Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Детективы. Боевики. Триллеры
   Триллеры
      Алистер Маклин. И ночи нет конца -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  -
ломана ключица? - вскочила на ноги пожилая дама с выражением озабоченности и возмущения на лице. - И все это время она сидела одна. Почему вы ничего не сказали нам, глупый вы человек? - Забыл, - честно ответил я. - Кроме того, что бы это изменило? - Я посмотрел на молодую женщину в норковой шубке. - По правде сказать, мне не очень хотелось бы обращаться с какой-то просьбой к вам, но девушка показалась мне болезненно застенчивой. Она наверняка предпочла бы, чтобы рядом с ней находилась представительница слабого пола. Не смогли бы вы мне помочь? Особа в норковом манто уставилась на меня с таким видом, словно я обратился к ней с каким-то непристойным предложением. Однако, прежде чем она успела ответить, вмешалась пожилая дама. - Я останусь. Мне хотелось бы оказать вам эту услугу. - Видите ли, - начал я нерешительно, но дама тотчас же оборвала меня: - Я-то вижу. В чем проблема? Думаете, я слишком стара, верно? - Ну что вы, - запротестовал я тут же. - Лжец, но джентльмен, - улыбнулась она. - Давайте не будем терять напрасно столь драгоценное для вас время. Мы посадили девушку на первое из задних кресел, где было посвободнее. Но едва мы сняли с нее пальто, как ко мне обратился Джосс: - Отправляемся, шеф. Через двадцать минут вернемся. Как только дверь за ним закрылась, я разорвал индивидуальный пакет, и дама с .любопытством посмотрела на меня. - Вы хоть сами-то знаете, что надо делать? - Более или менее. Я же врач. - Да неужели? - Она разглядывала меня с нескрываемым недоверием. Ничего удивительного: в громоздкой, испачканной, провонявшей керосином меховой одежде, с небритым лицом я действительно мог вызвать подозрение. - Вы в этом уверены? - Конечно, уверен, - грубовато ответил я. - Хотите, чтобы я достал из-за пазухи диплом или повесил на шею бронзовую табличку, на которой указаны часы приема? - Мы с вами найдем общий язык, - фыркнула пожилая дама. - Как вас зовут, милочка? - Елена, - едва слышно произнесла вконец смутившаяся девушка. - Елена? Какое славное имя. - И действительно, у нее это славно получилось. - Ведь вы не англичанка? И не американка? - Я из Германии, госпожа. - Не называйте меня госпожой. А знаете, вы прекрасно говорите по-английски. Вот как, из Германии? Уж не из Баварии ли? - Да. - Улыбка преобразила довольно некрасивое лицо немки, и я мысленно поздравил пожилую даму. Ей ничего не стоило заставить раненую забыть о боли. - Из Мюнхена. Может, знаете этот город? - Как свои пять пальцев, - с благодушным видом ответила ее собеседница. - И не только Хофбраухауз. Вы ведь еще совсем молоденькая? - Мне семнадцать. - Семнадцать, - грустно вздохнула дама. - Вспоминаю свои семнадцать лет, моя милая. То был совсем другой мир. Трансатлантических авиалайнеров в то время не было и в помине. - По правде говоря, - пробурчал я, - и братья Райт не успели тогда еще как следует взлететь. - Лицо пожилой дамы показалось мне очень знакомым, и я досадовал, что не могу вспомнить кто она. Наверняка оттого, что привычное ее окружение ничуть не походило на мрачную стылую пустыню. - Хотите меня обидеть, молодой человек? - полюбопытствовала она, но на лице ее я не обнаружил следов возмущения. - Разве кто-нибудь посмеет вас обидеть? Весь мир лежал у ваших ног еще при короле Эдуарде, мисс Легард. - Так вы узнали меня, - обрадовалась дама. - Кто не знает имени Марии Легард. - Кивнув в сторону молодой немки, я добавил: - Вот и Елена вас узнала. - По благоговейному выражению лица девушки было понятно, что для нее это имя значит столько же, сколько и для меня. В течение двадцати лет Мария Легард была звездой мюзик-холла и тридцать лет