Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Детективы. Боевики. Триллеры
   Криминал
      . Преступления могло не быть! (сборник) -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  - 44  - 45  - 46  - 47  - 48  - 49  - 50  -
51  - 52  - 53  - 54  - 55  - 56  - 57  - 58  - 59  - 60  - 61  - 62  - 63  - 64  - 65  - 66  - 67  -
68  - 69  - 70  - 71  - 72  - 73  - 74  - 75  - 76  -
т руки бандитов..." - читает майор. - Его убили через четыре месяца после окончания войны, - тихо говорит маленькая женщина. - Как учитель, он демобилизовался одним из первых. Я получила письмо из Польши от его друга. Валентина нашли в лесу накануне его отъезда домой... Напали бандиты... Майор молча наклонил голову. Потом он поднял глаза и увидел перед собой в общей тоненькой черной рамке несколько фотографий. Со всех смотрел молодой Валентин Михайлович Носов. Не было никакого высоченного красавца с шапкой черных волос, лихого капитана, участника испанской войны. Был русоволосый худенький паренек, студент педучилища. С курносинкой и легкой простоватой улыбкой, со значками ГТО и БГТО на толстовке. Был лейтенант в гимнастерке с отложным воротником. А на последнем военном снимке он был уже старший лейтенант - в погонах и с орденом Красного Знамени .. Самый лучший снимок был все-таки тот, где он снялся с женой в день их свадьбы. Или, может быть, так показалось майору... Вечером Гарин уехал из села с попутной машиной. Через несколько дней он сидел в архиве и листал старое-престарое дело об измене Родине. Первым документом был рапорт, написанный угловатым резким почерком на листе бумаги, вырванном из конторской книги. Писал командир саперной роты: "Двадцать пятого мая 1943 года при отыскании брода через реку Лопань рядовой вверенного мне подразделения Игнатов И. М. обнаружил..." Оказывается, Игнатов И. М. обнаружил в реке зацепившиеся за корягу две связки. В каждой из связок была каска, автомат, сумка с патронами, сапоги, ремень... Вышеуказанные вещи, как писал командир роты, переданы вышестоящему начальству для изучения. Изучать тут было особенно нечего. Накануне два человека ушли в ночной дозор и не вернулись. Или их убили, или взяли в плен немцы. Оказалось - сами ушли за реку, к немцам. Вещи были опознаны, номера автоматов подсказали фамилии перебежчиков - Лапин и Хрусталев... Лапина судили вскоре после его возвращения из добровольного плена. А Хрусталев... Его хотели арестовать в кабинете, на месте работы. Но потом решили этого не делать. Директор завода обедал в двенадцать дня - иногда в столовой, иногда дома. Николай Петрович решил: "Будем брать дома". Ему позвонили ровно в полдень. - Это вы, Бектемиров? - Так точно, товарищ майор... Он поехал домой... - Как в институте? - Сегодня по расписанию его жена Елена Владимировна читает лекции... Дома ее нет. - Хорошо... Прихватите с собой Ковалева. Через десять минут он остановил "газик" на углу и стал наблюдать за крайним подъездом девятиэтажного дома. Дом сейчас не казался громадной молчаливой скалой, как представился он майору в ту ночь, когда был он здесь первый раз тихим и темным осенним вечером. Вскоре майор увидел, что со стороны автобусной остановки показался тот, кого ему било нужно, и исчез в подъезде. Вслед за ним Гарин поднялся на четвертый этаж и позвонил. Дверь оказалась незапертой. - Войдите! - крикнул из глубины квартиры знакомый сильный голос. Директор завода стоял у письменного стола, просматривал какие-то бумаги. Он только что вошел с улицы. Его ботинки с меховой подкладкой стояли у порога, пальто со следами инея на воротнике висело слева от входа. - Я к вам... Что-то дрогнуло в лице хозяина квартиры, но рот, хотя и с трудом, выдавил подобие улыбки. Страх, отчаяние и надежда в течение нескольких секунд отразились в его глазах, в движении губ, подбородка. - Чем обязан? Садитесь... Майор положил перед ним ордер на обыск и арест: - Вот такое, значит, дело... Придется поехать со мной... Он был доволен, что сумел выбрать такой момент, когда жены директора не было дома. Не любил грустных глаз, слез и рыданий, растерянных лиц женщин, детей, стариков, прощающихся с тем, кого уводили от них на годы. Для них, родных и близких, преступник почти никогда не выступал в своей истинной роли... По долгому опыгу своей работы майор это знал. Седоголовый молча взглянул на ордер. Там была проставлена фамилия Носов, имя Валентин Михайлович. "Значит, для них я все-таки Носов... Тогда почему же обыск и сразу арест? Нет, они все знают!" Казалось, отчаяние миновало, энергия и решительность вернулись к нему. Он быстро открыл ящик письменного стола и опустил туда руку. Но Гарин опередил его. Одним прыжком подскочил он к столу, схватил за плечи седоголового и с силой отбросил в сторону: - Бросьте дурить, Хрусталев!.. А, кроме того, я не один. Учтите! Пряча в карман револьвер, который он вынул из стола директора, майор толкнул входную дверь и указал на площадку. Там стояли два сотрудника. - Входите! - сказал майор, и Ковалев, а за ним маленький Сагит Бектемиров со свежим шрамом, пересекающим лоб и щеку, переступили порог квартиры. Через час с четвертью все четверо спустились по лестнице. Хрусталев был совершенно спокоен. Когда открылась дверца зарешеченной черной машины, он глянул на сероватое зимнее небо и перевел взгляд на Гарина: - Вы еще за это ответите, - сказал он. Майор промолчал. * * * Дежурный по управлению видел, как провели в кабинет майора высокого, седого, хорошо одетого человека, как закрылась за ним дверь и три часа не открывалась. Майору не хотелось ни о чем говорить, все почти было ясно, да и, кроме того, на его плечах уже лежало новое дело, к расследованию которого вчера приступили. А Хрусталев считал, что его дело только начинается, и милиция в нем вряд ли разберется. Вначале он все отрицал. Но несколько фактов, сообщенных майором, заставили его сдать кое-какие позиции. Он рассказал свою биографию, рассказал, что всю жизнь мечтал приносить пользу людям. - Обществу, - поправил он сам себя и кашлянул. Майор усмехнулся: - Обществу? Чего же вы вкупе с Лапиным побросали в реку оружие и переплыли к немцам? Хрусталев сделал скучное лицо: - Ошибка молодости... Кроме того, есть указ об амнистии дезертирам. И я полагаю... - Так вы же перешли к фашистам, служили у них, Хрусталев!.. - Тоже есть закон об амнистии. Пятьдесят пятого года. Указ Верховного Совета... - спокойно заметил человек, сидящий на табурете в углу, лицом к майору. - Я же говорю - вы ответите... - Ну, что ж... и отвечу... Отвечу, гражданин Хрусталев! - майор поднялся из-за стола, прошелся из угла о угол и опять сел. - Только расскажите, как вы убили Носова Валентина Михайловича, демобилизованного старшего лейтенанта Советской Армии. А? - Я не убивал... Нет ли у вас закурить? - Курите и рассказывайте. - О чем? - Как вы убили Носова и присвоили себе его документы. - Я наткнулся на труп в лесу... Это было в Польше. Очевидно, офицера убили бандиты... Я только взял его документы... Я вообще не способен на это, гражданин майор. - На что не способен? - На убийство. - А Лапина кто убил? Кто пошел на убийство женщины... Людмилы Петровны? Тоже не вы? Хрусталев курил. Он молча затягивался и выпускал дым, закашлялся, так как, действительно, был некурящим, Он курил и думал. А покурив, выбросив в урну окурок, вернулся на свой табурет в углу и сел там, скрестив на груди руки. Вдруг он взорвался: - Какая чепуха! Бред сумасшедшего!.. Установлено точно, что женщина, мой бывший секретарь, разбилась в результате аварии. При чем тут второе убийство? Оба замолчали... Майор сидел и ждал продолжения рассказа задержанного. Но задержанный не собирался раскрывать карты. Что там еще у этого кряжистого мужика в его серой папке, лежащей на толстом настольном стекле? Может, ничего серьезного нет там, все одни предположения, туман и обрывки... Но майор решительно поднялся из-за стола. Кашлянул, одернул китель (сегодня он был в форме), не очень складно сидящий на плотной фигуре (ничего не поделаешьгоды), и подошел к двери, ведущей в соседнюю комнату: - Смотрите! Дверь открылась. В глубине соседней комнаты, в кресле, преступник увидел женщину. Ее голова забинтована, рука в гипсе. Большие глаза на тонком бледном лице встретились с налитыми ужасом черными глазами седого: - Она... жива! - лицо Хрусталева посерело. Он отвернулся и пристальным взглядом встретил иронический взгляд майора. Майор раскрывает шершавую папку. Поверх подшитых документов, поблескивая, лежит финка. - Та самая, - говорит майор, - которой вы добили Лапина, когда вернулись к нему, после того, как сбросили с откоса машину с женщиной. В этот вечер вы, решили расправиться с обоими. Лапин узнал вас, когда по делам вы приезжали в зону, где работали заключенные. Это толкнуло его на побег. Явившись к вам, на завод, он потребовал помощи - одежду, деньги, документы, укрытие. Во время вашего разговора вы увидели в окно кабинета, что на завод идет милиция, то есть я и участковый. Лапин знал, что его ищут. Уйти ему было уже поздно - в коридоре он мог столкнуться с нами. Вы выпустили его через окно... Потом вы его укрыли, достали ему одежду, билет до Москвы. Договорились, что он должен вас ждать около бетонного моста в два часа ночи, так как у вас в этот вечер в доме возлюбленная. Проводив ее, вы подъедете к мосту и возьмете Ланина, подбросите в аэропорт. У вас, действительно, в этот вечер была Людмила Петровна. Она предлагала вам во всем признаться, так как случайно услышала ваш разговор с Лапиным тогда, в кабинете. Вы ей обещали явиться к нам с повинной. Затем вы повезли ее домой. Но неожиданно свернули к мосту, сбили ожидавшего вас человека. Переехали мост, замедлили ход машины, выпрыгнули и толкнули автомобиль с женщиной под откос... Все было кончено... Оставалось одно: проверить убит ли Лапин. Оказалось, что он еще жив. А вдруг выкарабкается? Из машины вы захватили финский нож. Он попался вам на глаза, быть может, случайно. Несколько дней назад его держала в руках рыжеволосая девчонка, которую вы везли... Она вскрыла банку консервов, потом бросила нож, нож упал под сиденье... И вот вы увидели его, взяли и выпрыгнули из машины... Да, Лапин был жив, только тяжело изувечен. Тем лучше, решили вы. Пусть думают, что его убили бандиты, пьяные хулиганы. Удар в спину - и раненый перестал дышать... Седоголовый все так же пристально смотрел на майора, Только на мгновение покосился он в сторону, туда, где на кресле сидела женщина. Но дверь уже была закрыта, Людмилы Петровны он не увидел. А когда его увели, Николай Петрович Гарин еще долго сидел в своем кабинете. Курил. Думал. Потом взял со стола авторучку, придвинул к себе папку с делом Хрусталева. С. АСКИНАДЗЕ * * * СЛУЖБА ДНЕМ И НОЧЬЮ... Дежурный в Михайловском отделении милиции в меру приветлив и строг. Провожает меня в кабинет начальника - капитана Екибаева, которому я сразу же говорю о цели приезда: - Хотелось бы познакомиться с одним из участковых, с таким, как Аинскин. Есть такие у вас? Капитан смеется, в глазах лукавинки. - Как Аннскин? А что? Если требуется - подберем! - Опять смеется. Наверное, вспоминает фильм. Часто звонит телефон: то из какой-то автобазы просят провести беседу, то из райисполкома сообщают время заседания комиссии по делам несовершеннолетних, то мать неизвестного Ораитая просит устроить сына на работу. Хамза Екибаеаич отвечает почти однообразно: - Хороню, постараюсь. Не удерживаюсь, спрашиваю: - Вы все просьбы удовлетворяете? - Стараюсь, - снова улыбается капитан. - Как парню, например, не помочь. Сам таким был. - Давно в органах? - Порядком - будто всю жизнь милиционер. После службы в рядах Советской Армии Хамза Екибаевич пришел на шахту. Я смотрю на его руки, которые спокойно лежат на столе. Та работа оставила на них свой след, сделала их крепкими. Товарищи его любили: "Хамза наш, шахтерский". И ему шахтерская работа нравилась, но была и мечта-стать юристом. Случаи вскоре представился: вызвали в райком комсомола, предложили работать в милиции. - Вот так и начинал, - неторопливо говорит Екибаев, - сначала рядовым милиционером, затем участковым. Заочно окончил юрфак. Пожалуй, вкус службы почувствовал, стая участковым. Правильно говорят, что это самый главный человек в милиции: он и оперативник, и нянька, если так можно сказать, и воспитатель молодежи, и советчик, первый и строгий судья. Как он поведет себя с людьми, так к нему и будут относиться на участке. Допустил панибратство - беда, перегнул палку - тоже беда, не откликнулся на горе - еще хуже. Стало быть, нет у тебя помощников, а это значит, не уважает население. Без уважения в этой должности не работать. - Так, наверное, Хамза Екибаевнч, вы и есть тот Анискин, которого я ищу? - Нет, не тот... Если хотите настоящего, так это капитан милиции Кульмагамбетов, заслуженный участковый республики. Он многих обучил, в том числе и меня: как подойти к тому или иному делу, как работать с людьми. Сейчас ему семьдесят лет. Удивленно смотрю. - Да, в этом возрасте трудно обеспечить порядок на таком большом участке, как у Асана Кульмагамбетовича. А тем не менее у него порядок. Сначала, как говорится, человек работает на свои авторитет, а потом авторитет^ на человека. Трудно, конечно... А еще труднее расставаться со своей работой. И -хотя на пенсию уходить почетно, душа-то у аксакала болит-полвека отдал службе. По секрету: проводы ему готовит весь район, вся общественность. И на пенсии душа его беспокойная отдыхать хозяину своему не даст - первым нашим помощником будет. Капитан милиции снимает телефонную трубку: - Асан Кульмагамбетович, здравствуй, дорогой... Дома? Вот хорошо. Вечерком хотим заехать к тебе в гости. С кем? Узнаешь. Апай дома? Хорошо. Дом участкового просторный и уютный. На старика Асан Кульмагамбетович не похож. Очень подвижный, худощавый, среднего роста. Голова ясная, разговор быстрый. В общем, располагает к себе сразу, беседа с ним идет легко. Смотрят на меня с любопытством не только он, но и жена. Разговор начинается за чаем. Ведет его аксакал неторопливо, вспоминая далекие и близкие примеры из своей многотрудной практики. Случаи просты и даже не героичны, но во всем чувствуется беспокойный и заботливый характер человека, преданного долгу и своим обязанностям. - Иногда бывает уж очень трудно вникнуть в суть дела. И неудобным многое кажется, и ненужным. Но только "е для участкового. Меня почти все касается. Идет, скажем, девушка лет шестнадцати, глаза подведены, как черные стрелы, на голове вавилонская башня. Ну что же, красивой хочет быть... А в школу, гляжу, второй день не ходит. Идет моя красавица, портфелем помахивает и... опять от школы. Я догоняю, спрашиваю: "Куда, девушка, направилась, вроде бы дорогу перепутала". Она посмотрела на меня так свысока и говорит: "Идешь, дядя, иди"... Я придержал ее за локоток. А она вырвалась и зло в мою сторону: "Преступников лови, дядя". И ушла. А меня задело. Ведь в молодости в педагогическом институте учился, учителем хотел быть... - Так обидно стало - племянники такого не позволяли. Только обиду держать долго нам, милиционерам, не положено. Вникнуть нужно. Я так думаю; если учителю нагрубил ученик, а тот обиделся и перестал на него внимание обращать, вроде он для него не существует вовсе. Мальчишка уже и забыл и рад бы к учителю сердцем повернуться, а тот все помнит. Уж и па два года парень вырос, а учитель все помнит. А толку-то? Я так понимаю: зло ведь дорожку к добру не проложит никогда. - Ну ладно, думаю, докопаюсь я до причины. Лень тебя просто обуяла пли компания' нашлась. Думаю, зайду вечерком к ней домой, потолкую с родителями, а пока в школу схожу. Прихожу в школу, прямо к директору. Поздоровались. Он приглашает: "Проходи, Кульмагамбетович. Что стряслось?!" спрашивает. Я ему обрисовал девчонку, рассказал, как она со мной, стариком, разговор вела. Тогда директор позвал Марию Степановну - это классного руководителя 9 "А", значит. Вошла она, и выяснилось, чго красавица моя в школу несколько дней не ходит. "Отпетая, никудышняя девчонка, скорее бы избавиться, класс тянет назад", - это по словам Марии Степановны. А я опять