увидел перемычку из снега и льда длиной около двадцати футов. Такие перемычки попадались вдоль всей трещины. Прижимаясь к стене, на ней стоял Джекстроу, поддерживавший правой рукой насмерть перепуганную девушку.
     Как он туда попал, догадаться было нетрудно. Друг наш не из тех, кто приблизится к пропасти, не запасшись веревкой. Он был слишком опытен, чтобы не знать о непрочности снежного моста. Однако он видел, что Елена поскользнулась и упала, пытаясь защитить сломанную ключицу. Не успев прийти в себя от испуга, девушка вскочила на ноги, и Джекстроу, рискуя жизнью, спрыгнул вниз, чтобы не дать ей сорваться в пропасть.
     Хватило бы у меня самого смелости сделать то же самое? Едва ли.
     - С вами все в порядке? - крикнул я.
     - По-моему, я левую руку сломал, - спокойно произнес эскимос. - Прошу вас поторопиться, доктор Мейсон. Перемычка непрочная, того и гляди рухнет.
     Сломана рука, а перемычка вот-вот рухнет... Действительно, от ее нижней части отрывались куски льда и смерзшегося снега. Деловитая интонация голоса моего товарища оказалась убедительнее самого отчаянного крика о помощи. Но я растерялся и сначала не мог придумать ничего толкового. Сбросить веревки? Но Джекстроу не сумеет обвязаться сам, девушка тем более. Надо спуститься и помочь им. И как можно скорее. Пока я глядел вниз, не в силах преодолеть смятение, от края перемычки оторвался кусок фирна и словно нехотя устремился в бездну. Пролетев футов двести, он достиг дна расселины: послышался глухой удар.
     Я бросился к тракторным саням. Как подстраховать человека, спускающегося вниз? На узкой, всего восемь или девять футов дороге, между краем трещины и скалой уместится не больше трех человек. Сумеют ли они, стоя на скользкой поверхности, удержать, не то что поднять, двоих? Как бы им самим не сорваться. Надо забить альпинистский крюк и привязать к нему веревку. Но сколько времени уйдет на это! И какая гарантия, что лед при этом не расколется? Снежный мост разрушается, а люди надеются на меня. Трактор, вот что нас выручит! Он выдержит любой вес. Но пока станем отцеплять сани, чтобы, сбросив их вниз, можно было подать трактор назад, да еще по этой предательски скользкой дороге, пройдет слишком много времени и может оказаться поздно.
     На глаза мне попались четыре больших деревянных бруса, лежавшие на санях. Господи, я совсем очумел. Как я сразу не сообразил! Схватив моток нейлонового троса, я потянул за брус. Очутившийся рядом Зейгеро взялся за другой. Трехдюймовый, длиной одиннадцать футов брус весил, должно быть, больше сотни фунтов, но я без труда, словно тонкую дощечку, - откуда и силы взялись, - перекинул его через трещину как раз над тем местом, где стояли Джекстроу и Елена. Несколько мгновений спустя рядом с моим лег брус, принесенный боксером. Сняв меховые рукавицы и перчатки, я завязал на конце троса двойной беседочный узел, сунул обе ноги в петли, обвязал себя вокруг талии полуштыком и крикнул, чтобы принесли еще один трос. Привязав свой трос посредине брусьев, я оставил у себя в руках футов двадцать слабины. Затем спустился на перемычку и очутился рядом с Джекстроу и Еленой.
     Под ногами дрогнул снежный мост, но раздумывать было некогда. Извиваясь змеей, вниз спустился еще один трос. Не теряя ни секунды я обвязал его вокруг талии девушки. Да так туго, что она даже застонала от боли, однако рисковать я не хотел. Те, кто находились наверху, не теряли времени: едва я кончил вязать узел, как трос натянулся.
     Впоследствии я узнал, что своей жизнью Елена обязана находчивости Малера. Нарты, на которых находились они с Марией Легард, остановились как раз над тем местом, откуда упала Елена. Крикнув сенатору и Маргарите Росс, чтобы те сели на нарты, он пропустил трос через планки в верхней их части.
     Шаг был рискованный, но риск оправдался. Хотя и было скользко, но веса нескольких человек оказалось достаточно, чтобы удержать худенькую девушку.
     А вот я совершил ошибку. Вторую ошибку за один день, хотя в тот момент я еще не осознал этого. Желая помочь людям, находившимся наверху, я наклонился, чтобы подтолкнуть девушку снизу. А когда резко выпрямился, непрочный мост не выдержал резкого увеличения нагрузки. Услышав зловещий треск, я отпустил Елену, которая, впрочем, уже находилась вне опасности, и, схватив Джекстроу за руку, прыгнул на противоположный край снежного моста. В следующее мгновение часть перемычки, на которой мы только что стояли с гулом рухнула в черную бездну. До предела натянув веревку, я ударился о ледяную стену и обеими руками обхватил эскимоса. Послышался приглушенный стон. Я совсем забыл о сломанной руке друга... "Сколько времени я смогу удерживать его, если обрушится и этот край моста?" - лихорадочно прикинул я. Но каким-то чудом наша часть перемычки была все еще цела.
     Мы с Джекстроу изо всех сил прижимались к стене расселины, боясь не то что пошевелиться, а даже вздохнуть. Вдруг послышался крик боли. Кричала Елена, должно быть ударившись о край пропасти больным плечом. Но взгляд мой был прикован не к Елене, я не сводил глаз с Корадзини. Он стоял у самого края. В руках у него был мой пистолет.
     Никогда еще не приходилось мне испытывать такой досады, отчаяния и, признаюсь, страха. Наступил момент, которого я все это время ждал и опасался. Мы с Джекстроу оказались во власти преступников, И все же, несмотря на страх, больше всего я испытывал ненависть. Ненависть к негодяю, который так ловко заманил нас в ловушку. Ненависть к самому себе за то, что так легко позволил себя провести.
     Даже ребенку было понятно, что произошло. То обстоятельство, что в трещине во многих местах образовались снежные перемычки, навело Корадзини на эту мысль. Стоило слегка подтолкнуть в подходящем месте Елену (то, что это отнюдь не случайность, было ясно как день), и цель достигнута. Джекстроу или я непременно полезем вниз, чтобы обвязать веревкой травмированную девушку.
     Наверняка Корадзини допускал возможность, что своим весом она пробьет снежный мост. Однако человека, на счету которого столько убийств, вряд ли бы подобная мелочь расстроила. А если бы один из нас спустился вниз, а второй лишь давал указания сверху, то легкий толчок решил бы все проблемы Корадзини. Он и сам не ожидал, что я сделаю именно то, что ему нужно.
     Во рту у меня пересохло, ладони вспотели, сердце стучало, словно отбойный молоток. "Когда же он прикончит меня?" - думал я в отчаянии. В эту минуту, протягивая руки, к Корадзини приблизился преподобный Смоллвуд. Он что-то говорил ему. Проповедник вел себя молодцом, но смелый поступок его был напрасен. Переложив пистолет в другую руку, Корадзини наотмашь ударил Смоллвуда по лицу. Послышался глухой стук упавшего тела. Угрожая пистолетом, Корадзини приказал всем отойти в сторону и направился к брусьям, переброшенным через трещину. Мне стало жутко: я понял, каким образом он покончит с нами. Зачем расходовать целых две пули, если ударом ноги можно сбросить брусья вниз? А ударят ли эти тяжелые куски дерева нам по голове или же разрушат оставшуюся часть снежной перемычки, не имеет значения.
     Привязанный к брусу прочным нейлоновым тросом, я камнем упаду в пропасть, увлекая за собой и товарища.
     Отчаявшись, я хотел было сорвать с плеч Джекстроу винтовку, но вовремя опомнился. На это уйдет несколько секунд. За это время Корадзини успеет причинить мне массу неприятностей. Оставалось одно: рывком подтянуться на тросе и помешать Корадзини спихнуть брусья вниз. А пока я буду карабкаться, кто-нибудь, скажем Зейгеро, сможет напасть на преступника сзади. Тогда и у Джекстроу появился бы хоть какой-то шанс. Я откинул назад руки, согнул колени... и замер в этой нелепой позе. Сброшенной сверху веревкой ударило меня по плечу. Я поднял глаза.
     - Ну, так как, ребята! Весь день тут собираетесь торчать? А ну, живо поднимайтесь!