королевой оперетты. Она прославилась не столько своим талантом, сколько природной добротой и щедростью, которые, кстати, сама ядовито высмеивала, а также тем, что основала с полдюжины сиротских приютов в Великобритании и Европе.. Имя Марии Легард было одним из немногих имен в мире эстрады, пользовавшихся поистине международной известностью. - Да, да. Вижу, вам знакомо мое имя, - улыбнулась мне Мария Легард. Но как вы меня узнали? - Естественно, по фотографии. На прошлой неделе я видел ее в журнале "Лайф", мисс Легард. - Друзья зовут меня Марией. - Но мы с вами не знакомы, - возразил я. - Я потратила целое состояние на то, чтобы фотографию отретушировали и сделали более-менее приличной, - ответила дама, задумавшись о своем. Фотография получилась превосходная. Самое ценное в ней то, что она имеет сходство с моим нынешним обликом. Всякий, кто узнает меня по ней, становится моим другом на всю жизнь. Кроме того, - добавила она с улыбкой, - к людям, спасающим мне жизнь, я не испытываю иных чувств, кроме дружеских. Я ничего не ответил: надо было как можно скорее закончить перевязку руки и плеч Елены. Та уже посинела от холода и не могла сдержать дрожи. Мария Легард одобрительно посмотрела на мою работу. - Вижу; вы действительно кое-чего поднахватались, доктор... э... - Мейсон. Питер Мейсон. Друзья зовут меня Питером. - Питер так Питер. А ну, Елена, живо облачайтесь. Пятнадцать минут спустя мы были уже в лагере. Джекстроу пошел распрягать и привязывать собак. Мы с Джессом помогли обеим женщинам спуститься по крутой лестнице в нашу берлогу. Но, оказавшись внизу, я тотчас же позабыл и о Марии Легард, и о Елене, пораженный представшей мне картиной. Гнев и тревога на лице Джосса, стоявшего рядом, сменились выражением ужаса. То, что он увидел, касалось каждого из нас, но Джосса в особенности. Раненый летчик лежал там же, где мы его оставили. Остальные стояли полукругом у камелька. У их ног валялся большой металлический ящик. Это была рация, наше единственное средство связи с внешним миром. Я плохо разбираюсь в радиоаппаратуре, но даже я, как и остальные, понял - и мысль эта обожгла меня кипятком, - рация безнадежно испорчена. Глава 3 ПОНЕДЕЛЬНИК С ДВУХ ДО ТРЕХ НОЧИ Воцарилась гробовая тишина. Лишь полминуты спустя я сумел заговорить. А когда заговорил, голос мой звучал неестественно тихо в неестественной тишине, нарушаемой лишь стуком анемометра. - Великолепно. Действительно великолепно. - Медленно обведя взглядом присутствующих, я ткнул пальцем в изувеченную рацию. - Что за идиот сделал это? Кому пришла в голову такая гениальная мысль? - Да как вы смеете, сэр! - Побагровев от гнева, седовласый "полковник" шагнул ко мне. - Попридержите свой язык. Мы не дети, чтобы с нами... - Заткнись! - произнес я спокойно, но, по-видимому, в моем голосе было нечто такое, от чего он, стиснув кулаки, умолк. - Ну, так кто мне ответит? - Пожалуй... пожалуй, виновата я, - выдавила стюардесса. Ее лицо, на котором неестественно ярко выделялись широкие брови, было таким же бледным и напряженным, как и. тогда, когда я впервые увидел ее. - Я во всем виновата! - Вы? Единственный человек, который должен знать, как важна для нас рация? Ни за что не поверю! - Боюсь, вам придется поверить, - уверенным негромким голосом сказал мужчина с рассеченной бровью. - Возле передатчика никого кроме нее не было. - Что с вами случилось? - поинтересовался я, увидев, что рука у него в крови и ссадинах. - Заметив, что рация падает, я попытался подхватить ее. - Криво усмехнувшись, мужчина добавил: - Зря старался. Увесистая штуковина, черт бы ее побрал. - Вот именно. Но все равно спасибо. Руку перевяжу вам попозже. - Я снова повернулся к стюардессе. Но даже ее бледное исхудалое лицо и виноватое выражение глаз не смогли утишить моего гнева и, по правде говоря, страха. По-видимому, рация рассыпалась у вас прямо в руках? - Я уже сказала, я виновата. Только я опустилась на колени рядом с Джимми... - Каким еще Джимми? - Джимми Уотерман - помощник командира самолета. Я... - Помощник командира? - прервал я ее. - Выходит, радиооператор помощник командира? - Да нет же. Джимми пилот. У нас три пилота. Бортрадиста в экипаже нет. - Нет? - начал было я, но задал другой вопрос: - А кто же тот человек, который остался в помещении для отдыха? Штурман? - В составе экипажа нет и штурмана. Гарри Уильямсон бортинженер. Вернее, был бортинженером. Ни бортрадиста, ни штурмана... Многое изменилось за эти несколько лет, после того как я совершил трансатлантический перелет на борту "Стрейтокрузера". Не интересуясь больше составом экипажа, я кивнул в сторону разбитой рации: - Как это произошло? - Вставая, я задела стол, ну и... рация и упала, - неуверенно закончила она. - Ах вот как, упала, - недоверчиво повторил я. - Передатчик весит полтораста фунтов, а вы его запросто смахнули со стола? - Я его не роняла. Ножки у стола подвернулись. - У него нет никаких ножек, - оборвал я ее. - Только кронштейны. - Значит, кронштейны сорвались. Я взглянул на Джосса, который прикреплял стол и устанавливал рацию. - Могло такое случиться? - Нет, - категорически возразил он. Снова в жилом блоке воцарилась тишина. Напряжение, от которого все чувствовали лишь неловкость, стало почти невыносимым. Но я понял, что дальнейшие расспросы ни к чему не приведут, а только повредят. Рация разбита. Это конец. Ни слова не говоря, я отвернулся, повесил на гвозди меховую одежду, снял защитные очки и рукавицы. - Давайте взглянем на вашу голову и руку, - обратился я к мужчине с рассеченной бровью. - На лбу у вас довольно неприятный порез. Оставь пока рацию в покое, Джосс. Свари сперва кофе, да побольше. - В эту минуту я увидел только что спустившегося по трапу Джекстроу, который тоже с изумлением воззрился на разбитый передатчик. - Знаю, Джекстроу, знаю. Потом тебе объясню, хотя и сам толком не понимаю, как это случилось, Будь добр, принеси несколько пустых ящиков из склада продуктов, чтобы было на чем сидеть. И бутылку бренди прихвати. Нам всем он окажется как нельзя кстати. Едва я начал обрабатывать рану, как к нам подошел тот самый любезный молодой человек, который помогал мне спустить вниз раненого помощника командира. Посмотрев на него, я понял, что, возможно, он не настолько уж и приветлив, каким показался мне вначале. Я бы не сказал, что у него было враждебное выражение лица, но холодный оценивающий взгляд глаз выдавал в нем человека, знающего по опыту, что сумеет справиться с любой ситуацией - как благоприятной, так и нет. - Послушайте, - начал он без лишних слов, - не знаю, кто вы и как вас зовут, но мы благодарны вам за все, что вы для нас сделали. Весьма вероятно, мы вам обязаны жизнью. И признаем это. Нам также известно, что вы исследователь и приборы вам чрезвычайно необходимы. Так ведь? - Так. - С этими словами я плеснул на рану йоду. Но пострадавший обладал выдержкой и даже глазом не моргнул. Затем посмотрел на говорившего. Такого не следует сбрасывать со счета. За этим умным лицом скрывались жесткость и упорство. Подобные качества не прививаются в привилегированном колледже, который наверняка окончил этот молодой человек. - Хотите еще что-нибудь прибавить? - Да. Мы полагаем... Виноват, я полагаю, что вы слишком грубы с нашей стюардессой. Вы же видите, в каком состоянии бедная девушка. Согласен, вашей рации каюк, и вы вне себя от злости. Но к чему срывать на ней свою злость? Все это время мой собеседник говорил спокойно, не повышая голоса. Радиопередатчик - вещь заменимая. И этот будет заменен, обещаю вам. Через неделю, самое большее через десять дней, получите новую рацию. - Вы очень любезны, - сухо