ел, последний раз спрашиваю?! /Ушла/.
     ОН: Бестолочь! Взлетай. Я тебе сейчас окно открою. /Входит ОНА/.
     ОНА: Я тебя открою. Я тебе открою! Ты его  заклеивал,  что  открывать
будешь.  Ишь  нашелся.  Не  смей   трогать   окно.   Откроешь,будешь   сам
красить,понял? Будешь сам свою краску сдирать и снова красить.  Ты  смотри
на него. Хватит! Целый день с одной бабочкой носишься. /Уходит/.
     ОН:  /Бабочке/.  Ну  давай  в  форточку.  Еще  раз  попробуй.   Может
получится.  Ну  что  ты  раскисла.  Подожди.  /Убегает/.  /Входит  ОНА   с
пылесосом/.
     ОНА:  Ты  посмотри  на  него!  Бездельник.  Родила  придурка  такого.
Говорила мне мать - сделай аборт. Сделай, послушайся старуху. Нет!  Родила
сыночка. Ско-ти-на. Скотина, каких  свет  не  видывал./Включила  пылесос/.
Сейчас я тебя, сейчас я тебя поймаю. Ну-ка иди сюда. Ты гляди, проститутка
такая. А ну! Полезай в трубу немедленно. Он и так у меня дурак, так еще за
тобой целый день лазить будет.
     она: Что она  кричит?!  Что  вы  ко  мне  прицепились.  Ой!  Чуть  не
попалась. Прямо ветер из штуки этой какой-то странный. /Входит ОН/.
     ОН: Ты что делаешь? Ты что  делаешь?  /Выключил  пылесос/.  /ей/  Иди
сюда. Иди, моя маленькая. Вот я тебе кушать принес. Хлебушка с водичкой.
     ОНА: Ты что с ума сошел?! Ты что дурак!? /Включает/.
     ОН: Не трогай ее!
     ОНА: Я убью ее, дрянь такую!
     ОН: Не смей! /Отталкивает. Они борются за обладание шлангом пылесоса.
ОНА падает/. И не смей ее трогать, поняла!  /Выключил/.  Я  твоих  соседей
никого не трогаю.
     ОНА: /Рыдает/. Мать. мать родную, из-за бабочки вонючей чуть не убил.
Боже мой. Чуть мать из-за бабочки какой-то, дряни этой не убил.  Какой  же
ты гад. Сволочь. Ублюдок, а не сын.
     она: Как вы кричите. Зачем?
     ОН: Ну извини, мам. Я не хотел.
     ОНА: Что не хотел? Разве можно мать так толкать?
     ОН: Извини, мама, я не буду так больше.
     ОНА: Аболтус.
     ОН: Случайно получились.
     ОНА: Мать из-за бабочки какой-то чуть на тот свет не отправил.
     ОН: Ну, мам, ты сама виновата. Я побежал ей кушать принести, а  ты  в
это время самосуд устроила.
     ОНА: Какой самосуд?
     ОН: Она бы погибла, если бы попала в пылесос.
     ОНА: Прямо там погибла. Я бы ее выпустила потом.
     ОН: Ой, не надо выпустила, ты этот, как  его,  хреновину  эту  раз  в
месяц вытряхиваешь.
     ОНА: Ничего.Ничего бы с ней там не стало.
     ОН: Стало. Она бы погибла.
     ОНА: Ну и что? Погибла. Ои их сколько летает. Бабочку  пожалел.  Мать
родную чуть из-за бабочки не убил. Смех! Кому расскажешь? Смех! Смех один.
     ОН: Ну ладно. Все?
     ОНА: Ой-хи-хи-хи-хи... Ты что ее хлебом?
     ОН: А чем? Макаронами что ли?
     ОНА: Бабочки хлеб не едят.
     ОН: Ну и мясо тоже. Пусть попьет тогда. Ты молока не купила?
     ОНА: Ты что? Ты в своем уме. Это же не кощка.
     ОН: Что ты предлагаешь?!!!
     ОНА: Не ори на мать.
     ОН: ...!!!
     ОНА: Сахарку ей положи. Конфетку.
     ОН: Да?
     ОНА: Конечно.
     ОН: /ей/ Сахар будешь?
     она: Что?
     ОН: Сахар будешь, я спрашиваю?
     она: Я не понимаю.
     ОН: Сахар будешь?
     ОНА: Сахар?? /ему/ Принеси, покажи.
     ОН: Не понимает по-нашему.
     ОНА: Конечно.
     ОН выходит. ОНА быстренько включает пылесос и..., входит ОН.
     ОН: Я так и знал. Какая же ты, мама. Как  тебе  не  стыдно.  Сплошное
лицемерие.
     ОНА: Что не сдыдно? Что не стыдно? Я  пропылесосить  хотела,  раз  уж
достала его.
     ОН: Да?
     ОНА: Конечно. А ты сразу рад радешенек к матери прицепиться. Только и
смотришь, где придраться можно.
     ОН: Нужна ты мне. /Уходит/.
     ОНА: У, блядь!!! /Замахнулась шлангом на нее/.
     она: А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-ааа!!! Полетела по квартире. ОНА за ней.  Но
никак достать не может/.
     Входит ОН. Стоит и смотрит на тщетные попытки матери, которая залезла
на стул.
     ОН: Помочь?
     ОНА: А-а-а-а-а-а-а! /Падает, потеряв от неожиданости равновесие/.
     ОН: /Подхватив ее/ Вот это твоя сущность. Твоя, мать, сущность.
     ОНА: Ты, зачем, мать, оскорбляешь? Зачем, мать, оскорбляешь? Да когда
это кончится.
     ОН: Не трожь.
     ОНА: Да когда это кончится.
     ОН: Да никто тебя не оскорблял.
     ОНА: Нет, оскорблял, я сама слышала.
     ОН: Да что ты слышала?
     ОНА: То, что надо.
     ОН: Да не слышала ты ничего, просто выкручиваешься.
     ОНА: Я не слышала?
     ОН: Ты?!
     ОНА: Слышала!!!
     ОН: Повтори.
     ОНА: Щас! Повторять я еще буду тебе. Он  меня  оскорбляет,  а  я  ему
повторять должна.
     ОН: Мама!
     ОНА: Что мама?
     ОН: Я, наверное, скоро умру.
     ОНА: Почему? Ты чего?
     ОН: Я умру, мама. Скоро.
     ОНА: Чего это? Ну-ка посмотри мне в глаза. Что такое? А?!
     ОН: .........
     ОНА: Ты что заболел чем-нибудь?!
     ОН: Наверное.
     ОНА: Ты что?
     ОН: Да...
     ОНА: Да ты что. Еще не хватало. Надо к врачу сходить.
     ОН: Я был недавно.
     ОНА: ??????
     ОН: Говорит, что здоров.
     ОНА: Ну?!
     ОН: Я умру.
     ОНА: Перестань глупости  говорить.  /Внезапно/.  Ты  что,  сыночка...
/Разрыдалась/. Как же ты умрешь?
     ОН: Примета.
     ОНА: Какая еще примета.
     ОН: Ну есть. Я тебя просто не хотел расстраивать. Понимаешь. Умру я.
     ОНА: Иди ты. Нет. Нет. Нет. Ты что-то скрываешь. Я же  вижу,  что  ты
скрываешь что-то от меня. А ну говори. Что там еще. Что  еще  за  примета.
Симптом что ли?!
     ОН: Нет. Примета народная.
     ОНА: Ты не верь в эти глупости. В них  одни  дураки  верят.  /Смотрят
друг на друга/.
     ОН: Прощай.
     ОНА: Ты что?! Что ты такое говоришь? Ты что, сынок? Сыночка моя.  Как
же так. Как же я буду без тебя. Что такое. Что  с  тобой  случилось?  Тебя
хотят убить? Из-за девчонки, да? Из-за подстилки какой-то. Наплюй на  нее,
брось ее на хрен, их у тебя  еще  знаешь  сколько  будет...  До  северного
полюса раком не переставишь. Когда?
     ОН: Что?
     ОНА: Когла они...? Это.
     ОН: Это? Да нет. Меня никто не собирается убивать.
     ОНА: Собирается!
     ОН: ???!!!
     ОНА: Я вижу, что собираются.
     ОН: ?!
     ОНА: Я чувствую. я давно чувствую, что у тебя что-то не так.
     ОН: ?!
     ОНА: По голосу чувствую. Ты же смотри, какой стал. Ты же раньше таким
не был. Посмотри, что она с тоюой сделала?
     ОН: ?!
     ОНА: Да.Да. Это моя вина.  Прости...  Прости...  Это  я  должна  была
заменить тебе и отца и мать. Не смогла, прости.
     ОН: Не надо, мама.
     ОНА: Нет. Раз виновата, так виновата.
     ОН: Ну ладно...
     ОНА: Или ты болен...?
     ОН: Мама...
     ОНА: Посмотри мне в глаза. Болен? Я же вижу, что  болен.  Этим?  Да?!
Этим?!
     ОН: Чем?!
     ОНА: Этим?!
     ОН: Чем этим?!
     ОНА: Ну сам знаешь чем?!
     ОН: ?????
     ОНА: Без этого значит?
     ОН: Чего этого.
     ОНА: С девочкой своей без этого спал.
     ОН: Да ну!
     ОНА: От нее, от нее  заразился?  Я  убью  ее,  суку  такую.  Это  она
специально. Специально тебя  заразила.  Я  по  телевизору  видела,  доктор
предупреждал и у нас на работе плакат висит, чтобы были бдительными. А  ты
у меня простачок. Побежал за первой юбкой. Нельзя  бабам  верить.  Сколько
раз я тебе говорила нельзя. Бабы сволочи. У них голова ни о чем не  болит,
только чтоб цели своей развратной добиться. У  них  ума-то  по  настоящему
нет. Чувства одни, да нервотрепка из-за этого. А  чувства  это...  Сегодня
есть,  завтра  другого  встретила.  Особенно  эти  молодые   сейчас.   Все
проститутки. Все до одной. Ей говоришь, что она проститутка, а она хоть бы
что, стоит улыбается глазами своими овечьими...
     ОН: Мам...
     ОНА: Ты у врача был...?
     ОН: Я же сказал.
     ОНА: А врачи сами не хрена не знают. Они сами все  в  медицину  пошли
потому, что извращенцы все. Разве может здоровый мужчина каждые полчаса на
эти смотреть. Они еще и ошибиться могли. У меня где-то адрес был. Так мы к
этому врачу сходим.
     ОН: Мама.
     ОНА: Да что мама, мама. Температура есть?
     ОН: ???
     ОНА: Померяй. Где градусник?
     ОН: Не знаю.
     ОНА: Надо срочно смерить температуру и вызвать скорую помощь. Как  ты
себя чувствуешь. Дай лоб!
     ОН: Нормально.
     ОНА: Ну а чего умирать собриешься?
     ОН: Примета такая есть.
     ОНА: Какая?
     ОН: Если птица в окно залетит, значит умрет кто-то.
     ОНА: А почему ты?
     ОН: Ты мать, ты не можешь умереть раньше меня.
     ОНА: Почему?
     ОН: Ну хоронить, поминки больше некому.
     ОНА: Тьфу. Тьфу. Дурак. Тьфу. У тебя в голове только  одни  глупости.
Дурак какой, надо же такое выдумать. Да тебе еще жить  да  жить,  что  мне
уже. Жизнь отлетала. /Пауза/. А где птица?
     ОН: Вон!
     ОНА: Какая это птица?
     ОН: А кто?
     ОНА: Это бабочка. Фу-у-у-у-у-у. Как  ты  меня  напугал.  Бестолковый.
Бестолковый мо-о-о-о-ой. Бес-тол-ко-о-о-овы-ы-ы-ый. /Плачет/. Какой же  ты
у меня дура-чо-о-о-ок. Ду-ра-чо-чок.
     ОН: Раз крылья есть, значит тоже самое.
     ОНА: Перестань глупости говорить.
     ОН: Я поэтому и хотел пригреть ее, приласкать. Мало ли что? Может она
оттуда, откуда-то прилетела.
     ОНА: Откуда? Оттуда?
     ОН: Ну-у-у-у-у-у-у. Хрен его знает откуда.
     ОНА: Нет. Это наша.
     ОН: Почему?
     ОНА: Ее бы пограничники сбили.
     ОН:?!?!?!
     ОНА: Я слышала, сосед из армии пришел, как раз там  служил.  Говорит,
муха не пролетит.
     ОН: Ну а вдруг?
     ОНА: Что вдруг?
     ОН: Венется обратно, расскажет, как тут  с  ней  обращались.  Мать  с
сыном. Проклянет нас и смерть может из-за этого. Кто его  знает.  Как  оно
связано?  Убил  комара,  а  он  может  этой  ночью  должен   был   укусить
какого-нибудь гения, который должен был  проснуться  и  что-то  изобрести.
Осенить его должно было. А комара уже нет и все стоит на месте.
     ОНА: Не говори глупости...
     ОН: Глупости... А вдруг это моя смерть.
     ОНА: Работать тебе надо. Тогда мысли дурные в голову лезть не  будут.
Иди поешь, остыло уже.
     ОН: Ты бабулю не трогай. /Уходит/.
     ОНА: Ладно. /Посмотрела, что сын ушел и бабочке/. Бабуля. Бабуля!  Ну
иди сюда. Иди ко мне. Вот тебе сыночек кушать принес. Он у  меня  хороший,
сыночек, хороший. Это я на него так кричу по-матерински, а он у меня один.
Единственный мой. Ты не обижайся на  нас.  Не  жалуйся  там  никому.  Вот.
Поешь. Поешь, не бойся. Мы тебя не тронем. Живи у нас сколько хочешь. Всем
места хватит. Только смерть не посылай. Ладно? Не надо.  Так  нам  тяжело.
Так тяжело. Одна сына воспитала. Что я могла. Ну не хулиган, и в школе  не
последний был. Странный немного, но сейчас, говорят, все такие.  Чего  это
ты так косишься?  О-о-о-о-о-о-о-о!  Глаза-то  у  тебя  какие?  Никогда  не
думала, что у бабочек глаза такие. Страшные глаза. Как  и  не  бабочка  ты
вроде, а другое что-то. О!  Господи!  /Перекрестилась/.  Только  тебя  нам
нехватало. Что?! Хм! Как будто говоришь. Тьфу! Тьфу! Сатана!  Тьфу!  Тьфу!
Тьфу три раза, не моя зараза. /Входит ОН/.
     ОН: Чего тут? Ест?
     ОНА: Нет.
     ОН: А чего?
     ОНА: Смотрит.
     ОН: Ну это нормально. Главное не обижай ее. Да?! Сиди. Сиди.  Мать  у
нас добрая. Иногда только...
     ОНА: /Обняв его/. Мы хорошие.
     ОН: Да, да.
     ОНА: Мы не будем ссориться больше. /ему/ Правда?
     ОН: Ага.
     ОНА: Ты не обижаешься на нас?
     ОН: А она не обижается? Да?
     ОНА: Смотрит, смотри, как.
     ОН: Значит не слепая.
     ОНА: Ну да... Тоже правда. Посади ее куда-нибудь.
     ОН: На стульчик на мой, на детский, пусть сидит.
     ОНА: Пусть.
     ОН: Садись. Может на стол накроем, на маленький.
     ОНА: На твой?
     ОН: Угу.
     ОНА: Ну давай. Давай накрой.
     ОН: Вот смотри.
     ОНА: Что?!
     ОН: Даже комната озарилась.
     ОНА: Чем?!
     ОН: Ну чем-то.
     ОНА: Почему?
     ОН: Ну так мы к ней по хорошему, то и она к нам.
     ОНА: Да. Точно.
     ОН: /Накрывает на стол/.
     ОНА: Хорошая птичка. Хорошая.
     ОН: ???
     ОНА: Бабочка хорошая. Ты нам счастье принесешь. Правда?
     ОН: Принесет. Принесет. Главное животных не обижать, потому что и  не
животные они вовсе, а мы сами, только в других жизнях.
     ОНА: Перестань. Глупости какие-то.
     ОН: Чего ж глупости. Смотри, как она на твою сестру похожа.
     ОНА: Тьфу! Тьфу! Тьфу! Замолчи. Прости, господи!
     ОН: Заколдовали ее.
     ОНА: Кто?
     ОН: А кто его знает. Злой волшебник.
     ОНА: Ты корми лучше гостью. Я тебя с детства учила  животных  любить.
Помнишь, как мы в зоопарк ходили?
     ОН: Не...
     ОНА: Ну вот. Ой! Время сколько. Побежала я на работу. Заболталась тут
с вами. /Уходит/.
     ОН: Вот и остались мы с тобой вдвоем. Ты и я.
     она: Ты и я?
     ОН: Жаль, что мы с тобой говорим на разных  языках.  Должны  понимать
друг друга. Видимо, когда-то могли. А потом каждый подумал, что он лучше и
перестал  понимать  другого.  Но  это  больше  к  нам,  скотине  двуногой,
относится, вы-то между собой по-моему отлично ладите. Живете как в раю. Ни
тебе ответственности за поступки, ни тебе обманов. Какие есть такие  есть.
Не лицемерите друг перед другом. И в том ваше отличие. Входит ОНА.
     ОНА: Я пошла.
     она: Тебе говорят.
     ОН: Главная проблема - раскоординированность.
     ОНА: Я пошла.
     она: К тебе обращаются!
     ОН: Раскоординированность - это несоответствие...
     она: Тебя зовут?
     ОН: Зовут?
     ОНА: Ты что? Оглох совсем со своей бабочкой.
     ОН: А?!
     ОНА: Я говорю, я пошла.
     ОН: Ну иди.
     ОНА: Пошла я.
     ОН: Только недалеко.
     ОНА: На работу.
     ОН: Веди себя хорошо.
     ОНА: Чего?
     ОН: Не заступайся ни за кого на улице.
     ОНА: ???
     ОН: Потому что ты у меня одна, а мало ли хулиганов  теперь  ходит.  К
девке пристанут, а ты рыцарствовать полезешь.
     ОНА: Ясно. /Уходит/.
     ОН: А они, девки эти, может только того и ждут, чтобы их кто полюбил,
сами спровоцируют ребят...  а  ты  полезешь  рыцарствовать.  Это  тоже  от
раскоординированности все.
     она: Сколько пустого в твоей голове. Тебе надо  пробиться  туда,  где
живут все.
     ОН: Ну вот, например, я. Ананист. Ананист с двадцатилетнем стажем.  У
вас такого просто не может быть, потому что возбуждает не  чужая  жена,  а
прекрасное. И я хочу ее не как чью-то жену, а как женщину.
     она: Букашки. Вам, наверное, кажется, что вы большие  и  главные.  Вы
так много говорите, что не понятно, когда добываете  пищу.  Так  вот,  это
только между собой вы большие, а между другими
     - очень маленькие и чем выше поднимаешься, тем крохотней.
     ОН: У вас нет этих глупостей. Вы целомудренны от того, что  свободны.
Мы же зажаты, связаны придуманными законами, по которым  на  что-то  имеем
право, а на что-то нет.
     она: Вы копошитесь и занимаетесь всякими глупостями, тогда как все мы
делаем только то, что хотим. И никто не может заставить нас жить иначе.
     ОН: И вот по этим законам я должен иметь одну женщину, одну родину  и
все это любить.
     она: Мы знаем, что скоро умрем и делаем все,  чтобы  прожить  себе  в
удовольствие. Знаешь, как приятно сесть на  пахучий  цветок  и  подставить
крылья солнцу. Это самое большое удовольствие в нашей жизни.
     ОН: Сначала, мне было стыдно  подходить  к  девушкам,  знакомиться  с
ними, или я им не нравился, или они были  уже  заняты.  А  сам  я  человек
тихий, я не могу драться за свой кусок  мяса.  И  вот  я  приходил  домой,
залазил в ванную и любил тех, кого не мог себе позволить в реальной жизни.
В своем воображении я заставлял  их  вытворять  чудеса,  сексуальные  бури
проносились в моей голове, принося досаду. Я не уважал себя после этого. Я
клялся, что это в последний раз. Но он не наступал. Проходило время  и  я,
как самец, готов был удовлетвориться еще и еще раз.
     она: Жизнь в такие мнгновения переходит в вечность  и  таким  образом
вдыхаешь бессмертие, постигаешь невесомость души. И  если  бы  не  люди  с
крыльями, которые охотяться за нами, я была бы самой счастливой на свете.
     ОН: Но это так долго. Это надо встречаться, дружить, говорить  всякие
глупости, целоваться. Очень долго целоваться, а я  бы  не  смог.  В  своем
воображении я рвал на них платья, я сдирал в подьездах  трусы,  и  успевал
сделать  свое  гнусное  дело  до  появления  кого-то  из  жильцов.  Жертва
благодарила меня, она тоже хотела этого, но  раскоординированность  мешала
нам быть бабочками. И это без  конца.  Я  доставал  спрятанную  от  матери
колоду порнографических карт и любил.
     она: Но и это случается так  редко.  Люди  подрались  между  собой  и
клевали друг другу глаза. Потом одного из них поймал  пушистый  и  страшно
разорвал.
     ОН: Их всех вместе и  по  одиночке.  Как  хотел.  Это  очень  стыдно.
Стыдно, что кто-то узнает. Будут смеяться, рассказывать друг другу, какой,
мол, я дурак. Драть, мол, их надо. А как? Ведь они  не  хотят  кого-нибудь
другого. И я не имею права по закону насиловать их, потому что  за  это  в
тюрьме будут насиловать меня. А это так страшно, поэтому лучше всего  быть
одному. Не тратить ни на кого время. Женщину не надо ублажать,  с  ней  не
надо идти в  ресторан,  спаивать,  врать,  что  любишь,  нет  страха,  что
намотал, нет обид, истерик, измен. Нет ничего. Даже той, с которой ты  был
так близок.
     она: Мы все дружно и хорошо  живем,  пока  один  из  нас  не  сделает
чему-то плохо.
     ОН: Просто сбросил нагрузку, давление и живи  дальше.  И  мечтаешь  о
светлой и чистой, о большой и пылкой, о вечной и юной. Поэтому  я  до  сих
пор не женат. Я их даже бояться стал. А вдруг. Вдруг я не смогу.  Вдруг  я
уже не умею. Вдруг она осмеет. Даже если не осмеет, все  равно  ужасно  не
смочь. Ужасно, когда хочешь, когда  наконец-то  получил  наяву  тот  кусок
мяса, которые всю  жизнь  терзал  как  мираж.  И  если  в  нем  ты  всегда
победитель, то как невозможно быть проигравшим. Такое впечатление, что  ты
уже не только это, но уже ничего не  способен  сделать  на  свете,  гвоздя
забить не в  состоянии.  То  есть  ты  такое  ничтожество,  которое  живет
непонятно зачем. Как будто у тебя кроме сексуальных не было никаких других
целей. Как будто те цели и не главные вовсе. А все  в  жизни  только  ради
того, этого ужасного оргазма, ради которого делали все самое чистое.
     она: Все сдвигается, и даже превращается в  землетрясение  и  ужасные
грозы. Один ваш рогач ударился лбом в дерево. Дерево терпело, а  нам  было
его ужасно жалко. И вот однажды рогач, чтобы показать всему стаду, что  он
самый большой и сильный, так ударил дерево, что вырвал его  с  корнями.  И
тогда вздрогнула земля. И  две  земли  пошли  одна  на  другую,  и  молнии
расщепили землю: и погибло все стадо вместе с теми, кто  любил  рогача,  и
теми, кто ненавидел.
     ОН: То боишься ответственности и, отдышавшись, снова бросаешься в эту
бездну.  Оргазм!  Оргазм!  Вот  что  освещает  наши  лица.  Вот  настоящее
человеческое, истинное лицо.  Все  остальное  ананизм.  Духовный  ананизм.
Игра.
     она: Оказывается это дерево родилось специально...
     ОН: Мы все страшно больны.
     она: Чтобы держать две  земли,  где-то  очень,  очень  далеко  отсюда
сьедаемые соленой водой. Где живут совершенно другие бабочки.
     ОН: Имя этой болезни оргазм. Оргазм правит миром! Вот смотри,  что  у
меня есть. Это шприц! Шприц для оргазма. Я  нахожу  вену  и  ввожу  в  нее
оргазм. Сначала я пил. Тайком.  Я  все  в  жизни  делаю  тайком.  Но  пить
недостаточно. Нет  процесса.  Приготовления  нет.  Возни  вокруг  события.
Просто купил. Налил в  стакан  и  несколько  минут  оргазма,  а  потом  ты
превращаешься в бабочку, которая сидит на пахучем цветке, подставив крылья
солнцу.
     она: Ты должен все бросить и уйти. Нет в вашей жизни ничего  важного,
ничего нужного. Вы не сможете  заставить  Землю  светить  Солнцу.  Поэтому
уходи отсюда в жизнь. К тебе придет смысл всего.
     ОН:  Приходит  понимание  бессмысленности.  Человечество  никогда  не
заставить Землю