     Нечего и пытаться описать чувства, охватившие меня в те полторы минуты, которые нам с Джекстроу понадобились, чтобы очутиться наверху. Нам даже не верилось, что мы спасены. Я испытал целую гамму чувств, начиная от надежды и растерянности и кончая облегчением, а затем и убежденностью в том, что Корадзини играет с нами в кошки-мышки. Даже очутившись в безопасности, я все еще не знал, как расценивать то, что произошло. Но радость и облегчение заглушали все остальные чувства. Меня била крупная дрожь, однако Корадзини не подал и виду, что заметил, в каком я состоянии. Шагнув ко мне, он протянул "беретту" рукояткой вперед.
     - Не разбрасывайте повсюду свое оружие, док. Мне давно известно, куда вы его прячете. Но, думаю, ваша пушка оказалась весьма кстати.
     - Что вы имеете в виду?
     - Черт побери, в Глазго меня ждет превосходная работа и кресло вице-президента компании, - резко ответил он. - И мне не хочется упустить возможность снова занять это кресло. - С этими словами он отвернулся.
     Хотел, видно, сказать, что мы обязаны ему жизнью. Как и я, Корадзини был уверен, что инцидент кем-то подстроен. Кем именно, догадаться нетрудно.
     Из-за сломанной руки Джекстроу хлопот у меня прибавилось. Однако, сняв с него парку, я заметил, что рука просто неестественно вывернута.
     Неудивительно, что мой друг решил, что это перелом. В действительности это был вывих локтевого сустава. Когда я вправлял ему локоть, он даже не поморщился. А улыбка, появившаяся в следующую минуту на лице Джекстроу, красноречивее слов говорила о его чувствах.
     Я подошел к нартам, на которых сидела, дрожа от пережитого страха, Елена Флеминг. Миссис Дансби-Грегг и Маргарита Росс старались как могли утешить девушку. Мне пришла в голову недобрая мысль: очевидно, миссис Дансби-Грегг впервые в жизни утешает кого-то. Но в следующее же мгновение я этой мысли устыдился.
     - Вы были на волосок от гибели, юная леди, - обратился я к Елене. - Но теперь все позади... Ничего больше не сломали? - Я попытался пошутить, но шутка вышла неуклюжей.
     - Нет, доктор Мейсон, - судорожно вздохнула немка. - Не знаю, как и благодарить вас и мистера Нильсена...
     - И не надо, - отозвался я. - Кто вас столкнул?
     - Что? - испуганно уставилась она на меня.
     - То, что слышали, Елена. Кто это сделал?
     - Да, меня... меня толкнули, - произнесла она не очень уверенно. - Но это получилось случайно. Я убеждена.
     - Кто? - продолжал я настаивать.
     - Я, - вмешался Солли Левин, нервно ломая пальцы. - Мисс права, док. У меня это получилось случайно. По-моему, я споткнулся. Кто-то наступил мне на пятку.
     - Да неужто! - недоверчиво воскликнул я. - И кому это вдруг понадобилось наступать вам на пятку? - добавил я и пошагал прочь, провожаемый удивленным взглядом импресарио. Зейгеро загородил было мне дорогу, но я грубо оттолкнул его, направляясь к трактору. Прижимая руку к разбитым губам, на санях сидел преподобный Смоллвуд. Рядом с ним стоял Корадзини.
     - Прошу прощения, ваше преподобие, - говорил он. - Честное слово, я очень сожалею, что так получилось. Я и на мгновение не допускал мысли, что вы один из преступников, но тогда я не мог рисковать. Надеюсь, вы понимаете, мистер Смоллвуд.
     Как истинный христианин, мистер Смоллвуд все понял и простил. Конца их диалога я не стал слушать. Надо было не теряя времени преодолеть перевал.
     Лучше всего до наступления темноты. Я знал, что надо теперь делать. Причем как можно скорее. Но прежде всего следовало убраться подальше от этой проклятой пропасти.
     Перевал мы преодолели без приключений. Очутившись на вершине Нунатака, где начинался длинный пологий склон, спускавшийся к голым скалам побережья, я остановил трактор. Дневной полусвет еще не успел смениться вечерними сумерками. Обменявшись несколькими словами с Джекстроу, я велел Маргарите Росс подогреть к позднему обеду мясные консервы. И едва я уложил в кузов полуживого Малера и Марию Легард, как она подошла ко мне.
     В ее карих глазах я увидел тревогу.
     - А где банки с консервами, доктор Мейсон? Я не нашла их.
     - Невероятно! Никуда они не могли запропаститься, Маргарита. - Я впервые назвал ее по имени. Хотя мысли мои были заняты другим, я заметил на губах девушки улыбку, отчего ее измученное лицо тотчас похорошело. Пойдемте посмотрим.
     Мы проверили еще раз, но консервов не нашли. Банки с тушенкой действительно исчезли. Отчасти нам это было даже на руку. Появилась возможность, которой я так долго ждал. Стоявший рядом Джекстроу вопросительно взглянул на меня. Я кивнул.
     - Следуй за ним, - проронил я.
     Приблизившись к пассажирам, сгрудившимся у задней стенки трактора, я встал так, чтобы можно было видеть всех сразу, в особенности Зейгеро и Левина.
     - Вы слышали? - произнес я. - Исчезли последние банки с консервами. И не просто исчезли. Их украли. Пусть тот, кто это сделал, вернет их. Все равно я узнаю правду.
     Наступила тишина, нарушаемая лишь скрипом поводков, которыми были привязаны ездовые собаки. Никто не произносил ни слова, опасаясь даже взглянуть на соседа. Молчание становилось тягостным. Щелкнул затвор, все разом обернулись в сторону Джекстроу. Ствол его винтовки был направлен на голову Зейгеро.
     - Это не случайное совпадение, Зейгеро, - мрачно проговорил я, доставая из кармана пистолет. - Винтовка направлена куда следует. Принесите свой саквояж.
     Он пристально взглянул на меня и выругался.
     - Принесите, - повторил я, тоже направляя на него "беретту". - Иначе я вас пристрелю, уж поверьте.
     Он поверил. Принес саквояж и швырнул его к моим ногам.
     - Откройте, - приказал я.
     - Но он заперт.
     - Отоприте.
     Тупо посмотрев на меня, боксер принялся шарить по карманам.
     - Не моту найти ключи.
     - Я так и полагал. Джекстроу... - начал было я, но тотчас передумал: имея дело с таким матерым преступником, одного ствола, пожалуй, будет недостаточно. Оглядев собравшихся, я принял другое решение:
     - Мистер Смоллвуд, может, сделаете одолжение...
     - Нет, нет, - поспешно ответил тот, все еще прижимая к губам платок.
     Затем, криво усмехнувшись, добавил извиняющимся тоном:
     - Я прежде и не подозревал, насколько я мирный человек. Возможно, мистер Корадзини...
     Я посмотрел на предпринимателя, тот равнодушно пожал плечами. Я понял, почему он не проявляет особого рвения. Он, видно, знал, что до недавнего времени я более остальных подозревал его, и из деликатности не желал теперь выслуживаться. Но деликатничать было не время. Я мотнул головой, и он направился к Зейгеро.
     Он тщательно обыскал подозреваемого, но ничего не обнаружил. Минуту спустя отступил и, посмотрев на меня, перевел взгляд на Солли Левина. Я согласно кивнул, и Корадзини тотчас начал обыск. Через несколько секунд в руках его оказалась связка ключей.
     - Все это подстроено! - взвизгнул Левин. - Мне их подсунули. Сам же Корадзини и подсунул!.. Не было у меня ключей!..
     - Молчать! - презрительно оборвал я его. - Ключи ваши, Зейгеро?
     Тот едва кивнул, но не проронил ни слова.
     - Превосходно, Корадзини, - произнес я. - Посмотрим, что там у нас.
     Второй же ключ подошел к замку кожаного саквояжа. Сунув руку под одежду, лежавшую сверху, Корадзини достал со дна три банки с мясной тушенкой.
     - Благодарю, - сказал я. - Неприкосновенный запас нашего друга, готового удрать. Вот где наш обед, мисс Росс. Признайтесь, Зейгеро, разве я не вправе пристрелить вас на месте?
     - С тех пор как мы с вами познакомились, вы совершаете одну ошибку за другой. Но эта ошибка, приятель, будет самой большой. Неужели я похож на дурака, способного так подставить себя? Неужели бы я так бездарно выдал себя?
     - Очевидно, вы рассчитывали, что я стану рассуждать именно так, устало проговорил я. - Но я кое-чему научился. Сделайте еще одно одолжение, Корадзини. Свяжите им ноги.
     - Что это вы собираетесь делать? - сердито спросил боксер.
     - Не волнуйтесь. Хлеб у палача я отбирать не стану. Вы с Левином поедете на санях. Со связанными ногами и под конвоем... В чем дело, мисс Легард?
     - Вы уверены в своей правоте, Питер? - произнесла она впервые за несколько часов. Видно было, что даже эти несколько слов утомили ее. - Он совсем не похож на убийцу. - Судя по голосу, старая дама испытывала те же чувства, что и полдюжины оцепеневших пассажиров, недоброжелательно смотревших на меня: Зейгеро успел всех расположить к себе.
     - Ну а кто из присутствующих похож на убийцу? - спросил я. - Да матерого преступника ни за что не узнаешь по внешнему виду. - И я выложил старой актрисе и остальным своим спутникам все, что знал и о чем догадывался. Все были потрясены услышанным. Особенно тем, что в бензин подсыпан сахар и что Хиллкрест одно время был совсем рядом. Когда же я закончил свой рассказ, то понял, что присутствующие так же убеждены в виновности Зейгеро, как и я.
     Через два часа, спустившись вниз по склону, я остановил трактор и достал радиоаппаратуру. Полагая, что мы находимся менее чем в сотне миль от побережья, я целых полчаса пытался связаться с базой в Уплавнике. Но тщетно.
     Да я и не рассчитывал на успех: на базе был всего один радист. Не мог же он дежурить круглосуточно. Да и звуковой сигнал был настроен на другую частоту.
     Ровно в четыре я вышел на связь с Хиллкрестом. На этот раз я даже не позаботился о том, чтобы унести рацию в сторону. Переговоры с Хиллкрестом вел, прислонясь к кузову трактора, так что каждое слово - мое и собеседника - слышали все. Но теперь это не имело никакого значения.
     Разумеется, первым делом я сообщил ему о том, что обнаружил преступников. Но говорил я об этом скорее уныло, чем радостно. А все потому, что за последние несколько дней я страшно измотался и к тому же сознавал, что еще не все позади. Но более всего меня заботили жизнь и здоровье Марии Легард и Малера. Странное дело, я не радовался успеху и потому, что привязался к Зейгеро. Поэтому, поняв истинную сущность преступника, был потрясен в большей степени, чем мог себе в этом признаться.
     Правда, Хиллкрест отреагировал на мое сообщение так, как и следовало ожидать. Когда же я поинтересовался их успехами, приятель мой сник. Они почти не продвинулись. Ни списка пассажиров, ни сведений о грузе авиалайнера - самого главного - они тоже не получили. На борту авианосца "Трайтон" инсулин имеется, его по воздуху доставят в Уплавник. По полынье, образовавшейся во льдах, держа курс на Уплавник, движется десантный корабль, который должен завтра прибыть на базу. На борту его вездеход. Сразу после выгрузки он направится навстречу нам. Нас искали два самолета, оснащенные лыжами, и два разведчика. Но обнаружить не смогли. Очевидно, в это время мы шли через перевал... Хиллкрест продолжал рассказывать, но я его уже не слушал. В сознании моем всплыл факт, который мне давно бы следовало вспомнить.
     - Подожди минуту, - оборвал я приятеля. - Я вспомнил кое-что.
     Забравшись в кузов вездехода, я потряс Малера за плечо. К счастью, он просто дремал. Еще часа два назад я решил, что ему вот-вот конец.
     - Мистер Малер, - торопливо начал я; - Вы говорили, что работали в нефтяной компании?
     - Совершенно верно, - удивленно произнес старик. - Компания "Сокони Мобил Ойл" в штате Ныо-Джерси.
     - В качестве кого? - Существует уйма должностей, до которых сейчас мне не было никакого дела.
     - В качестве химика-исследователя. А что произошло?
     Облегченно вздохнув, я объяснил. Рассказав о бедах Хиллкреста и о том, как он пытается выйти из положения, я спросил у старика, что он думает по этому поводу.
     - То, чем он занимается, похоже на самоубийство, - угрюмо проговорил Малер. - Он что, хочет взлететь на воздух? А это случится, стоит появиться хоть ничтожной течи в бочке, которую он пытается нагреть. Кроме того, температура испарения бензина имеет широкий диапазон. От 30ё по Цельсию до температуры, вдвое превышающей температуру кипения воды. Он может стараться целый день и выпарит бензину на одну зажигалку.
     - В том-то и беда, - согласился я. - А какой же выход?
     - Выход один - промывка. Какая емкость ваших бочек?
     - Десять галлонов.
     - Пусть он отольет пару галло