Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Фантастика. Фэнтези
   Научная фантастика
      Павлов Сергей. Акванавты -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  -
ким... Вы как будто что-то нашли? - Еще не знаю. - Я приладил зеркало и вооружился лупой. - А где получили образование вы, мистер Болл? - Филадельфия - политехнический. Затем Мельбурн - школа гидрокомбистов. - Ни разу не был в Австралии. Жаль... - Туристский континент, мистер Соболев. Кенгуру, бумеранги... Я охотней побывал бы в России. - Клюква, белые медведи, квас? - О нет, не надо иронии. Я знаком с вашей страной не только по Достоевскому. "...запросить... атер... га... - записываю то, что удалось разобрать, - ...могу поверить... других...". Вот и все. Остальной "текст" безнадежен. - Это написано рукой Пашича, - уверенно говорит Болл, заглядывая в зеркало. - Да, мало... - Точнее сказать - ничего. Мы смотрим на листок бумаги, который лежит перед нами. Жалкие, бессмысленные отрывки слов и фраз. "Запросить"... Я опустил спинку кресла пониже, поставил ноги на радиатор обогревателя и взглянул на часы. Минут через пятнадцать-двадцать нам предстоит "смех Люцифера" - своеобразная реакция нервной системы на восьмую инъекцию препарата ГДФ-19. Между прочим, смешного мало. Запросить... - Было бы неплохо чем-нибудь занавесить окно, - нарушил молчание Болл. - Хорошая мысль. Дельная. Я предлагаю цветную маркизу, снаружи. - Предпочитаю плотные шторы внутри. Меня смущает любопытство здешних аборигенов. Я обернулся. Болл прав: за стеклом акварина колыхалась какая-то зеленоватая масса. Я подошел к иллюминатору вплотную. Сквозь стеклянную толщу смотрит черный глазище не менее тридцати сантиметров в диаметре!.. Я много слышал о гигантских кальмарах от знакомых гидрокомбистов и, надо сказать, ничего хорошего. С омерзением разглядываю громадные щупальца, усеянные присосками величиной с кулак. По краям присосок - когтеобразные зубцы. Мощные щупальца упруго и судорожно копошатся, оставляя на стекле мутные натеки слизи. Присоски выглядели на них, как грубый протектор на автомобильных шинах. Вглядываюсь в громадный зрачок, пытаясь угадать в нем то, чем изобилуют полные драматизма рассказы бывалых глубоководников: тупую жестокость, животную злобу. Но... Из темной глубины живого зеркала на меня глядит что-то ошеломляюще печальное и трогательное... Это правильно, когда говорят, что взгляд спрута напоминает взгляд человека. Взгляд спрута казался мне странно осмысленным. Щелкнул переброшенный Боллом рубильник. Овал акварина осветился жемчужным сиянием. Кальмар молниеносно выгнул щупальца и отпрянул далеко назад. Теперь, в свете прожекторов, вижу его целиком. Веретенообразное, похожее на ракету тело - сейчас оно было кирпично-красного цвета, - имело в длину что-то около четырех метров, а вместе со щупальцами, пожалуй, и все восемнадцать. Угрожающе вытянув ловчие щупальца (его, должно быть, ослепил внезапный свет), кракен минуту висел над илистым дном, ундулируя ромбовидными плавниками. Затем растаял за пределами освещенного пространства. Из-за округлого края четвертого бункера появились две жуткие тени и пронеслись мимо - вероятно, кальмары из того же рода гигантов-архитевтисов, что и первый. Однако их размеры произвели на меня удручающее впечатление: если верить собственным глазам, в "территориальных водах" станции свободно разгуливали тридцатиметровые монстры. Где гарантия, что это еще не самые крупные экземпляры?.. - Мне не приходилось иметь дело с этими тварями, - сказал за моей спиной Болл. - Мне тоже, - признался я. - У Мадагаскара я видел кракена, всплывшего на поверхность, но то был какой-то мелкий полудохлый экземпляр. - По словам прежних наблюдателей, здесь они водятся в изобилии. Скверно, подумал я и ощутил пренеприятный зуд в левом плече. Память о черноперых акулах Красного моря... С тех пор я как-то недолюбливаю изобилие. Болл щелкнул пальцами, рассмеялся. Начинается... Осмотрев пистолет-пневмошприц, я вылил содержимое двух ампул в стальную обойму, проверил давление в кислородном баллончике и разложил все это хозяйство перед собой на столе. В кончиках пальцев я тоже начинаю ощущать покалывание. То ли еще будет. Сижу и жду. Рядом в кресле корчится Болл. Восьмую инъекцию нам сделали одновременно, но у него это начинается раньше. Я вижу, каких усилий стоит ему сдерживать "смех". Собственно, это не смех, а очень неприятное, болезненное состояние, которое сопровождается позывами к беспричинному неудержимому хохоту, начисто лишенному всяких эмоций. Беспричинность пугает и злит, но ничего поделать не можешь - смеешься. - Нет, Грэг, невыносимо... - произносит Болл сквозь сжатые зубы. Грэг?.. Ну да, он переврал мое имя. - Терпение, Свен! Каких-нибудь двадцать минут... Главное сдержаться, тогда все-таки легче. Но Болл не сумел. Захохотал, как безумный. Громко, болезненно, страшно. Стоит только начать... Он нашел во мне хорошего партнера. Мы хохотали до слез, до колик в груди. Едва удерживались в креслах изнемогая. Постороннему наш идиотский дуэт мог бы показаться забавным. Для нас это была пытка. - К черррту!.. - прохрипел Болл почему-то по-русски. Он, покачиваясь, подошел к одному из мешков, ударом ножа распорол водонепроницаемую оболочку, запустил руку в прореху. Вынул бутылочку виски, плеснул в стаканы мне и себе. - Пей. Помогает. О том, что спирт помогает, я знал: вопреки строжайшему запрету врачей некоторые глубоководники считали этот способ подавления "люциферова смеха" наиболее действенным. Что ж, попробую хоть раз, была не была! - Я опрокинул в рот стакан. Я быстро почувствовал усталость. Действует... - Остальное - в жертву богам, - сказал я, перевернув бутылочку вверх дном. Остаток виски вылился на пол. - Наш винный запас можно считать исчерпанным, не так ли, Свеч?.. Ну, что же вы молчите? - Не беспокойтесь, Грэг, мне удалось захватить всего лишь одну. Специально для этого случая. Надо будет проверить... Я посмотрел на часы и взял пневмошприц. Болл стянул через голову свитер. Легкий щелчок - и на его загорелой спине появилась еще одна розовая точка. Девятая. На жаргоне глубоководников девятая инъекция называется "поцелуй Эвридики". Поэтично, но слишком много иронии. Я передал шприц Боллу. Увидев мой красноморский шрам, он присвистнул: - Полдюйма от сонной артерии... Когда-то вам, коллега, повезло. Он прав, тогда мне действительно повезло... Я выпрямился и одернул свитер. Этот шрам всегда привлекал внимание подводников. Из-за своей характерной серповидной формы. Не спрашивали "кто" - и так понятно. Спрашивали "где, как и когда". И я отвечал. Не потому, что любил поговорить на эту тему, а потому, что должен был отвечать: среди разведчиков моря такая информация ценилась. И, вероятно, поэтому мои ответы были не столько живописны, сколько академически бесстрастны: место, время, прозрачность и освещенность воды, биологический вид акулы, словом, полный перечень тех обстоятельств, при которых подводная смерть нанесла человеку нацеленный в горло удар, промахнувшись всего на полдюйма. Но сегодня я был бы не прочь увильнуть от беседы. - Черноперая? - спросил Болл. - Да... Откуда вы знаете? Он, не смутившись: - Будем считать: угадал. Угадал... Они с Дуговским наводили справки - факт. Мне, разумеется, нет до этого дела, но хотел бы я знать, на кой ляд "международникам" такие подробности? Вооруженные девизом: "Все пронюхать, все предвидеть, все предугадать!", экспедиционные штабы их института умудрялись довольно регулярно садиться в лужу едва ли не в каждом из своих начинаний. Вот как теперь, с Дюмоном и Пашичем... Болл разобрал пневмошприц и устало завалился в кресло напротив. - Поздравляю, - сказал он, поднимая ноги на стол. - Спасибо. Однако мне не совсем понятно, с чем? - Промежуточный цикл завершился... Через восемь часов мы опять станем рыбами. Я промолчал. Разговаривать не хотелось. И он это, кажется, понял - глаза хитровато сощурились. - Грэг, я расскажу вам одну историю... Можно? Что-нибудь ослепительно героическое на фоне обязательно мрачных, если не жутких, событий... Придется слушать. - Случилось это, - начал он, заложив руки за голову, - где-то в рифовых водах микроархипелага Дахлак. Кстати, вам не приходилось там бывать? - Приходилось. Очень живописные воды. - И, как утверждают аквалангисты, едва ли не самые опасные в акватории Красного моря. - Что значит - опасные? - Имеется в виду необычайное коварство дахлакских акул, среди которых... - Вздор, - перебил я, разглядывая рисунок на его подошвах. - Выдумки невежд, новичков, спортсменов-любителей и... не знаю, кого там еще. Ну времена, подумалось мне. Опытный глубоководник, пелагист-вертикальщик, ангел тьмы, наконец, уж если бравировать нашим жаргоном, - совершенно не знает верхнюю воду. Впрочем, разделение труда среди подводников в последнее время становится модным. - К сожалению, - сказал Болл, - я почти не работал с аквалангом. - А я начинал с акваланга и говорю вам, что все это вздор. Вы поверили бы россказням о коварстве глубоководных акул? - Нет, мне хорошо известны их повадки. Но я столько наслышан о верховодных... - Занятный фольклор, не правда ли? К счастью, всего лишь фольклор. Акулы, даже верховодные, - назойливые, любопытные твари, с которыми следует быть настороже, и только. По-моему, такие понятия, как "свирепость", "кровожадность", "коварство", не применимы к животному миру вообще. - Простите, Грэг, а шрам на вашем плече - тоже фольклор? - Гм... Скорее маленькое ротозейство с драматическими последствиями. Я устанавливал на дне гравитометр и, увлекшись работой, порезал плечо о коралловый куст. Запах крови взбудоражил акул... Но даже в этом случае они атакуют только потому, что запах крови рефлекторно связан у них с представлением о еде. - И вы хотите меня убедить, что это никак не свидетельство их кровожадности? - Ведь точно с такой же "кровожадностью" мы атакуем аппетитно поджаренный бифштекс. - М-да... - огорченно произнес Болл. - Рассказ не получился. Жаль. Я хотел рассказать об одном подводнике, который был ранен акулой во время изыскательских работ в районе знаменитого теперь подводного месторождения нефти и газа. - Дахлакского месторождения? - Да. Это по программе экономического сотрудничества, Грэг, между вашей страной и... - Припоминаю. А как звали подводника? - Он был ранен в плечо, - продолжал Болл, пропустив мой вопрос мимо ушей. - Тогда он сделал то, что на его месте не каждый бы сделал. Он увел за собой обезумевшую от запаха крови стаю акул подальше от работающих в воде товарищей... Представляете? У него практически не было шансов спастись: следом клубилось кровавое облако, а в руках - ничего, кроме короткого копья... Его фамилия Соболев. - Вот как! Странное совпадение. - Совпадения, - поправил Болл. - Черноперая, рана в плечо и, наконец, ваша фамилия. - Свен, а вы уверены, что это был именно я? - Конечно. А мы не уверены? - Ну если даже фамилия... Только это произошло не в рифовых водах Дохлака, а у побережья одного из крохотных островков Суакина. Но, несмотря на маленькую географическую ошибку, я должен сделать вам комплимент: вы - мастер угадывать. Болл усмехнулся: - Вы думаете, я получил все эти сведения от Дуговского? - он вдруг помрачнел. - Нет. Просто мне запомнилось то, что однажды рассказывал Пашич. Пашич... Пашич... Вилем Пашич... Нет, акванавта по имени Вилем Пашич я раньше не знал. - Не ройтесь в памяти, Грэг. Он знал вас заочно. - Тогда зачем весь этот разговор? - Мне захотелось выяснить, тот ли вы Соболев. - Угум... А если мне захочется выяснить, тот ли вы Болл? Он поднял брови. На лбу - глубокая складка мыслителя. - Вы хотите сказать, что я с вами не откровенен? - Мы с вами никак. Кто в этом виноват, не знаю. Может быть, я... Ладно, спокойной ночи, Свен. Мягкие кресла с откидными спинками вполне заменяли постель. Спать, спать, спать!.. После девятой инъекции мы должны проспать не менее восьми часов. За это время под действием препарата "ГДФ-19" организм успеет выработать особый гормон - "инкрет Буриана". Гормон в свою очередь поможет клеткам костного мозга заполнить костные пустоты лимфатической жидкостью. Наши грешные кости станут практически несжимаемыми даже при очень больших давлениях воды в океанских глубинах... Завтра - один на один с океаном. Обычно в воду выходят группой или хотя бы вдвоем. Мне предстоит идти одному, но я совершенно уверен в себе и спокоен. Наверное, Пашич был тоже уверен в себе... Волков бояться - в лес... Если бы лес! Там проще: "Ау, Пашич! Где ты? Откликнись!" А здесь в ответ - безмолвие глубин... А наверху сейчас свирепствует шторм. Как там у нас на "Таймыре"?.. Спать, немедленно спать! В первую ночь обычно снится что-нибудь забавное. Гигантский кальмар, например... НАДПИСЬ НА ПОНТОНЕ Мне снилась музыка. Очнувшись, я открыл глаза, посмотрел на часы. Пора. Болл проснулся раньше и уже был занят работой. Через открытую дверь рубки доносились звуки, которые меня разбудили: гудение, писк и звон весьма разнообразных тембров. Мистер Болл проверял работу электронных блоков "Мурены". После холодного душа я почувствовал голод. Это хороший признак: гидрофилотация часто приводит к временной потере аппетита. Мы позавтракали бульоном, в котором плавали размокшие комочки тертого рыбьего мяса. Десертным блюдом служил ароматный сладкий напиток - какая-то фантастическая смесь жидкого шоколада, витаминов и чего-то еще. Твердой пищи не полагалось. - "Мурена" в порядке, - сказал Болл, убирая посуду. - Просто она была выключена. Все в порядке... Кроме того, что Пашич исчез, а Дюмон самым натуральным образом спятил. - Вас это не удивляет, Свен? - Я никогда не удивляюсь. Зачем? В конце концов любая загадка объясняется очень просто. - А если не очень? Болл промолчал. И правильно сделал. Мне показалось, что за стеклом акварина промелькнула черная тень... Пошел взглянуть. Нет, дно по-прежнему пустынно и нисколько не изменилось за последние восемь часов. Восемь веков назад оно, пожалуй, было таким же. Болл тронул меня за плечо: - Покидать станцию нам обоим пока нельзя. - Он протянул мне кулаки. - Синяя бусина - выход в воду. В какой руке? - В левой. На лице Болла появилась странная гримаса. Я взял с его ладони круглую стекляшку, синюю, повертел между пальцами и бросил на стол: - Случайно я угадал, на станции остаетесь вы. Давайте договоримся, Свен: все вопросы решать не с помощью жребия, а силой собственных мозговых извилин. - Идет. Ныряйте, Грэг. А я займусь наладкой аппаратуры дистанционного управления. - Правильно. Вам, как специалисту этого дела, важнее сейчас находиться здесь. Счастливо оставаться. - Одну минутку. Когда рассчитываете вернуться? - Думаю, скоро. Если не вернусь через двадцать часов... Впрочем, сами решите, что делать. - Вэл. Желаю удачи. Я поднял крышку люка, ведущего в нижнюю часть бункера, и нащупал первую ступеньку трапа. Автоматически включилось освещение. - Хэлло, Грэг, - крикнул Болл сверху. - Я не советую вам выходить без квантабера. Бывали случаи, когда один удачный выстрел решал судьбу экспедиции. Крышка люка захлопнулась. Стены колодца ответили металлическим гулом. Вслед за этим наступила тишина, как в глухом подземелье. Ступеньки винтовой лестницы крутым штопором уходили вниз. Вместо перил - вертикальный пружинящий стержень. Вдоль стен небольшого круглого зала - два ряда пронумерованных сейфов и ряд плафонов люминесцентных ламп. Плафоны источают "дневной" свет пронзительной яркости. Ступая по гладким металлическим плитам, я обошел по кругу почти весь зал. Остановился. Когда один, чувства обостряются до предела, им доверяешь. Спина, например, способна ощутить взгляд человека. Я обернулся... Тишина. И холодный отблеск титановых плит... Странно. Зачем я это сделал? Сзади никого нет. И быть не должно - этого еще не хватало! Нет, меня остановило и заставило оглянуться что-то другое. Шаг назад. Два шага. Ближе к стене. Стоп... Понял. Это - запах. Между стеной и дверцей сейфа с номером "4" темнеет узкая щель. Она еле видна, и не мудрено, что мы с Боллом ее вчера не заметили. Я повернул рукоять до отказа. Дверца открылась. Теперь сладковатый, гнилостный запах стал слышен отчетливо. На металлических полках, поблескивающих белой эмалью, лежат ГДК-оболочки, аккуратно запечатанные в целлофан. Один пакет растерзан, словно его рвали зубами, и брошен поверх других. Клочья целлофана едва прикрывали зловонную сизую массу разлагающейся гидрокомбовой оболочки, усыпанную пушистыми шариками плесени. Я включил холодильник, открыл сигнальный глазок и захлопнул дверцу. Теперь над индексом "4" горел предупреждающий красный огонь. По описанию Болла, Пашич был примерно моей комплекции - значит, сейфами с этим индексом пользовался Дюмон. Итак, в последний момент он не сумел заставить себя выйти в воду на поиски Пашича. Даже попытался вскрыть пакет с оболочкой, но ужас перед чем-то оказался сильнее тревоги за жизнь товарища... Я разыскал сейф с индексом "6", взял пакет и спустился через овальный люк в нижний зал - батинтас. Просторное помещение с двумя бассейнами в центре имело низкий потолок и вогнутые стены, облицованные белыми плитами какого-то керамического материала. Свет плафонов ровным сиянием растекался по узлам и деталям арматуры батинтаса. Толстые трубы с коленчатыми переходами, громадные воронки, двойной ряд спаренных грушевидных баллонов - все сверкало белизной и почти не отбрасывало теней и оттого казалось обманчиво легким, изящным. Лишь темный квадрат чугунных стенок большого бассейна тяжеловесно выделялся на общем фоне, словно подчеркивая свое особое назначение. Бассейн до половины наполнен морской водой. Вода прозрачна, на дне видны мельчайшие обломки раковин и тонкие, усеянные множеством отверстий трубы. Малый бассейн, круглой формы, отделен от большого барьером из белой пластмассы, через который переброшен маленький трап с гнутыми поручнями. Перейти из воды в круглый резервуар с растворяющей жидкостью - дело одной секунды. Поблескивают похожие на удилища стержни подъемника, форсунки душевых колонок и то, что мы называем "колесами обозрения", - большие ободья с петлями и пружинами. Я обернулся и увидел в зеркале темноволосого верзилу с пакетом в руке. Мы обменялись дружелюбными жестами. Рядком - три гермосейфа. Один из них - хранилище для водолазных поясов. Должно быть, этот... Угадал. Пояса оранжевые, желтые, красные, белые. Знать бы, какого цвета пояс у Пашича... Ладно, увидим. Если, конечно, здорово повезет. Пояс я выбрал белый. Проверил аккумуляторы и нож. Вспомнив совет Болла, снял со стенда квантабер. Конечно, из этой штуковины можно вдребезги разнести любого кальмара, но плавать с ней неудобно... Будем брать? Или будем надеяться, что гастрономические интересы спрутов ограничены сферой, исключающей человека?.. Двенадцать ячеек на стенде, квантаберов столько же: Пашич ушел безоружным. Видно, был твердо уверен, ч

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору