он просто.
     Зина начала растирать свои руки.
     - Попробуй еще раз.
     Горти подошел к дивану. Глаза Банни следовали за ним. Горти  скрестил
руки. Его лицо расслабилось. Глаза Банни немедленно закрылись. Ее  челюсти
расслабились. Зина предостерегла:
     - Горти будь осторожен!
     Не делая никаких других движений, Горти кивнул.
     Какое-то мгновение ничего не происходило. Затем Банни задрожала.  Она
выбросила руку, крепко сжала кулак. Между ее веками появились слезы, и она
обмякла. Через несколько секунд она начала двигаться слабо, бесцельно, как
если бы незнакомая рука проверяла ее моторные центры. Дважды она открывала
глаза; один раз наполовину села, а затем легла обратно. Наконец она издала
долгий, сотрясающий тело вздох, почти такой же низкий, как голос  Зины,  и
лежала неподвижно, глубоко дыша.
     - Она спит, - сказал Горти. - Она боролась со  мной,  но  сейчас  она
спит.
     Он упал в кресло и закрыл лицо руками на  мгновение.  Зина  смотрела,
как он восстанавливается, также как он восстановил  свою  отбеленную  руку
раньше. Он бодро сел и сказал, его голос был снова сильным:
     - Это была не только ее сила, Зи. Она была до краев полна чем-то, что
не было ее.
     - А сейчас оно все ушло?
     - Конечно. Разбуди ее и увидишь.
     - Ты никогда ничего такого раньше не делал, Горти? Ты кажешься  таким
же уверенным в себе, как старый Айвазян.
     Айвазян был фотографом в карнавале. Ему  нужно  было  только  сделать
снимок, чтобы знать удался ли он; он никогда не смотрел на фотографию.
     - Ты продолжаешь говорить такие  вещи,  -  сказал  Горти  с  оттенком
нетерпения. - Есть вещи, которые человек может делать и вещи,  которые  он
делать не может. Когда он что-то делает, какой смысл интересоваться  делал
или нет он это раньше? Неужели ты думаешь, что он не знает?
     - Извини, Горти. Я продолжаю недооценивать тебя.  -  Она  села  возле
лилипутки альбиноса. - Банни, - позвала она. - Банни...
     Банни повернула голову, повернула ее в другую сторону, открыла глаза.
Ее взгляд казался рассеянным, несфокусированным. Она посмотрела на Зину, и
в них появилось узнавание. Она оглядела комнату вскрикнула от страха. Зина
крепко обняла ее.
     - Все в порядке, дорогая, - сказала она. - Это Малышка, и я здесь,  и
с тобой теперь все в порядке.
     - Но как - где...
     - Ш-ш-ш. Расскажи нам, что случилось. Ты помнишь карнавал? Гавану?
     - Гавана умрет.
     - Мы попробуем помочь, Банни. Ты помнишь, как ты пришла сюда?
     - Сюда. - Она огляделась вокруг, как если  бы  одна  часть  ее  мозга
пыталась угнаться за остальными. - Людоед велел  мне.  У  него  были  одни
глаза. Спустя какое-то время я даже не могла видеть его глаза.  Его  голос
был внутри моей головы. Я не помню, - сказала она с сожалением.  -  Гавана
умрет. - Она сказала это, как будто в первый раз.
     - Мы лучше не будем задавать ей сейчас вопросов, - сказала Зина.
     - Нет, -  сказал  Горти.  -  Мы  лучше  спросим  и  побыстрее.  -  Он
наклонился над Банни. - Как ты нашла это место?
     - Я не помню.
     - После того, как Людоед говорил у тебя в голове, что ты делала?
     - Я была в поезде. - Ее ответы были почти неслышными;  казалось,  что
она не скрывает информацию - скорее казалось, что она не может извлечь ее.
Ее нужно было добывать.
     - Куда ты пошла, когда сошла с поезда?
     - В бар. Ой, Клуб... Немо. Я спросила  человека,  где  я  могу  найти
парня, который поранил руку.
     Зина и Горти переглянулись.
     - Людоед сказал, что Зина будет с этим парнем.
     - Он сказал, что этот человек Малышка? Или Горти?
     - Нет. Он не говорил. Я есть хочу.
     - Хорошо, Банни. Через минуту мы принесем тебе большой  завтрак.  Что
ты должна была сделать, когда найдешь Зину? Привести ее обратно?
     - Нет. Камни. У нее камни. Их должно быть два. Я получу  в  два  раза
больше, чем Зина, если я вернусь без них. Но он убьет меня, если я вернусь
только с одним.
     - Как он изменился, - сказала Зина, с презрительным ужасом в голосе.
     - Как он узнал, где я был? - спросил Горти.
     - Я не знаю. О, эта девушка.
     - Какая девушка?
     - Она блондинка. Она написала письмо кому-то. Своему  брату.  А  этот
человек раздобыл письмо.
     - Какой человек?
     - Блу. Судья Блу.
     - Блуэтт?
     - Да, Судья Блуэтт. Он  получил  письмо,  а  в  нем  говорилось,  что
девушка работает в магазине грампластинок в городе. Там  был  только  один
магазин грампластинок. Они ее легко нашли.
     - Они нашли ее? Кто?
     - Людоед. И этот Блу. Блуэтт.
     Горти стукнул кулаком о кулак.
     - Где она?
     - Людоед привез ее в карнавал. Я теперь могу позавтракать?


     Горти ушел.
     Он надел легкое пальто и нашел свой бумажник и ключи, и он ушел. Зина
кричала на него. Так сильно, что в ее бархатном голосе появилась  хрипота.
Она схватила его за руку; он не стряхнул ее, а просто продолжал двигаться,
как будто она была дымом, вившимся за его движениями.  Она  повернулась  к
столу, схватила свою сумочку, нашла два блестящих камня.
     - Горти, подожди, подожди! - Она протянула два камня. - Разве  ты  не
помнишь, Горти? Глаза Джанки, кристаллы - они ты, Горти!
     Он сказал:
     - Если вам что-нибудь понадобится, все равно что,  позвоните  Нику  в
Клуб Немо. Он в порядке, - и открыл дверь.
     Она ковыляла за ним, схватила его за пальто, потеряла равновесие, шла
держась за стенку.
     - Подожди, подожди. Я должна сказать тебе, ты не готов, ты просто  не
знаешь! - Она рыдала. - Горти, Людоед...
     На середине лестницы он обернулся.
     - Позаботься о Банни, Зи. Не выходите, никуда. Я скоро вернусь.
     И он ушел.
     Держась за стенку Зина вползла обратно в холл  и  в  квартиру.  Банни
сидела на диване, рыдая  от  страха.  Но  она  прекратила,  когда  увидела
искаженное лицо Зины, и подбежала к ней. Она помогла ей сесть в  кресло  и
уселась у ее ног, обняв ее за ноги, положив  свой  круглый  подбородок  на
колени Зины. Живые краски оставили Зину; она смотрела вниз сухими глазами,
черные глаза на сером лице.
     Камни упали из ее рук и мерцали на ковре. Банни подняла их. Они  были
теплыми, может быть от руки Зины. Но маленькая рука была такой холодной...
Они были твердыми, но Банни чувствовала, что если она сожмет их, они будут
мягкими. Она положила их на колени Зине. Она ничего не сказала. Она знала,
почему-то,  что  это  было  неподходящее  время  для  того,  чтобы  что-то
говорить.
     Зина что-то сказала.  Это  было  нечленораздельно;  ее  голос  только
хрипел, и все. Банни издала вопросительный звук, и Зина прочистила горло и
сказала:
     - Пятнадцать лет.
     После этого Банни молча  ждала,  минутами,  удивляясь,  что  Зина  не
моргает глазами. Должно быть ей было больно... потом она протянула руку  и
коснулась ее век. Зина моргнула и зашевелилась.
     - Пятнадцать лет я пыталась сделать так, чтобы это  не  случилось.  Я
знала, кто он, в тот момент, когда увидела эти камни. А  может  быть  даже
раньше... но когда я увидела камни, я была уверена. - Она  закрыла  глаза;
это  похоже  придало  ей  сил,  как  если  бы  ее  сосредоточенный  взгляд
обессиливал ее.
     -  Я  была  единственным  человеком,  который  знал.  Людоед   только
надеялся. Даже Горти не знал. Только я. Только я. Пятнадцать лет...
     Банни погладила ее колено. Прошло много времени. Она уже думала,  что
Зина спит, и начала думать свои  мысли,  когда  глубокий,  уставший  голос
зазвучал снова.
     - Они живые. - Банни подняла глаза; рука Зины была на  кристаллах.  -
Они думают и они разговаривают. Они спариваются. Они живые. Эти  двое  это
Горти.
     Она села ровно и откинула волосы.
     - Вот как я узнала. Мы были в том ресторане, в ночь, когда  мы  нашли
Горти. Какой-то мужчина грабил наш грузовик, помнишь? Он  поставил  колено
на кристаллы и Горти  стало  плохо.  Он  был  в  помещении  и  на  большом
расстоянии от грузовика, но он знал. Банни, ты помнишь?
     - Угу. Гавана, он часто говорил об этом. Просто не с тобой. Мы всегда
знали, когда ты не хотела разговаривать, Зи.
     - Сейчас я хочу, - сказала Зина устало. Он облизала губы. - Ты  давно
выступаешь с нами, Банни?
     - По-моему восемнадцать лет.
     - Я двадцать. Во всяком случае почти двадцать. Я работала с  Братьями
Квелль, когда Людоед купил у них дело. У него был  зверинец.  У  него  был
Гоголь и дурачок и двуглавая змея и  лысая  белка.  Он  часто  выступал  с
чтением мыслей. Квелль продал свое дело за бесценок. Две поздние  весны  и
торнадо научили Квелля всему карнавалу, который он когда-либо хотел знать.
Неурожайные года. Я осталась в шоу в основном потому, что я  там  была,  в
основном. Как если бы никакого другого места не  было.  -  Она  вздохнула,
вспоминая эти двадцать лет. - Людоед был  поглощен  тем,  что  он  называл
своим хобби. Карнавал  это  не  его  хобби.  -  Она  подняла  кристаллы  и
встряхнула их в руке, как игральные кости. - Вот они - его хобби. Эти вещи
иногда производят странных людей. Когда у нас появлялся  новый  урод...  -
(Это слово заставило их обеих вздрогнуть, когда она произнесла его)  -  он
держал его при себе. Он и занялся этим бизнесом, потому что он мог держать
их и делать на этом деньги тоже. Это все. Он  держал  их  и  изучал  их  и
производил все больше их.
     - Странные люди действительно берутся отсюда?
     - Нет! Не все. Ты же знаешь с железах и мутациях и всем таком прочем.
Эти кристаллы тоже их делают, вот и все. Они делают это - я думаю, что они
делают это - нарочно.
     - Я не понимаю тебя, Зи!
     - Господи, благослови тебя! Я тоже  не  понимаю.  И  Людоед  тоже  не
понимает, хотя он знает о них уйму всего. Он может разговаривать с ними, в
некотором роде.
     - Как?
     -  Это  похоже  на  чтение  мыслей.  Он  воздействует  на  них  своим
сознанием. Он - причиняет им боль своим сознанием, пока они не делают  то,
что он хочет.
     - А что он хочет?
     - Много всего. Однако, все сводится к одному. Он хочет -  посредника.
Он хочет, чтобы они  сделали  что-нибудь,  с  чем  он  может  быть  сможет
разговаривать, отдавать приказы. А затем  посредник  повернется  к  ним  и
заставит кристаллы делать то, что он хочет.
     - Мне кажется, что я немного глупа, Зи.
     - Нет, ты не глупенькая, дорогая... О, Банни, Банни, я так счастлива,
что ты здесь! - Она подняла альбиноску в кресло и страстно  обняла  ее.  -
Позволь мне говорить, Бан. Я должна  высказаться!  Годы  и  годы  и  я  не
сказала ни слова...
     - Я могу поспорить, что я не пойму и одного слова из десяти.
     - Ты поймешь, лапушка. Тебе удобно?  Так  вот...  ты  понимаешь,  эти
кристаллы они похожи на животных, в какой-то мере. Они не  такие  как  все
остальные животные, которые когда-либо жили на земле. Я не думаю, что  они
появились где-то на земле. Людоед  рассказал  мне,  что  иногда  он  видит
картину белых и желтых звезд в черном небе, похоже  на  то,  как  выглядит
космос вдали от земли. Он думает, что их принесло сюда.
     - Он рассказал тебе? Ты хочешь сказать, что он разговаривал с тобой о
них?
     - Часами.  Я  думаю,  что  всем  нужно  с  кем-то  разговаривать.  Он
разговаривал со мной. Он  угрожал  убить  меня,  снова  и  снова,  если  я
произнесу хоть слово. Но я хранила это в секрете не потому. Понимаешь,  он
всегда хорошо относился ко мне, Банни. Он злобный и сумасшедший, но ко мне
он всегда относился хорошо.
     - Я знаю. Мы всегда этому удивлялись.
     - Я не думала, что это имеет для кого-нибудь  какое-нибудь  значение.
Сначала не думала, первые годы. Когда я  узнала,  что  он  на  самом  деле
пытается сделать, я не могла никому сказать; мне бы никто не поверил. Все,
что я могла сделать, это узнать как можно больше и надеяться, что я  смогу
остановить его, когда придет время.
     - Остановить его от чего, Зи?
     - Понимаешь,  послушай;  давай  я  расскажу  тебе  немного  больше  о
кристаллах. Тогда ты поймешь. Эти кристаллы раньше копировали вещи. Я хочу
сказать, что если кристалл оказывался возле  цветка,  он  делал  еще  один
цветок, почти такой же. Или собаку, или  птицу.  Но  чаще  они  получались
неправильными. Как Гоголь. Как двуглавая змея.
     - Гоголь один из них?
     Зина кивнула.
     - Мальчик-рыба. Я думаю, что из него должен был получиться человек. У
него нет рук, нет ног, нет зубов и он не может  потеть,  поэтому  его  все
время приходится держать в банке с водой иначе он умрет.
     - Но зачем кристаллы это делают?
     Она покачала головой.
     - Это одна из вещей, которую пытается узнать Людоед. В вещах, которые
делают кристаллы нет ничего постоянного, Банни. Я хочу сказать, одна  вещь
будет выглядеть как настоящая, а другая получится вся странная,  а  третья
вообще не выживет, настолько она  неудачная.  Вот  почему  ему  нужен  был
посредник - кто-то, кто умеет общаться  с  кристаллами.  Он  сам  не  мог,
только моментами. Он мог понять их не больше, чем ты или  я  можем  понять
современную химию и радиолокацию или еще что-нибудь. Но одно было не ясно.
Существуют разные виды кристаллов; некоторые более сложные, чем  другие  и
больше умеют делать. Может быть они одного вида, но некоторые старше.  Они
никогда не помогали друг  другу;  казалось,  что  они  не  имеют  никакого
отношения друг к другу.
     Но они размножались. Людоед не знал этого. Он знал, что  иногда  пара
кристаллов переставала реагировать, когда он причинял им боль. Сначала  он
думал, что они мертвые. Он разделил одну пару. А  однажды  он  отдал  пару
старому Уорблу.
     - Я помню его! Он когда-то был сильным, но он был  слишком  стар.  Он
когда-то помогал повару, и вообще. Он умер.
     - Умер - это один из способов назвать это. Ты помнишь  вещи,  которые
он строгал?
     - О, да - кукол и игрушки и все такое.
     - Правильно. Он  сделал  попрыгунчика  и  использовал  эти  кристаллы
вместо глаз. - Она подбросила кристаллы и поймала их. - Он всегда  отдавал
игрушки детям. Он был славным  стариком.  Я  знаю,  что  случилось  с  тем
попрыгунчиком. Людоед так и не узнал, но  Горти  рассказал  мне.  Так  или
иначе он переходил из рук в руки и попал  в  приют.  Туда,  где  находился
Горти, когда он был крохотным  ребенком.  Через  шесть  месяцев  они  были
частью Горти - или он был их частью.
     - А как же Уорбл?
     - О, может быть год спустя Людоед начал  интересоваться  размножаются
ли кристаллы, и что происходит, когда они это делают. Он испугался, что он
отдал два больших, хорошо развитых кристалла, которые в конечном счете  не
были мертвы. Когда Уорбл сказал, что он вставил их в игрушки,  которые  он
делал и что они сейчас у какого-то ребенка, он не знает где, тогда  Людоед
ударил его. Он потерял сознание. Старый Уорбл так больше и  не  проснулся,
хотя умер он только через две недели. Никто не знал об этом, кроме меня. Я
была там, за столовой. Я видела.
     - Я никогда не знала, - выдохнула Банни, широко открыв свои рубиновые
глаза.
     - Никто не знал, - повторила Зина. - Давай выпьем  кофе  -  послушай,
дорогая! Ты так и не дождалась своего завтрака, бедняжка!
     - Это ерунда, - сказала Банни, - это не страшно. Говори.
     - Пошли на кухню, - сказала  она  с  трудом  поднимаясь.  -  Нет,  не
удивляйся, когда Людоед кажется бесчеловечным. Он - не человек.
     - А что же тогда?
     - Я дойду до этого. О кристаллах;  Людоед  говорит,  что  максимально
точное определение того, как они делают вещи, растения и животных  и  тому
подобное, это сказать, что они видят их во сне. Ты же видишь  сны  иногда.
Знаешь, как предметы во сне иногда бывают ясными и отчетливыми,  а  иногда
неясными или непропорциональными?
     - Да. А где яйца?
     - Здесь, дорогая. Ну так вот, кристаллы иногда видят  сны.  Когда  их
сны ясные и отчетливые, они делают довольно хорошие растения  и  настоящих
крыс и пауков и птиц. Однако обычно это не так. Людоед  говорит,  что  это
эротические сны.
     - Что ты имеешь ввиду?
     - Они видят сны, когда они готовы спариваться. Но  некоторые  из  них
слишком - молодые, или неразвитые, или может быть просто  не  могут  найти
подходящую пару в это время. Но когда они видят при этом сны, они изменяют
молекулы  в  растении  и  делают  его  похожим  на  другое  растение,  или
превращают кучку земли в птицу... никто не знает, что они решат сделать  и
почему?
     - Но почему они должны делать предметы для того, чтобы совокупляться?
     -  Людоед  не  думает,  что  они  делают   это,   чтобы   они   могли
совокупляться, не совсем так, -  сказала  Зина,  терпеливым  голосом.  Она
ловко  перевернула  яйцо  на  сковородке.  -  Он  называет  это   побочным
продуктом. Это как если бы ты была влюблена и не могла бы думать ни о ком,
кроме того, кого ты любишь, и ты написала песню. Может быть песня была  бы
совсем не о твоем любимом. Может быть она была бы о  ручейке  или  цветке,
или еще о чем-нибудь. О ветре. Может быть была бы даже не целая песня. Эта
песня была бы побочным продуктом. Понятно?
     - О. А кристаллы создают предметы - даже сложные предметы -  так  же,
как Тин Пен Элли сочиняет песни.
     - Что-то вроде этого. - Зина улыбнулась. Это была  первая  улыбка  за
долгое время. - Садись, дорогая; я сейчас принесу тост. Так вот - это  моя
догадка - когда спариваются два кристалла, происходит кое-что другое.  Они
создают цельную вещь. Но они не делают ее из чего угодно, как  это  делают
одиночные кристаллы. Вначале кажется, что они вместе  умирают.  Они  лежат
так неделями. После этого они начинают видеть совместные сны. Они  находят
возле себя что-то живое, и переделывают его. Они производят в нем  замену,
клетки за клеткой. Нельзя  увидеть  изменения,  происходящие  в  предмете,
который они заменяют. Это может быть собака; она будет продолжать  есть  и
бегать вокруг; она будет выть на луну и гоняться за кошками. Но в какой-то
день - я не знаю, сколько на это требуется времени - она  будет  полностью
заменена, каждая ее часть.
     - И что потом?
     - Потом она сможет изменять себя - если  она  когда-нибудь  до  этого
додумается. Она  сможет  превратиться  практически  во  что  угодно,  если
захочет.
     Банни перестала жевать, подумала, проглотила и спросила:
     - Как измениться?
     -  О,  она  могла  бы  стать  больше  или  меньше.  Отрастить   новые
конечности. Перейти в странную форму - тонкую и плоскую или  круглую,  как
шар. Если ее ранят, она сможет отрастить новые  конечности.  И  она  может
проделывать с мыслью вещи, которые мы не можем даже представить. Банни, ты
когда-нибудь читала о вервольфах?
     - Эти отвратительные создания, которые превращаются из волков в людей
и обратно?
     Зина отпила кофе.
     - Угу. Так вот, в основном это легенды, но они могли  начаться  после
того, как кто-то увидел подобное превращения.
     - Ты хочешь сказать, что эти кристаллы не новички на земле?
     - О, нет, конечно! Людоед  говорит,  что  они  прибывают  и  живут  и
размножаются и умирают здесь все время.
     - Просто для того, чтобы создавать странных  людей  и  вервольфов?  -
выдохнула Банни с удивлением.
     - Нет, дорогая! Изготовление этих вещей не  имеет  для  них  никакого
значения! Они живут своей собственной жизнью. Даже Людоед  не  знает,  что
они делают, о чем они думают. Предметы, которые  они  делают,  они  делают
несознательно, как машинально сделанные рисунки на листке бумаги,  который
потом выбрасывают. Но Людоед думает, что он сможет понять их, если  сможет
получить того посредника.
     - А для чего ему нужно понять такую дурацкую вещь?
     Маленькое личико Зины потемнело.
     - Когда я узнала об этом, я стала слушать внимательно - и  надеялась,
что когда-нибудь я  остановлю  его.  Банни,  Людоед  ненавидит  людей.  Он
ненавидит и презирает всех людей.
     - О, да, - сказала Банни.
     - Даже сейчас, при том, что он слабо может управлять кристаллами, ему
удается застави