заметил я. Закончив перевязку, я выпрямился. - Мы благодарны за ваше предложение. Однако вы не учли одного. За эти десять дней все мы можем погибнуть. Погибнуть все до единого. - Можем погибнуть... - Оборвав себя на полуслове, молодой человек сурово взглянул на меня. - Что вы хотите этим сказать? - А то, что без рации, о которой вы говорите, как о чем-то пустяковом, ваши шансы... наши шансы уцелеть не так уже велики. По правде говоря, их вовсе нет. Саму по себе рацию мне совсем не жаль. - Я с любопытством посмотрел на говорившего, и в голову мне пришла абсурдная мысль. Вернее, поначалу она показалась таковой, но затем печальная истина открылась мне. Кто-нибудь из вас имеет хоть малейшее представление, где вы сейчас находитесь? - Разумеется, - слегка пожал плечами молодой человек. - Не скажу точно, далеко ли до ближайшей аптеки или кабака... - Я им сообщила, - вмешалась стюардесса. - Перед тем как вы появились, мне уже задавали этот вопрос. Я решила, что Джонсон, командир самолета, из-за пурги пролетел мимо аэропорта Рейкьявика. Это Лангьекуль, правда ведь? - Увидев выражение моего лица, стюардесса торопливо продолжала: - А может, Хофсьекуль? Дело в том, что из Гандера мы летели примерно на северо-восток, а это два единственных пригодных для посадки ледовых поля, или как они тут у вас в Исландии называются... - В Исландии? - произнес я с удивлением. - Вы сказали "в Исландии"? Девушка растерянно кивнула. Все посмотрели на нее, но, видя, что она молчит, словно по мановению жезла, направили взгляды на меня. - Исландия, - повторил я. - Милая моя, в данный момент вы находитесь на высоте 8500 футов над уровнем моря посередине ледяного щита Гренландии. Слова мои подействовали на присутствующих, как разорвавшаяся бомба. Сомневаюсь, что даже Мария Легард когда-либо волновала так свою аудиторию. Мало сказать, что слушатели были ошеломлены. Они оцепенели, узнав подобную новость. Когда же способность мыслить и речь вернулись к нашим постояльцам, я ничуть не удивился тому недоверию, с каким они восприняли мое заявление. Все разом заговорили, а стюардесса, чтобы привлечь мое внимание, шагнув ко мне, взяла меня за лацканы. На руке ее сверкнуло кольцо с бриллиантом, и я подумал о том, что это является нарушением устава гражданской авиации. - Это еще что за шутки? Такого быть не может! Гренландия... Откуда ей тут взяться? - Поняв по выражению моего лица, что я не склонен шутить, девушка еще крепче потянула меня за лацканы. Мне же пришли в голову две противоречивые мысли. Во-первых, я подумал о том, что, хотя в них застыли страх и отчаяние, таких удивительно красивых глаз мне еще не приходилось видеть. Затем подумал, что авиакомпания ВОАС на этот раз изменила своему правилу - подбирать на должность стюардесс девушек, спокойствие которых в экстремальных условиях не уступает их внешности. И тут она словно с цепи сорвалась: - Как это могло случиться? Мы совершали перелет по маршруту Гандер Рейкьявик. Ни о какой Гренландии не может быть и речи. Кроме того, существует автопилот, радиолуч и потом... потом каждые полчаса наши координаты уточнялись диспетчером. Это невозможно, невозможно! Зачем говорить такое! - Стюардесса даже дрожала не то от нервного волнения, не то от холода. Молодой человек с изысканным произношением неловко обнял ее за плечи, и она вздрогнула очень сильно. У нее действительно была какая-то травма, но с этим можно было подождать. - Джосс! - попросил я. Он стоял у камелька и разливал в кружки кофе. Сообщи нашим друзьям координаты станции. - Широта 74ё 40' северная, долгота 40ё 10' к востоку от Гринвича, бесстрастным тоном произнес радист. Послышался недоверчивый гул. - До ближайшего жилья триста миль. Четыреста миль севернее Полярного круга. Без малого восемьсот миль от Рейкьявика, тысяча миль от мыса Фэрвель, южной оконечности Гренландии и немногим дальше от Северного полюса. Если кто-то не верит нам, сэр, пусть прогуляется в любом направлении и убедится, кто из нас прав. Спокойное, деловое заявление, сделанное Джоссом, стоило больше, чем пространные объяснения. И мгновенно все ему поверили. Однако проблем возникло больше, чем следовало. Я шутливо поднял руки, пытаясь защищаться от града вопросов, обрушившегося на меня. - Прошу вас, дайте мне время, хотя, по правде говоря, я знаю не больше, чем вы. Возможно, за исключением одной детали. Но прежде всего каждый получит кофе и коньяк. - Коньяк? - Я заметил, что шикарная дамочка успела первой завладеть пустым ящиком - одним из тех, которые принес вместо мебели Джекстроу. Подняв изумительной формы брови, она спросила: - Вы полагаете, что это разумно? По интонации голоса было понятно, что она иного мнения. - Разумеется, - ответил я, заставляя себя быть учтивым: перебранка среди участников столь тесной группы, какую нам придется некоторое время составлять, может перейти все границы. - Почему же нет? - Алкоголь открывает поры, милейший, - произнесла дама с деланной любезностью. - Я думала, каждому известно, что это опасно, когда попадаете на холод. Или вы забыли? Наш багаж, наша одежда... Кто-то должен привезти все это. - Бросьте нести чепуху, - не выдержал я. - Никто из помещения сегодня не выйдет. Спите так, кто во что одет. Тут вам не фешенебельный отель. Если пурга стихнет, завтра утром попытаемся привезти ваш багаж. - Однако... - Если же вам приспичило, можете сами сходить за своим барахлом. Угодно попробовать? - Вел я себя хамовато, но дамочка сама напросилась на грубость. Отвернувшись, я увидел, что проповедник поднял руку, отказываясь от предложенного ему коньяка. - Давайте пейте, - нетерпеливо проговорил я. - Не уверен, что мне следует это делать. - Голос у проповедника был высокий, но с четкой дикцией. То обстоятельство, что он соответствовал его внешности, вызвало во мне смутное раздражение. Проповедник нервно засмеялся. - Видите ли, мои прихожане... Усталый, расстроенный, я хотел было сказать, чтобы его прихожане катились куда подальше, но вовремя спохватился: кто-кто, а уж он-то был ни в чем не виноват. - В Библии вы найдете немало прецедентов, ваше преподобие. Вы это лучше меня знаете. Коньяк вам, право, не повредит. - Ну хорошо, если вы так полагаете. - Он с опаской, словно из рук самого Вельзевула, взял стакан, однако, как я заметил, опорожнил его привычным, уверенным жестом. После этого лицо служителя церкви приняло самое блаженное выражение. Заметив лукавый блеск в глазах Марии Легард, я улыбнулся. Преподобный оказался не единственным, кому кофе и коньяк пришлись по душе. За исключением стюардессы, с растерянным видом пригубившей свой бренди, все остальные успели опорожнить стаканы, и я решил, что самая пора распечатать еще одну бутылку "мартеля". Улучив минуту, я склонился над раненым, лежавшим на полу. Пульс его был не столь частым, более устойчивым, дыхание более глубоким. Положив внутрь спальника еще несколько теплотворных таблеток, я застегнул "молнию". - Как вы полагаете, ему стало немного лучше? - Стюардесса стояла так близко, что, выпрямляясь, я едва не задел ее. - Он... мне кажется, ему стало лучше, не правда ли? - Немного лучше. Но шок вследствие травмы и переохлаждения все еще дает себя знать. - Внимательно посмотрев на девушку, я внезапно почувствовал чуть ли не жалость. Однако мне стало не по себе от мыслей, пришедших в голову. Ведь вы давно летаете вместе, правда? - Да, - ответила она односложно. - Голова... как вы думаете... - Потом. Позвольте мне взглянуть на вашу спину. - На что? - На спину, - терпеливо повторил я. - Ваши плечи; По-моему, они у вас болят. Я п

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору