глухая сосущая тоска, страх и неимоверное
напряжение, связанное со всем этим, - остались позади.
   - Да... Да, я... Но я совсем не думал, что так получится... А ведь
вышло.
   Майор писал протокол.
   "Ехал я из Талгара домой в Алгу. Поздно уже было, темно. Я специально
выехал так поздно, потому что выпил два стакана вина. Думал, прискочу, а
если без номера, да еще пьяного остановят- кончится плохо. Все шло
нормально, инспекторов на дороге не встретил. Вдруг вижу: на обочине
парень стоит, руками мне машет. Я остановился. Он попросил подвезти его до
соседнего поселка, километра три - не больше. Я отказывался, говорил, чго
вожу мотоцикл плохо, прав нет, да и выпил еще. А он засмеялся и говорит:
"Брось ты эту ерунду. Ты - пьяный, я выпивши, так к доедем, ничего не
случится". Взял я его. Он меня слегка обхватил руками сзади, едем. Потом
почувствовал я вдруг, что он убрал руки, и тут же - минуты не прошло -
мотоцикл потерял равновесие, потянул вправо, в кювет, и заглох в кустах. Я
сразу не понял, что случилось, провел по лицу - кровь... Потом меня, как
током ударило, - где же парень этот? Выскочил на дорогу, гляжу-лежит он,
руки в стороны разбросаны, в одной - коробок спичек. Испугался я, ноги не
держат, кое-как завел мотоцикл и уехал".
   - Вот так это и было. - закончил Алим. - Когда пришел в себя, хотел
заявить об этом, да думаю, поздно уже все равно. Так и не пошел.
   Протокол прочитали. Алим согласился с текстом и подписал его. Затем
подписали Бычков и Кеижетаев.
   - Да, наломал ты дров... - Бычков провел ладонью по щеке и встал,
собираясь уходить.
   - Такое с каждым может случиться...
   - Правильно. С каждым и случается, между прочим, случается! Но люди-то
ведут себя иначе, по-человечески. Раз несчастье - кричат, звонят, машины
останавливают, чтобы только помочь человеку в беде, выручить его. А ты
убежал...
   - Водочка все, она - мать родная. Зальют глаза - море-по колено. Себя
не помнят. - Майор встал, пожал руку Бычкову. - Большое спасибо тебе,