Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Наука. Техника. Медицина
   Психология
      Лоренц Конрад. Агрессия -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  -
Конрад Лоренц. Агрессия Сканировано 22.05.99. С. Гроховский А/О Издательская группа "Прогресс" Конрад Лоренц (1903-1989) - выдающийся австрийский ученый, лауреат Нобелевской премии, один из основоположников этологии, науки о поведении животных. В данной книге автор прослеживает очень интересные аналогии в поведе- нии различных видов позвоночных и вида Homo sapiens, именно поэтому кни- га публикуется в серии "Библиотека зарубежной психологии". Утверждая, что агрессивность является врожденным, инстинктивно обус- ловленным свойством всех высших животных - и доказывая это на множестве убедительных примеров, - автор подводит к выводу; "Есть веские основания считать внутривидовую агрессию наиболее серьезной опасностью, какая гро- зит человечеству в современных условиях культурноисторического и техни- ческого развития." На русском языке публиковались книги К. Лоренца: "Кольцо царя Соломона", "Человек находит друга", "Год серого гуся". КОНРАД ЛОРЕНЦ АГРЕССИЯ (так называемое "зло") Перевод с немецкого Г. Ф. Швейника МОСКВА ИЗДАТЕЛЬСКАЯ ГРУППА "ПРОГРЕСС" "УНИВЕРС" ОГЛАВЛЕНИЕ Предисловие... 5 1. Пролог в море... 10 2. Продолжение в лаборато- рии... 19 3. Для чего нужна агрессия... 30 4. Спонтанность агрессии... 56 5. Привычка, церемония и волшебство... 63 6. Великий Парламент Инс- тинктов... 91 7. Поведенческие аналогии морали... 114 8. Анонимная стая... 144 9. Сообщество без любви... 154 10. Крысы... 161 11. Союз... 169 12. Проповедь смирения... 218 13. Се человек... 233 14. Надеюсь и верю... 257 Жене моей посвящается ПРЕДИСЛОВИЕ Один мой друг, взявший на себя труд критически прочитать рукопись этой книги, писал мне, добравшись до ее середины: "Вот уже вторую главу подряд я читаю с захватывающим интересом, но и с возрастающим чувством неуверенности. Почему? Потому что не вижу четко их связи с целым. Тут ты должен мне помочь". Критика была вполне справедлива; и это предисловие написано для того, чтобы с самого начала разъяснить читателю, с какой целью написана вся книга и в какой связи с этой целью находятся от- дельные главы. В книге речь идет об агрессии, то есть об инстинкте борьбы, направ- ленном против собратьев по виду, у животных и у человека. Решение напи- сать ее возникло в результате случайного совпадения двух обстоятельств. Я был в Соединенных Штатах. Во-первых, для того, чтобы читать психоло- гам, психоаналитикам и психиатрам лекции о сравнительной этологии и фи- зиологии поведения, а во-вторых, чтобы проверить в естественных условиях на коралловых рифах у побережья Флориды гипотезу о боевом поведении не- которых рыб и о функции их окраски для сохранения вида, - гипотезу, построенную на аквариумных наблюдениях. В американских клиниках мне впервые довелось разговаривать с психоаналитиками, для которых учение Фрейда было не догмой, а рабочей гипотезой, как и должно быть в любой науке. При таком подходе стало понятно многое из того, что прежде вызы- вало у меня возражения из-за чрезмерной смелости теорий Зигмунда Фрейда. В дискуссиях по поводу его учения об инстинктах выявились неожиданные совпадения результатов психоанализа и физиологии поведения. Совпадения существенные как раз потому, что эти дисциплины различаются и постанов- кой вопросов, и методами исследования, и - главное - базисом индукции. Я ожидал непреодолимых разногласий по поводу понятия "инстинкт смер- ти", который - согласно одной из теорий Фрейда - противостоит всем жиз- неутверждающим инстинктам как разрушительное начало. Это гипотеза, чуж- дая биологии, с точки зрения этолога является не только ненужной, но и неверной. Агрессия, проявления которой часто отождествляются с проявле- ниями "инстинкта смерти", - это такой же инстинкт, как и все остальные, и в естественных условиях так же, как и они, служит сохранению жизни и вида. У человека, который собственным трудом слишком быстро изменил ус- ловия своей жизни, агрессивный инстинкт часто приводит к губительным последствиям; но аналогично - хотя не столь драматично - обстоит дело и с другими инстинктами. Начав отстаивать свою точку зрения перед друзьями-психоаналитиками, я неожиданно оказался в положении человека, который ломится в открытую дверь. На примерах множества цитат из статей Фрейда они показали мне, как мало он сам полагался на свою дуалистичес- кую гипотезу инстинкта смерти, которая ему - подлинному монисту и меха- нистически мыслящему исследователю - должна была быть принципиально чуж- дой. Вскоре после того я изучал в естественных условиях теплого моря ко- ралловых рыб, в отношении которых значение агрессии для сохранения вида не вызывает сомнений, - и тогда мне захотелось написать эту книгу. Это- логия знает теперь так много о естественной истории агрессии, что уже позволительно говорить о причинах некоторых нарушений этого инстинкта у человека. Понять причину болезни - еще не значит найти эффективный спо- соб ее лечения, однако такое понимание является одной из предпосылок те- рапии. Я чувствую, что мои литературные способности недостаточны для выпол- нения стоящей передо мной задачи. Почти невозможно описать словами, как работает система, в которой каждый элемент находится в сложных причинных взаимосвязях со всеми ос- тальными. Даже если объяснять устройство автомобильного мотора - и то не знаешь, с чего начать. Потому что невозможно усвоить информацию о работе коленчатого вала, не имея понятия о шатунах, поршнях, цилиндрах, клапа- нах... и т.д., и т.д. Отдельные элементы общей системы можно понять лишь в их взаимо- действии, иначе вообще ничего понять нельзя. И чем сложнее система - тем труднее ее исследовать и объяснить; между тем структура взаимодействий инстинктивных и социально-обусловленных способов поведения, составляющих общественную жизнь человека, несомненно является сложнейшей системой, какую мы только знаем на Земле. Чтобы разъяснить те немногие причинные связи, которые я могу - как мне кажется - проследить в этом лабиринте взаимодействий, мне волейневолей приходит- ся начинать издалека. К счастью, все наблюдаемые факты сами по себе ин- тересны. Можно надеяться, что схватки коралловых рыб из-за охотничьих участков, инстинкты и сдерживающие начала у общественных животных, напо- минающие человеческую мораль, бесчувственная семейная и общественная жизнь кваквы, ужасающие массовые побоища серых крыс и другие порази- тельные образцы поведения животных удержат внимание читателя до тех пор, пока он подойдет к пониманию глубинных взаимосвязей. Я стараюсь подвести его к этому, по возможности, точно тем же путем, каким шел я сам, и делаю это из принципиальных соображений. Индуктивное естествознание всегда начинается с непредвзятого наблюдения отдельных фактов; и уже от них переходит к абстрагированию общих закономерностей, которым все эти факты подчиняются. В большинстве учебников, ради крат- кости и большей доступности, идут по обратному пути и предпосылают "спе- циальной части" - "общую". При этом изложение выигрывает в смысле обоз- римости предмета, но проигрывает в убедительности. Легко и просто снача- ла сочинить некую теорию, а затем "подкрепить" ее фактами; ибо природа настолько многообразна, что если хорошенько поискать - можно найти убе- дительные с виду примеры, подкрепляющие даже самую бессмысленную гипоте- зу. Моя книга лишь тогда будет по-настоящему убедительна, если читатель - на основе фактов, которые я ему опишу, - сам придет к тем же выводам, к каким пришел я. Но я не могу требовать, чтобы он безоглядно двинулся по столь тернис- тому пути, потому составлю здесь своего рода путеводитель, описав вкрат- це содержание глав. В двух первых главах я начинаю с описания простых наблюдений типичных форм агрессивного поведения; затем в третьей главе перехожу к его значе- нию для сохранения вида, а в четвертой говорю о физиологии инстинктивных проявлений вообще и агрессивных в частности - достаточно для того, чтобы стала ясной спонтанность их неудержимых, ритмически повторяющихся проры- вов. В пятой главе я разъясняю процесс ритуализации и обособления новых инстинктивных побуждений, возникающих в ходе этого процесса, - разъясняю в той мере, насколько это нужно в дальнейшем для понимания роли этих но- вых инстинктов в сдерживании агрессии. Той же цели служит шестая глава, в которой дан общий обзор системы взаимодействий разных инстинктивных побуждений. В седьмой главе будет на конкретных примерах показано, какие механизмы "изобрела" эволюция, чтобы направить агрессию в безопасное русло, какую роль при выполнении этой задачи играет ритуал, и насколько похожи возникающие при этом формы поведения на те, которые у человека диктуются ответственной моралью. Эти главы создают предпосылки для того, чтобы можно было понять функционирование четырех очень разных типов об- щественной организации. Первый тип - это анонимная стая, свободная от какой-либо агрессивности, но в то же время лишенная и личного самосозна- ния, и общности отдельных особей. Второй тип - семейная и общественная жизнь, основанная лишь на ло- кальной структуре защищаемых участков, как у кваквы и других птиц, гнез- дящихся колониями. Третий тип - гигантская семья крыс, члены которой не различают друг друга лично, но узнают по родственному запаху и проявляют друг к другу образцовую лояльность; однако с любой крысой, принадлежащей к другой семье, они сражаются с ожесточеннейшей партийной ненавистью. И наконец, четвертый вид общественной организации - это такой, в котором узы личной любви и дружбы не позволяют членам сообщества бороться и вредить друг другу. Эта форма сообщества, во многом аналогичного человеческому, под- робно описана на примере серых гусей. Надо полагать, что после всего сказанного в первых одиннадцати главах я смогу объяснить причины ряда нарушений инстинкта агрессии у человека, 12-я глава - "Проповедь смирения" - должна создать для этого новые пред- посылки, устранив определенное внутреннее сопротивление, мешающее многим людям увидеть самих себя как частицу Вселенной и признать, что их собственное поведение тоже подчинено законам природы. Это сопротивление заложено, во-первых, в отрицательном отношении к понятию причинности, которое кажется противоречащим свободной воле, а во-вторых, в духовном чванстве человека. 13-я глава имеет целью объективно показать современ- ное состояние человечества, примерно так, как увидел бы его, скажем, би- олог-марсианин. В 14-й главе я пытаюсь предложить возможные меры против тех нарушений инстинкта агрессии, причины которых мне кажутся уже понят- ными. 1. ПРОЛОГ В МОРЕ Послушай, малый! В море средь движенья Начни далекий путь свой становленья. Довольствуйся простым, как тварь морей, Глотай других, слабейших, и жирей, Успешно отъедайся, благоденствуй, И постепенно вид свой совершенствуй. Гете Давний сон - полет - стал явью: я невесомо парю в невидимой среде и легко скольжу над залитой солнцем равниной. При этом двигаюсь не так, как посчитал бы приличным человек, обывательски обеспокоенный приличия- ми, - животом вперед и головой кверху, - а в положении, освященном древ- ним обычаем всех позвоночных: спиною к небу и головой вперед. Если хочу посмотреть вперед - приходится выгибать шею, и это неудобство напомина- ет, что я, в сущности, обитатель другого мира. Впрочем, я этого и не хо- чу или хочу очень редко; как и подобает исследователю земли, я смотрю по большей части вниз, на то, что происходит подо мной. "Но там внизу ужасно, и человек не должен искушать Богов - и никогда не должен стремиться увидеть то, что они милостиво укрывают ночью и мра- ком". Но раз уж они этого не делают, раз уж они - совсем наоборот - по- сылают благодатные лучи южного солнца, чтобы одарить животных и растения всеми красками спектра, - человек непременно должен стремиться проник- нуть туда, и я это советую каждому, хотя бы раз в жизни, пока не слишком стар. Для этого человеку нужны лишь маска и дыхательная трубка - в край- нем случае, если он уж очень важный, еще пара резиновых ласт, - ну и деньги на дорогу к Средиземному морю или к Адриатике, если только попут- ный ветер не занесет его еще дальше на юг. С изысканной небрежностью пошевеливая плавниками, я скольжу над ска- зочным ландшафтом. Это не насто- I Эпиграфы из "Фауста" даны в переводах Б. Пастернака и Н. Холод ковского. ящие коралловые рифы с их буйно расчлененным рельефом живых гор и ущелий, а менее впечатляющая, но отнюдь не менее заселенная поверхность дна возле берега одного из тех островков, сложенных коралловым известня- ком, - так называемых Кейз, - которые длинной цепью примыкают к южной оконечности полуострова Флорида. На дне из коралловой гальки повсюду си- дят диковинные полушария кораллов-мозговиков, несколько реже - пышно разветвленные кусты ветвистых кораллов, развеваются султаны роговых ко- раллов, или горгоний, а между ними - чего не увидишь на настоящем корал- ловом рифе дальше в океане - колышутся водоросли, коричневые, красные и желтые. На большом расстоянии друг от друга стоят громадные губки, тол- щиной в обхват и высотой со стол, некрасивой, но правильной формы, слов- но сделанные человеческими руками. Безжизненного каменистого дна не вид- но нигде: все пространство вокруг заполнено густой порослью мшанок, гид- рополипов и губок; фиолетовые и оранжево-красные виды покрывают дно большими пятнами, и о многих из этих пестрых бугристых покрывал я даже не знаю - животные это или растения. Не прилагая усилий, я выплываю постепенно на все меньшую глубину; ко- раллов становится меньше, зато растений больше. Подо мной расстилаются обширные леса очаровательных водорослей, имеющих ту же форму и те же пропорции, что африканская зонтичная акация; и это сходство прямо-таки навязывает иллюзию, будто я парю не над коралловым атлантическим дном на высоте человеческого роста, а в сотни раз выше - над эфиопской саванной. Подо мной уплывают вдаль широкие поля морской травы - у карликовой травы и поля поменьше, - и когда воды подо мною остается чуть больше метра - при взгляде вперед я вижу длинную, темную, неровную стену, которая прос- тирается влево и вправо, насколько хватает глаз, и без остатка заполняет промежуток между освещенным дном и зеркалом водной поверхности. Это - многозначительная граница между морем и сушей, берег Лигнум Витэ Кэй, Острова Древа Жизни. Вокруг становится гораздо больше рыб. Они десятками разлетаются подо мной, и это снова напоминает аэроснимки из Африки, где стада диких жи- вотных разбегаются во все стороны перед тенью самолета. Рядом, над гус- тыми лугами взморника, забавные толстые рыбы-шары разительно напоминают куропаток, которые вспархивают над полем из-под колосьев, чтобы, проле- тев немного, нырнуть в них обратно. Другие рыбы поступают наоборот - прячутся в водоросли прямо под собою, едва я приближаюсь. Многие из них самых невероятных расцветок, но при всей пестроте их краски сочетаются безукоризненно. Толстый "дикобраз" с изумительными дьявольскими рожками над ультрамариновыми глазами лежит совсем спокойно, осклабившись, я ему ничего плохого не сделал. А вот мне один из его родни сделал: за несколько дней до того я неос- торожно взял такую рыбку (американцы называют ее "шипастый коробок"), и она - своим попугайским клювом из двух зубов, растущих друг другу навстречу и острых как бритвы, - без труда отщипнула у меня с пальца по- рядочный кусок кожи. Я ныряю к только что замеченному экземпляру - на- дежным, экономным способом пасущейся на мелководье утки, подняв над во- дой заднюю часть, - осторожно хватаю этого малого и поднимаюсь с ним на- верх. Сначала он пробует кусаться, но вскоре осознает серьезность поло- жения и начинает себя накачивать. Рукой я отчетливо ощущаю, как "работа- ет поршень" маленького насоса - глотательных мышц рыбы. Когда она дости- гает предела упругости своей кожи и превращается у меня на ладони в туго надутый шар с торчащими во все стороны шипами - я отпускаю ее и забавля- юсь потешной торопливостью, с какой она выплевывает лишнюю воду и исче- зает в морской траве. Затем я поворачиваюсь к стене, отделяющей здесь море от суши. С пер- вого взгляда можно подумать, что она из туфа - так причудливо изъедена ее поверхность, столько пустот смотрят на меня, черных и бездонных, словно глазницы черепов. На самом же деле эта скала - скелет, остаток доледникового кораллового рифа, погибшего во время сангаммонского оледе- нения, оказавшись над уровнем моря. Вся скала состоит из останков корал- лов тех же видов, какие живут и сегодня; среди этих останков - раковины моллюсков, живые сородичи которых и сейчас населяют эти воды. Здесь мы находимся сразу на двух рифах: на старом, который мертв уже десятки тысяч лет, и на новом, растущем на трупе старого. Кораллы - как и цивилизации - растут обычно на скеле- тах своих предшественников. Я плыву к изъеденной стене, а потом вдоль нее, пока не нахожу удоб- ный, не слишком острый выступ, за который можно ухватиться рукой, чтобы встать возле него на якорь. В дивной невесомости, в идеальной прохладе, но не в холоде, словно гость в сказочной стране, отбросив все земные за- боты, я отдаюсь колыханию нежной волны, забываю о себе и весь обращаюсь в зрение: воодушевленный, восторженный привязной аэростат! Вокруг меня со всех сторон рыбы; на небольшой глубине почти сплошь мелкие. Они с любопытством подплывают ко мне - издали или из своих укры- тий, куда успели спрятаться при моем приближении, - снова шарахаются на- зад, когда я "кашляю" своей трубкой - резким выдохом выталкиваю из нее скопившийся конденсат и попавшую снаружи воду... Но как только снова ды- шу спокойно и тихо - они снова возвращаются. Мягкие волны колышут их синхронно со мною, и я - от полноты своего классического образования - вспоминаю: "Вы снова рядом, зыбкие созданья? Когда-то, смутно, я уж ви- дел вас... Но есть ли у меня еще желанье схватить вас, как мечтал я в прошлый раз?" Именно на рыбах я впервые увидел - еще на самом деле очень смутно - некоторые общие закономерности поведения животных, поначалу ни- чего в них не понимая; а желание постигнуть их еще в этой жизни, мечта об этом - непреходяща! Зоолог, как и художник, никогда не устает в своем стремлении охватить жизнь во всей полноте и многообразии ее форм. Многообразие форм, окружающих меня здесь - некоторые из них настолько близко, что я не могу их четко рассмотреть уже дальнозоркими своими гла- зами, - поначалу кажется подавляющим. Но через некоторое время физионо- мии вокруг становятся роднее, и образное восприятие - этот чудеснейший инструмент человеческого познания - начинает охватывать все многообразие окружающих обличий. И тогда вдруг оказывается, что вокруг хотя и доста- точно разных видов, но совсем не так много, как показалось вначале. По тому, как они появляются, рыбы сразу делятся на две различные категории: одни подплывают стаями, по большей части со стороны моря или вдоль ска- листого берега, другие же - когда проходит паника, вызванная моим появ- лением, - медленно и осторожно выбираются из норы или из другого укры- тия, и всегда - поодиночке\ Об этих я уже знаю, что одну и ту же рыбу можно всегда - даже через несколько дней или недель - встретить в одном и том же месте. Все время, пока я был на острове Кэй Ларго, я регулярно, каждые несколько дней, навещал одну изумительно красивую рыбу-бабочку в ее жилище под

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору