реди  войны действия  той системы
выгодны были".
     В 4) что Англия  непризнанием правил  морского  нейтралитета  некоторым
образом "воспрекословит своему собственному поведению,  когда она фактически
им  повиновалась, если не из удостоверения в правоте  их, то по крайней мере
уступая нужде обстоятельств".
     В 5)  "что мы весьма  удалены  установленные нами четыре первые правила
морского нейтралитета почитать достаточными на все возможные случаи, но что,
по крайней мере, каковы они есть, много уже пользы принесли".
     В  6)  ручательство мирных трактатов  со  стороны  обоих  Императорских
дворов  может  иметь  место только в том  случае,  если правили нейтралитета
будут приняты воюющими державами в трактате.
     Однако  не  было  никакой  возможности  включить   начала  вооруженного
нейтралитета в Версальские мирные трактаты: все воюющие державы жаждали мира
и не согласились затруднять этим вопросом их подписание.
     Граф Верженн  сообщил русским  посланникам,  что Англия ни  за  что  не
согласится  на  включение в  мирные  трактаты  Екатерининской  декларации  о
нейтральной  торговле,  благодаря  которой  "система  морского  нейтралитета
сделается убедительною генерально для всех народов и на все времена".
     Русские  посланники имели на  эту тему  беседу  с герцогом Манчестером:
"Итак, сего дела (морского нейтралитета) в мирные пункты и не думаю я, чтобы
можно было включить, а оное совсем почитать должно посторонним. Я же на оное
и не  уполномочен: мне только поверено подписание мира. По окончании же сего
дела я с вами  по  поводу  признания правил вольной торговли  и мореплавания
нейтральных, когда вам будет угодно, в разговоры вступать буду".
     При общем  донесении князя Барятинского и Моркова по итогам переговоров
в  Версале,  они  препроводили  в  Санкт-Петербург  "оригиналы"  Версальских
трактатов.   Оба   посредника   удостоились   искренней   благодарности   от
представителей  всех воюющих держав, участвовавших  в заключении Версальских
мирных трактатов.

     *

     ПРЕАМБУЛА ДЕКЛАРАЦИИ

     "Мы,   уполномоченные   министры   Ея   Императорского   Всероссийского
Величества, действуя в качестве посредников в деле умиротворения, объявляем,
что  трактат о  мире, подписанный сегодня в  Версале, между Е.В.Британским и
Е.В.Католическим, с двумя приложенными к нему отдельными статьями, входящими
в его состав, равно и со всеми постановлениями, условиями и обязательствами,
в  оном  содержащимися,  был  заключен при посредничестве  Ея Императорского
Всероссийского Величества.
     В удостоверении сего и т.д.
     В Версале, 3-го сентября 1783 года.
     (М.П.) Князь Иван Барятинский.
     (М.П.) А. Морков."

     Идентичная  декларация  была  подписана в то же день представителем Его
Императорского  и   Королевского  Апостолического  Величества  графом  Мерси
д'Аржанто.
     "Во имя пресвятыя и неразделимыя Троицы, Отца, Сына и
     Святаго Духа.
     Аминь.
     Да будет ведомо всем, кому сие надлежит, или может
     в каком-либо отношении надлежать..."
     Таким образом, документально подтверждается  известный в узких  кругах,
но малоизвестный  широкой публике и  тщательно замалчиваемый до сего времени
факт активнейшего участия России в заключении Версальского мира 1783 года, в
трактатах  которого  была  фактически  признана  политическая  независимость
Соединенных Штатов Северной Америки...

     *

     ВСЕ ВЕРНЕТСЯ

     Сегодня - праздник в душе.
     Сладкое, неторопливое пробуждение.
     Утонченные ласки солнечного зайчика сквозь промытое, сияющее стекло.
     И на пальце - новое серебряное колечко.
     Решили наконец-то добраться до мазеповых палат.
     Но  нас поджидало  жестокое  разочарование.  Вокруг царит  разорение  и
непролазная грязь. Единственная в округе кладовщица ушла к соседке.  Поэтому
все  магазины погрузились в предобеденный  санитарный час,  растянувшийся на
добрые полдня и плавно переходящий в их закрытие.
     Невозможно проходить  равнодушно мимо фундамента  бывшего храма. Теперь
на нем  взгромоздились бездарные здания-сараюхи. Добр  человек  подвел нас к
заветному  подвалу - входу  в  родовую  княжескую усыпальницу.  Только она и
сохранилась до сего дня.
     И мы  в  день  нашей свадьбы спустились  в  преисподнюю.  Сейчас  здесь
разместилась  котельная.  Угольная пыль  раздирает рот  и  ноздри. Закопчены
двери,  стены и  свод. Сбитые  ступеньки  -  словно  остатки зубов  щербатой
пасти-пещеры. Великолепная  некогда усыпальница унижена  и разграблена. Ниши
со  склепами  забиты  антрацитом.  Подземные  ходы до времени  тоже  наглухо
"запломбированы" угольком. К каким еще тайнам они приведут ?
     Вот вступили в  прокопченную  зальцу котельной - и замерли  пораженные.
Над головами,  словно мистические созвездия на кромешном  черном небосклоне,
неугасимо сияли проблески  итальянской смальты: красной, лазурной и золотой.
Чья-то  рука  в  нескольких  местах  смахнула  копоть  с  потолка.  Или  она
осыпалась, словно "черная  позолота".  И росписи неистово закричали в  своей
первозданной, скрытой от злобы и ненависти разрушителей, нежной и доверчивой
красоте.
     Выйдя на свет божий, молча и крепко обнялись.
     Даст Бог, все вернется на круги своя...

     *

     ТРИ СТУПЕНИ

     Еловая аллея  вела прямехонько к палатам гетмана Мазепы. Но до палат мы
по-прежнему  не  добрались. Эта  елочная аллейка,  словно траектория  полета
молодецкой стрелы,  заманила  нас, доверчивых, прочь от дворца -  в туманное
марево незнаемого.
     Вступаем в тесноту музея села Ивановского. Три деревни, как три ступени
знаменитого  имени  обозначили  своего хозяина: Ивановское  -  Степановка  -
Мазеповка.
     Здесь не пропадает ощущение, что главным делом этой жизни  были  кони и
женщины. Они и только они несли Мазепу вскачь сквозь вязкое Время.
     Воистину сила этого  человека жаждала, и не  было печали  в сердце его.
Только расчет и неслыханное коварство...

     *

     ГУСИНЫЕ ЛАПКИ

     В полдень над  нашими головами  разразился самодеятельный концерт. Чета
Опенкиных  вывела перед изумленным  зрительным  залом  удивительных певцов и
танцоров-самородков.
     Восторгают   многоцветьем  красок  разнообразные   костюмы.  Изумителен
занавес.  Покоряют дивные, сочные и  глубокие голоса. Целостная, гармоничная
хореография, рвущийся вовне темперамент, молодецкий задор и азарт танцоров.
     Небольшой щипковый оркестр оживили русские трещотки и хитроватая улыбка
"балалаечника-контрабасиста" с преогромной балалаищей.
     В результате  через  два  часа мы выходили из  зала  с красными, словно
лапки у гусей, ладошками.

     *

     С Н Е Г И Р И

     Вчерашние  певуньи в  полном составе  вдруг высыпали на дорожки  парка.
Невесть  откуда  взялся гармонист,  и наши  души повела сквозь  обнажающиеся
из-под листвы дерева русская песня.
     Были и курская "чебатуха", и ливенская "мотаня", постепенно добрались и
до  малороссийских "частушек-прихватушек".  Девки прихватывали свою "сильную
половину"  весьма  чувствительно, а потом с заливистым  смехом отпускали  на
волю.
     Обогнули  озеро,  дошли до  бронзовой  птицы -  там начались танцы  под
гармонь. Как теперь говорят: играй, гормон!
     Обратно двинулись по следам неутомимого крота. Один бугорок вырос прямо
между бетонных  плит.  Как ему удалось  это сотворить - неведомо. Но люди не
устояли и растоптали этот маленький земляной мавзолей.
     Снова видели  снегирей  (вспомнилось:  так  в  старой  Москве  на  заре
двадцатого века называли нуворишей-миллионеров). Они такие же важные, полные
достоинства и в модных цветных галстучках на ярких манишках.
     Вечером вызвали  одобрительный  гул алкоголиков, когда явились на танцы
втроем: под  белы рученьки меня  ввели в  зал две прелестницы.  Наша  троица
уединилась, словно молодежная фракция. Зато у  нас здесь пахло молодостью, а
не перегаром.
     Вечернюю   разминку  закончили   чтением  вслух  моего  тезки  -  Игоря
Северянина: о Пастернаке, Цветаевой, Шмелеве и Пушкине.

     *

     ВОЛЯ К КУЛЬТУРЕ

     Пушистой искрой пронзила дорогу лисица.
     Спустились к Избице  и наткнулись на  обглоданный с краев стог  сена. А
через  несколько  минут бесшумные тени с тремя  рогатыми вожаками возникли и
тут же растаяли в не расчищенных лесных буреломах.
     Больше нам никто не являлся.
     День промелькнул в ожидании пуска всеми желанного бассейна.
     А   за  вечерним  дружеским  чаем  нежданно-негаданно  зародилась  идея
создания  самарского  фонда  "Культурная  инициатива"  на  основе   местного
художественного музея.
     В  Самаре,  к счастью, осталось  немало  подвижников, у которых  воля к
культуре сильнее, чем воля к власти.
     Дай же им Бог.

     *

     НА ДВОРЕ - НОЯБРЬ И НЛО

     За окном  - неугомонный птичий  грай.  Что-то, видно, произошло в  этом
птичьем  парламенте, но что именно -  глядя через стекло угадать невозможно.
Цепочка звуков осторожно вытягивает нас на прогулку.
     Светило надежно  укутано в облака  -  обозначено  лишь блеклым контуром
диска. Зато гораздо ниже таинственно  сияет и пульсирует ярчайшее нечто. Оно
то вытягивается в ослепительное веретено, то "сгущается" до бубнового  туза,
то обретает некую сладкую глазу и милую вкусу обтекаемо-каплевидную форму.
     Поиграв таким образом с нашим воображением (всеобщим! Но ведь все разом
оптически    обмануться    практически    не   могли),   оно    растворилось
бесшумно-бесследно.
     Произошло это ровно в полдень.
     Лес как бы проснулся: приободрился, приосанился. На  одной из куртин  -
самой  прозрачной -  отдаленные ели явственно  обозначили  зеленый,  глубоко
декольтированный бархатный наряд.
     Ветер,  нетерпеливо  огибая   березовую   рощицу,  вырвался  на  белый,
пестроцветный  луговой  простор  и,  набегавшись,  начал  подкрадываться  на
цыпочках к одинокой, пушистой березке.
     Сказать бы ей, желтокудрой, что на дворе - ноябрь!
     Да некому.
     Звенящая тишь.
     Пустота и безлюдье окрест.

     *

     К О Л О К О Л

     Мгновенно пожирающий пространство туман цвета сцеженного молока укрыл и
укутал окрестность.
     Легкий ветерок слегка встревожил газовые косыночки, прикрывшие верхушки
деревьев.  А   отдельные   клочья  тумана  запутались   в  веселом  курчавом
кустарнике.
     Тишина и лесной покой одновременно  хороши и опасны  для зверья: грубый
хруст  веток издалека  упредит, но  ведь и охотник вскинет  свой смертельный
стальной  жезл  на  малейший  нечаянный  шорох.  И  одним  легким  "зовущим"
движением пальца  распорядится: быть  или не быть этой  конкретной,  горячей
звериной жизни
     Сегодня слышали два отдаленных выстрела.
     В этих-то заповедных, исповедальных местах!
     В тишине они подобны грозным грозовым  раскатам. И гулять в ту  сторону
сразу же расхотелось.
     ... Наступил "сороковой день" Поэта.
     Где-то в Москве собрались его осиротевшие друзья. "Маяк" представил его
первый диск. Господи, срам-то какой:  только первый и посмертный. Прозвучали
две щемящие душу песни. Как два выстрела.
     Было физически больно  от  того,  что обезъязычили уникальный  народный
колокол.
     Стало пусто и одиноко.
     Скоро ль родится новый гений на нашей грешной земле?

     *

     С Т И Х И Я

     С самого  утра, словно группа захвата, заняли просторный спортзал  и до
седьмого пота колотили по волейбольному мячу. Он аж звенел от ударов.
     Левой-правой-левой-правой-левой.
     Кистью-кистью-сильнее-сильнее-еще сильней.
     Зато подача была потом: от стены до стены.
     В зал заглянул бадминтонист-самородок.
     Дал  нам форы  двенадцать  воланов,  но  все-таки объегорил  подчистую.
Только в конце гейма по-настоящему ощутили удар, резкость, азарт.
     Нежданно сбылась годовая, "сочинская" мечта о бассейне.
     Эта,  более плотная  стихия ласкала, нежила  и баюкала  наши  невесомые
тела. Она  поглощала целиком, без остатка,  без  звука и  всплеска. Впрочем,
иногда брызги тоже летели.
     Особенно буянили затейники-остряки,  пытаясь  хватать  женщин  за ноги.
Видно,  этих бугаечков опьянила сытная еда и открытые купальники - рядом. Но
нас они оплывали подальше: утопил бы любого из этих "водоплавающих"  алкашей
без предупреждения.

     *

     С Н Е Г А

     Наш парк  навестила внезапная  оттепель. Снега - ни  крошки.  Ни капли.
Дорожки  - сухие. Инкрустированные листьями "блюдечки"  льда пропали, словно
их и не было.
     На  фоне голубого  неба -  отчетливая  графика.  Тончайшая, изумляющая,
причудливая  сеть веток и веточек,  словно  гигантская, глобальная, прилежно
сохраняемая паутинка.
     Где же хозяин  всей этой  красоты? Сбежал  в очередной  раз,  прихватив
золотую  табакерку, украшенную алмазами. Сегодня наш  край - словно зябнущее
гнездо после  птиц,  спешно отбывших  в ближние и дальние страны. Стыдно.  И
больно душе.
     А страну  снова накрыл толстой периною снег,  спасая  от мороза то, что
еще сохранилось от робких всходов мирной, нормальной жизни.

     *

     ЕЩЕ ОДИН ДЕНЬ В ВОДЕ

     До завтрака - циркулярный, игольчатый душ.
     Потом до  полудня  -  бассейн, где  "случайно"  включились  брандспойты
гидромассажа, вмонтированные в кафельную стенку. Здесь как бы заново учились
плавать  лягушачьим  стилем брасс,  стилем  брасс, стилем  брасс.  Играли  в
догонялки  и  плавали  на дощечках  из пенопласта. У  этих досок прескверный
характер:  выпрыгивают  из-под  людей,  словно  живые, и норовят  обрушиться
сверху на голову доверчивого пловца.
     Зато потом  - нега колючего душа  и освобождение от  кошмарного  запаха
хлорки. Кожа при этом стягивает тело - словно тончайшие оковы.
     И, наконец, к вечеру происходит долгожданное погружение всего того, что
осталось, в хвойно-жемчужную ванну.
     Все. Сон и анабиоз.
     Возвращаться в  пошлый  окружающий  мир из пелены  этих  грез просто не
хочется. А возвращаться-то надо. Там уже ждут.

     *

     ГЛУБИННЫЕ КОРНИ

     Новая встреча с князьями Барятинскими.
     Вначале прошли  вместе с  фотографом  по  анфиладе роскошных  дворцовых
залов.  Потом (уже одни) вернулись и постояли в немом  благоговении  рядом с
бюстиками Ивана Ивановича, Александра Ивановича и Марии Федоровны.
     Мир их душам.
     Стены  в  этих  залах  когда-то  были обиты  тканями  с  уникальными  и
гармоничными рисунками. Менялись они каждые полгода - у князей была фабрика,
производящая  главным образом  сукно, которое высоко держало не только честь
князей, но и честь России.
     Да,  были в те достославные  времена  отечественные товары,  которые на
мировых рынках крепко бивали зарубежных  конкурентов - в том числе и славное
"аглицкое сукно".  Кстати,  то были,  главным  образом, плоды  нашей  мощной
промышленности, а не только водка, пенька, икра и меха.
     Княжеские дети с пятнадцатилетнего возраста получали в  самостоятельное
управление овечьи кошары и по несколько десятков  крестьян. Работали с ними,
обучая, узнавая народный характер, формируя "свои команды" единомышленников.
Вот   бы  поучиться   нашим,   закусившим  удила   в   междоусобной  борьбе,
современникам.
     А мы увозили отсюда барятинские секреты  наливки из  клюковки и кофе "с
лимоном".

     *

     ТРЕПЕТНЫЕ МЕЛОДИИ

     Где-то  вдалеке  взмахнула  рукой  с  пушистым  платком Зима. Сюда,  на
курскую землю легкой дробной россыпью докатились совсем незлые холода.
     Они  восстановили  роскошную,   узорчатую  живопись   берендеева  леса.
Развесили  на окрестных  деревьях люстры, сосульки-капельки  как бы озвучили
"органчики" размашистых еловых веток.
     Теперь  даже нечаянное появление  легкого,  как улыбка ребенка, ветерка
провоцирует  целые  гирлянды  звуков, сплетающиеся  в  прозрачные, трепетные
мелодии.
     А покачивание веток-люстр  волнует  слух  и  глаз внезапными  цветовыми
радужными  ударами.  Иногда  (как  на "висюлечках" из хрусталя)  цвет бывает
ядреным, насыщенным, сочным.
     Всмотритесь,  вон  рубиновый глаз  неведомого  раненого  зверя.  А  вот
ядовито-зеленый украсил белоснежные плечи зимы.
     А теперь - фиолетовый. Синий.
     Шаг назад - и по глазам снова бьет кричаще-пурпурный...
     Безумная, но дающая радость симфония звуков и красок.

     *

     ПАЛЫЕ ЛИСТЬЯ

     Нежаркое   осеннее   солнце  утром   вспыхнуло  и   надолго  запало   в
погрустневшие облака. Душа вырвалась в парк, но запнулась о  высокий порожек
охолоневшего воздуха. Вздрогнула и поежилась.
     Нас  потянуло с открытых  пространств  в  куртины, к  могучим деревьям.
Здесь, в  тишине,  даже прозрачные, тончайшие веточки  ломают и  гасят волны
холода. А остатная рябь может вызвать  "гусиную кожу" и только.  Под  ногами
тяжко вздыхают палые листья.
     С  посохом  в руках  чувствуешь  себя ежиком  из  детского мультфильма,
который выходит  из волшебного  леса с  яблоками  на спине  и  "шашлыком" из
желто-красных узорчатых листочков.
     И  только  в  вечеру,  слегка  измотанные  и   "отравленные"  пьянящим,
пузырчатым  кислородом, настоянном  на  банных  ароматах  полусонного  леса,
начинаем все быстрей и быстрей продвигаться домой.
     *

     СНЕГОВОЕ УБРАНСТВО

     Вокруг нас по всей России разбросала покрывало зима. А здесь - островок
поздне-летней природы.
     Вижу, как огромное поле пронизали колючие зеленые стебельки юной травы,
которой никто не подскажет, что ночью ударит мороз.
     Ее спасение - в снеговой  пенистой шали. Но горизонт пока  не обременен
тяжелыми   снеговыми  тучами.   Видно,   космос  дышит  в  сторону  от  этих
благодатно-доверчивых средне-русских краев.
     Рачительные  хозяева  сами  начали  утеплять  парящую,  словно  банька,
землю-матушку. Берут  под стеклянное крыло княжеские пальмы, нежнейшие розы,
цветы.  А  виноград "в пропилеях", видно, должен выстоять  сам в предстоящую
немилосердную зиму.

     *

     О А З И С

     Рядом с дворцом скромно притулился маленький аккуратный оазис. Вступаем
туда осторожно. Дверь слегка приоткрыта.
     Здесь - изумрудное царство.
     Глядишь  на подсохшую  за выходные  землю,  и возникает ощущение жгучей
жажды. Тут радуются любой лишней, случайно оброненной капле. В каждой из них
- по грану жизни.
     Вот - разноцветный ковер из бегоний.
     Благородные каллы.
     Слева безудержно-буйно цветут китайские розы.
     Справа стыдливо прячутся среди яркой  листвы  более  капризные  розы  в
ногах у которых стелется бесхитростный можжевельник.
     Неподалеку скучают  независимо-гордые кактусы с самыми  разными сортами
иголок и с разными характерами.
     А под высокой стеклянной крышей  - пальмы  и кипарисы. Взорвав кадки  и
кадушки,  они  вгрызлись  в  чернозем и сразу же бурно рванулись к нежаркому
солнцу.
     Что  ж,  достойные  детки  могучих  барятинских  пальм.  С  упрямством,
изворотливостью и хваткой, да с недюжинным русским размахом.
     Какой-то нахальный зверь (дыра размером с небольшой арбуз) роет ход под
мраморною  дорожкой,  выбрасывая  грунт  слева  и справа  от  нее. Он  может
погубить всех красавиц, подрыв корни. Это будет трагедия в зеленых тонах. Но
даст Бог...
     А  пока  княжеская  оранжерея живет своей потайной, надежно  скрытой от
нескромных глаз и алчных рук жизнью.

     *

     ТАИНСТВЕННЫЕ РИТМЫ

     В нашем лесу  по-прежнему стоит сногсшибательная тишина. И лишь изредка
из-за плеча подкрадываются звуки в обличье, например, треснувшей ветки.
     Вздрагиваем и оборачиваемся. Но  рядом нет никого. Потом  вдруг - новые
звуки: будто кто-то на бегу ведет палкой по  забору из штакетника. И снова -
длящаяся пытка  тишиной. Словно некто  следит за нами  издалека  и откуда-то
сверху.
     Затем  хаос  случайных  вздохов,  шорохов  и  вибраций  организуется  в
определенный и доселе неведомый ритм.
     Он усиливается.
     Еще сильнее.
     Причем ощущается даже не с