ьше, но вс„ равно, много.
   - Ты будешь писать вс„ меньше и меньше, и знаешь, почему?
   - Почему?
   - Ты ограничил себя очень узкими рамками и боишься выйти за них.
   - Красота безгранична.
   - Да,- сказала она.- Жизнь безгранична, и чем ты выше,  тем  больше  тебе
доступно.
   - Силы человеческие имеют предел,- сказал я.- Равно  как  и  человеческое
терпение.
   - Вот ты уже и оправдываешься,- заметила она.
   - Дело не во мне.
   - Конечно, не в тебе. Дело во мне.
   - А прич„м тут ты?
   - Не знаю. Прич„м тут я?
   - Ладно,- сказал я.- Я понял, куда ты клонишь.  Можешь  считать,  что  ты
меня убедила.
   - А я вовсе не пытаюсь тебя убедить. Вс„ это слишком очевидно.
   - Думаешь, что я чего-то не вижу или не понимаю?
   - Я думаю, что ты склонен видеть жизнь хуже, чем она  есть.  Может  быть,
потому что ты боишься жизни?
   - Если я вижу плохое плохим, то это не значит, что я вижу в жизни  только
плохое.
   - Ты всегда будешь видеть плохое плохим.
   - Да.
   - По-другому и быть не может. Не можешь же ты видеть плохое хорошим.
   - Да.
   - И никто не может.
   - И я не могу.
   - И ты не можешь. Раз это плохо, то и видеть ты это можешь только плохим,
это естественно.
   - Ах вот ты о ч„м...
   - Хочешь ты этого,  или  нет,  но  в  мире  существует  система,  которая
определяет отношения между людьми, плохая или  хорошая,  но  она  есть.  Она
подобна пирамиде. И ты ведь не прочь, в принципе, оказаться на  е„  вершине,
но как это сделать? А нижние ступени так неприятны на вид...
   - Да и наверху, наверное, не лучше.
   - Да и наверху, скорее всего, не лучше, так что даже и пытаться не стоит.
   - Да.
   - И вообще, жизнь ужасна.
   - Да.
   - Жить, вообще, не стоит.
   - Да... Нет. Нет, подожди. Не вс„ же так плохо!
   - Кроме плохого есть ещ„ и хорошее.
   - Вот именно.
   - Главное, отгородить себя от плохого. Вовремя  распознать  и  отмести  в
сторону.
   - Это то, что ты называешь самоограничением?
   - Да.
   - Но я не хочу подниматься ступень за  ступенью!  В  этой  пирамиде,  или
где-то ещ„, должно быть место, принадлежащее мне по праву!
   - Речь не об этом,- возразила она.
   - А о ч„м? О том чтобы получить вс„ сразу? Но как?  Я  понимаю,  о  какой
системе ты говоришь. Армия - классический  пример  подобной  пирамиды.  Если
только не происходит революция...
   - Ты хочешь совершить революцию?
   - Я?
   - Это представляется тебе заманчивым?
   - А разве это возможно?
   - Надеюсь, что нет. Хотя революции мало что меняют по существу...
   - Кроме того, что ставят вс„ с ног на голову.
   - Ну, это временное неудобство...
   - Но для многих оно оказывается роковым...
   Она промолчала.
   - А ведь лучше этого и быть ничего не может,- сказал я.- Вот так, быть  с
тобой. Просто быть с тобой.
   - Вряд ли это у нас получится,- сказала она.- Рано или поздно прид„тся на
что-то решиться.

   "Поцелуй меня"- неожиданно говорит она.
   Я целую ей руку. Ей этого мало. Я робко прикасаюсь губами к е„  губам,  и
мне приходит  мысль  об  огромном  ярко-красном  диване.  "Глупенький,  да?"
"Ничего, для первого раза неплохо",- смеясь, говорит она.



   Я не заметил, как ночь прокралась в город, только увидел вдруг, что  неба
уже нет, а там, где оно было, зияет ч„рная мутноватая пропасть, и на дне  е„
стынет луна.
   Было жарко.
   Леди спросила, можно ли ей немножко раздеться, и я  хотел  было  сказать,
что мне пора, наверное, но не решился. Она зад„рнула на окнах шторы.
   - Ничего? Я быстро.
   И она вышла.
   Я принялся расхаживать и вс„ не мог выбрать место,  чтобы  сесть  удобно,
ужасно мешали руки. В результате, она застала  меня  в  довольно  фривольной
позе.
   На ней был коротенький халатик. Он то и дело  расползался  на  е„  груди,
ш„лк хотел соскользнуть с е„  тела,  но  она  каждый  раз  в  последний  миг
удерживала его и возвращала на место, а мой  взгляд  нервно  д„ргался  к  е„
пальцам - вдруг не успеет,- и испуганно отскакивал как от стенки мячик.
   Она предложила выпить вина.
   - В жару?- поморщившись, улыбнулся я.- Можно, вообще-то...
   Она принесла вино и бокалы на подносе. Потом принесла фрукты.
   Мы немножко выпили и стали разговаривать.
   Потом мне сделалось тоскливо, и я сказал: "Мне ничего не нужно  от  этого
мира! Пусть только оставят меня в покое".
   Она возразила, и я начал спорить с  ней,  но  она  перевела  разговор  на
другую тему, и я обрадовался, потому что потерял нить мысли.
   И вдруг она подошла и, сев ко мне на колени, сказала: "Ну, сколько ещ„ ты
сможешь продержаться?"



   На балконе было свежее.
   Мы вышли к зв„здам, и я вдруг понял,  что  она  рядом,  что  я  не  один,
внятно, отч„тливо, как будто волна прокатилась по моему телу. Я вздрогнул от
наслаждения. Так, пром„рзнув на холоде, клацая зубами, ты  отпиваешь  глоток
горячего чая из термоса, и сладкая судорога пробегает в тебе. И холод тает.
   Я боялся пошевелиться.
   Я чувствовал это тепло в себе и боялся потерять его каким-нибудь неловким
движением, что-то соединило нас, связало теперь  воедино,  и  это  было  так
странно. Радостно.
   Я спросил е„: "Тебе не холодно?"
   Она  посмотрела  на  меня,  и  по  е„  глазам  я  понял,  что  она   тоже
почувствовала это. Она кивнула.
   Я вышел, вернулся с кофточкой и  укрыл  е„,  набросил  на  плечи,  и  она
опустилась на половичок, прислонилась спиной к балконной реш„тке,  подтянула
ноги, и я опустился рядом.
   Мы говорили ш„потом, словно боялись разбудить город,- казалось, он  лежит
в развалинах, но он просто спал.
   Все спали.
   И была ночь.


   Начало светать, и сделалось зябко. На тротуарах зашелестели м„тлами, а  в
белом пустом небе заволновались стаи ворон.
   Проехала машина, не знавшая, что здесь только что была ночь.
   И  вот,  боязливый  разведчик  перес„к  открытое  пространство,  за   ним
выглянули другие, их становилось вс„ больше, и  они  уже  не  скрывали,  что
спешат.
   Мы допили бутылку.
   Ночь кончилась.

   А потом верхушки тополей окрасились позолотой, и стало ярко.
   Никто не смог бы теперь узнать, что мы не спали и были совсем одни.
   И что теперь мы вместе.



   Когда я проснулся, Леди уже встала.
   Я лежал, нежась  в  постели,  и,  слушая  звуки,  доносившиеся  с  кухни,
наслаждался  чувством  необыкновенного  покоя,  но  радостное   возбуждение,
предчувствие нового дня уже набирало силу, и я не мог дольше медлить.
   Откинув одеяло, я встал, быстро оделся и направился в ванную.
   Потом я вышел на кухню.
   Леди стояла у плиты.
   - Уже встал?
   - Привет,- сказал я.
   Она улыбнулась. Мы поцеловались.
   - Сейчас завтрак будет готов.
   На сковородке что-то жарилось. Пахло вкусно.
   - Наверное, это уже не завтрак, а обед?
   - Наверное,- сказала она.- А мы назов„м это завтраком.
   Она поставила на стол тарелки, достала приборы.
   - Какой красивый у тебя фарфор. Я думал, такой только в музеях за  деньги
показывают, а с него, оказывается, и есть можно?
   - Для этого он и предназначен, разве нет?
   - Ну да,- сказал я.- А почему у тебя нет прислуги?
   - Прислуги?- удивилась она.- Потому что мне не нужна прислуга.
   Я взял вилку и нож.
   - Я, почему-то, подумал, что у тебя должна быть прислуга.
   - Мне это ни к чему,- сказала она, садясь за  стол.  -  Я  привыкла  сама
справляться по дому.
   - Но сейчас это, вроде бы, принято...
   Она вопросительно посмотрела на меня.
   - Мне так казалось,- сказал я.- Хотя я не знаю,  конечно...  Слушай,  как
вкусно!
   - Нравится?
   - Просто бесподобно. А что это?
   - Яичница.
   - Я понимаю. А в ч„м секрет?
   - Не скажу.
   - В этих кусочках гренок, да? Как ты их делаешь? А это что?
   - Я же не спрашиваю, как ты пишешь книги.
   - Спрашиваешь.
   - Ладно,- сказала она.- Обещаю больше  не  спрашивать.  Я  сварила  кофе.
Может быть, ты хотел чай?
   - Нет, я пью кофе. Кстати, я  вот  тут  думал  о  том,  что  ты  говорила
вчера... Так вот... Понимаешь, нужно как-то отделить карьеру от  творчества,
чтобы одно не мешало другому...
   - А что, карьера может помешать творчеству?
   -  Да.  Даже  не  столько  сама  по  себе  карьера,  сколько...  Огласка.
По-настоящему свободно можно творить только втайне...
   - Значит, ты боишься критики?
   - Конечно. Помнишь, Рильке, что он говорит  о  строительстве  храма  и  о
толпе, врывающейся на стройплощадку?
   - По-моему, это страшно только для слабого,- возразила  Леди.-  Когда  ты
успел убедить себя в том, что ты слабый?
   - Сильный ли, слабый, не в этом дело. Можно умереть от ран, можно выжить,
оправиться,  но  шрамы  вс„  равно  остаются.  Они  травили  Ван  Гога.  Они
насмехались над Корбюзье, а он был пророк. Я не могу сделать так, чтобы  они
увидели мир, в котором живу я. Я не могу увеличить количество себя.
   - Когда это пришло тебе в голову?
   - Да вот только что. Когда умывался, в ванной.
   - Как быстро ты находишь доводы.
   - Да уж.
   Мне вдруг стало смешно.
   - Явился во всеоружии.
   Она взяла у меня пустую тарелку.
   - Хочешь мороженое или йогурт?
   - Или что?- сказал я
   - Что?
   Я засмеялся.
   - Нет, спасибо, я не хочу.
   Она налила в чашки кофе.
   - Куда поедем сегодня?- спросил я.
   - А куда ты хочешь?- сказала она.
   - Я знаю одно место за городом. Если хочешь, съездим.  Только  поедем  на
электричке, ладно? Возьм„м вина, устроим пикник...
   - А почему на электричке?- спросила она.
   - Не знаю. Наверное, это своего рода ритуал...
   - Ну, хорошо.
   - Правда, там делать особо нечего....
   Я помолчал.
   - А хочешь, никуда не поедем?
   - Ну уж, нет! Теперь не отвертишься.
   - Спасибо,- сказал я.- Завтрак был чудесный.
   - Я рада.
   - Что-то мне уже не хочется никуда ехать...  Слушай,  а  зачем  ты  моешь
посуду? У тебя же есть машина.
   - Это на случай гостей. Две тарелки помыть нетрудно.
   - Хочешь, я помою?- предложил я.
   - Нет, не хочу.
   Я взял из пачки сигарету, закурил.
   Окно было открыто, и запаха дыма почти не чувствовалось.
   - Странное ощущение,- сказал я.- Очень хочется жить.
   Леди выключила воду, вытерла руки полотенцем.
   - Поехали?



   Обратно мы добирались на такси.
   Я вышел из машины первым и хотел заплатить, но таксист отмахнулся, кивком
показав на Леди.
   Когда машина отъехала, она сказала: "Давай договоримся.  Если  ты  будешь
пытаться платить за меня, у нас ничего не получится, ладно?"
   Я потупился.
   - У короля был шут,- сказал я.- Стараясь развлечь  своего  господина,  он
изощрялся и так и эдак, из кожи вон лез, но  король  скучал,  глядя  на  его
ужимки. А потом они стали раздражать его, и он выгнал шута... - У меня будут
деньги!- сказал я.
   Она сказала: "Да".
   Я сказал: "У меня будут деньги!"
   - Да,- сказала она.- А теперь погуляем?



   После этой ночи мне ещ„ долго снилось, будто я бреду по бесконечному полю
по колено в деньгах и хочу нагнуться, чтобы поднять, но не могу согнуться.
   Ещ„ мне снилось, что у меня из карманов вываливаются мятые  деньги,  и  я
никак не могу запихать их обратно, и вот уже я стою посреди  кучи  денег,  и
мне ужасно неловко от того, что все это видят, я пытаюсь зажать  карман,  но
вс„ тщетно.
   Вариация: когда я хватаю бумажки, они налипают на мои ладони, и  я  никак
не могу оторвать их, я стряхиваю их с пальцев, с одежды...
   И совсем уж безобразное видение. Будто у меня на руках королевское  каре,
и я взвинчиваю банк, а когда все  вскрывают  карты,  мне  говорят:  "Это  же
валет!" Я смотрю на свои карты и вижу, что один из королей оказался валетом,
и они загребают весь банк и говорят: "Нам пора  уходить".  Я  хватаю  их  за
руки, умоляю не уходить и пытаюсь объяснить им, что это не валет, а  король,
что это как на иконе - верхний слой сполз, и  обнажился  нижний.  Я  говорю:
"Переберите колоду, посмотрите, все короли у меня!"  Но  они  говорят:  "Нам
пора". И я знаю, что если я не успею убедить их, что это не валет, а король,
я погиб. И судорожно я придумывал вс„ новые и новые объяснения, и каждый раз
просыпался за мгновение до разрыва сердца.
   Я был тв„рдо уверен, что нужно лишь объяснить, как это могло случиться, и
я спас„н.
   Но они уходили.
   И я просыпался за мгновение до разрыва сердца.


   - Я хотела,  чтобы  у  тебя  сразу  же  выработалось  чувство  масштаба,-
объяснила она мне уже много позже.
   Я был в нокауте.
   Мысль о деньгах сделалась моей "идеей фикс". Эта мысль  выматывала  меня,
разъедала мой мозг.  То,  что  я  придумывал  накануне  вечером,  уже  утром
представлялось мне жалким и ничтожным. Почти две недели я не мог думать ни о
ч„м другом.
   Однажды Мэгги сказал: "Думать о деньгах - последнее дело".
   Я ответил: "Да. Поэтому их нужно иметь столько, чтобы о них не думать".


   Долго так продолжаться не могло.
   Лето уже  пылало  вовсю,  жизнь  летела  стремительно,  и  мои  мысли  не
поспевали за ней, как бы скоро я ни умел находить доводы.
   Я просто не мог без не„ жить.
   А значит, вс„ было уже решено, и теперь вс„ происходило  словно  бы  само
собой.
   И я уже не мог ничего испортить.









































2




   Я снял трубку.
   "Приезжай сейчас",- е„ голос оборвался гудками.
   Я послушно оделся и,  захлопнув  за  собой  дверь,  вышел  на  лестничную
площадку.


   Она была не одна.
   - А вот и он сам,- сказала Леди, указывая на меня седоватому  человеку  в
дорогом костюме. Он прот„р очки и встал мне навстречу.
   - Так это вы?- сказал он, приведя в движение челюсти.
   Я пожал его руку.
   - Очень приятно,- сказал он.
   Я посмотрел на Леди.
   - Я рассказала о тебе...
   - Очень мило,- сказал я с дурацким лоском.
   - Стало быть, вы хотите взяться за дело. Настоящее дело. Это хорошо.
   - Я могу быть полезен вам?
   - Мне нравится, как вы это спросили,- сказал он.
   Я улыбнулся.
   - У вас хороший слог. И светлая голова.
   - Ну что вы,- скромно сказал я.
   - Нет, нет,- произн„с он наставительно.- Вы должны знать себе цену.
   - Я сварю кофе,- проворковала Леди и исчезла из комнаты.
   - Я думаю, имеет смысл сразу же ввести вас в курс дела.
   Он уселся на диван, неуловимым движением од„рнув брюки и  приглашая  меня
присаживаться рядом.


   Я должен написать ответ от лица одного общественного движения на  гнусный
выпад какого-то психа, воспользовавшегося газетой,  столь  же  вульгарной  и
неумной, как и он сам. Сделать  это  нужно  изящно,  кратко  и  убедительно,
притом как бы мимоходом, чтобы ни у кого не  возникла  мысль,  что  подобная
чушь могла хоть как-то задеть людей достойных и порядочных.  Работа  мелкая,
но...
   - По-моему, это то, что нужно,- сказала Леди.- Тво„  имя  даже  не  будет
упомянуто.
   - Я не люблю иметь дело с людьми,  которые  мне  не  симпатичны,-  угрюмо
произн„с я.
   - К твоему сведению, это очень влиятельный человек. Тебе повезло, что  ты
встретился с ним вот так, запросто. Надеюсь, ты говорил с ним без своих этих
штучек?
   Я не ответил.
   - Конечно, если ты видишь в этом что-то сомнительное...
   - Нет, ничего.
   - Но ты чем-то расстроен, я же вижу.
   - В этом нет ничего сомнительного,- сказал  я.-  Но,  если  я  верно  его
понял, это что-то вроде пробного шара.
   - Конечно,- сказала она.- Ведь ты способен на большее.
   - Но он ничего не сказал мне  об  этом,  он  лишь  намекнул  на  какие-то
перспективы... Постоянного сотрудничества. Звучит так, словно  они  нанимают
меня на работу.
   -  Ты  всегда  вправе  отказаться,   если   предвидишь   более   выгодные
предложения.
   -  Я  ничего  не  предвижу,-  сказал  я.  -  Но,  по-моему,  меня   хотят
использовать.
   - А ты хочешь всю жизнь быть безработным?
   - Я всего лишь хочу быть свободным.
   - Ты дал ему ответ?
   - Я согласился.
   - Ты сделал правильно.
   - Нет, не правильно.
   - Ну и пусть,- сказала она, прильнув ко мне.- Какое нам до этого дело?
   - А кто он, вообще, такой?
   - Что?- сказала она.
   - Ну, кто он, вообще, такой?
   -  Раньше  он  был  секретар„м  горкома,  потом  работал  в  ЦК,  правда,
недолго...
   - Не стало ЦК?
   - Потом в Думе...
   - И е„ тоже не стало.
   - Да, е„ тоже не стало. Но он не пропал, как видишь.
   - Такие люди никогда не пропадают, да?  Значит,  теперь  он  решил  стать
бизнесменом.
   - Он и есть бизнесмен, и серь„знее, чем ты думаешь.
   - Ладно,- сказал я.- Вс„ понятно.
   - Ничего тебе ещ„ не понятно. Ты должен дорожить его доверием. Это  очень
многого стоит,- сказала она.- Я хочу, чтобы ты не заблуждался на этот сч„т и
понимал, как это важно.
   - Для меня важно только одно,- сказал я и, обняв е„, приник поцелуем к е„
губам, но она отстранилась - зазвонил телефон,- я попытался удержать е„,  но
она выскользнула из моих объятий.
   Она держала трубку.
   - Да?
   Какие-то знакомые предлагали Леди поехать с ними на дачу.
   Она прикрыла трубку ладонью.
   - Хочешь поехать?
   Я сказал: "Да".
   Мне вдруг захотелось удрать из города.
   Леди сказала: "Да. Заезжайте за нами".
   Она положила трубку и повернулась ко мне.
   - Они заедут.


   Как-то уж слишком быстро это произошло. Наша жизнь ещ„ только начиналась,
а кто-то уже предъявлял на не„ права. Да, я обещал Леди, что  у  меня  будут
деньги и готов был сдержать слово, но втайне надеялся, что обещание  мо„,  в
сущности,  театральное,  исполнится  как-нибудь  само  собой,  так  же,  как
происходило вс„ до этого  момента,  как  чудо.  С  самого  начала  вс„  было
настолько невероятно, что я и впрямь уверовал в чудо,  счастье,  свалившееся
на меня, было таким огромным, что теперь я ждал продолжения  сказки,  и  что
же, она кончилась?

   Нет, это не более чем атрибут. Положение обязывает. Да сделай они  щелчок
пальцами, как к ним тут же угодливо сбежится целая свора продажных писак.
   Я был бы не нужен им без Леди, а значит, это  не  более  чем  атрибутика.
Дворянским детям присваивали офицерские чины, а  они  ещ„  не  умели  толком
держаться в седле.
   Что ж, я готов поиграть в эту игру.
   Как хорошо, что нас вытащили из города. Здесь, на природе,  мозги  как-то
сразу прочищаются. Надо запомнить это и  всегда  уезжать  из  города,  когда
нужно о ч„м-то всерь„з подумать.
   Ещ„ не отцвела сирень, сумерки напоены е„ ароматом. Ни ветерка.
   Широкий склон плавно нисходит отсюда к самой воде, а на том берегу залива
темнеет лес.
   - Очень милая пара,- сказал я Леди.- И вообще, здесь очень  мило.  Только
комары заедают.
   - Пойд„м в дом, там нет комаров.
   - По-моему, мы хотели пить чай в саду?
   - Да, пойд„м.
   - Очень милая пара,- снова сказал я.
   .........................................................................
.......................................................
   - Какая жалость, что нельзя отказаться,-  вздохнула  супруга.-  И  совсем
некого оставить, чтобы пожил здесь и ухаживал за  цветами.  Чужого  ведь  не
оставишь...
   - Ничего,- успокаивал е„ муж.- Кого-нибудь найду.
   Леди тихонько кивнула мне.
   Я выразил готовность быть этим "кем-то" - пожить здесь и охранять дачу  в
их отсутствие.
   Вс„ было тут же улажено, как в  сказке  -  целых  полтора  месяца  я  мог
блаженствовать.
   - Если бы вы знали, как вы нас выручили,- она покачала  головой.-  К  нам
ведь уже лазили. Да вот, в прошлом году. Помнишь?- она повернулась к  мужу.-
Ладно, хоть ничего не вынесли.
   - Как же они забрались?- сочувственно полюбопытствовала Леди.
   - Они залезли на террасу, как-то открыли дверь и вошли.
   Я отв„л глаза. Когда-то и мы с Крис вот так же останавливались на ночлег.
На таких же вот дачах.
   - А какую они нам оставили записку! Ты не выбросил е„?
   - Выбросил, конечно.
   - И что они в ней написали?
   - Написали, что ночевали у нас тут, да, посоветовали сменить постель...
   Леди рассмеялась.
   - Ты бы видела, как они нас обозвали при этом!
   .................................