- От чего?
  - От тебя.
  - Ты имеешь в виду, что мне нужно ухаживать за ней?
  - Я имею в виду, что мне нужно.
  Элгин  уходит,  а  я  сижу  под   рождественской   елкой,  наблюдая  за
раскачивающимися ангелами и  леденцовыми свечками.  Его план был прост: если
Луиза  вернется к нему, он  обеспечит ей уход, который не  купишь за деньги.
она  поедет с ним в Швейцарию и получит доступ к самой последней медицинской
технологии. Как обычная пациентка, независимо от ее состоятельности, она  не
имела бы возможности сделать это. Как жена Элгина она может.
  Лечение рака грубо  и  токсично. Луизу нужно  будет  лечить стероидами,
огромными  дозами, чтобы вызвать ремиссию. Если  ее селезенка увеличится, ее
начнут  облучать и даже могут удалить. К этому времени она  станет абсолютно
анемичной,  страдающей от ушибов  и кровотечений, измученная, страдающая  от
боли  большую часть времени. У нее будут запоры. ее будет  рвать и  тошнить.
Постепенно химиотерапия начнет разрушать ее костный  мозг. Она  станет очень
худой  моя  красавица,  худой,  изможденной  и  умирающей. Нет  лекарства от
хронической лимфоцитарной лейкемии.
  Луиза вернулась домой. Ее лицо пылает от мороза.
  На ее щеках густой  румянец, она  целует  меня,  ее  губы как лед.  Она
просовывает свои замерзшие  руки под мою рубашку и держит их на  моей  спине
как два металлических  клейма. Она болтает о  морозе, и о звездах,  и о том,
как ясно небо, и как луна виднеется в сосульке, свисающей с крыши мира.
  Мне  не хотелось  плакать,  мне хотелось  поговорить  с ней спокойно  и
нежно.  Но слезы  выступают на моих глазах,  мои горячие  слезы падают на ее
холодную  кожу,  обжигая  ее  моим страданием. Несчастье эгоистично,  скорбь
эгоистична. По ком эти слезы? Возможно по-другому не бывает.
  "Элгин был здесь" - говорю я "Он сказал мне, что у тебя рак крови".
  "Это не серьезно" - говорит она быстро. На что он рассчитывает?
  "Рак это несерьезно?"
  "Я асимптоматик"
  "Почему ты не говорила мне? Ты не могла сказать мне об этом?"
  "Это несерьезно"
  Наступило  молчание.  Мне  хочется  разозлиться  на  нее  сейчас.  Меня
охватывает гнев.
  "Я ждала результатов. Я сдала еще несколько анализов. Я еще не получила
результатов".
  "Элгин получил их, он сказал, что ты не хочешь ничего знать".
  "Я не верю Элгину. Я обратилась к другому специалисту".
  "Я пристально  смотрю  на  нее,  мои  кулаки  хрустят  так,  что  ногти
впиваются в  мои ладони. Я  смотрю на нее, и я вижу лицо Элгина в квадратных
очках. Не округлые губы Луизы, а его торжествующий рот.
  "Мне следовало сказать тебе об этом?".
  Всю ночь мы лежим в объятиях друг друга, завернутые в походный мешок, и
делимся друг с другом своими страхами. Мы лежим так до тех пор, пока небо не
становится  темно  синим,  а потом  жемчужно-серым,  и слабое  зимнее солнце
падает на нас. Она не вернется  назад  к Элгину, в этом она непреклонна. Она
много знает  об этой болезни, и скоро я тоже узнаю. Мы встретим  ее  вместе.
Смелые слова и обоюдное утешение для нуждающихся в утешении в этой маленькой
холодной  комнате,  очертившей  границы  всей  нашей  жизни  этой  ночью. Мы
отправились в путь с пустыми руками и больной Луизой. Она уверена, что любая
цена  может  быть  оплачена с ее счета. У  меня нет  такой уверенности, но я
чувствую  слишком  сильную  усталость  и  расслабленность  для  того,  чтобы
продолжать  обсуждать все это.  Встретиться снова,  после разлуки, более чем
достаточно для меня.
  На следующий  день,  когда  Луиза уходит, я иду повидаться  с  Элгином.
Кажется он ждал меня.
  Мы  заходим  в  его кабинет.  у  него на  компьютере  новая  игра.  Она
называется ЛАБОРАТОРИЯ. Хороший  ученый (играет  пользователь) и сумасшедший
ученый   (играет   компьютер)  сражаются   за  создание   первого   в   мире
трансгенетического помидора. Помидор,  в который имплантировали человеческие
гены, превращает себя сначала в сэндвич, потом в  соус для пиццы с более чем
тремя дополнительными ингредиентами. Этично ли это?
  "Нравится игра?" - спрашивает он.
  "Я здесь, чтобы поговорить о Луизе".
  Результаты ее анализов разбросаны по  его столу. Прогноз приблизительно
на 100 месяцев. Он замечает мне, что хотя сейчас  Луизе легко так беззаботно
относиться  к своему  состоянию, все сразу изменится,  как только она начнет
терять силы.
  "Но зачем обращаться с ней как с инвалидом пока она еще не инвалид?"
  "Если мы начнем обращаться с  ней так  уже сейчас, есть надежда, что ее
болезнь  можно будет вылечить. Кто знает?" - он пожимает плечами, улыбается,
и, нажимает несколько кнопок на табло ввода. Помидор хитро прищуривается.
  "Ты  не  знаешь?   Рак  это  непредсказуемое  состояние.  Это  организм
изменивший  самому себе.  Мы пока не можем объяснить  это. Мы знаем  как это
происходит, но не знаем почему и как это остановить".
  "Тогда тебе нечего предложить Луизе"
  "Кроме ее жизни"
  "Она не вернется к тебе".
  "А не слишком ли вы оба стары для романтических грез?"
  "Я люблю Луизу".
  "Тогда спаси ее".
  Элгин отворачивается к экрану своего компьютера. Он считает, что беседа
окончена.
  "Вся беда в  том, - говорит он, -  что если  я выберу неправильный ген,
меня затопит томатным соусом. В общем, ты понимаешь мою проблему."
  "Дорогая  Луиза,  Я  люблю тебя  больше  жизни.  У меня не  было  более
счастливого времени чем то, когда мы были вместе. Мне не верилось, что такое
безграничное счастье возможно. Можно ли дотронуться  до любви? Для меня  она
осязаема, все эти чувства между нами, их вес  также ощутим для меня, как вес
твоей  головы  в  моих руках. Я держусь  за любовь,  как альпинист  за  свою
веревку. Мне было известно, что подъем будет крутым,  но та отвесная  скала,
перед которой мы оказались, стала роковой неожиданностью. Мы можем взять эту
высоту. Я верю в это, но именно ты должна совершить главное усилие.
  Сегодня я ухожу, ты можешь остаться в этой квартире. С ней все улажено.
Ты в безопасности в моем доме, но не в моих объятиях. Если я  останусь тогда
уйдешь ты, но уже беспомощная и страдающая. Мы не можем расплачиваться твоей
жизнью за нашу любовь. Я не вынесу этого.
  Если бы это была моя жизнь, мне было  бы легко ее отдать.  Ты пришла ко
мне, имея при себе только ту одежду, которая была на тебе,  и не нужно этого
больше, Луиза. Не нужно больше жертв. Ты уже все мне отдала.
  Пожалуйста,  поезжай  с Элгином. Он обещал  мне  рассказывать о тебе. Я
буду думать о тебе каждый  день, много раз  в  день. Отпечатки твоих пальцев
повсюду  на моем теле. Твоя плоть, это  моя  плоть.  Ты расшифровала меня, и
теперь  меня легко прочесть. Надпись очень  проста  - моя любовь к  тебе.  Я
хочу, чтобы ты жила. Прости мне мои ошибки. Прости меня. "
  Я собираю чемодан и сажусь на поезд до  Йоркшира.  Я скрываю свои следы
так, чтобы Луиза не смогла меня найти. Я беру с собой  свою работу и деньги,
которые у меня были -  деньги,  оставшиеся от уплаты  залога за  квартиру за
год.  Этих денег  мне хватит,  чтобы  прожить  два  месяца.  Я  поселяюсь  в
крохотном коттедже с абонентским ящиком для  моих издателей и друга, который
взялся  помочь  мне. Я нахожу работу  в модном  ночном кафе.  Вечернее  кафе
рассчитанное на  нуворишей, которые  считают,  что рыба  с  чипсами  слишком
пролетарская еда.
  Поэтому мы  предлагаем  "картофель  фри"  с "палтусом  Ла-Манш", (рыбу,
которая никогда не  видела Ла Манша). У нас  есть королевские  креветки, так
глубоко погруженные в лед, что иногда мы по ошибке опускаем их в напитки.
  "Это  новая мода,  Сэр, виски на  креветках". После этого  всем конечно
хочется это попробовать.
  Моя  работа состоит в том, чтобы выставлять итальянское вино "Fra cati"
из холодильников  на  маленькие  модные столики и принимать заказы.  В нашем
меню есть: Средиземноморское фирменное блюдо (рыба и чипсы), фирменное блюдо
" avarotti" (пицца  и  чипсы),  Староанглийское фирменное блюдо  (колбаса  и
чипсы) и фирменное блюдо для влюбленных (двойная порция ребрышек с чипсами).
  Есть также  специальное меню, но никто никогда не может найти его.  Всю
ночь роскошная  дверь  из  зеленого  сукна,  ведущая в  кухню, открывается и
закрывается, открывая вид на двух шеф-поваров в пирамидальных шляпах.
  "Подкинь еще пиццу, Кев"
  "Она хочет двойную порцию кукурузы".
  "Дай-те ка открывалку"
  Нескончаемый  писк, исходящий  от микроволновых печей, сгрудившихся  по
образу  терминала в   A A  в значительной  степени подавляется гипнотическим
гулом музыкальных басов, доносящихся из бара. Никто никогда не интересуется,
как готовится еда,  а  если бы и интересовались,  мы могли  бы  успокоить их
открытками с  видом  кухни  с наилучшими  пожеланиями  от  шефа-повара.  Как
правило  на открытке бывает не наша  кухня, хотя могла бы быть  и наша. Хлеб
здесь такой белый, что блестит на свету.
  У меня появился велосипед, на котором  я  проезжаю  те 20 миль, которые
отделяют  бар  от  моей лачуги.  Мне  хочется  уставать настолько, чтобы  не
думать. И все же каждый поворот колеса это Луиза.
  В моем коттедже есть стол, два стула, искусственный коврик, и кровать с
откидным  матрасом.  Если  мне  нужно  обогреть  комнату, я приношу дрова  и
разжигаю огонь. В коттедже давно никто не жил. Никто не хотел  жить  в нем и
никто  до меня не был настолько глуп, чтобы снимать его. В нем нет телефона,
а ванная находится в центре  разделенной перегородкой  комнаты. Через  плохо
обитое  окно  проникает сквозняк. Полы скрипят, как  на  съемочной  площадке
ужасов,  киностудии  "Хаммер". Он грязный, угнетающий  и поэтому, идеальный.
Его хозяева думают, что со мной не все в порядке. Так оно и есть. Со мной не
все в порядке.
  У  огня стоит  замусоленное кресло, усохшее  внутри, его отвисшие  края
похожи на полы старого, замусоленного пальто, оставшегося со  времен чьей-то
молодости.  Позволь  мне сесть  в него и никогда  не вставать. Я хочу сгнить
здесь,  медленно погружаясь в выцветший узор с фоном из мертвых роз. Если ты
заглянешь в мое грязное окно, ты увидишь  только мой  затылок, выглядывающий
из-за спинки стула.  Ты увидишь  мои  волосы:  лохматые, редеющие, седеющие,
исчезающие. Голова смерти  на стуле, кресло с  розами из заброшенного  сада.
Какая  цель в движении, если движение указывает на жизнь,  а жизнь указывает
на надежду?  У меня нет ни  жизни,  ни надежды. Лучше  уж рухнуть  вместе  с
обваливающимся  деревянным  остовом, осесть  вместе с  пылью,  чтобы  чьи-то
ноздри втянули меня. Каждый день мы вдыхаем мертвечину.
  Какие характеристики  есть  у живого?  В школе, на уроке  биологии  мне
говорили что это: выделение, рост, чувствительность,  передвижение, питание,
воспроизводство и дыхание. На мой взгляд,  этот перечень не выглядит слишком
оживленным. Если  это все,  что  требуется для того,  чтобы считаться  живым
существом,  с  таким  же  успехом  можно быть  и  мертвым.  А  как же другая
характерная черта, преобладающая у человеческих живых существ - желание быть
любимым? Нет это не то, что упоминается под заголовком Воспроизведение. Я не
желаю воспроизводить,  но все  таки я  ищу  любовь.  Воспроизведение.  Набор
мебели для столовой, воссозданный в стиле Королевы Анны,  цены  снижены  для
распродажи. Натуральное  дерево. Это ли  то, чего я  хочу? Образцовая семья,
два плюс два, в  сборном домике,  созданном по приложенному образцу.  Мне не
нужен образец с сегментами для сборки, мне нужен полномасштабный оригинал. Я
не  хочу  воспроизводить,  я  хочу  создать  что-то  совершенно  новое.  Это
вызывающие слова,  но  у меня нет  сил ответить на  этот  вызов.  Я  пытаюсь
немного прибраться. Я срезаю несколько веток зимнего жасмина из заброшенного
сада и приношу их в квартиру. Они выглядят как монахини в трущобе. Я приношу
молоток и несколько деревянных плиток, чтобы  залатать самые большие  дыры в
стене.
  Мне удалось сделать так,  чтобы можно сидеть  у печки  и не чувствовать
сквозняка. Это уже достижение. Марк Твен сам  построил себе дом и расположил
окно прямо над камином так, чтобы можно было видеть снег, падающий на огонь.
В моем окне есть щель, через  которую протекает дождь, но и сквозь мою жизнь
тоже протекает дождь.
  Через  несколько  дней  после  моего приезда  до  моего  слуха  донесся
какой-то непонятный  вой снаружи.  Кто-то старлся звучать очень  уверенно  и
вызывающе, но у него это не очень получалось.
  Я  одеваю  ботинки,  беру  фонарик  и  спускаюсь,  скользя по январской
слякоти.  Грязь  глубокая  и  вязкая. Чтобы  проложить  дорогу  к  дому  мне
приходилось  каждый  день посыпать  ее  золой.  Грязь смешивалась  с  золой,
сточная  труба вела от  дома  прямо  к моему порогу.  Любой  пролтвной дождь
сносил черепицу с крыши.
  Прижавшись к  стене  дома (если потные  пузатые  кирпичи,  удерживаемые
вместе мхом можно назвать стеной) сидит тощая облезлая кошка. Она смотрит на
меня со смесью надежды и  страха. Она промокла и вся дрожит. Не раздумывая я
наклоняюсь и  беру ее за шкирку, таким  же образом, как Луиза когда-то брала
меня.
  На свету я замечаю что мы с кошкой перепачканы грязью. Я не помню когда
мне в последний раз  удалось искупаться? Одежда  несвежая, кожа грязная. Мои
волосы висят тусклыми клочками. Кошка  с одного бока вымазана  маслом, грязь
на животе слиплась с шерстью.
  "Банный день в  Йоркшире"  -  говорю я  и ставлю  кошку  тремя лапами в
старый эмалированный  таз. Ее  четвертая  лапа остается покоится  на  томике
библии.  "Камень веков расколот во имя меня. Позволь мне спрятаться в тебя".
(церковный гимн The rock of age  прим. переводчика) Серией воплей, уговоров,
коробков спичек  и  жидкости для заправки зажигалок, мне удалось  вернуть  к
жизни древний кипятильник.  В конце концов он громыхнул и  зашипел,  вздымая
клубы  зловонного пара в обшарпанной ванной. Я вижу глаза кошки, они смотрят
на меня, пораженные ужасом.
  И вот мы сидим отмытые, мы оба:она, закутанная в полотенце, и я в своем
единственном  роскошном   наряде  -  махровой  банной  простыне.  Ее  голова
сделалась  крохотной  от прилизанной к черепу  шерсти. На одном  ухе  у  нее
вызубрина, а над глазом  большой шрам. Она дрожит у меня  на руках, несмотря
на то, что я ласково рассказываю ей о чашке молока. Позже, в разваливающейся
кровати, зарывшись под пухованное стеганное одеяло  (такое завалявшееся, что
пух перекатывается комками, когда  пытаешься взбить его), накачанная молоком
кошка  научилась урчать.  Она всю  ночь  проспала на  моей груди. Мне же  не
пришлось много спать.
  Я стараюсь бодрствовать по ночам, доводя себя до крайней усталости, что
помогает  избежать полудремотных кошмаров обычных для дневного  сна тех, кто
многое  скрывает  в себе. Есть люди, которые заставляют  себя  голодать весь
день  только  для  того,  чтобы обнаружить, что  ночью  их отвергнутые  тела
разграбили холодильник,  сожрали  сырое мясо,  съели кошачью  еду, туалетную
бумагу, что угодно еще, чтобы удовлетворить свою потребность.
  Спать  рядом с  Луизой было  удовольствием, которое часто заканчивалось
сексом,  но  было  независимым  от него.  Приятное умеренное тепло  ее тела,
идеальная для меня температура  ее кожи. Отвернуться от нее только для того,
чтобы часом  позже повернуться снова и влиться  в  изгиб ее спины. Ее запах.
Специфический  запах Луизы.  Ее волосы. Красное одеяло укрывающее нас обоих.
Ее  ноги.  Она никогда не брила  их до  полной  гладкости. Мне нравилась эта
легкая   шершавость,   когда  волосы  только  начинают   прорастать.  Им  не
разрешалось  появляться, поэтому  я  не  знаю  их  цвета,  но  мне удавалось
чувствовать их своими ногами, продвигаясь своей ступней по переднему краю ее
большеберцовой кости  удлиненные  кости ее ног, обогащенные костным  мозгом.
Костный мозг, где формируются кровяные тельца  - красные и белые.  Красный и
белый - цвета Луизы.
  В книгах по реабилитации после  стрессов советуют засыпать в обнимку  с
подушкой. Это  не совсем то,  что называется "голландская женушка",  то есть
валик, зажатый  между  ног,  когда спишь  в  тропиках, для  того,  чтобы  он
впитывал  пот, нет,  это  не  совсем  как  "голландская  женушка".  "Подушка
успокоит вас во время долгих часов, кажущихся вам бесконечными. Во время сна
вы бессознательно чувствуете ее присутствие.  Если вы проснетесь, кровать не
покажется  вам  такой огромной и одинокой". Кто пишет эти книги? Неужели они
на самом  деле  думают,  эти спокойные, заботливые советники, что  два фунта
чем-то набитой ткани успокоят  разбитое сердце?  Мне  не нужна подушка,  мне
нужна  твоя  живая,  дышащая плоть.  Я хочу,  чтобы  ты держала  мою руку  в
темноте,  я хочу придвигаться к тебе  во сне и вливаться своим телом в  твое
тело.
  Когда среди  ночи  я  поворачиваюсь в кровати, она кажется мне огромной
как континент.  Бесконечное белое пространство, где больше не будет  тебя. Я
продвигаюсь по ней, дюйм за  дюймом,  но тебя здесь нет. Это не игра, ты  не
выпрыгнешь внезапно, чтобы  в шутку испугать меня.  Кровать пуста. Я лежу на
ней, но она пуста.
  Мне захотелось назвать кошку Надежда, потому что в первый  же  день она
принесла  мне  кролика и мы съели его с чечевицей. В  этот день  мне удалось
сделать  несколько переводов, а  после моего возвращения  из  винного  бара,
Надежда  сидела у  двери  с оттопыренным ухом  и  с таким ожиданием,  что на
какую-то долю секунды, на  какую-то благословенную долю секунды, мне удалось
забыться.  На следующий день, добравшись  до  библиотеки  на  велосипеде, я,
вместо  того,  чтобы зайти в отдел  Русской  литературы, как  предполагалось
сначала,  сворачиваю  в  отдел  Медицинской  литературы.  У  меня  появилась
одержимость анатомией. Если мне нельзя выбросить Луизу из своей головы, то я
могу  утопить   себя  в  ней.  В  рамках  медицинской  терминологии,  сквозь
бесстрастный  взгляд  на  всасывание,  потение,  обжорство,  испражнения,  я
сочиняю любовную поэму для  Луизы.  Я буду продолжать познавать  ее, гораздо
ближе, чем  только через кожу, волосы и голос,  которые были предметом моего
вожделения. У  меня будет ее плазма, селезенка, ее  синовиальная жидкость. Я
буду узнавать ее еще долго после того, как ее тело истлеет.
  ГЛАВА 2
  КЛЕТКИ, ТКАНИ, СИСТЕМЫ И ВПАДИНЫ ТЕЛА
  Размножение клеток путем  митоза  происходит  на  протяжении всей жизни
человека. Оно  происходит  в  более  ускоренном  темпе до  тех пор, пока  не
прекратится рост. После этого создаются новые клетки, на смену умершим.
  Нервные  клетки  представляют собой  существенное исключение. Когда они
умирают, они не восстанавливаются.
  _____________________________________________________________
  В потаенных уголках своих миндалевидных желез, Луиза очень много делает
для  своего организма.  Точный  биологический  процесс в ее теле зависит  от
соблюдения установленного порядка, но ее белые кровяные тельца  превратились
в бандитов. Они не соблюдают правил. Они переполнили кровоток, ниспровергнув
мирный  порядок  жизни  селезенки и кишечника. В ее лимфатических узлах  они
раздуваются от гордости - когда- то они охраняли ее тело  от внешних врагов.
Они были ее иммунитетом, ее гарантией против инфекции. Теперь они внутренние
враги.   Органы   безопасности   взбунтовались.   Луиза  оказалась   жертвой
переворота.
  Позволишь  ли  ты мне вползти  в  тебя, охранять тебя,  отлавливать их,
когда они  придут за  тобой?  Почему  я не  могу перекрыть  их слепой поток,
который загрязняет твою кровь? Почему нет замка в воротной вене?
  Изнутри   твое  тело  невинно,  ничто  не  научило  его  страху.   Твои
артериальные каналы  доверчиво пропускают все  грузы, проходящие через  них,
они не проверяют  документов при погрузке. Ты уже  переполнена до  краев, но
охранник уснул и  убийцы входят  вовнутрь.  Кто здесь?  Дайте мне  посветить
фонариком.  Это всего лишь кровь: красные  кровяные тельца несут  кислород к
сердцу, а тромбоциты убеждены в точном сгущении крови.
  Белые  кровяные тельца, всего лишь немногие из них,  ти