ду* маю: вникнуть нужно в суть, в причину. - Это ты про кого говоришь? Про Татьяну, что ли, - не выдерживает хозяйка. - Про нее, а про кого же еще, - И, обращаясь к нам, добавляет: - Вот и жена помогала воспитывать. В одиннадцать часов вечера иду по своему участку - имею обыкновение прогуливаться в сумерках, - слышу шепот на завалинке. Прислушался - голос знакомый вроде: "Знаешь что, Стриженый! Не хочу-сам добывал, сам и прячь, понял?" Вроде голос Татьяны. Голос парня хрипловатый, незнакомый. Я ведь своих узнаю сразу. Парень отвечает: "Пять красненьких, Рыжая, заработаешь. Ты же девка - молоток". Девчонка молчит. Слушаю дальше. "Ну, девочки, любовь кончена, смотри..." Парень поднял с земли белый сверток и пошел прочь... Я смотрю в лицо участкового, пытаюсь по его выражению отгадать конец этой истории. Кульмагамбетович не торопится. Он с наслаждением потягивает чай, угощает нас домашними лепешками и только потом, будто не обращая внимания на мой вопрос, продолжает рассказывать. - Подхожу к девчонке, посветил фонариком. Смотрю, по щекам черные ручейки от самых ресниц бегут, а она растирает их кулачками. Я даже растерялся. "Ты чего сидишь одна так поздно? - спрашиваю. Она молчит и дрожит. Хотел домой ее проводить - не пошла. Вот и привел тогда Татьяну к нам. Жена ее чаем напоила, потом спать вместе улеглись. Я уж донимать расспросами не стал, на завтра отложил. Все думал - почему девушка домой к себе идти не захотела, неужели и там, как в школе, скорее избавиться от нее хотят, или другое что? Всякие мысли лезли: пария, думаю, найдем, небольшая хитрость-на то мы и милиция, а вот как с девчонкой быть, ума не приложу. С девчонками дел как-то не имел... Жена в ту ночь "от Татьяны узнала, что та без матери растет давно (мать где-то в другом городе и не вспоминает дочь), и что отец все новых жен приводит и требует их уважать. Как учится девчонка, отцу невдомек, а если вечером она задержится, не впускает в дом. В школу девчонка не ходит, потому что не любяг ее там, считают испорченной, а чем она испорченная - разве что глаза подводит - так это все делают, хочется быть красивой. И вообще мечтает Татьяна получить паспорт и уехать ни КАМАЗ, пожить по-человечески на свободе. Деньги еще нужны, чтобы до стройки добраться. Эти деньги и обещал помочь заработать парень тот, Стриженый. Только ворованное прятать она не будет, честно хочет заработать. Вот какие дела. А мы ей с женой и постарались помочь. - А на КАМАЗ поехала? - спрашиваю я. - Зачем КАМАЗ? Что у пас дело по душе найти трудно? Магнитка наша знаменитая в Темиртау. Татьяна там и работает. Вчера в гостях была, вместе стряпали. Хотите фотографию посмотреть? - предлагает жена участкового. Хозяйка подходит к комоду, достает из альбома фотографию. Улыбчивое девичье лицо, вздернутый носик, умело подведенные, чуть раскосые глаза. На свитере комсомольский значок. Фотография подписана. "Доброе не забывается. Татьяна Первунова". Хамза Екибаевич протягивает руку к приемнику, комната наполняется музыкой. Кажется, что мы беззаботно сидим у реки, шелестят листья, ясное летнее небо, и нет за окном серых набухающих туч, подталкивающих друг друга и напоминающих об осени. Я думаю о Татьяне. Девушке повезло, она встретила, возможно, в самый критический момент своей жизни, двух умных и добрых людей, которые стали ее настоящими друзьями и помогли выбрать дорогу, Ту дорогу, которая сделала ее счастливой. Павла Степановича Кедова в Михайловке знали давно. Сначала бравым парнем, играющим в духовом оркестре. Тогда он только что закончил профессионально-техническое училище и получил специальность строителя. Каждое утро 'мать Павла - Елизавета Карповиа провожала сына до калитки. Отойдя

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  - 44  - 45  - 46  - 47  - 48  - 49  - 50  -
51  - 52  - 53  - 54  - 55  - 56  - 57  - 58  - 59  - 60  - 61  - 62  - 63  - 64  - 65  - 66  - 67  -
68  - 69  - 70  - 71  - 72  - 73  - 74  - 75  - 76  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору